– Да, конечно. – Она взглянула на мужа, презирая его за слабость. – Мы уезжаем, Дирк. Мы покидаем Восток навсегда. Я приняла решение. Я отдала "Струану и компании" семь лет жизни и одного ребенка. Теперь пришло время уезжать.
– Я считаю, что ты поступаешь разумно, Сара. Сейчас Восток не место для семьи. Через год, когда будет построен Гонконг – другое дело. Вот тогда здесь станет очень хорошо.
– Для кого-то, может быть, но не для нас. Не для моего Родди, и не для Карен, Наоми или Джейми. Не для меня. Мы никогда не будем жить на Гонконге. – Она вышла.
– Ты купил опиум, Робб?
– Купил немного. Потратил всю нашу наличность и занял что-то около ста тысяч – точно не помню. Цены не слишком упали, поэтому я потерял к ним всякий интерес.
Значит мы завязли еще глубже, подумал Струан.
– Почему наша семья? Это ужасно, ужасно, – мучаясь, говорил между тем Робб. – Почему вся наша семья?
– Йосс.
– К чертям йосс – Робб уставился на дверь каюты. – Брок хочет видеть тебя как можно скорее.
– Зачем?
– Он не сказал.
Струан сел, на минуту приспустил сапог и подумал о Броке. Затем объявил:
– Я сделал Кулума партнером.
– Хорошо, – ответил Робб. Но голос его прозвучал равнодушно. Он по-прежнему, не мигая, смотрел на дверь, за которой скрылась Сара.
– Отец, – вставил Кулум. – Я хочу поговорить с тобой об этом.
– Позже, мальчик мой. Робб, есть еще одна новость. У нас крупные неприятности.
– Я должен сказать тебе одну вещь, прямо сейчас. – Робб оторвал взгляд от двери. – Дирк, я покидаю Восток вместе с Сарой и детьми. На следующем корабле.
– Что?
– Я никогда не буду тай-пэном, я просто не хочу им быть.
– Ты уезжаешь потому, что я сделал Кулума партнером?
– Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что это не так. Конечно, ты мог бы сначала обсудить это со мной, да, но дело не в этом. Я сам хочу уехать.
– Почему?
– Все эти смерти дома заставили меня задуматься. Сара права. Жизнь слишком коротка, чтобы изойти потом и умереть здесь, вдали от дома. Я хочу покоя, немного покоя. Денег у нас больше чем достаточно. Ты можешь выкупить мою долю. Я хочу уехать со следующим кораблем.
– Почему?
– Я устал. Устал!
– Ты просто слабак, Робб. Сара опять на тебя насела, да?
– Да, я слабак, и да, она опять на меня насела. Но я принял решение. Слишком много смертей. Слишком много.
– Я не могу выкупить твою долю. Мы разорены. – Струан протянул ему письмо банкира.
Робб прочел, и его лицо постарело еще больше.
– Будь они прокляты во веки вечные!
– Согласен. Но тем не менее мы банкроты. – Струан поддернул сапог и встал. – Извини, Кулум, твое партнерство ничего не стоит. На наш лондонский банк повели организованное наступление, и он уничтожен.
Казалось, воздух в каюте сгустился.
– У нас есть сто тысяч фунтов в Шотландии, – сказал Робб. – Выдели мне половину, а сам забирай остальное.
– Спасибо, Робб. Это было сказано по-мужски. Робб стукнул кулаком по столу:
– Не моя вина, что банк приостановил платежи!
– Верно. Поэтому не требуй себе половину наших денег сейчас, когда нам понадобится каждый пенни!
– Тебе понадобится, а не мне. Ты найдешь выход, всегда находил.
– Пятидесяти тысяч фунтов Саре не хватит и на пять лет.
– Предоставь мне самому беспокоиться на этот счет! Эти деньги не проведены через бухгалтерские книги, поэтому они наши, тут все честно. Я возьму половину. Моя доля в деле стоит в двадцать раз больше!
– Мы банкроты! Ты что, не в состоянии понять этого своей башкой? Банкроты!
Дверь открылась, и в каюту вошла маленькая девочка с золотистыми волосами. В руках она держала соломенную куклу. Ее лицо выражало озабоченность.
