- А что у тебя на поясе? Душеспасительная брошюра Кольта? На землю ствол, повторять не буду!
Илья бережно, двумя пальцами, вытянул револьвер из кобуры и положил на траву.
- А теперь кошелек!
- Пожалуйста, пожалуйста, только не стреляйте!
Бумажник Остермана упал рядом с револьвером.
"Молодец, Плюха, - подумал Кирилл, бесшумно взводя курок. - Пусть теперь кто-нибудь из них спешится и подойдет. Черт возьми, а ведь им незачем это делать самим".
- Эй, амиго! - налетчик поманил к себе Мануэля. - Подай-ка мне его добро. А потом вытащи все его шмотки из фургона. Да не надорвись. У тех, кто может отвалить полтыщи, не торгуясь, обычно ужасно тяжелый багаж!
Бандиты заржали, но один из них, самый щуплый, вдруг сказал:
- Парни, да я вроде не этого видел у конюшни. Тот был без усов. Это вроде другой…
- Все верно, другой, - громко сказал Кирилл, выглянув из-за толстого бука.
Если бы налетчик не проявил наблюдательность, Кириллу пришлось бы свистнуть, или захрустеть ветками, или еще как-нибудь отвлечь их на себя. Ему было нужно, чтобы все они повернулись к нему.
И они повернулись.
Он давно уже взял на мушку того, кто казался ему самым опасным, - сутулого и хмурого, в выгоревшей кавалерийской куртке. Этот бросил поводья и держал кольт двумя руками, целясь в голову Илье. На лбу его блестел пот, он все время облизывал губы - видно было, что он слишком напряжен и может нажать на спуск в любую секунду. Очень хорошо, что у Кирилла появился повод заговорить. Охотник часто стреляет на шум, на хруст ветки, но почти никогда - на человеческий голос.
Все четыре ствола теперь смотрели на Кирилла. Он выстрелил в сутулого, затем в его соседа - и укрылся за буком. Два выстрела грохнули в ответ. Кирилл припал на одно колено и показался с другой стороны дерева, чтобы уложить оставшихся. Но из кустов рявкнул кольт, еще раз - и все было кончено. Трое бандитов валялись под ногами лошадей, последний застрял в седле. Он медленно сползал, цепляясь за гриву лошади и заливая кровью ее шею. Лошадь нетерпеливо мотнула головой, взбрыкнула и избавилась от седока, который кулем свалился наземь.
А почему вы не воспользовались моим винчестером, мистер Смит? - раздался из кустов голос Кардосо.
- Не был уверен, что он заряжен.
- Неужели я похож на человека, который ездит с незаряженными винтовками?
Кирилл вышел из-за бука и похлопал его по коре, словно доброго коня. Ему было приятно, что ни одна пуля не угодила в дерево.
- Дева Мария! - причитал Мануэль, застыв с бумажником и револьвером Ильи. - Матерь Божья, молись за нас ныне и в час смерти нашей…
- Помолись лучше за этих, - сказал ему Илья. - Да расцепи ты пальцы! Ну и хватка у тебя!
Кирилл вернулся к костру и поднял свою кружку. Кофе немного остыл, но он и не любил пить слишком горячий.
5
Пустыня
Первые пять лет своей жизни в Америке Илья Остерман провел в Нью-Йорке. Он считал себя чистокровным горожанином. Однако стоило ему подняться на борт парома или сесть в лодку, как что-то неведомое просыпалось в душе и гнало прочь из города. Хотелось, чтобы паром не остановился у причала Лонг-Айленда, а пошел дальше, дальше и вышел в открытое море. А еще его тревожили паровозные гудки. Казалось, они звучат именно для него, куда-то зовут - но куда? В другие города? Они ничем не лучше Нью-Йорка. А иной жизни, кроме как в каменном мешке, он себе уже не представлял. Он думал, что не сможет обойтись без таких мелочей, как водопровод или уличное освещение, без прачечных и парикмахерских. А если б вдруг оказался где-то на природе, то наверняка заблудился бы, потому что привык ориентироваться лишь по номерам домов и вывескам.
