Ярко встретил появление нагруженного, как верблюд, приятеля откровенным смехом. Мирек тоже скептически улыбнулся, но Сашка остался непоколебим. Под дружеские смешки он развязал свой тюк и, побросав заготовленные части на траву, решительно полез в лодку.
Первым делом, отмерив от носа примерно треть длины, Сашка прибил четырьмя гвоздями подпятник. Затем сунул мачту в гнездо и, заставив ухмыляющегося Ярку держать её вертикально, прикинул, где закрепить растяжки. Покончив с креплением, Сашка встал ногами на оба борта и, дотянувшись до верхушки мачты, старательно привязал поперечину.
- Ну вот, теперь всё, - он любовно разгладил складки свисавшего вниз паруса и повернулся к товарищам. - Поедем пробовать?
- Давай! - Мирек с готовностью помог Сашке стянуть плоскодонку в воду и тотчас устроился на носу.
Сашка, отступив на пару шагов, раскрыл футляр "кодака", с которым теперь не расставался, и заглянул в видоискатель. В этот момент Рыжик, до этого спокойно сидевший у ног Ярка, сорвался с места и, подняв тучу брызг, заскочил в лодку. Сашка машинально нажал спуск, а Мирек, подхватив щенка на руки, заключил:
- Надо что-то одно брать, или пса, или фотоаппарат, а то он тебе, Сашка, ненароком всю оптику зальёт, - и он посмотрел на Ярку. - Правда?
- Я гадаю, ничого браты не треба, то ж не катамаран, - решил Ярко, свистнул Рыжика и, взяв у Сашки "кодак", заторопился в дом.
Когда Ярко вернулся, хлопцы ещё возились с парусом. Сашка выше подтянул поперечину, и тут лёгкий ветерок заставил мягкий брезент расправиться. Этого дуновения было достаточно, чтобы наполнить парус, но силы сдвинуть неуклюжую плоскодонку ему явно не хватало.
Ярко, скептически поджав губы, сел с рулевым веслом на корме, а Сашка, торопливо угнездившись на средней банке, разобрал шкоты, привязанные к нижним углам паруса, и попросил:
- Подгреби, тут ветер слабый…
Закусив губы, Сашка то подтягивал, то отпускал веревки, ворочал поперечину в разные стороны, и даже встряхивал полотнище, но все было тщетно, слабый ветерок не справлялся, и лодка сама собой плыла по течению.
- Я ж говорил, ни к чему это, - Ярко со стуком положил весло поперек лодки. - Хочь як круты, ничего не выйдет. Поплывэмо як на катамаране.
- Ну да, не выйдет… - растерянно возразил Сашка. - Должно выйти…
- Эй вы, лопухи, кончай гадать! - Мирек вскочил и выглянул из-за края паруса. - Не видите, что ли, обрыв ветер загородил! Давай на плёс греби, там посмотрим…
Мирек оказался прав. Едва только лодка вышла из-под береговой завесы, парус ожил, и Сашка почувствовал, как подрагивают зажатые в кулаке концы. Ветер, набирая силу, начал понемногу кренить плоскодонку. Парус все больше выдувался и уже норовил вырвать из рук шкоты. Веревки ощутимо врезались в ладони, и Сашка, привязав концы к банке, довольно посмотрел на Ярку.
- Ну что, получилось?! А ты говорил, не выйдет…
Невидимый за раздувшимся парусом Мирек громко запел:
- Приятели, живей разворачивай парус!
Ярко с Сашкой дружно подхватили припев, и разухабистая песня команды капитана Сильвера полетела над плёсом, отдаваясь эхом у дальнего обрыва. Ярко взял круче к ветру, и плоскодонка, как настоящий парусник, залихватски накренилась, оставляя за обрубленной кормою глубокий след с длинными расходящимися усами.
Пока пели песню, разохотившийся Ярко взял ещё круче, лодка накренилась больше, и вдруг Мирек, сидевший на носу, весело закричал:
- Капитан, прямо по курсу испанский галеон!
Сашка, согнувшись, заглянул ниже паруса и увидел, как из-за ближайшего островка показался идущий вверх по реке "Некрасов". Пароход как раз начал очередной поворот на фарватере, колеса взбивали густую белую пену, от встречного движения ракурс стремительно менялся, и казалось, что привычно длинный нос парохода смешно укорачивается.
