Под тремя башнями - Николай Дмитриев 2 стр.


Сашка повернулся, собираясь вылезать на дорожку, и тут же машинально присел. Кто-то очень быстро шел к танку. Поскрипывание гравия казалось почти беспрерывным, и Сашка, не желая, чтоб его увидели, на всякий случай пригнулся ещё ниже.

Скрип гравия оборвался. Сашка, чуть отогнув ветку, выглянул и с удивлением увидел, что возле танка стоит женщина. Взявшись за гусеницу, она приподнялась на цыпочки и положила на броню букетик цветов. Потом отступила на шаг и, наклонив голову, перекрестилась по-католически.

Теперь Сашка рассмотрел её хорошо. Женщина была очень пожилой, сморщенной и в то же время в сухой и тонкой фигуре, в резких, по-молодому лёгких движениях ещё не было ничего старушечьего. Скорее наоборот, строгая чёрная одежда придавала женщине особую моложавость.

К счастью, положив цветы, женщина у танка не задержалась, и, едва она исчезла за деревьями, Сашка поспешно выбрался на дорожку. Сконфуженно отдуваясь (уж больно в несуразном положении он очутился), Сашка в последний раз оглянулся на башню с лежащим под стволом букетом и заторопился к выходу.

Пока он раздумывал, где искать отца, сквер кончился. Сашка поглядел по сторонам, зачем-то оглянулся на арку, которой заканчивалась аллея, и удивленно присвистнул. С этой стороны сквера города не было. Две широкие, тщательно расчищенные магистрали сходились здесь под прямым углом, а от домов остались только поросшие сорной травой кучи щебня и аккуратно пересекавшие тротуар каменные водостоки.

Правда, один дом всё-таки был. С углом, срезанным взрывом, весь в трещинах, с исклёванной осколками штукатуркой, он, уцелевший каким-то чудом, стоял на краю огромного пустыря и словно Феникс, возрождающийся из пепла, с одной стороны уже оделся новенькими лесами. Вспомнив слова матери о доме за сквером, Сашка покрутил головой и прямиком направился к видневшемуся рядом с лесами штабелю кирпича.

Отец был здесь. Стоя рядом с большой кучей мусора, он жестами подавал команды шофёру грузовика. Сашка подошёл ближе и увидел, что в свежевыкопанной траншее лежит длинная и ржавая, чем-то похожая на селёдку бомба-пятидесятка. Сапёр-сержант медленно сдавал "студебеккер" назад и, свесившись из кабины, следил за задними колёсами.

Наконец грузовик встал как нужно, и отец, взяв Сашку за плечо, отошёл с ним подальше, за угол дома. Протягивая отцу завтрак, Сашка вспомнил о сапёрах, спрыгнувших в траншею, и спросил:

- А она не взорвётся?

- Нет. - Отец развернул свёрток и пояснил: - Взрыватели уже сняли.

Сашка чуточку разочарованно вздохнул (бомба без взрывателя его никак не интересовала), и он оглянулся по сторонам.

- Тут их, наверно, много ещё…

- Надеюсь, последняя. Завтра работа полным ходом пойдёт. Думаю, к концу лета первый дом отремонтируем.

- Слышь, па… - Сашка потянул отца за рукав. - А чего тут всё разбито? С той стороны шёл, город вроде целый, а с этой вышел - пустырь.

- А ты вон те улицы видишь? - Отец показал на тщательно расчищенный перекрёсток. - Историческая, можно сказать, магистраль. По ней, брат, ещё французы топали. Мне мать говорила, как ехали, ты всё у окна торчал, полагаю, заметил, тут низина кругом и вода, вода. Так что для войск это одна дорога была и тогда, и теперь. Немцы тут в 41-м войска наши отрезать хотели, ну и, сам понимаешь, бомбили нещадно.

- А-а-а, - Сашка понимающе кивнул и начал: - От нас сюда и вправду вверх идти, а вчера поезд всё мимо болот тащился…

Но отец, явно занятый делом, оборвал разговор и, ободряюще тряхнув сына за плечо, приказал:

- Об этом мы потом поговорим, а сейчас живым духом домой, матери помогать. Скажешь, к обеду домой буду.