Покинув Нью-Йорк, он неожиданно обнаружил, что вполне приспособлен для жизни под открытым небом. В лесах или среди скал Илья чувствовал себя так же свободно, как в лабиринте Чайна-тауна. Но больше всего он полюбил пустыню. Впервые увидев бесконечные пески, Остерман испытал ветхозаветный трепет. Он сначала ощутил себя Иосифом, которого коварные братья бросили подыхать среди барханов, а потом - Моисеем, ведущим народ свой к Земле обетованной. Впрочем, на месте Моисея Илья не стал бы возиться сорок лет с этим маршрутом. Он вел бы колонну по ночам, когда не так жарко и когда можно прокладывать путь по звездам.
Тот, кто называет пустыню мертвой, безжизненной, никогда не видел, как она оживает после захода солнца. Куда-то исчезает пыль, весь день закрывавшая горизонт своим полупрозрачным занавесом, и воздух понемногу заполняется новыми звуками - это просыпаются невидимые насекомые. Илья не знал, как их назвать, да и не видел никогда. Наверно, что-то вроде сверчков. И вот они начинают скрипеть, трещать, повизгивать, и под этот аккомпанемент над голыми горами разливается серебристое сияние. Еще минута полной темноты - и восходит луна. Пустыню заливает холодный свет, и черные длинные тени протягиваются со всех сторон.
А над головой уже наклонился знакомый ковшик Большой Медведицы, и, значит, вон там север, там запад, а нам - сюда.
Из лошадей, которые достались после стычки на перевале, Илья выбрал самую смирную кобылу. Он ехал позади фургона, рядом с Кардосо. Тот зевал и кутался в пончо.
- Вам холодно? - спросил Илья.
- Понимаю, что это выглядит странно, но меня иногда знобит даже в жару.
- Ничего странного. Вам надо как-нибудь при случае обратиться к врачу. Я слышал, что от лихорадки помогает хинин.
- Возможно. Но я привык к другим медикаментам. - Кардосо достал фляжку в чехле, расшитом бисером. - Текила. Не желаете?
- Спасибо, у меня виски.
Они чокнулись фляжками. Из фургона послышался сонный голос Кирилла:
- Когда увидите на небе две луны, дайте знать.
Илья подмигнул Кардосо, и они чокнулись еще раз.
- Мой друг - поборник трезвости и целомудрия, - сказал Остерман. - Но я прощаю ему эти слабости, поскольку и сам несовершенен.
- Все мы не без греха.
Один глоток виски имеет удивительное свойство - он никогда не бывает один. Сразу за ним следует второй, и только после третьего можно продолжить беседу. И, хотя Илью клонило в сон, он не мог удержаться от расспросов.
- Помните о своих планах, Дэвид? Вы собирались взять реванш. Предлагаю сесть за первый же карточный стол, как только приедем в Тирби.
- Что ж, ради этого стоит задержаться. Хотя Тирби для меня промежуточная станция.
- Да? По-моему, дальше уже ничего нет, только мексиканская граница.
- Именно так.
Фургон остановился на вершине холма, и Рико спрыгнул на землю. В руках у него была лопата.
- Что случилось? - спросил Кардосо, подъехав к нему.
- Надо пометить место.
Мексиканец подошел к одинокому высокому кактусу, который чернел на фоне лилового звездного неба, как огромный трезубец - от центрального трубчатого столба слева и справа отходили еще два отростка, чуть пониже.
- Этот сагуаро поможет нам на обратной дороге, - сказал Рико и несколькими ударами лопаты срубил правый отросток. - Теперь я буду знать, с какой стороны его объезжать, чтобы попасть на перевал.
- Разумно, - одобрил Кардосо.
"Разумно-то оно разумно, - подумал Илья, - да только вряд ли мы поедем обратно этой же дорогой".
Он еще не знал и не мог знать, какое дело предстоит им в Тирби. Возможно, будет лихой налет с пальбой и погоней. Или они подберутся к сейфу ночью, бесшумно вскроют его и испарятся, как призраки. А может быть, придется полежать в засаде на дороге, подстерегая транспорт с золотом. В конце концов, Кирилл может придумать вообще что-нибудь абсолютно новое - на то он и Кирилл. Но в любом случае команда Энди Брикса будет уходить из Тирби не той дорогой, по какой придет туда.
