- Хорошо, - кивнул словен. - Я обещаю не помнить обиды. Но хочу просить вас не обижать тех, кто, рискуя жизнью, помогал мне выполнить задание великой королевы. Кра-Аранг проводит жизнь в воде и на побережье. Он может и не знать, где находится кромлех.
- Я могу провести вас, - подал голос Вульфер. - Кажется, я понял, о чем идет речь.
Королева посмотрела на него долгим взглядом.
- Я благодарю тебя, Вульфер-сакс. Предлагаю забыть старые распри. Порабощение Англии святошами, поклоняющимися умершему на кресте, опасно как твоему народу, так и моему народу.
- Я - христианин, ваше величество, - серьезно, даже с тенью грусти, ответил оборотень. - И большинство моих сородичей тоже.
- Скажи это тем, кто травит вас, пронзает сердца кольями и сжигает на кострах! - отмахнулась Керидвена.
Колдунья сделала пару осторожных шагов и приблизилась к Вратко почти вплотную.
- Позволь поинтересоваться, ворлок из Гардарики, где добыл ты свое копье?
- Там же, где и треножник, - честно ответил парень. - В подземном схороне друидов под Стринешальхом.
- Пожалуй, монахи к этому копью не имеют никакого отношения, - задумчиво проговорила женщина. - Эта штучка им не по зубам. Да и к друидам оно попало, скорее всего, случайно.
- Ты тоже это заметила? - Маб, не обращая больше внимания на оборотня, встала плечом к плечу с соратницей.
- Конечно, ваше величество! Это трудно не заметить. Копье Ассал так и лучится силой.
- Копье Ассал? - Вратко выпучил глаза, хоть и привык уже назвать оружие именно так.
- А ты что думал, ворлок? Добыл могущественнейший артефакт, одно из четырех сокровищ Эрина, и стоит скромник скромником, - Керидвена говорила чуть насмешливо, но в голосе ее звучало уважение и зависть.
- Великий бог по имени Луг владел им, - вмешалась королева. - Ассал дарует неуязвимость, придает сил, возвращается в руки хозяина после броска. Три брата, три бога племени Дану - Бриан, Иухар и Иухарба - добыли его на далеком и таинственном острове, что высится в северном море, омываемый ревущими волнами, обдуваемый ледяными ветрами, где живут столь ужасные чудовища, что сердце человека не в силах перенести даже их вида - разрывается. Лишь боги могли добраться до острова, победить всех врагов и овладеть чудесным оружием. - Она протянула руку, но так и не решилась прикоснуться к древку даже кончиками пальцев. Заметив непонимающий взгляд новгородца, пояснила: - Они убили Киана, отца Луга, и, чтобы загладить вину, принесли ему копье Ассал. В битве при Маг Туиред, сражаясь с Фир Болг, Луг шел впереди войска с копьем в руке, и "ничто не могло устоять перед ним или пред тем, в чьей руке оно было". Кроме него у племен богини Дану были еще три великие реликвии: камень Лиа Фаль, который испускал крик под ногами законного короля; неотразимый меч Нуада - стоило вынуть его из боевых ножен, как никто уж не мог от него уклониться; неистощимый котел Дагда, от которого никто не уходил голодным.
- Но как же… - Вратко не мог поверить услышанному.
- После исхода племен богини Дану с островов все эти артефакты считались потерянными. Уж поверь мне, ворлок из Хольмгарда, я приложила немало сил, разыскивая их. Но удача сопутствовала тебе. Значит, копье Ассал само выбрало себе хозяина. Скажи мне, ты уже проливал кровь?
- При Гейт-Фулфорде…
- Нет! Этим копьем ты убивал кого-либо?
