Книга содержит впервые публикуемые на русском языке романы классиков английской приключенческой литературы Альфреда Мейсона "Пламя над Англией" и Рафаэля Сабатини "Псы Господни". Действие обоих романов происходит в эпоху царствования английской королевы Елизаветы I.
Содержание:
АЛЬФРЕД МЕЙСОН - ПЛАМЯ НАД АНГЛИЕЙ - Предисловие автора 1
Глава 1. Бант для Робина Обри 1
Глава 2. Репетиция 3
Глава 3. Таинственный посетитель 5
Глава 4. Кольцо с печатью 8
Глава 5. Непредвиденное обстоятельство 9
Глава 6. Робин ужинает в странной компании 11
Глава 7. Метаморфоза капитана Фортескью 13
Глава 8. Лучший план 15
Глава 9. Крылатый Меркурий 16
Глава 10. Знак виселицы 18
Глава 11. Самоотречение 19
Глава 12. Робин поступает на службу 21
Глава 13. Снова бант и ужин в Барн-Элмс 22
Глава 14. Господин и слуга 24
Глава 15. Лакей Джузеппе 26
Глава 16. Опасные моменты 27
Глава 17. Смерть адмирала Санта-Крус 28
Глава 18. Тем временем 29
Глава 19. Бридпортский кинжал 30
Глава 20. Интриги и заговоры 32
Глава 21. По газону 34
Глава 22. Перечень итальянских певцов 35
Глава 23. Тщетное преследование 36
Глава 24. В саду Эбботс-Гэп 37
Глава 25. Грегори становится более заметным 39
Глава 26. В Эскуриале 40
Глава 27. Нищий на ступенях церкви 41
Глава 28. Джордж Обри 42
Глава 29. Старые трюки хороши всегда 44
Глава 30. Энтони Скарр 46
Глава 31. Робин платит за проезд 47
Глава 32. Четверг 48
РАФАЭЛЬ САБАТИНИ - ПСЫ ГОСПОДНИ - ГЛАВА 1. МИЗАНТРОП 49
ГЛАВА II. ВЛЮБЛЕННЫЙ 51
ГЛАВА III. РЕЙД У КАЛЕ 53
ГЛАВА IV. СЭР ДЖЕРВАС 55
ГЛАВА V. ВЫБРОШЕННЫЙ НА БЕРЕГ 58
ГЛАВА VI. КАПИТУЛЯЦИЯ 60
ГЛАВА VII. ПЛЕННИК МАРГАРЕТ 61
ГЛАВА VIII. ПИСЬМО ДОНА ПЕДРО 63
ГЛАВА IX. ДУЭЛЬ 65
ГЛАВА X. ВЫКУП 67
ГЛАВА XI. ОТПЛЫТИЕ 69
ГЛАВА XII. МИНИСТР 70
ГЛАВА XIII. КОРОЛЕВА 72
ГЛАВА XIV. ФРЕЙ ЛУИС 74
ГЛАВА XV. СЦИЛЛА 77
ГЛАВА XVI. ХАРИБДА 79
ГЛАВА XVII. СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ 81
ГЛАВА XVIII. Domini Canes 84
ГЛАВА XIX. ФИЛИПП II 86
ГЛАВА XX. КОРОЛЕВСКАЯ СОВЕСТЬ 88
ГЛАВА XXI. СОВЕСТЬ КАРДИНАЛА 89
ГЛАВА XXII. КОРОЛЕВСКИЙ ИСПОВЕДНИК 91
ГЛАВА XXIII. АУТОДАФЕ 92
ГЛАВА XXIV. ПРИЗНАНИЕ 96
ПОСЛЕСЛОВИЕ 97
Альфред Мейсон, Рафаэль Сабатини
Пламя над Англией. Псы Господни
АЛЬФРЕД МЕЙСОН
ПЛАМЯ НАД АНГЛИЕЙ
Предисловие автора
В своей "Жизни Наполеона" мсье Бенвиль писал: "Каждое поколение уверено, что мир начался с него, и все же каждый, кто размышляет над прошлым, видит, что очень многие вещи были такими же, как сегодня".