– Здлавствуй, папа. Здлавствуйте, дядя Дилк. – Она подняла голову и внимательно посмотрела на Струана: – Я улодина?
Струан с усилием оторвал взгляд от Робба.
– Что, Карен, девочка моя?
– Я улодина?
– Нет. Нет! Конечно же, нет, Карен. – Струан поднял ее на руки. – Кто говорил тебе такие ужасные вещи, крошка?
– Мы иглали в школу на "Отдыхающем Облаке". Это была Лиллибет.
– Лиллибет Брок?
– Нет-нет-нет. Она моя лучшая подлужка. Это была Лиллибет Какая-то Длугая.
– Так вот запомни, никакая ты не уродина. И скажи этой Лиллибет Какой-то Другой, что ужасно некрасиво говорить людям такие вещи. Ты у нас очень хорошенькая.
– Ой, как здолово! – На лице Карен расцвела огромная улыбка. – Папочка всегда говолит, что я класивая, но я хотела сплосить у вас, потому что вы знаете. Вы знаете все на свете. – Она обняла его своими ручонками и изо всех сил прижалась к нему. – Спасибо, дядя Дилк. А тепель поставьте меня на пол. – Она пританцовывая подбежала к двери. – Я так лада, что я не улодина.
Робб осел в своем кресле. После долгого молчания он произнес:
– Черт бы побрал этих банкиров. Прости меня. Это моя вина – и мне очень жаль. Я был... прости.
– Мне тоже жаль, дружище.
Робб безуспешно пытался сосредоточиться.
– Что мы можем предпринять?
– Не знаю. Послушай, Робб, не делай этого, а? Дай мне пару месяцев. Мы отправим Сару и детей с первым же кораблем. Чем скорее, тем лучше – они уедут до сезона тайфунов.
– Может быть, мне как-нибудь удастся устроить заем. Нам предстоят платежи по векселям на предъявителя. Мы потеряем корабли – все. – Робб заставил себя не думать о Саре. – Но как успеть, у нас так мало времени? – Он нервно покрутил пальцами. – Почта прибыла вчера. Ничего важного для нас. Никаких новостей из дома. Вполне вероятно, что кое-кто уже знает о крахе нашего банка. Мы купили небольшой пакет акций банка Брока, чтобы иметь возможность присматривать за ним. Так что он, скорее всего, тоже знает, как обстоят дела у нас. Не потому ли он хочет с тобой увидеться?
– Возможно. В любом случае, стоит ему что-либо пронюхать, как он тут же сядет нам на шею. Если вообще не он сам все это и начал. Он скупит наши векселя и уничтожит нас.
– Почему? – спросил Кулум.
– Потому что и я уничтожу его, если мне предоставится возможность хотя бы вполовину такая удачная, как эта.
Кулум хртел спросить почему, хотел сказать, что он тоже возвращается домой со следующим кораблем. Но отец выглядел таким измученным, а Робб был так угрюм... Он скажет им обо всем завтра.
– Мне необходимо поспать несколько часов, – произнес Струан. – Я отправляюсь на берег. Вы с Сарой возвращайтесь на "Отдыхающее Облако", хорошо? Я приказал Перри убраться с корабля до захода солнца. Он списан на берег.
– Кто займет его место?
– Не знаю, – ответил Струан, выходя из каюты. – Дай Броку знать, что я встречусь с ним на острове на закате.
Глава 3
Струан спал мало. Еда на столе осталась нетронутой. Он неподвижно смотрел через вход в палатку на корабли, стоящие на якоре в гавани. Солнце умирало, и низко над горизонтом вставал размытый круг луны. Небо загромождали огромные кучевые облака. Ветер нес с собой обещание шторма.
Ти-сен, беспрестанно твердил ему мозг. Ти-сен. Он единственный, кто может спасти тебя. Да, но это предательство по отношению ко всему, во что ты веришь и для чего столько лет трудился.
Вошел Маккей с зажженным фонарем и поставил его на стол. Палатка была просторной и удобной; на каменистую землю были брошены ковры.
– Баркас Брока подходит к берегу, сэр.
– Соберите всех людей, Маккей, и отойдите с ними подальше, чтобы ничего не слышать.
– Есть, сэр.
– Есть какие-нибудь новости о Рамсее? Его поймали?
– Нет, сэр.
– Где он?