Новгородец покачал головой:
- Только ранил ужас глубин. Мечи и стрелы не брали его. Лишь копье…
- Плохо! - Маб выглядела озабоченной. Вратко показалось, что она чуть-чуть отодвинулась от него, будто боялась чего-то. - Ассал не может долго обходиться без крови. А я даже представить не могу, сколько времени он томится от жажды…
- Его нужно немедленно опустить в отвар дубовых листьев, - встряла Керидвена. - Дуб - священное дерево, оно немного утолит его жажду…
- А потом мы воспользуемся им, - закончила королева. - С твоего, конечно, позволения, Вратко из Хольмгарда.
- Как? - не понял словен.
- Так, как хотели воспользоваться золотым серпом. В древнем кромлехе мы очертим круг, нарисуем знаки Силы, символы Власти, руны Могущества и будем просить Предвечные Сущности помочь нам одолеть ползущую с юга заразу. Ты же помнишь наш уговор, ворлок?
Он помнил уговор. Вернее, новые сведения обрушились на него столь неожиданно, что, объяви сейчас правительница Полых Холмов о любых других условиях, Вратко не сумел бы возразить. Ему хотелось лишь одного - поскорее вернуться к оставленным в чертогах Маб Хродгейру, Рианне и Марии. Парень кивнул, за что был вознагражден удовлетворенной улыбкой ее величества.
И теперь, выполнив все необходимые ритуалы по "успокоению" копья, они пришли в кромлех.
Занимался рассвет.
Керидвена сосредоточенно перебирала мешочки с травами, что-то бормоча себе под нос. Королева Маб, оставив охрану за пределами круга камней, повернулась к новгородцу и протянула узкую ладонь. Вратко помедлил мгновение и вложил ей в руку теплое древко Ассала.
Глава 20
Преддверие битвы
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь грязно-серые облака, скользили по верхушкам стоячих валунов. От этого серая, шершавая поверхность камня слегка розовела. Но Вратко казалось, что кромлех окрашен кровью. Кровью предстоящей битвы.
Королева Маб, пока Керидвена проводила обряд смирения копья Ассала, поведала, что нормандцы, высадившись на южном берегу Британии, неподалеку от Певенси, в тяжких силах - не меньше пятидесяти тысяч рыцарей и ратников - укрепились близ городка Гастингс.
Гуннар назвал его Хельсингьяпорт, вызвав недовольный взгляд правительницы, которая не любила, когда ей без нужды напоминают о датском завоевании Англии.
Герцог Вильгельм, наверняка проведав от лазутчиков о битве при Стэмфордбридже, не спешил углубляться в чужую страну. Опытный воин, еще в юном возрасте участвовавший во множестве стычек и сражений, когда отстаивал свои права на герцогскую корону, да и позже потративший немало сил на усмирение мятежных графов и баронов, здраво рассудил, что саксы будут долго восстанавливать силы после сражения с войском Харальда Сурового. Поэтому ждать внезапного нападения не приходится.
Воины Нормандии выстроили два амбара из готовых срубов, привезенных на кораблях. Сложили туда все припасы. Пожалуй, больше эти хранилища походили на укрепленные замки - в случае нужды в них могли обороняться отряды до полусотни человек. После того Вильгельм отправил корабли через пролив. Якобы за подмогой и за новыми припасами, но злые языки утверждали, что нормандцы и так исчерпали все силы, которые могло дать герцогство: вряд ли вассалы Вильгельма наскребли бы еще сотню воинов или собрали бы хоть несколько кораблей с харчами.
Маб тоже считала, что Бастард отослал корабли, чтобы лишить свое войско пути к отступлению - когда знаешь, что спасенья нет, будешь биться до последнего вздоха.
- Ярл Нормандский очень хитер… Очень. Он не доверяет никому, даже своим самым близким сподвижникам. И он поставил на этот поход все, - сказала королева. - Вильгельм готов умереть, и для него это будет лучший выход в случае поражения.
- Само собой, - неожиданно поддержал ее величество молчавший до того Вульфер. - Ведь он, если положит здесь все рыцарство, может хоть сразу вниз головой с обрыва. Сожрут его соседи без защиты. Анна, королева франков, может быть, сама и не полезла бы на рожон, но бароны заставят. Для них сломать хребет Нормандцу - давнишняя мечта.
