Серая, косматая, покрытая спутанной шерстью и колтунами туша промелькнула по самому краю освещенного круга. Вратко успел разглядеть короткие задние лапы, кургузое туловище с раздутым брюхом, бугрящиеся мышцами плечи.
- Господи! Помилуй меня грешного! - дрожащим голосом воскликнул Димитрий.
Низкий глухой рев пронесся по пещере, заметался, отражаясь от каменных столбов.
Вульфер в ответ коротко взвыл и замер, присев на задние лапы.
- Как он нападает? - Гуннар на миг повернулся к Нехте.
- Откуда мне знать? - отвечал динни ши. - Рассказывать было некому!
Новгородец чувствовал, как липкие пальцы страха впиваются в сердце, тянут его вниз, в желудок, а потом дальше, как говорится, в пятки. Светящийся клубочек снова заморгал, словно факел на ветру.
- Запали свечу, брат Димитрий! - охнул словен. - Я не удержу свет!
- Да, да… Сейчас… - Херсонит суетливо порылся в сумке. Вытащил кремень и огниво. Пальцы его тряслись, и он никак не мог высечь искру.
С ревом из темноты возник ужас глубин и, стоя на задних лапах, навис над Гуннаром. От чудища несло могильным тленом и плесенью. Круглые, как у совы, белесые буркалы казались глазами слепца - без зрачков, мутные, обрамленные реденькими ресницами. В разинутой пасти выделялись двухвершковые клыки. Морда выглядела словно изуродованное неведомой болезнью человеческое лицо. Широкий нос с вывернутыми наружу ноздрями; уши круглые, маленькие, прижатые к голове; тяжелые надбровья.
Передними лапами - или руками? - ужас глубин попытался сграбастать кормщика.
Гуннар отмахнулся мечом, а Вульфер безжалостной волчьей ухваткой нацелил клыки чудовищу в пах.
"Еще бы… - отрешенно подумал Вратко, изо всех сил стараясь не дать погаснуть огоньку. - Там же жилы!"
Ужас с ловкостью, неожиданной для такой грузной туши, отдернул лапу от клинка викинга, а волку подставил колено.
Когда оборотень отскочил, с его пасти свисали лохмы седоватой шерсти, которая надежно защищала чудовище. Длинные спутанные пряди не так-то просто даже сталью перерубить. Не зря кочевники украшают шлемы конским волосом - прочным и скользким.
Сухо щелкнул самострел Нехты.
И одновременно с тетивой прозвучал удивленный голос Олафа:
- Еще один!
"Это конец, - пронеслась в голове словена непрошеная мысль. - Как от одного избавиться, непонятно, а целых два…"
Парень повернулся и увидел лишь стремительный взмах меча светловолосого хёрда, оперение короткой стрелы подземельщика, едва виднеющееся из глаза второго чудовища, и темную полосу, пятнающую более светлую, чем у первого, шерсть.
А потом клубок света растворился в окружающем мраке. Исчез, оставив после себя ощущение разочарования и обиды.
- Можно их бить! - рычал Олаф.
- Огня! - просил Гуннар.
Нехта бессвязно выкрикивал слова на гэльском. Вратко никак не мог уловить их суть, хотя и понимал, что динни ши отчаянно ругается.
"Нужно что-то делать! В темноте нам не отбиться!"
Вратко забормотал, в суматохе проглатывая куски слов:
Огнь Неба ясный
Ньёрда Дар молит
Требуй, что хочешь -
Требу иль виру…
Ужас глубин заревел. Кормщик с проклятиями крестил воздух мечом - даже в ушах свистело. Щелкнули зубы… Вульфер? Или враг?
Удар тела о камни…
Хорса улыбку
Любо нам видеть.
Ворога злого
Ворлок изгонит…
Ничего не произошло, ровным счетом ничего.
Да словен особо и не рассчитывал на успех. На скорую руку склепанные строчки, как бочка неумелого бондаря, ни воды, ни силы чародейской не удержат. И значит, никакого "ворога злого" ворлок изгнать не сможет. Тут нужно нечто большее, нежели простое везение.
Щелкнул самострел.
Ужас глубин взрыкнул. И вдруг завыл. Басовито, протяжно.
Звук ударил по ушам, словно кувалда. Бронебойной стрелой ворвался под череп, заворочался там медведем, умащивающимся в берлоге.