Это особенно верно по отношению к елизаветинской эпохе. Различия между ней и нашим временем, в основном, поверхностны - они касаются одежды, развлечений, транспорта, системы управления, механики. Но в человеческих характерах и мнениях, а также в являющимся их следствием поведении людей оба беспокойных периода имеют немало общего. Молодежь стремится к открытиям в воздухе с той же энергией и жаждой приключений, с какой она тогда искала их в морских просторах. Страх перед проникновением папизма побуждает протестантскую Англию к такому же упорному сопротивлению, как и в те времена. То же самое желание мира сопровождается такой же спокойной и твердой уверенностью в том, что если войне суждено разразиться, нация никогда не будет побеждена. По-прежнему стойкое сопротивление встречают намерения впутываться в сложности на континенте. Даже свобода Нидерландов все еще остается важнейшим принципом внешней политики.
Сходство существует и в менее значительных вопросах. Широкое распространение и эффективная деятельность секретной службы Уолсингема находит параллели в истории последней войны. Что касается любви к спорту, возрождению музыки, добрососедской сельской жизни и многого другого, то здесь обе эпохи соприкасаются настолько близко, что когда я писал эту книгу, мне казалось, что я пишу ее о нынешних временах. Это и побудило меня начать свой труд с предисловия, которое также предоставляет мне возможность выразить признательность мистеру Кониерсу Риду за его книгу "Государственный секретарь Уолсингем" и профессору Дж. Э. Нилу за его очаровательную "Королеву Елизавету".
А. Э. В. Мейсон
Глава 1. Бант для Робина Обри
В эти два обычно тихих послеполуденных часа ученики начальных классов монотонно декламировали латинские оды, а ее королевское величество слушала их, сидя на высоком стуле. Открытая дверь, казавшаяся светлым прямоугольником над темным полом, впускала в комнату летнее солнце, щебетание птиц, шелест листвы, отдаленные крики крестьян в полях, запах сена. Но королева ничего этого не видела и не слышала. Она сидела в своем голубом с серебром платье с вырезом, открывавшем шею, большим стоячим воротником и юбкой с фижмами, усеянном жемчужинами размером с фасоль, и слушала школьные алкеевы и сапфические строфы, как будто июль был ее любимым месяцем для подобных занятий. Золотисто-зеленая стрекоза, влетев в комнату, с сердитым жужжанием ударилась несколько раз о стены и вылетела вновь.
Королева даже не повернула головы. В этом 1581 году она уже третий раз посещала школу в Итоне, а сегодняшний день был целиком посвящен одам в ее честь. Елизавета искренне наслаждалась происходящим, чего нельзя было сказать о сопровождавших ее придворных, возможно, за исключением государственного секретаря сэра Френсиса Уолсингема, обладавшего страстью к науке. Внезапно мальчик, читавший оду, закашлялся, и его голос перешел в писк. Королева заметила улыбку на лице другого мальчика, во втором ряду, и улыбнулась ему, сделав его своим рабом на всю жизнь. Эта ода была последней, и после ее окончания ректор в алой мантии шагнул вперед, произнес речь на великолепной латыни и вручил ее величеству печатную копию произнесенных од в красном с золотом переплете. Елизавета, протянувшая руку, чтобы взять книгу, зацепилась рукавом за резной подлокотник стула. Шелковый бант с золотой пуговицей посредине при этом наполовину оторвался и повис, качаясь. Находясь в каком-нибудь другом месте, Елизавета разразилась бы крепкой руганью, но сегодня она пребывала в самом лучшем настроении и, увидев выражение муки на лице ректора, громко расхохоталась.