Маб загадочно усмехнулась и продолжила рассказ.
Как оказалось, новости доставляли королеве деррики и зеленушки. Эти жители Волшебной страны хоть и не были прямыми вассалами Маб, но все же сочувствовали народу Холмов, а потому согласились послужить разведчиками и соглядатаями. Стараясь не попадаться на глаза нормандцам и, в особенности, католическим священникам, они проникали в самое сердце лагеря Вильгельмова войска.
Рыцари проводили время в молитвах и воинских упражнениях. Нормандцев сопровождали несколько сотен монахов-бенедиктинцев, которых возглавляли Эвд, епископ Байеский, и ломбардец Ланфранк, аббат из Беке. Они вовсю служили мессы, причащали и исповедовали не только воинов благородного происхождения, но и ратников, а также наемников из Бургундии, Аквитании, Фландрии, Силезии. Священники звали на борьбу с клятвопреступником Гарольдом, самопровозглашенным епископом Кентерберийским Стигандом, ярлами Мерсии и Нортумбрии, Суссекса и Уэссекса, которые стали горой за своего короля. Особенно рьяно старался некий монах, имени которого фейри, конечно же, не разузнали, но по описанию он здорово подходил на отца Бернара, какое Вратко дал ее величеству. Бенедиктинец этот, будучи приближенным папского легата, имел огромное влияние на епископа Эвда, а через него и на Вильгельма Бастарда. Он призывал выжечь каленым железом ересь кельтской церкви, утопить в море всех местных священников, повинных в искажении Слова Божьего и нарушении церковных таинств, монастыри либо стереть с лица земли, либо полностью перестроить. И это несмотря на собор в Стринешальхе, на котором епископы Англии и Ирландии признали полное главенство католического обряда.
- Он даже придумал новое название для священной, по его словам, войны, - брезгливо поджав губы, рассказывала Маб. - Крестовый поход. Это значит, что крест, на котором принял смерть их бог, Иисус Христос, будет вести рыцарей в бою и направлять удары их оружия. А также оправдывать бессмысленные убийства и насильное понуждение к чужеземной вере…
Тем временем разведчики донесли Гарольду Годвинссону, что грозный противник ждет его. Ждет по-рыцарски, бросив вызов и не сходя с места. Хотя и не брезгали грабежами: саксы разбегались из поселений, окружавших Гастингс, прятали имущество и скот, а сами толпами спешили укрываться в лесах - благо в Англии хватало дубрав и бучин. Храбрый воин, рыцарь без страха и упрека, Гарольд отличался вспыльчивым нравом и зачастую вначале действовал, а потом уже думал.
Король Англии отдыхал в Йорке после битвы у Стэмфордабрюгьера. Победа над норвежцами нелегко далась танам и хускарлам. Почти четверть войска пало на поле брани, еще четверть бойцов получили раны, не позволявшие им снова взять в руки оружие. Да и самому Гарольду Второму проткнули бедро в свалке.
Невзирая на раны и усталость, король бросил войско в поход на юг.
Оставшимся ярлам Эдвину и Моркару он приказал срочно собирать всех, кто способен держать в руках меч или топор, чтобы обеспечить надежное прикрытие главным силам.
Саксы шли день и ночь. Уставшие, ослабевшие, но неукротимые духом, подобно своему королю. Они делали лишь краткие привалы, спали не сходя с дороги, ели сухари и солонину, пили воду из ручьев, чтобы не тратить время на приготовление пищи. Гарольд разделял все тяготы пути с войском, спал не больше, а то и меньше, чем последний дружинник самого захудалого тана. В походе он рассылал повеления всем правителям областей вооружить отряды ратников и ополченцев, а затем вести их к Лондону.