Вратко охнул и схватился руками за виски. Копье, загремев, упало на камни, отскочило и зацепило парня по голени.
Новгородец зашипел сквозь зубы, но - вот удивительно! - боль от удара окованным древком на время отогнала страх.
Сзади хрипло "хэкнул" Олаф.
Зацепил? Или чудище вновь ускользнуло?
- Брат Димитрий! - срывающимся голосом попросил парень. - Что там…
В ответ темноту разорвал крохотный снопик искр, вылетевший из-под огнива. За ним еще, и еще один! Вспыхнул красный глазок разгорающегося трута.
"Ну, раз огонь будет, волшебство не нужно. Можно браться за оружие…" - решил Вратко. Наклонился за копьем.
При слабеньком свете фитиля сальной свечи стало видно, как, шатаясь, бредет по камням Вульфер. Оборотень не смирился и на ходу припадал к земле, намереваясь выметнуться вперед в новом - возможно, последнем - прыжке. Ужас глубин, который появился первым, когтистыми лапами пытался сграбастать Гуннара. А викинг вился юркой уклейкой, отмахиваясь мечом.
Выставив перед собой Ассал, Вратко кинулся на помощь кормщику. Но тут в спину парню врезалось что-то тяжелое, сбило с ног, бросило лицом на валуны. Вспышкой боли откликнулась рассеченная бровь.
- Получи!
За выкриком Олафа последовал новый рык ужаса глубин.
Попытавшись откатиться в сторону, Вратко понял - на его спине кто-то лежит. Не слишком тяжелый… Динни ши?
- ig! - голосил Нехта. - ig, uilebheist!!!
Значит, не он.
Дрыгнув из всех сил ногами, Вратко сбросил помеху. Кровь заливала левый глаз, но он сумел разглядеть, что Олаф мечется вокруг второго ужаса глубин и рубит, рубит, рубит… Чудовище неуклюже ворочалось на месте, отмахиваясь от хёрда. Ни следа прежних ловких и быстрых движений. С чего бы это?
Разгадка нашлась быстро - из второго глаза обитателя пещер торчало оперение короткой стрелы. Пожалуй, Нехта больше всех сделал для победы.
Хотя какая там победа!
Не успел новгородец о ней подумать, как Олаф поскользнулся и широкая лапа просто смела его, как ураган сносит сухую листву.
А что же остальные?
"Нужно вставать и драться!"
Ужас глубин на миг застыл, раздувая широкие ноздри. Потом взревел коротко и глухо и скакнул прямо к словену.
На пути зверя оказался херсонит.
Брат Димитрий стоял на коленях, сжимая в левой руке свечу, а правой часто крестился, все возвышая голос.
- Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои, - слова молитвы взлетали к затерянному в темноте своду пещеры. - Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем…
И чудовище остановилось, словно натолкнувшись на невидимую стену. Ударило когтями… И отдернуло лапу, словно обожглось.
- …Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость. Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега. Дай мне услышать радость и веселье, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня…
Нехта с самострелом в одной руке, а "козьей ногой" - в другой замер, выпучив единственный глаз.
Вратко наконец-то перевалился с бока на четвереньки и прямо перед собой увидел лицо Лохлайна, искаженное мукой.
- …Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся. Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою. Господи! Отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу…
Волоча за собой Лохлайна, словен пополз к монаху, под прикрытие святой молитвы.
Невидимая преграда, казалось, окрепла, расширилась и толкнула чудовище в грудь. Ужас глубин зарычал и отступил.
- …Господи! Отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою: ибо жертвы Ты не желаешь…
- Гуннар, сюда! - закричал новгородец. - К нам, скорее…
Но раньше кормщика его зов услышал Вульфер. Светло-серый волк влетел в защищенный круг и замер, пошатываясь и опустив распахнутую пасть к осклизлым камням. Его бока вздымались, как кузнечные мехи. На кончике языка повисла крупная капля слюны.
- …Облагодетельствуй по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима: тогда благоугодны будут Тебе жертвы правды, возношение и всесожжение; тогда возложат на алтарь Твой тельцов.
Опережая на долю удара сердца своего противника, к ним присоединился Гуннар.
А первый, неослепленный ужас глубин отлетел, словно ударившись о скалу.