Они еще в поезде решили, что лучше всего было бы уйти на юг, к границе. Углубиться в Мексику и пробраться на восток по узким долинам среди гор. Затем пересечь Рио-Гранде, чтобы оказаться в Техасе. А там уже разбиться на двойки и тройки и, поделив добычу, разбежаться в разные стороны.
"Поедем в Джорджию, - подумал Илья. - На Юге я еще не был. Значит, Джорджия. Потом Флорида. А может быть, застрянем в Новом Орлеане. Кира говорил, там весело. Можно сесть на пароход и отправиться вверх по Миссисипи. А потом вниз. И кататься, пока не спустим все деньги".
- Лучше бы вам поспать, Билли, - сказал Кардосо. - До рассвета далеко, дорога спокойная. Хватит и двоих бодрствующих в конвое. А вот с рассветом нам придется всем быть настороже. Это земли апачей. Они никогда не нападают ночью. Но с первыми лучами солнца, я уверен, мы их увидим рядом с собой. И вот тогда мне бы не хотелось, чтобы у кого-то из стрелков слипались глаза.
- Мы рассчитывали к рассвету быть возле форта Сьерра-Виста.
- В пустыне невозможно следовать по расписанию. Так что ложитесь спать и держите винтовки наготове.
- Слушаюсь, господин полковник.
- Майор, - сухо поправил Кардосо.
- По сравнению со мной вы вообще генерал, - козырнул Илья.
Он забрался в фургон и устроился на боковой лавке, закутавшись в одеяло. Кирилл и Мануэль спали на полу, положив в изголовье чемоданы. Илья заметил, что между ними лежит винчестер. Ему было лень снова вставать, чтобы взять и себе одну из трофейных винтовок.
"Обойдется, - подумал он. - На лавке и так тесно, а в обнимку с ружьем вообще не заснуть".
Засыпая, он слышал, как Кардосо проскакал вперед, потом вернулся и о чем-то долго говорил с Рико по-испански. Те слова, которые уловил его слух, не внушали тревоги. Маньяна - завтра. Или утро. Пронто - скоро.
"Да, скоро утро", - подумал он и заснул.
Ему показалось, что буквально в следующую секунду кто-то толкнул его в бок.
- Держи винтовку. - Кирилл зевнул и сунул ему в руки винчестер. - Вот гады, не дали сон досмотреть.
- Что такое?
- Апачи.
Кирилл бесцеремонно стащил его на пол и, отстегнув крепления, поднял боковую лавку, чтобы нарастать борт фургона. Теперь, стоя на коленях, они были прикрыты от пуль и стрел, и сами могли стрелять, опирая ствол на поднятые скамейки. Осталось только закатать кверху тент, и Остерман принялся отвязывать тесемки, которыми тот крепился к дугам.
Кирилл бесцеремонно стащил его на пол и, отстегнув крепления, поднял боковую лавку, чтобы нарастать борт фургона. Теперь, стоя на коленях, они были прикрыты от пуль и стрел, и сами могли стрелять, опирая ствол на поднятые скамейки. Осталось только закатать кверху тент, и Остерман принялся отвязывать тесемки, которыми тот крепился к дугам.
- Не поверишь: рыбалка на лимане. Тяну леску, на ней одни бычки. У всех кефаль, а у меня бычки. И мелкие, как кузнечики. Такая досада.
- Дурацкий сон. - Илья подвернул тент до середины дуги. - Так хватит? Или повыше?
- Сам смотри. Да, сон дурацкий, но я все ждал, что клюнет кефаль. А тут - апачи. Вот же гады.
Солнце еще не поднялось над горами, и пустыня была пепельно-серой под таким же серым небом, и только на востоке пылали нежно-розовым пламенем длинные перья облаков.
Фургон катился по руслу пересохшей реки. Низкие обрывистые берега были окаймлены редким кустарником. Илья посмотрел вперед, поверх головы Рико, и увидел, что дальше, справа над обрывом темнеют более густые заросли.
"Хорошее место для засады, - подумал он. - Неужели майор этого не видит?"
Белая кобыла Кардосо шла далеко впереди, шла ровно и плавно, будто боялась разбудить седока, который мерно раскачивался в седле, опустив голову.
Обернувшись, Илья увидел, что запасные лошади идут за фургоном на короткой веревке, и передняя почти упиралась мордой в задний борт, на котором болталось ведро.