- Право на борт! - скомандовал Мирек. - Право!.. Право!!
Миреку казалось, что Ярко медлит, но тот и без его команды усердно ворочал кормовым веслом, сбивая лодку на другой курс. Однако поворот не удавался. Чуть повернув, лодка набрала полный парус ветра и, упрямо кренясь, шла прямо на соседний маленький островок.
- Да сворачивай же! - Мирек вскочил на ноги и заорал: - Ты что, от волны на берег попёрся?
- Да парус той не дае… - Ярко так заработал веслом, что лодку понесло боком. - Знимай його до бисовой матери!
- Убрать паруса! - дублировал команду Мирек в стиле благородной морской литературы, но Сашка уже и без того лихорадочно отвязывал замотанные на сиденье концы.
Он едва успел отвязать только один узел, и это стало ещё одной ошибкой неопытных мореходов. Освободившийся конец заполоскал в воздухе, поперечина с треском повернулась, и лодка, норовя перевернуться, начала заваливаться на борт.
- Крушение! Спасайся, кто может! - дурашливо закричал Мирек и первым сиганул в воду.
Одновременно длинная волна, поднятая "Некрасовым", догнала их, подкинула корму высоко вверх и бросила накренившуюся до предела лодку в береговые кусты. Ванты не выдержали, мачта с хрустом вырвалась из подпятника, а освободившийся наконец паруса свалился Сашке на голову, не давая ему выбраться. Когда хлопец все-таки освободился, Ярко, успевший спиной кувырнуться в волну, с хохотом отфыркивался, а Мирек от избытка чувств хлопал ладонями по воде и радостно орал:
- Кораблекрушение! Кораблекрушение!! Кораблекрушение!!!
Сашка тотчас вывалился из лодки, и они поплыли вокруг островка, на который их так безжалостно выбросило. С другой стороны нашлось свободное от кустов место, но напрямик пробраться к лодке не удалось. Пришлось снова лезть в воду и, барахтаясь в кустах, сплошь залитых водой, отвязывать обломавшийся рангоут и буксировать плоскодонку кругом островка.
Вытянув лодку на траву, хлопцы взялись осматривать повреждения. В общем, если не считать дюжины царапин и ссадин, всё обошлось благополучно. Даже рангоут пострадал не слишком, так как растяжки просто оторвали наспех прибитые проушины, и теперь из вороха веревок торчали изогнутые концы гвоздей.
Ярко хлопотал вокруг рангоута больше всех. Он заботливо разложил парус на просушку, расправил веревочные концы и, вытащив из-под сиденья инструмент, принялся старательно выравнивать и осаживать назад гвозди проушин. Ходкое путешествие ему явно понравилось, и он сам не заметил, как начал ворчать на Сашку:
- И хто ж так делает, тяп да ляп, надо было гнездо выдолбить.
- А ты капитан, ты и покажи, - польстил Ярке Мирек. - У тебя теперь корабль целый, а ты всё фе да фе…
- Ну уж и корабль… - произведенный в капитаны Ярко зарделся от удовольствия. - Кораблю карту надо и компас.
- Правильно, - Мирек кивнул. - Сашка вон тебе морскую карту нарисует с розой ветров, а я, как при случае на барахолке буду, компас поищу, там чёрта найти можно.
- Как, Сашко, сделаешь карту? - Ярко вопросительно посмотрел на товарища.
- Конечно, сделаю! У меня уже есть, вот только разлив учесть надо. - Сашка привстал и посмотрел кругом. - Эх, и фотография получиться может. Вон какая красота, целое море разлилось…
Он широко развёл руками, как бы приглашая товарищей полюбоваться широким разливом.
- Верно, красиво, - Ярко положил молоток и вздохнул. - Вот бы так сделать, чтоб всегда так было…
- А что, может, и сделают, - Мирек встал рядом с Сашкой. - Вот восстановят всё, заводы построят, а тогда и зону отдыха сделают, с озером, и чтоб остров посередине…
- Э-эх, когда это будет… - Ярко сокрушённо махнул рукой.
- Когда? - Мирек неожиданно посерьёзнел. - Нескоро, наверное. Может, нам и строить придется, как взрослыми станем. Как думаете, хлопцы, построим?