– Я не знаю, сэр. Струан рассеянно кивнул.
– Завтра задействуйте всех наших шпионов, пусть они найдут, где он прячется.
– Прошу прощения, сэр, я уже оповестил их, сэр. – Маккей старался скрыть тревогу. – Если он окажется на борту, то это кем-то подстроено. – Помолчав, он добавил нерешительно: – Как-то нехорошо получилось с капитаном Перри, сэр.
Глаза Дирка Струана сразу же превратились в льдинки.
– Я даю вам пятнадцать дней, чтобы доказать, что я был прав насчет Исаака. Пятнадцать дней, или вы отправляетесь на берег за ним следом.
– Есть, сэр-р. – Маккей почувствовал, как холодная колючка, чиркая по внутренностям, устремилась из мошонки в низ живота и стала забираться выше. Он мысленно проклял себя за то, что открыл рот. Неужели ты так никогда и не поумнеешь, старый болван?
На пляже послышались тяжелые шаги Брока. Одноглазый великан остановился у входа в палатку.
– Разрешение ступить на борт, Дирк?
– Да, Тайлер.
Маккей вышел. Брок уселся за столом, и Струан щедро налил ему бренди.
– Тяжело терять семью. Я знаю, что это такое. Я потерял двух жен при родах, ребятишек тоже. Скверно.
– Да.
– Хоромы у тебя небогатые, – заметил Брок, окидывая взглядом палатку.
– Ты голоден? – Струан показал рукой на стол.
– Вот спасибо. – Брок взял цыпленка, разорвал его пополам и откусил большой кусок белого мяса. На мизинце его сверкнуло золотое кольцо с крупным изумрудом. – Похоже, йосс "Благородного Дома" сошел на нет.
– "Йосс" – большое слово. Брок рассмеялся.
– Ладно тебе, Дирк. Компания должна иметь звонкую монету, чтобы поддержать свой кредит. Даже такая, как "Благородный Дом".
– Это верно.
– Я не пожалел времени, Дирк, времени и денег, чтобы быть в курсе всех ваших дел. – Брок отодрал зубами оставшуюся часть куриной грудки и начал ее жадно жевать. – У тебя хороший повар. Скажи ему, что у меня найдется для него место.
– Ему нравится то, которое он занимает сейчас.
– Нет денег – нет места, мой мальчик. Нет банка, нет кредита, нет кораблей – ничего нет! – Брок разодрал другого цыпленка. – Ты не держишь у себя шампанского? Сегодня случай особый, готов поручиться!
Струан быстро и аккуратно откупорил бутылку и наполнил чистые хрустальные фужеры для Брока и для себя.
– Холодное как раз в меру, парень. Как раз в меру. – Брок почмокал губами. – Двадцать пять тысяч за миллион – как будто не много, а?
Струан промолчал. Его лицо оставалось спокойным.
– Шесть пенсов за фунг, они сказали. Я получил письмо со вчерашней почтой. Представляешь, сам потерял на этом деле десять тысяч фунтов. Скверно. Очень скверно, когда банк рискует деньгами своих клиентов. – Брок весело хмыкнул. – Я тут "случайно" наткнулся на этого стервеца Скиннера. Он тоже решил, что это скверно. Сейчас статью пишет – готов поспорить, на первую страницу и с огромным заголовком. А как же иначе?
Он отрезал себе кусок яблочного пирога и принялся уничтожать его с видимым удовольствием. – Ах да, кстати, у меня тут скопилось на восемьсот тысяч векселей на предъявителя торгового дома "Струан и компания". Я скупал их последние полгода как раз в ожидании такого момента. Вернее, их скупал мой сын Морган и наши лондонские агенты.
– Удачное капиталовложение, Тайлер. Весьма удачное.
– Ага. Вот и Скиннер сказал мне то же самое, Дирк, мой мальчик. Он сильно поразился твоему плохому йоссу, но я пообещал ему сохранить названия всех твоих кораблей. Плохой йосс менять названия. Но под моим флагом они станут ходить быстрее.
– Тебе нужно сначала получить их.
– Через тридцать дней они будут у меня, парень. Как раз через тридцать дней наступит срок выплаты по векселям. Это, кстати, тоже давно всем известно. Так что на Востоке кредита для тебя нет. С тобой покончено, приятель.