Кирилл разложил на одеяле под ногами все револьверы и принялся делить оружие:
- Мануэль, держи вот этот кольт. Умеешь пользоваться?
- Что вы, сеньор Крис… - Бедняга перекрестился. - Уберите от меня подальше эту штуку, мне и смотреть-то на нее страшно.
- Это не штука, а шестизарядный револьвер Кольта. Будешь держать его двумя руками и нажимать вот на этот крючок. Не бойся, все твои пули улетят в небо и никому не причинят вреда. Сиди вот здесь и целься вон в те горы.
Мексиканец послушно опустился на корточки и положил ствол на борт.
- "Ремингтон" я возьму себе, а два армейских "веблея" - твои. - Он подвинул револьверы к Илье. - Проверь, возможно, в них не хватает патронов. Когда начнется, я стреляю первым. Ты не лезь, жди, пока я расстреляю барабаны. Тогда вступишь, а я перезаряжаюсь.
- Да знаю, знаю. - Илья переломил "веблей" и вытряхнул чужие патроны. Распечатал пачку и зарядил свои. Так спокойнее. - Их уже кто-то видел?
- Кардосо.
- Я тоже видел, - оглянулся Рико. - Сначала двоих, потом троих. Все верховые, но с ними могут быть и пешие.
- Они всегда так выходят из стойбища, - сказал Мануэль, стараясь не смотреть на револьвер в руках. - Половина верхом, половина пешком. А возвращаются все верхом.
- Сегодня вернутся не все, - пообещал Илья.
- Ну-ну, не пугай народ, - сказал Кирилл. - Все обойдется. Вряд ли они нападут. Их слишком мало.
- Зато лошадей у нас слишком много, - проворчал Рико, натягивая вожжи. - Тише, тише, куда разогнались? Сеньор Крис, вроде вон там, за большой юккой , видите?
Илья посмотрел вперед, увидел причудливо изогнутое дерево с мохнатыми толстыми ветками. И никаких апачей.
- Останови, - попросил Кирилл. - Ага, вижу. Вот наглец. Думает, мы примем его за камень.
- Если видишь, почему не стреляешь? - ревниво спросил Илья.
- Зачем? Я же говорю, они побоятся напасть.
Белая кобыла тоже остановилась, не дойдя до опасных зарослей полсотни метров. Кардосо выпрямился в седле, потянулся - и поехал обратно к фургону.
- Постоим здесь, - сказал он. - Если мы их интересуем, пусть вылезут из кустов.
- Не хотите занять позицию в нашей крепости? - спросил Илья.
- Там и без меня тесно. Кроме того, они могут подумать, что я испугался.
- Неужели вы их не боитесь? У меня просто желудок сводит от страха, - признался Илья, улыбаясь. - Это же апачи! Вы видели, что они делают с трупами?
Кардосо пожал плечами:
- Это привычка всех диких воинов. В ней есть рациональное зерно. Мертвецы довольно спокойно относятся к расчленению, чего не скажешь о тех, кто остался в живых и наблюдает за процессом со стороны. Убив одного, апачи выводят из строя сразу десяток, потому что напуганный солдат - уже не солдат. Изуродованный труп - это психологическое оружие.
- Да нет, - сказал Кирилл. - Никакой психологии. Им просто нравится мучить людей. И еще они боятся, что убитый враг воскреснет и отомстит. Вот они и стараются выиграть время - пока он соберет все свои кишки, да приставит руки-ноги, да соскребет мозги с камней…
- Сеньор Крис, хватит! - взмолился Мануэль.
Все рассмеялись.
- В общем, пока он восстановит боевую форму, они успеют смыться подальше, - закончил Кирилл и обратился к Кардосо: - Дэвид, могу я воспользоваться вашим "шарпсом"?
- Сделайте одолжение.
- И еще пару патронов к нему, пожалуйста. Хочу проучить этого наглеца. Пусть в следующий раз позаботится о маскировке. А вы пока, если вам не трудно, займитесь лошадьми.
- С удовольствием.
Кардосо спешился и накинул поводья своей кобылы на передок фургона. Затем расставил всех оседланных лошадей кольцом вокруг повозки. Кирилл за это время пробрался вперед и встал между передней парой в упряжке.