Кормщик ошарашенно огляделся. Проговорил, задыхаясь:
- Их сталь не берет…
- Зато молитва, кажется, помогает… - ответил Вратко. И испуганно добавил: - А где Олаф? Живой?
Будто в ответ на его слова показался Олаф. Хёрд сильно хромал и держался за бок. Одно из чудовищ, заметив или почуяв его, потрусило наперерез.
- Олаф! Скорее к нам! - изо всех сил проорал Вратко.
Даже Димитрий дернулся и пригнул голову, запнувшись на мгновение, но быстро опомнился и продолжил читать по памяти:
- Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: "Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!" Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его…
Олаф увидел, что его друзья столпились в кучу, а нападающие никак не могут до них достать, и, недолго думая, побежал на зов.
- …Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень…
Здоровяк бежал, перепрыгивая с валуна на валун, но не успевал. Уродливая, косматая туша уверенно отрезала ему путь к спасению.
- …Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым…
Вратко, не помня себя, кинулся на помощь. Он не размышлял, сможет ли справиться с подземным зверем. Пожалуй, если бы начал раздумывать, то остался бы на месте. Он хотел лишь выиграть кроху времени для Олафа.
Сжимая копье двумя руками, новгородец ударил ужас глубин, целясь в раздутое брюхо.
Ну и плевать, что сталь их не берет!
Чудище, конечно же, заметило отчаянную атаку. Оно чуть замедлило неуклюжую рысцу, отмахнулось передней лапой.
К удивлению словена, наконечник его копья с размаху воткнулся в лапу на ладонь выше локтя.
От громового рева, похоже, вздрогнули своды пещеры.
Вратко не устоял на ногах и припал на колено.
И тут пробегающий мимо Олаф подхватил его одной рукой, как ребенка, и втащил в защищаемый молитвой херсонита круг.
- …Ибо ты сказал: "Господь - упование мое"; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона…
Оказавшись в безопасности, светловолосый хёрд как-то разом обмяк и уселся, где стоял, со свистом втягивая воздух открытым ртом. На его щеке багровел, наливался здоровенный кровоподтек, обещая стать со временем полноценным синяком.
- Ты сам-то понял, чего сделал? - Гуннар хлопнул Вратко по плечу.
- Не уверен, - пожал плечами словен. - Я его ранил?
Оба чудища продолжали кружить у границы круга. Один, благодаря меткой стрельбе Нехты, все больше руководствовался обонянием, выискивая жертву. Другой сильно припадал на переднюю лапу. Но скалился и рычал так же грозно, как и раньше.
- …За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое…
- Твое копье, пожалуй, и правда волшебное! - рассуждал кормщик. - Эх! Вышел бы я с ним позабавиться сразу против них двоих… Да только уверенности нет, что оно меня послушает.
- Как оружие может слушать кого-то? - удивился Вратко.
- Обычное, конечно, не может. А вот чародейское… Очень даже.
Новгородец с сомнением посмотрел на копье. Вроде бы ничего волшебного. А все-таки… Ни Гуннар, ни Олаф не смогли не то что ранить, а даже поцарапать чудовищ. А он сумел. Вернее, копье сумело, чего уж там кривить душой? Но сразиться с ужасом глубин у него вряд ли получится. Слишком мало времени уделял упражнениям. Не воин еще. Так, ученик воина. Причем начинающий.
- Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя! Восстань, Судия земли, воздай возмездие гордым. Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут? Они изрыгают дерзкие речи; величаются все делающие беззаконие; попирают народ Твой… - тем временем молился Димитрий. - Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя!
- Так, может, мне попробовать… - Вратко говорил и сам не верил. Вот уж никогда боевым задором не отличался.
- И думать не смей! - оборвал его Гуннар. - Оно тебя размажет по ближним камням. Уж если мы с Олафом…
- А копье?
- С копьем еще уметь надо! Сказал - не смей. И все!
Новгородец вздохнул. Часть его души огорчилась запретом, а другая, напротив, обрадовалась. Не разрешил старший и более умелый воин в драку соваться, и хорошо. Зато никто не скажет, что он не предлагал. Лучше слушать берущие за сердце слова Димитрия.
- …Господь знает мысли человеческие, что они суетны. Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим, чтобы дать ему покой в бедственные дни, доколе нечестивому выроется яма! Ибо не отринет Господь народа Своего и не оставит наследия Своего. Ибо суд возвратится к правде, и за ним последуют все правые сердцем…
Прикосновение к голенищу сапога заставило словена вздрогнуть.