- А что, и построим, - засмеялся Ярко и с треском загнал на место очередной гвоздь. - Только ж на это денег понадобится, уйма.
Сашка высмотрел кусочек сухого песка и, с комфортом расположившись на тёплом пятачке, принялся рассуждать:
- Вот если б клад найти, то тогда всё б скорее получилось. За деньги сколько домов построить можно, не только озеро… - Хлопец вздохнул и, подмигнув Миреку, покосился на Ярку. - Ты как думаешь?
- А я что? - Ярко взялся за поперечину, прикидывая, как лучше приладить её на место. - Я думаю, работать надо, тогда все будет…
- Интересно же… - Сашка задумчиво начал разгребать руками песок. - А ведь и мне Нонка про какой-то клад намекала.
- О, это совсем про другое. Подвинься, весь теплый песок занял. - Мирек дружески отпихнул Сашку, устраиваясь рядом. - Тут по городу давно чутка ходит, ну как бы слух, что в Старом замке клад давний лежит. Мне про него художница, что жила, рассказывала…
- А ты нам расскажи, - оживился Сашка. - Всё равно парус сушить.
- Ладно, - Мирек сел и охватил руками колени. - Она меня в музей водила, шкатулку показывала, что "Августина" играет, помните, на площади играла "Ах мой милый Августин", как в костел лазили?
- Тоже мне клад, - рассмеялся Сашка. - Шкатулка с музыкой.
- Да нет, то к слову. Просто князь здешний, что замок строил, решил королём стать. Собрался в замке съезд. Короли там, князья всякие, чтоб нашего князя королем утвердить. Но чего-то там не вышло, и князь королём не стал. Тогда он вызвал мастера, что замок строил, и говорит: "Я много сокровищ на подарки собрал, но раз так, хочу, чтоб дары эти при мне остались". Тот, ясное дело, тайник сделал, и остались дары эти навсегда лежать в замке.
- Вон оно что, - протянул Сашка. - Теперь ясно, какой клад Лер ищет.
- Он у меня найдёт клад! Дождётся! - зло фыркнул Ярко и с треском загнал на место очередной гвоздь.
Потайная дверь
Весёлая морда Рыжика проступала всё чётче. Проявитель ослаб и, чуть подогревая его, Сашка нетерпеливо тёр отпечаток пальцем. В тёмном закутке становилось душно. Но хлопец терпел и ждал, пока проявится изображение. Наконец процесс проявления закончился, и он с удовольствием принялся рассматривать готовую фотографию.
Свою фотолабораторию Сашка оборудовал в маленьком чулане, который раньше служил кладовкой. Он собственноручно сколотил из досок стол, табурет и устроил полочку на стене. Вот только с освещением было паршиво до тех пор, пока Сашка не догадался использовать свой офицерский фонарь. Правда, перед началом работы пришлось вставить новую батарейку, но это было не важно. Зато теперь, делая очередной отпечаток, Сашка сначала освещал фотобумагу, с прижатым к ней негативом, обычным светом, а уже потом, поставив на фонарь красную заслонку, начинал проявлять.
Хлопец уже давно приспособился к полутьме и сейчас в неверном свете фонарика мог разглядеть не только уложенные в закрепитель готовые отпечатки, а ещё и полочку, на которой стояли две банки гипосульфита и лежал запасной пакетик метолгидрохинона.
Сашка сидел в своей лаборатории с самого утра, так что сейчас работа была почти закончена. И хотя последние отпечатки проявлялись долгонько, они тоже вышли неплохо, потому, с удовольствием выбравшись из душного чулана, хлопец побежал промывать фотографии.
Уложив их в ведро, Сашка старательно по очереди выполоскал каждую, а потом, на скорую руку сделав раствор для глянцевания, с полным удовлетворением отвыполненной работы налепил ещё мокрые отпечатки на оконное стекло в гостиной.
Примерно полчаса Сашка наводил порядок в чулане, а когда вышел оттуда и поднялся наверх, увидел, что хорошо прогретые солнечным светом фотографии уже высохли, и, от этого чуть покоробившись, сами по себе попадали на подоконник.
Хлопец не спеша собрал глянцево-блестящие отпечатки, придирчиво их рассмотрел и, не найдя особых изъянов, старательно разложил на три одинаковые кучки проследив, чтоб в каждой был одинаковый комплект фотографий.