"Прикрывается лошадьми, - подумал Илья. - Неужели он думает, что за ними апачи его не заметят?"
Кирилл поднял "шарпс" и застыл, прицеливаясь. Выстрел заставил всех вздрогнуть. Лошади зафыркали и попятились, Рико принялся их успокаивать.
Глядя вперед из-под руки, Илья видел, что от юкки отвалилась толстая ветка, а следом за ней обрушился целый поток пыли и колючек. Кирилл выстрелил еще раз, и еще одна ветка, переломившись, полетела вниз.
- Какая выдержка! - восхитился Кардосо. - Он даже не шевельнулся. Попробуйте ударить в песок рядом с ним.
- Боюсь задеть парня рикошетом. - Кирилл загнал патрон и снова поднял карабин к плечу. - Лучше тряхну ствол.
- Они перебегают, - вдруг сказал Рико, привстав на козлах. - Видите птиц?
Над кустарником на краях оврага то и дело взлетали и снова падали вниз мелкие пташки, которых раньше не было видно.
- Вы там смотрите по сторонам, не зевайте, - проговорил Кирилл, тщательно прицеливаясь.
Он выстрелил и опустил карабин, вглядываясь вперед.
И тут же откуда-то сбоку хлопнула чужая винтовка, и с головы Кирилла слетела шляпа.
Илья развернулся на звук и вскинул оба револьвера.
- Не стрелять! - негромко приказал Кирилл.
Из-за гребня обрыва послышался гортанный крик:
- Эй ты, потерявший шляпу! Ты мог потерять голову! Знай это!
- Эй ты, невидимка! - крикнул в ответ Кирилл, бросив карабин Кардосо. - Чем дырявить чужие шляпы, лучше помоги своему брату вытащить колючки из задницы!
Кардосо подошел к фургону и тихо сказал Илье:
- Это главарь. Он обозначает себя голосом, чтобы его бойцы заняли позиции слева и справа от него. Сейчас они перегруппируются. Готовьте револьверы. Апачи не будут стрелять. Кинутся в рукопашную, чтобы не попортить лошадей.
- Не успеют добежать, - сказал Илья, вглядываясь в пески.
- А это уже зависит только от нас…
Кирилл поднял "ремингтон" и водил длинным стволом, ища цель.
- Эй, невидимка! Чего ты хочешь?
- Выпить твою кровь!
- Тебя мучает жажда? Я могу поделиться водой!
От напряжения у Ильи начали слезиться глаза. Он протер их кулаком и вдруг увидел, как песок зашевелился - и там, где только что ничего не было, появилась человеческая фигура.
Старый длинноволосый индеец в бурой рубахе стоял на склоне обрыва, и песок струился из-под его ног. Он держал на груди винтовку так, как женщина держит младенца.
- Не стрелять, - снова приказал Кирилл. - Илюха, забери пушку у Мануэля.
Он отстегнул от седла флягу с водой и вышел из-за лошади.
"Сумасшедший, - подумал Остерман. - Что он затеял?"
Кирилл пошел к индейцу, держа флягу обеими руками перед собой. Остановившись в десятке шагов от апача, он встряхнул ее, положил на песок и, отступив, сказал:
- Здесь вода.
Старый апач что-то произнес на своем языке, похожем на клекот птицы. Над обрывом показался второй индеец, низкорослый и тщедушный. Он кубарем скатился по песку, подхватил флягу и взлетел обратно.
- Я хотел забрать твоих лошадей, - сказал главарь. - Зачем тебе столько?
- Я не один, - ответил Кирилл. - Нас тут много. Если бы все мои друзья выстрелили залпом, от той юкки остались бы только щепки.
- Ты богатый. Ты потратил много денег на лошадей. А мы бедные. Мы забираем их бесплатно.
- На этих лошадей я потратил только четыре патрона, - сказал Кирилл. - Их бывшие хозяева сейчас лежат в кустах возле перевала. Пройди по нашим следам, и ты сам увидишь, что я не обманываю. Ровно четыре патрона.
- Патроны тоже стоят денег.
- Да. Поэтому я не хочу тратить их на тебя и твоих братьев.
Апач повесил винтовку за спину.