– Может быть, я сначала пущу ко дну все свои корабли, прежде чем позволю тебе владеть ими.
– Только не ты, Дирк. Я тебя хорошо знаю. Другой, возможно, так бы и поступил, но только не ты. В этом мы с тобой похожи. Корабли – это дело особенное. Дороже сердцу, чем любая красотка. – Он допил шампанское. Струан наполнил его фужер снова. Брок рыгнул. – Прошу прощения. – Он опять пригубил. – Это шампанское – прямо рыгательная смесь какая-то, а?
– Это ты начал давить на банк?
– Нет. Если бы я мог до такого додуматься, уже давно бы это сделал. Идея прямо гениальная. Очень уж мне нравится видеть, как тебя заарканили за одно место.
– Если это было устроено специально, я узнаю.
– Специально, парень, специально. Можешь мне поверить.
– Кто это был?
– Морган, – ответил Брок. – Я решил поручить это ему – малыш подрастает. Н-да. Мой мальчик это и провернул, и я горжусь им смертельно. – Он довольно почесался: вши давно стали среди торговцев нормальным явлением. – Так что ты разорен, Дирк. После стольких лет. Конец.
– За тридцать дней много чего может произойти.
– Верно. Я слышал, твой сын отвечает за распродажу земельных участков?
– Да. Но там все будет честно. Кто даст больше, тот и получит землю. Мы не шельмуем, Тайлер. Шельмуют другие. Нам это ни к чему.
– Черт тебя побери! – взревел Брок. – Ты заявляешь, что я шельмую?
– Ты шельмуешь все время, – ответил Струан, дав волю своему гневу. – Ты шельмуешь со своими людьми, шельмуешь со своими кораблями, и когда-нибудь это погубит тебя. Нельзя вечно строить свой успех на ударах плети.
– Клянусь Богом, я делаю только то, что делают все. Если у тебя такие новомодные слезливые взгляды, это вовсе не значит, что все остальные не правы. Плеть держит отребье в узде. Отребье!
– Ты живешь плетью, от плети ты и умрешь.
– Ты хочешь решить наш спор сейчас? Плеть против плети? Нож против ножа? Тогда выходи, клянусь Богом! Или ты все такой же трус?
– Я уже говорил тебе однажды и скажу еще раз, последний. Когда-нибудь я приду за тобой с плетью. Может быть сегодня, может быть завтра, может быть через день. Но, клянусь Создателем, когда-нибудь я приду за тобой. И запомни вот еще что. Если ты случайно умрешь до того, как я буду готов, я приду за Гортом и Морганом и пущу ко дну твое дело.
Брок выхватил нож.
– А может, парень, я перережу тебе глотку прямо сейчас.
Струан спокойно наполнил фужеры. Бутылка опустела.
– Открой другую. Там их еще много.
Брок рассмеялся.
– Ах, Дирк, мой мальчик, ты редкий человек. Ты разорен, а все чего-то хорохоришься, изображаешь из себя. Тебе конец, ты слышишь, парень? Твой "Благородный Дом" полетел вверх тормашками. И ты трус!
– Я не трус, Тайлер. Ты это знаешь.
– Ты помнишь тот холмик, где собирался поставить свой Большой Дом, – спросил Брок, и глаза его заискрились.
– Да.
– Он мой, парень. Я куплю его. Сколько бы ты ни предложил, я дам больше.
Кровь бросилась Струану в голову. Он знал, что у него теперь нeт денег, чтобы тягаться с Броком. И не будет, если он не заключит сделку с Ти-сеном. Если не предаст Гонконг. – Будь ты проклят!
– Он будет мой, парень. Как и вся эта вонючая скала. – Брок осушил свой фужер и снова рыгнул. – После того, как твоя компания пойдет с молотка, я выживу тебя с этих морей, так, чтобы даже духу твоего здесь не осталось. – Он достал кошелек, отсчитал двадцать золотых гиней и швырнул их на пол палатки. – Вот, закажи себе гроб. Брок важно поднял голову и вышел.
– Прошу прощения, сэр. – В палатке появился Маккей. Дирк Струан слегка вздрогнул и вышел из оцепенения.
– Да?