После таких трудов Сашка тщательно вымыл руки, завернул каждый комплект фотографий в газету и, оставив один на своём столе, два засунул в карманы. Закончив таким образом домашние дела, Сашка, весело насвистывая, прямиком отправился на Вульку.
Приятели отыскались на берегу речки, где были заняты дооборудованием лодки. После кораблекрушения у острова Ярко уверовал в силу паруса, и теперь они с Миреком ломали голову, каким образом приспособить к их плоскодонке шверт. Постоянный киль не дал бы подойти к берегу, прорезать днище было бессмысленно, а бортовому креплению мешало боковое крыло.
Сашка обратил внимание, что в отличие от его скороспелой работы проушины теперь были сделаны на совесть, а подпятник мачты выглядел как пенёк с отверстием. Даже носовое крепление превратилось в весьма прочный бугшприт, и тогда Сашка, в свою очередь, предложил:
- А зачем шверт делать. Можно и кливер поставить. От носа к мачте.
- Точно, - поддержал Сашку Мирек. - Косым парусом управлять можно.
- Ну, тоди, - Ярко пожевал губами, - заканчиваем. Пошли до мене.
Оказалось, что у себя во дворе Ярко успел соорудить эдакий уголок отдыха. На врытое в землю брёвнышко он приспособил, сделанную из обрезков досок круглую столешницу, а вокруг вкопал ещё четыре столбика покороче, набив на каждый досочку-сиденье.
Пока Сашка с Миреком обсуждали сооружение, Ярко сбегал в дом и разложил перед удивлёнными приятелями угощение: аккуратно нарезанные кусочки сала, лук и свежеиспечённый хлеб. Закончив сервировку объёмистой бутылью с квасом, Ярко пригласил:
- Сидайте, хлопцы. Пидхарчимось трошки.
Ни Сашку, ни Мирека уговаривать не пришлось. Больше того, первым ухватив аппетитный кусочек сала, Мирек поинтересовался:
- Откуда такой харч?
- Дядько в гости приезжал, - Ярко разломил хлеб на три почти одинаковых ломтя и уточнил: - Из Выселок.
- Как они там? - степенно спросил Мирек.
- Вроде теперь всё спокойно, но шум був ещё тот, - фыркнул Ярко. - Однорукого-то, на наших очах пидстрелили.
- А этот однорукий, что и вправду комсомольским секретарём был? - не удержался и задал давно мучивший его вопрос Сашка.
- Правда, - подтвердил Ярко. - Он вроде как с бандеровцами был связан. Через то и лес був полный солдатив. Дядько казав, тогда, как лес прочёсывали, кого-то из лесовиков взяли, вот они и выдали однорукого.
- Ну да, - согласился Сашка. - Помните, как нас тот сержант спрашивал, не видели ли мы кого, а вы про Петровича не сказали…
Мирек и Ярко переглянулись. Сашке показалось, что его приятели чего-то недоговаривают, но Ярко поспешил заверить:
- А хиба Петрович подозрительный? Мы с Миреком его знаем.
И словно нарочно уходя от разговора про Выселки, Ярко, покосясь на "кодак", висевший на плече у Сашки, поинтересовался:
- Как, плёнку ещё не дофотографировал?
- Ага, здесь уже новая, - для убедительности Сашка тряхнул футляром.
- А когда проявишь? - спросил Мирек.
- И напечатаешь когда? - не утерпел Ярко.
- Уже! - и Сашка выложил на стол плотный, аккуратно завёрнутый в газету пакет.
Ярко поспешно снял обёртку и, рассматривая вместе с Миреком фотографии, спросил:
- А нам какие дашь?
- Это все вам, - улыбнулся Сашка.
- Спасибо, - протянул Ярко и посмотрел на Мирека. - Как делить будем?
- Делить не надо, - усмехнулся Сашка и выложил второй пакет. - Я всем поровну напечатал.
- Ух ты!.. - Ярко сгрёб фотографии и заявил: - Я их хранить буду, это ж потом, если посмотреть, как интересно будет.
- Точно, - подтвердил Мирек и, взяв свой пакет, поднялся. - Мне пора.