На берегах Темзы войско получило небольшую передышку. Всего несколько дней. За это время оно было усилено стекавшимися со всех сторон поселянами: лесорубами, пастухами, земледельцами и охотниками. Вооруженная вилами, косами, топорами и дубинами, вытесанными из цельных молодых дубков, толпа горела желанием дать достойный урок чужеземным захватчикам. Возможно, Гарольд ждал подкреплений с Моркаром и Эдвином во главе. Но так и не дождался. А терять время он не хотел. Поэтому саксы вновь вышли в путь.
На следующий день после праздника Святого Уилфрида Йоркского силы Годвинссона заняли Сенлакский холм неподалеку от Гастингса. Половину дня - от полудня и до сумерек, - а также большую часть ночи саксы укрепляли вершину холма. Копали рвы, вбивали в их дно заостренные колья, углубляли овраги, на удивление удачно прикрывающие правое и левое крыло войска, возводили палисады, за которым должна была встать дружина хускарлов - две тысячи человек.
- Добрые воины, - заметил Гуннар. - Не хуже нас, викингов. Несладко придется нормандским рыцарям.
- Хотел бы и я там топором помахать, - добавил Олаф.
- А на чьей стороне? - прищурился Вульфер.
- Да… - замялся хёрд. - И не знаю. - Вздохнул тяжело. - Жаль, Харальд-конунг погиб. Эх, нам бы подождать… пускай бы сперва саксы с нормандцами разобрались, чья шея толще. А мы бы потом уж…
Итак, два войска готовились к битве.
Саксы уступали противнику в числе, но осознавали, что защищают свою землю: города, замки и села. Нормандцы знали, что в случае проигрыша живым на другой берег пролива не вернется ни один человек. Тем паче они превосходили врага в вооружении и выучке - ведь большую часть войска Гарольда составляли вооруженные чем попадя селяне, а Вильгельм привел обученных и опытных воинов.
Священники и монахи, прибывшие с Вильгельмом Бастардом, служили молебны. Рыцари и ратники готовили к бою оружие и доспехи, исповедовались в грехах и причащались.
В это время на холме Сенлак саксы шумно веселились. Согласно старинному обычаю своего народа, они пели и пировали у костров, пуская по кругу наполненные пивом рога и кубки.
Ночью Вратко приснился сон.
Освещенный факелами шатер, битком набитый людьми. Суровые бородатые лица. Многие украшены шрамами, а кое-кто нес следы недавних ран. Так у седовласого горбоносого бойца в кожаном жаке, который, подобно рыбьей чешуе, усеивали стальные бляхи, была перевязана голова.
Впереди всех, на тяжелом табурете сидел невысокий светло-русый воин, чье лицо показалось парню знакомым.
Ну, конечно же!
Как можно забыть эти нахмуренные брови и губы, зло выплевывающие слова:
- Конунгу Норвежскому, с мечом явившемуся на эту землю, король Гарольд может предложить лишь семь стоп земли. Или больше, ибо слышал король Англии, что Харальд Сигурдассон выделяется среди людей ростом и крепостью телесной.
Когда-то у Стэмфордабрюгьера король Англии не побоялся вплотную приблизиться к норвежскому строю, чтобы предложить мир, дружбу и прощение брату своему Тостигу.
Тогда Гарольд Годвинссон выглядел веселым и охочим до драки. Он явился изгнать непрошеных гостей и верил, что сможет сделать это. За ним стояли верные соратники, которые горели желанием победить или погибнуть. И они победили. Теперь же лицо короля осунулось, глаза запали, и под ними залегли темные круги. Глубокие морщины прорезали лоб. Но это был все тот же неукротимый и отважный воин, способный очертя голову броситься в сражение, готовый победить или умереть, но не уступить ни единой пяди английской земли.