Дома дым стоял коромыслом. Все окна, двери и даже подвальный люк были распахнуты, открыв дорогу сквознякам, разносившим запахи прели, воды и свеженатёртого паркета. Сашке тоже нашлось дело. Вооружившись найденной в подвале отвёрткой и высунув от усердия язык, он скрёб, подгоняя на место забухшие оконные рамы, и старательно выковыривал скопившуюся под шпингалетами грязь.

Сашкин отец пригласил кого-то из местных на помощь, и сейчас, пока Сашка сосредоточенно ковырял гнездо шпингалета, пожилая женщина, стоя на подоконнике, тщательно мыла стёкла. При этом она тихо, почему-то выбрав Сашку в собеседники, с трагическими интонациями в голосе рассказывала:

- Поубивалы всих. И дидов, и жинок, и диточок. А хаты спалили и скотину до себе свели. От таки в нас булы сусиды.

- А кто они, немцы? - довольно безразлично спросил Сашка.

- Ни, то булы не нимци. То поляки…

- Я знаю, - кивнул Сашка и, не впервые слыша о зверствах немцев, уточнил: - Полицаи.

- Як бы-то так, - вздохнула женщина и умолкла.

К обеду весь дом сиял, и когда в передней заслышался знакомый смех, Сашка с сознанием выполненного долга помчался встречать отца. Как и обещал, отец пришёл вовремя и, первым делом тщательно вымыв руки, сел за стол, где его уже ждала тарелка борща.

Сам Сашка, всё время что-то перехватывавший на кухне, особо есть не хотел, но сидеть за столом вместе с отцом и матерью было невыразимо приятно, и он сам не заметил, как умял такую же, как у отца, тарелку борща, а потом принялся за салат из молодого лука.

Мать же, впервые за последние годы вот так, по-семейному, сидя за столом вместе с мужем и сыном, наоборот, почти ничего не ела, а только, счастливо улыбаясь, подкладывала на тарелку то одному, то другому, лишь время от времени выбегая на кухню, чтобы принести ещё что-нибудь.

Сашку так и подмывало расспросить отца и о танкетке, и о магистрали, но он сдерживался, вежливо слушая, как мать задавала вроде бы ничего не значащие вопросы, на которые тем не менее немедленно получала обстоятельные ответы.

И удивительное дело, в обычном застольном разговоре ни разу не была упомянута только что окончившаяся война, а всё сказанное впрямую касалось дальнейшего быта, возможности более или менее обставить дом и далеко ли школа, в которой Сашке предстоит учиться дальше.

Зато позже, когда обед кончился и мать начала убирать со стола, Сашка, быстренько унеся тарелки на кухню, увязался за отцом, вышедшим покурить в коридор, и первым делом спросил:

- Па, а чего здесь танк стоит, в скверике?

- Танкетка, - уточнил отец и, пустив вверх струйку дыма, пояснил: - Город в обход брали. Так вот на ней разведчики дорогу перехватили и держали сколько надо.

- А чего в обход? - Сашка солидно кашлянул. - Если танки, можно и прямо.

- Оно-то так, - усмехнулся отец. - Да в обход вроде сподручнее. И потом, сынка, город тут особый, даже приказ был по возможности не разрушать, вот и решили в обход…

- А чего тут особого? - удивился Сашка. - Дома да дороги.

- Э, не скажи, сынок… Город старинный, можно сказать исторический, и опять же война кончалась. Жить людям где-то надо, так чего ж зря всё подряд рушить, если можно без этого обойтись.

- Чего уж рушить! - фыркнул Сашка. - Вон там, где ты дом ремонтируешь, вообще ничего нет.

- Тем более, поберечь стоило. - Отец затянулся папиросой в последний раз и ловким щелчком выбросил через открытую дверь окурок во двор. - И хватит об этом. Давай-ка, сынок, на чердак заглянем.

- А чего там? - мгновенно заинтересовался Сашка.

- Увидишь. - Отец потрепал сына за волосы и, взявшись рукой за перила чердачной лестницы, начал первым подниматься наверх.