- Нет, дорогой доктор, приберегите этот взгляд для моих похорон. Если я уроню бант, то у вас имеются двадцать пять отличных учеников, которые привяжут его, если понадобится.
Громогласные одобрительные возгласы вознаградили королевское остроумие. Елизавета поднялась, держа книгу в руках, и обратилась к ученикам.
- В былые дни я могла бы ответить вам стихами и, возможно, совсем не плохими. Но государственные дела выветрили у меня из головы латынь и греческий, так что я в состоянии обратиться к вам только на родном языке. Ах, если бы у меня было побольше свободного времени! - Закрыв глаза, она вздохнула.
Когда посол короля Филиппа как-то пожаловался Елизавете, что ее люди похитили все жалование для войск его повелителя, которое везли по Ла-Маншу, она безутешно вздохнула и ответила, что была бы счастлива до конца дней сидеть в монашеской келье и читать молитвы. Однако посла этот ответ нисколько не позабавил, и он написал своему королю, что эта женщина одержима сотней тысяч дьяволов. Но в Итоне аудитория была попроще. Ученики искренне верили в тоску королевы по простой жизни, и в комнате послышалось сочувствующее бормотание. Каждый охотно отдал бы несколько лет жизни, чтобы снять с ее плеч бремя управления страной.
- Но, надеюсь, вы простите мне мою необразованность, - продолжала Елизавета, - если я на простом английском языке попрошу предоставить вам выходной, чтобы вы запомнили этот день. - При очередном взрыве приветствий она обернулась к старшему наставнику, доктору Томасу, которому осталось только поклоном выразить свое согласие.
- Я не сомневалась, что это еще сильнее расположит вас ко мне, - сухо добавила королева. Она не ошиблась, ибо дни отдыха в то время в Итоне были крайне редки. - Однако, не забывайте древнее изречение Демосфена: "Слова грамотеев - книги неграмотных". Поэтому будьте усердны в науке ради тех, кто менее удачлив, чем вы.
Продемонстрировав таким образом свою эрудицию, она передала книгу фрейлине и спустилась с возвышения для кафедры.
В школьном дворе ее глазам представилась совсем другая сцена. Вместо школяров в их унылых одеяниях королеву поджидали ее кареты, лакеи, алебардщики в красном. Для прощания с августейшей посетительницей выстроились ученики, живущие в частных домах под присмотром классных дам или, как их называли, хозяек. В начальных классах места для них не были предусмотрены, и вообще, их обучение в Итоне являлось нарушением традиционных правил. Нарядно одетые в шелка и бархат, они стояли во всем блеске юношеской энергии, вместе с их личными наставниками. Глаза Елизаветы засверкали, а сердце забилось быстрее при виде этих крепких почек на дереве Англии, чей рост она заботливо лелеяла уже двадцать три года. В случае необходимости королева без колебаний рубила сучья острым топором, но большей частью она следила, чтобы дерево буйно росло без единого надреза на коре. Все налоги и подати, с которыми с трудом справлялся ее народ, все долгие бдения с министрами, все тонкие и опасные дипломатические ухищрения с императором, с Валуа в Париже, с Филиппом в Мадриде, здесь, в этом залитом солнцем дворе, казались ей полностью оправданными. Высокие и крепкие парни, глядевшие на королеву сияющими глазами, ибо она была их славой, являлись ее опорой и гордостью.
Елизавета посмотрела на учеников, стоящих справа, и ее внимание привлекло какое-то движение. Наставник вытолкнул одного из мальчиков в первый ряд, а другого увлек назад.
- Стань подальше, Робин, рядом со мной, - произнес он раздраженным шепотом, достигшим ушей королевы. - А ты, Хамфри, займи место впереди.
Очевидно, любимый ученик должен был стать в первом ряду, чтобы, если ему повезет, попасться на глаза государыне. Довольная улыбка Хамфри обнаруживала уверенность в том, что он заслужил это предпочтение.