Нынешнего Гарольда давил груз ответственности за страну. Противника, который противостоит ему сейчас, запросто не одолеть. Войско измучено битвой с урманами и беспримерным переходом от Йорка. А нормандцы сыты, свежи, прекрасно вооружены. Ими предводительствует опытный военачальник, хитрый и осторожный и в то же время решительный и упрямый, победитель при Мансе и Алансоне, Домфроне и Майене, подавивший немало баронских бунтов, захвативший Бретань и Мэн.
Не оставалось сомнений, что Гарольд и сейчас готов победить или умереть. И смерти он не боится, а даже готов к ней, а возможно, видит в гибели наилучший исход. Пасть на поле брани и не увидеть торжествующих врагов - это ли не выход?
За спиной короля стояли два воина с непокрытыми головами, чьи черты не оставляли сомнений - братья-ярлы. Гурт, ярл Кембриджский и Оксфордский, и Леофвайн, ярл Кентский и Эссекский. Невысокие и крепкие, как грибы-боровики, они меньше походили на коротышку Тостига, но больше на старшего брата - Гарольда.
Дальше толпились таны, ближние советники и соратники Годвинссонов.
А перед ними застыли несколько человек в темных плащах, спадавших до пят.
Один из них говорил, обращаясь к Гарольду, и голос его звенел праведным гневом и осознанием собственной правоты:
- …герцог Вильгельм, наследник короны Английской, Шотландской и Валлонской, предлагает тебе, граф Гарольд, всю Нортумбрию, а также мир и дружбу, если ты исполнишь данную ему клятву и передашь герцогу Нормандскому корону Англии…
- Вот как?! - негромко произнес Годвинссон. - Великую милость оказывает мне Вильгельм. Только меня избрали все именитые мужи Англии и вручили мне корону и власть над собой с тем, чтобы защищал я эти земли от чужеземных посягательств. И как может герцог Нормандии указывать английскому королю, что ему делать?
- Вильгельм согласен вернуться вместе со всем своим войском на родину, - продолжал посланник. Капюшон упал с его головы, и мелькнула бритая макушка. "Монах", - догадался Вратко. - Но ты должен будешь вместе с ним явиться ко двору короля Франции. Пускай он рассудит ваш спор согласно законам людским и божьим.
- Какое имеет право король франков решать, у кого больше прав на английский престол? - возмутился Гурт. Или Леофвайн. Вратко их не различал.
- Поди прочь, монах со лживым языком и подлой душой! - воскликнул тан с перевязанной головой.
- А не то мы вышвырнем тебя взашей! - поддержал его совсем юный воин с золотистыми кудрями и короткой вьющейся бородкой.
Монах не шевельнул и бровью. Он стоял, сложив ладони на груди, и не отрывал горящего взгляда от лица Гарольда.
- Можешь передать Вильгельму, - после недолгого молчания ответил король. Говорил он медленно, будто бы впечатывая каждое слово каленым железом в память посла. - Можешь передать Вильгельму, что монархам, живущим за проливом, нет и не должно быть дела до королевства саксов. Я избран на престол и помазан главой церкви Английской.
"Ага, епископом Стигандом, которого за проливом считают самозванцем", - подумал Вратко.
- Мои подданные поклялись служить мне, а я в свою очередь поклялся защищать их и не допускать несправедливости. По чести поступлю ли я, если уступлю корону чужестранцу, каким бы именитым и достойным он ни был? Думаю, нет. Поэтому мы будем защищать свое королевство, свое право жить так, как сами того пожелаем.
- Слава королю Гарольду! - зашумели таны. - Прочь! Прочь, проклятые чужестранцы!
- И чем быстрее, тем лучше! - громко выкрикнул один из братьев короля. - Иначе мы можем и помочь! Топоры саксов еще не заржавели!
Монах лишь пригнулся, будто бы противостоял напору ветра, дующего в лицо. Тогда его невысокий сутулый спутник, приподнимаясь на цыпочки, зашептал что-то на ухо послу. Капюшон советчика чуть съехал набок, и Вратко различил ненавистные черты отца Бернара.
- Все ли ты передал мне, дом Гуго? - сурово произнес король.