Во время генеральной уборки руки до чердака как-то не дошли, и Сашка, считавший, что там ничего, кроме кучи хлама, нет, несказанно удивился. Во-первых, на чердак вел не обычный поднимающийся люк, а небольшая, но вполне нормальная дверь. А, во-вторых, когда вслед за отцом Сашка вошёл в неё, то оказался вовсе не на чердаке, а в небольшой уютной комнатке с косым потолком и окошком, выходящим в сад. Мебели, правда, если не считать старого венского стула и обычного топчана, не было, но от одной мысли, что тут можно жить, у Сашки захватило дух. Состояние сына не укрылось от отца, и он, опускаясь на топчан, притянул Сашку к себе и, усадив рядом, спросил:

- Ну что, нравится?

- Спрашиваешь!.. - Сашка, всё ещё рассматривая комнатку, восхищённо покрутил головой.

- Так считай, комната твоя. Первое время на топчане этом поспишь, а потом и стол тебе поставим и вообще что-нибудь придумаем, - заключил отец и дружески потрепал Сашку по колену.

Новое знакомство

Сашка проснулся поздно и в первый момент не мог понять, где находится. Но это состояние длилось всего лишь секунду. Уже в следующий момент он откинул одеяло, вскочил на ноги и, подбежав к окну, настежь распахнул створки.

Он вспомнил вчерашний день и радостно рассмеялся. Впервые его признали взрослым и выделили ему отдельную комнату! То, что она была под самой крышей и потолок походил на трапецию, Сашку не смущало, скорее наоборот, и сама комната, и крутая лестница, по которой приходилось подниматься сюда из коридора, приводили его в восторг.

Через распахнутое окно лился тёплый дух сада и тонкий, едва различимый запах реки. Сашка прилёг на подоконник, перегнулся через карниз и заглянул во двор. Отсюда, сверху, дорожки выглядели как полоски, выложенные мозаичными квадратиками, а бочка с дождевой водой казалась живым тёмным зеркалом в круглой бархатно-коричневой оправе.

- Эй, соня, живой ногой мыться, завтракать и чтоб успел, пока я тут прикидываю…

Сашка повернул голову и увидел отца, стоявшего на заросшем травой въезде. Отец пытался открыть гараж, но набранные доской "в ёлочку" ворота осели в землю и не поддавались. Безошибочно угадав в отцовской интонации что-то весьма интересное, Сашка приложил максимум старания и минут через пятнадцать выскочил к гаражу.

- Готов? - отец оценивающе посмотрел на сына и, стряхнув осевшую на рукаве пыль, пошёл к калитке.

Шлёпая разбитыми сандалиями по плиточкам тротуара, Сашка так и вился кругом отца, изо всех сил пытаясь скрыть распиравшее его любопытство. Глядя, как выскочивший вперёд Сашка скачет по бордюру, отец усмехнулся.

- Как есть вахлак, - и потом уже совершенно серьёзно закончил: - Ты пойми, мы теперь не в бараке живём, а лето только начинается. В общем, я, как и обещал, тебе товарища нашёл. Он местный, всё знает и, если что…

- Что, если что? - не понял Сашка.

- Ну, так, - отец на секунду замялся, но потом всё-таки пояснил: - Не хочу я, чтоб ты неизвестно с кем знался. А это парень надёжный, я и его семью знаю, как-никак с его отцом вместе работаем.

Пока хлопец размышлял над словами отца, они прошли сквер, и Сашка увидел, что немного в стороне от центрального входа вроде именно их ждал пожилой, седоватый человек, а чуть сбоку от него как-то особняком держался длинноногий паренёк с шапкой густых, добела выгоревших на солнце волос.

Сашкин отец поздоровался с обоими, после чего повернулся к сыну.

- Ну вот, Александр, знакомься. Этого мальчика зовут Мирослав, он покажет тебе город и все прочее…

Отец подмигнул Сашке, и они вместе с пожилым, отправились в сторону стройки, оставив обоих мальчишек у входа в сквер.