– Мистер Кулум на берегу. Он хочет вас видеть. Струан с изумлением увидел, что водянистая луна стоит высоко, и на берегу уже глубокая ночь.
– Проводите его сюда.
– Приходили еще люди, сэр. Этот китаец, Гордон Чен. Мисс Синклер. Какая-то супружеская пара, я их не знаю. Старый Квэнс. Я сказал им всем, что вы примете их завтра. Надеюсь, я поступил правильно, не позволив мистеру Кулуму прийти без предупреждения. – Маккей заметил на полу золотые монеты, но не произнес по их поводу ни слова.
– Пока вы подчиняетесь приказам, вы всегда будете поступать правильно, Маккей.
Кулум подошел ко входу в палатку.
– Я не потревожил тебя, отец?
– Нет, мой мальчик. Присаживайся.
Кулум увидел соверены на ковре, нагнулся и начал собирать их.
– Оставь их, где лежат.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы они там остались. Кулум сел.
– Я хотел поговорить с тобой, отец.
– У меня сейчас нет настроения разговаривать, дружок.
– Ты серьезно говорил о том, чтобы сделать меня партнером?
– Да.
– Я не хочу быть партнером. Я не хочу жить на Востоке. Я хочу вернуться домой.
– Я разбираюсь в таких вещах лучше тебя, Кулум. Повремени немного.
– Время ничего не изменит.
– Ты молод, мой мальчик. Времени у тебя достаточно. Будь терпелив со мной. И с Китаем. Робб объяснил тебе, как приступать к организации торгов?
– Да. – Черт бы побрал дядю Робба, подумал Кулум. Если бы только он не вспылил так перед отцом и не сказал, что собирается уехать. Черт, черт, черт. Проклятый банк, чтоб ему провалиться. Все разрушил. Бедный отец. – Думаю, я смогу с этим справиться.
– У тебя не возникнет никаких проблем, если все будет вестись честно: тот, кто дает больше, получает землю.
– Да, разумеется. – Кулум опять покосился на гинеи под ногами. – Почему ты хочешь, чтобы эти монеты там лежали?
– Это деньги на мой гроб.
– Я не понимаю.
Струан рассказал ему о своем разговоре с Тайлером Броком.
– Тебе лучше заранее знать, что это за человек, Кулум. Будь осторожен, потому что он станет преследовать тебя так же, как я стану преследовать Горта.
– Сыновья не повинны в грехах своих отцов.
– Горт Брок – копия своего отца.
– Но разве Христос не учил нас прощать?
– Учил, парень. Но их я простить не могу. Они олицетворяют все, что есть гнусного на земле. Они тираны, которые верят, что плеть способна ответить на любые вопросы. В мире есть одно незыблемое правило: деньги – это власть, будь ты королем, лордом, вождем, купцом или землепашцем. Не имея власти, ты никогда не сможешь защитить то, что есть у тебя и не облегчишь жизнь другим.
– Значит ты говоришь, что учение Христа неверно?
– Вовсе нет, парень. Я хочу сказать, что бывают люди святые. Они могут прожить счастливую жизнь в смирении и кротости, не желая ничего, кроме того, что ниспослано им судьбой. Есть люди, которые с рождения довольствуются тем, что они всегда вторые, а не первые – я так не могу. И Брок тоже. А ты?
– Я не знаю.
– Когда-нибудь придет и твой день испытания. Тогда ты узнаешь себя.
– По твоим словам получается, что деньги – это все?
– Я говорю, что в наше время, не имея власти, ты не сможешь стать святым, творить добро. Власть ради власти – это грех. Деньги ради денег – это грех. Запомни это навсегда.
– Неужели это так важно – иметь деньги и иметь власть?
– Нет, мой милый, – ответил Струан с ироничной усмешкой. – Важность приобретает только недостаток денег.
– Зачем тебе нужна власть?
– А зачем она нужна тебе, Кулум?
– Может быть, мне она и не нужна.
– Да. Может быть, и так. Хочешь глоток чего-нибудь, мой мальчик?
– Я выпью немного шампанского.
– Ты ел?
– Да, спасибо. Ты прав, я еще не очень-то много знаю о себе, – добавил Кулум.
– Что ж, время у тебя есть. Я так рад, что ты здесь, Кулум. Очень рад.
Кулум оглянулся на золотые монеты.