Он опустил глаза и увидел, что это Лохлайн. Динни ши едва шевелил пальцами.
Парень наклонился над раненым:
- Что?
Губы Лохлайна двигались, но ни единого звука Вратко не расслышал. Тогда он, недолго думая, опустился на колени, поднеся ухо к усам подземельщика.
- Я умру, - прошептал Лохлайн.
Новгородец вначале хотел возразить, но после понял - ни к чему. Динни ши искалечен. Ужас глубин, по всей видимости, сломал ему хребет. Нет нужды лгать и изворачиваться, вселять пустые надежды. Да. Он умрет.
- Возьми камень, - продолжал тем временем воин. - За пазухой.
"Камень за пазухой? - удивился Вратко. - Очень похоже на тебя… И разговаривает не как дурачок. Наверное, снова стукнулся головой, вот и прояснилось".
Но, устыдившись яда собственных мыслей, все-таки спросил:
- Что за камень? Зачем мне его брать?
- Возьми… - повторил динни ши.
- Зачем?
- Когда выберетесь, позовешь великую королеву.
- Маб, что ли?
- Да, ворлок! - хриплый шепот Лохлайна никак не походил на крик, но, судя по напору, вполне мог его заменить. - Великую королеву! Я должен был это сделать, да теперь не судьба…
- И что будет, когда я позову ее?
- Не знаю. Помыслы великой королевы мне не ведомы.
- Но ты, может, хотя бы догадываешься.
- Я умираю… Мне некогда… догадываться… ворлок…
Вратко стало стыдно:
- Извини, Лохлайн. Ты - великий воин и достойный военачальник малого народца. Я выполню твою просьбу.
Он сунул ладонь за пазуху подземельщика и сразу же нащупал камень. Продолговатый, с плоскими и гладкими гранями. Самоцвет, должно быть?
Точно, убедился парень, вытащив руку наружу. Бесцветный и прозрачный камень, длиной в два вершка, сверкал гранями даже при том скудном свете, что давала сальная свеча.
- Как я вызову королеву Маб?
- Просто сожми… его… в кулаке… - Лохлайн ненадолго замолчал, собираясь с силами. Продолжил: - Пожелай очень сильно увидеть и услышать ее величество. А потом позови ее. Только со всем почтением! - Глаза подземельщика сверкнули совсем как раньше. - А меня бросьте здесь… - неожиданно закончил он.
- Так ты мог позвать королеву в любой миг? - Вратко потихоньку потянул за камень и выяснил, что он держится на тонком кожаном ремешке.
- Рви! - приказал динни ши. - Нет, не мог. Нельзя тревожить великую королеву по пустякам…
"По пустякам?" - хотел возмутиться новгородец, но Лохлайн уже не дышал.
Вратко едва сдержался, чтобы не плюнуть. Дернул изо всех сил, разрывая ремешок.
- …Кто восстанет за меня против злодеев? Кто станет за меня против делающих беззаконие? - по-прежнему звучал голос херсонита. - Если бы не Господь был мне помощником, вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания. Когда я говорил: "колеблется нога моя", - милость Твоя, Господи, поддерживала меня. При умножении скорбей моих в сердце моем, утешения Твои услаждают душу мою…
Словен медленно выпрямился.
Решение пришло само собой.
- Ты можешь молиться на ходу, брат Димитрий?
Монах кивнул, не прерываясь ни на миг.
- Но Господь - защита моя, и Бог мой - твердыня убежища моего, и обратит на них беззаконие их, и злодейством их истребит их, истребит их Господь Бог наш…
- Тогда идемте! Слово Божье защитит нас.
Оставив тела Лохлайна и того из подземельщиков, кого раньше нес грек - несчастный, видимо, попал под смертельный удар ужаса глубин в самом начале схватки, они медленно двинулись по пещере. Туда, где, как помнил Вратко, начинались промытые водой ходы.
Теперь свечу держал новгородец, а Гуннар поддерживал читающего псалмы монаха под локоть, чтобы ненароком не споткнулся и не сбился.
Чудовища держались рядом, не оставляя попыток добраться до людей и Нехты. Но всякий раз отскакивали от невидимой преграды. Животворящий крест и молитва удерживали их на расстоянии.