Некоторое время Сашка молчал, рассматривая Мирослава. Нельзя сказать, чтобы он уж очень ему понравился, но делать было нечего. Сашка по-взрослому протянул Мирославу руку и представился:

- Сашка.

Мирослав улыбнулся доброй застенчивой улыбкой, сразу изменившей его насупленное лицо, и, пожимая Сашкину ладонь, сказал:

- Мирек. Я хотел на речку пойти, пойдёшь?

- Конечно! - Сашка тряхнул головой. - С тобой тоже отец был?

- Нет, отчим. - Улыбка Мирека сразу погасла, и после короткой паузы он повторил: - Так ты идёшь?

Почувствовав, что об отце спрашивать не стоило, Сашка некоторое время шел молча и только позже, обратив внимание, что они вроде бы идут не туда, как бы между прочим поинтересовался:

- Это куда мы?

- А мы сначала за Ярком зайдём, это приятель мой, - пояснил Мирек и закончил: - Я вас познакомлю, а потом уже на реку.

- А чего ты его сразу не взял? - удивился Сашка. - Река-то вон где, это ж сколько назад топать…

- Не надо топать, - засмеялся Мирек. - Тут река вокруг течёт.

Они долго шли по Киевской улице, застроенной низенькими, лепящимися друг к другу домиками, и Сашка с удивлением заметил, что город, показавшийся ему крохотным, не так уж и мал. Правда, дома здесь уже не походили на городские, поскольку вокруг них были цветнички, деревья и большие дворы, где сновали куры, гуси, утки, а из некоторых, стоявших в глубине сараев, доносилось коровье мычание.

Ярослав, или просто Ярко, жил за еврейским кладбищем на Вульке. Мирек пояснил, что это село, слившееся с городом, да и дом Ярки больше смахивал на сельский. Единственное отличие - деревянная верандочка, служившая раньше парадным входом, была заколочена и вся заросла кустами одичавшей сирени.

Мирек сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. Однако никто не показывался, и свист пришлось повторить дважды, прежде чем слева из сирени показалась круглая рыжая голова.

- Ну чого ты репетуешь, тут я…

- Я долго свистеть буду? - рассердился Мирек. - Договорились же, а тебя чёрт где-то носит!

- У меня хозяйство, - рассудительно отозвался Ярко и добавил: - Выходите на тропку, пока обойдёте, я дожену.

- Пошли, догонит, - фыркнул Мирек и потащил Сашку за собой.

Ярко догнал их быстро. Шлепая по дороге разбитыми башмаками и поминутно подтягивая съезжающие штаны из серой хлопчатки, он скромно пристроился возле Мирека с любопытством поглядывал на Сашку.

- Как хозяйство, так он скажет, а как здрасьте, так не… - Мирек подтолкнул Ярку плечом и повернулся к Сашке. - Видал, стесняется.

- А чего меня стесняться? - искренне удивился Сашка и, протягивая Ярке руку, спросил: - Река-то ваша тут где? А то Мирек грозился, она у вас кругом, а пока не видно.

- Сейчас выйдем, сюда давай… - Ярко неспешно перелез через сломанную жердину.

Пройдя вслед за ним вдоль покосившегося штакетника, мимо сараев и огородов, хлопцы по узенькой тропинке выбрались на косогор. Внизу разливался широкий речной плёс, а за ним тянулся огромный луг, постепенно переходивший в небольшие холмы, над которыми плыло знойное марево. Правей пойму пересекала насыпь, заканчивавшаяся деревянным мостом. По его настилу ползла гружёная телега, и Сашка видел, как чалая лошадёнка махала головой в такт каждому шагу.

- Туда пойдём, - Ярко махнул рукой на плёс, до которого оставалось ещё метров сто. - Там вчера вулькинские хлопцы плиту каменную стащили, такую прыгалку сделали, закачаешься.

Плита, пристроенная к самому краю берега, лежала прочно. Подпёртая снизу большим обломком и прикрытая по краям дерном, она далеко нависала над водой, образуя нечто похожее на трамплин.

Сашка остановился у самого края, опасливо посмотрел на бежавшие по стрежню мелкие водовороты и показал на другой берег.

- А там что?