- Мне тоже, - Сашка вскочил. - Я с тобой…
Наскоро попрощавшись с Яркой, который решил заняться домашними делами, Мирек и Сашка по Киевской направились в центр. Заминка, случившаяся в разговоре про Выселки, не выходила у Сашки из головы и, едва они миновали еврейское кладбище, хлопец вроде как сам с собой рассуждая, начал:
- Слушай, Мирек, я вот всё думаю, если тот комсомольский секретарь был связан с бандеровцами, может, и Петрович, раз он так свободно по лесу ходит, тоже из тех.
- Всё может быть, - Мирек на секунду запнулся. - Тут, я тебе честно скажу, всякое было…
- Но Ярко говорит, Петрович вроде как партизан, - неожиданно начал защищать лесника Сашка.
- Партизаны тут тоже какие хочешь по лесу шастали… - начал было Мирек, но оборвал себя на полуслове.
Однако Сашка уже уловил, что тут что-то не так, и спросил:
- А ты сам, почему не сказал сержанту про Петровича?
- А потому, - жёстко ответил Мирек, - что мы того Петровича не просто видели, а ещё и подвозили. Понял?
- Нет, - закрутил головой Сашка. - Он же твой добрый знакомый, ещё отца твоего знал.
- Вот именно поэтому, - резко отрубил Мирек.
- Ничего не понимаю… - пожал плечами Сашка. - Причём тут твой отец? У тебя же отчим.
- Отчим… - Мирек повернулся к Сашке. - То отчим, а то отец. Не хочу я его никуда впутывать. Ты что, забыл, что в лесу делалось? Обязательно допытываться б стали, что да как. А я что скажу?
- Вон ты про что… - протянул Сашка, наконец-то начавший кое-что понимать.
Какое-то время приятели молча вышагивали улицей, а потом Мирек, уходя от явно неприятной ему темы, спросил:
- А ты сам чего так сорвался? Помог бы Ярке.
- Помочь можно, но, понимаешь, у меня тоже дело. - Сашка слегка придержал болтавшийся на боку "кодак". - Я ведь хочу журналистом стать, и вот что надумал. Пока у нас всё так, наснимать самое интересное и фотоальбом сделать, а потом, лет через пять, когда всё иначе будет, ну, когда всё восстановят, снова сфотографировать и сравнить. Знаешь, какой репортаж выйдет!
- Далеко смотришь. - Мирек удивлённо посмотрел на Сашку и хмыкнул. - Только ты и про сегодняшний день помни. В Старый город, если полезешь, смотри на Лера не нарвись. Он, гад, злопамятный. Если один будет, то ничего, а вот если с кодлой, мой совет: удирай сразу.
- Это знаю, - Сашка кивнул. - Не в первый раз. Там, где я раньше жил, тоже всякой шпаны хватало…
В центре возле памятника-танка хлопцы расстались. Мирек через мост Бена отправился к себе на Уланскую, а Сашка по Ягеллонской прямиком зашагал к Старому городу. По дороге он обдумывал, что и как будет снимать, и вдруг вспомнил про дверцу, вделанную во внешний контрфорс монастырской стены. Сашке казалось, что там наверняка начнут первым делом проводить расчистку зарослей, и, чтобы заснять всё как есть, следовало спешить.
Под эти размышления Сашка добрался до здания бывшей почтовой станции и нырнул в проходной двор. Солнце как раз начало склоняться к западу, и его лучи сейчас самым лучшим образом освещали и мещанские домики-хаты, и видневшуюся дальше монастырскую стену, и густые заросли, выросшие на месте исчезнувшего рва.
Сашка свернул на уже знакомую тропку, быстро добежал до контрфорса и, выбрав удобную позицию, принялся с помощью видоискателя уточнять ракурс. И тут, совсем неожиданно, когда он, уже нацелившись через окошечко "кодака" на кованую дверь, готовился нажать спуск, изнутри послышался чёткий звук отодвигаемого засова.
Хлопец юркнул за ближайшее дерево. Дверь скрипнула, и на тропинку вышел не кто иной, как Лер Олек. В руках он держал большущую книгу, кожаный переплёт которой был украшен золотым тиснением. Воровато оглядевшись, Лер завернул фолиант в газету и, не заметив спрятавшегося в кустах Сашку, по тропке зашагал к проходному двору.