Вдоль противоположной стороны по воде тянулся сплошной тёмно-зелёный ковёр водорослей, густо пестревший ярко-желтыми цветами кувшинок. В одном месте он разрывался, и там, под нависающими с берега кустами, виднелось что-то вроде заливчика.

- А то протока вокруг острова. Если хочешь, сплаваем. - Мирек бесцеремонно стащил Сашку с плиты и крикнул: - Ярко, давай скочь первым, на остров поплывём!

До протоки первым добрался Сашка, которому при одном слове "остров" начинали мерещиться пираты, клады и одноногий капитан Сильвер с его попугаем. Встав на дно, Сашка уцепился руками за куст и, раздвигая руками листья, осторожно двинулся вперёд.

Густые, переплетённые между собой ветви, пропускали мало света, и над протокой стоял таинственный сумрак, только кое-где помеченный солнечными бликами. Особенно неприятно выглядела тёмная вода, и, хотя глубина оказалась всего по пояс, Сашке было как-то не по себе.

Протока кончалась пятачком чистой воды с маленьким песчаным пляжем, выходившем на остров. Впереди кусты снова смыкались, но уже не так плотно, и сквозь них виднелся противоположный берег. Сашка выскочил на песчаное мелководье и, поднимая тучу брызг, принялся весело отплясывать и кричать, подражая Сильверовскому попугаю:

- Пиастр-р-ры, пиастр-р-ры!!

- Эй ты, попугай, а где же капитан Сильвер? - расхохотался Мирек.

- Там! - Сашка тут же ткнул большим пальцем себе за спину и, прижмурив один глаз, скорчил "пиратскую" физиономию.

- Так лезем туда! - и Мирек первым начал решительно продираться через кусты.

Слегка поцарапавшись, ребята взобрались наверх и расположились на крохотной полянке. Отсюда можно было видеть и излучину реки, и другой берег, и косогор невдалеке, испятнанный светлыми плитами еврейского кладбища, а немного выше - и густо теснившиеся ближайшие домики стоявшего на возвышенности городка.

- А что если тут клад поискать, может, чего и найдём? - вдруг заявил Сашка и так взялся шарить кругом глазами, что, глядя на его старание, Ярко не выдержал.

- Нашёл где искать… У нас больше в бывшем гетто, ну там, где немцы евреев держали, шукают. Один дядька печку развалил и серебряные ложки нашел. Двенадцать штук.

- Подумаешь, ложки! Такой "клад" где хочешь найдётся, - Сашка пренебрежительно хмыкнул. - Разве ложки клад?

- Кому и ложки клад, - рассудительно возразил Ярко.

Сашка сообразил, что Ярко имеет в виду послевоенную разруху, и с жаром принялся пояснять:

- Да нет, ребята, я про другой клад. Настоящий. Чтоб там и золото, и серебро, и драгоценности.

- В общем, как в книжке? - скептически ухмыльнулся Мирек.

- Ну да, - согласился Сашка, на что Ярко, усаживаясь рядом, хмыкнул и подмигнул Миреку.

- Це я знаю, де такий клад шукать треба.

- Где? - оживился Сашка.

- У Заглушецкой Брамы! - весело фыркнул Ярко.

- Какой ещё заглушецкой? - не понял Сашка. - Где это?

- А нигде, - лениво отозвался Мирек. - Присказка тут такая. Эта Заглушецкая Брама вроде есть, вроде нет, и где была, не знает никто.

- Присказка, значит? - обиделся Сашка. - Выходит, где клад искать, не знают, потому так и говорят?

- Где клад искать, знают. В замке. - Мирек благодушно улыбнулся, завалился на спину и с наслаждением зажмурился, подставляя бок солнцу.

- В каком замке? - у Сашки разом загорелись глаза.

До сих пор он видел замки только на картинке и читал о них в книжках. О том, что где-то вот так может сохраниться настоящий замок, он и мысли не допускал.

- В нашем, - Мирек пожал плечами.

- Слушай! - Сашка подпрыгнул на месте и от нетерпения начал трясти Мирека за руку. - Своди меня туда! Я никогда в настоящем замке не был…

Назад Дальше