Второй мальчик, Робин, шагнул назад без сопротивления и признаков возмущения. Он привык занимать второе место, но не потому, что был глупее, ленивее или ниже по положению своего товарища, - чтобы убедиться в этом, было достаточно бросить взгляд на его лицо. Однако, суета с перестановкой была затеяна с явным намерением его унизить. Мальчик шагнул назад, стремясь больше видеть самому, чем быть увиденным. Великая королева, владевшая их умами и сердцами, проходила мимо них к своей карете. Наблюдать за ней было достаточной наградой, что Робин и делал, полуоткрыв рот и устремив взгляд на ту, которая казалась ему скорее богиней, чем женщиной.
Однако, Елизавета была в первую очередь женщиной. Поэтому ей не нравились назойливые субъекты, которым следовало бы скромно ожидать приказаний, а не командовать самим. На ее губах мелькнула мрачноватая усмешка. Этому наставнику нужно указать его место. К тому же королева любила красивых и крепких юношей, а к ним явно относился ученик, теперь почти скрывшийся за спиной воспитателя.
- Позовите-ка мне этого паренька, любезный учитель, - сказала она.
Ее тонкий голос достиг ушей злополучного наставника, который бросился навстречу гибели.
- Хамфри, тебя зовет ее величество! - засуетился он, выталкивая вперед своего любимца. Взгляд черных глаз королевы стал суровым, заставив воспитателя затрепетать и опустить голову.
- Нет-нет! - воскликнула она более твердым и громким голосом. - Вы намерены растолковывать мне мои желания, словно стряпчий? Знайте, мистер Хорек… - Елизавета обладала великим даром давать прозвища, и в данном случае она не могла придумать лучшее. Наставник был высок и тощ, с маленькими, быстро мигающими, красноватыми глазками, тонкими женскими губами, покатым лбом и острым подбородком; его лицо казалось вытянутым к кончику длинного носа. - Мистер Хорек! - Елизавета с удовольствием повторила прозвище, и по рядам мальчиков пробежал смешок. Даже ректор и старший наставник улыбнулись. Голова учителя склонилась едва ли не до земли, поэтому никто не заметил исказившей его лицо гримасы злобного бешенства. Она свидетельствовала о том, что он никогда не простит этих слов королеве, а радостного смеха - мальчику, явившемуся его причиной.
- …Знайте, мистер Хорек, что в этом королевстве я решаю, кому стоять впереди, а кому сзади. Раны Христовы! Мистер ректор, оказывается, воспитатели в Итоне больше нуждаются в обучении, чем ваши школяры! Дайте это понять мистеру Хорьку, чтобы мне самой не пришлось брать в руки розгу!
Елизавета могла поддразнивать своих придворных и обмениваться шутками с крестьянами в полях, но когда она хотела, то становилась не менее грозной, чем король Гарри, и сейчас был как раз такой момент. Наставник съежился, охваченный ужасом. На его лбу выступил пот, колени заметно дрожали. Королева публично выставила его дураком, но она могла и заковать его в колодки, словно вора.
Однако, Елизавета удовлетворилась преподанным уроком. Она снова посмотрела на главу школы.
- Позовите-ка мне этого парня с каштановыми волосами.
- Робин Обри! - позвал тот, к кому она обратилась. Ряды расступились, и мистер Хорек, облегченно вздохнув, отступил в сторону. Но он все еще держал голову опущенной, дабы никто не мог увидеть страх и злобу в его глазах.
Сам Робин Обри едва ли пребывал в более счастливом настроении. Этого четырнадцатилетнего мальчугана, имевшего в жизни ясную цель, обуревали мечты, в центре которых всегда был образ великой королевы. И вот теперь она выбрала его среди других учеников и подозвала к себе. Робин был уверен, что не сможет пересечь пятно солнечного света, отделяющее его от королевы. Слезы слепили его глаза. Самое большее, на что он мог надеяться, - это упасть и умереть у ее ног. И все же каким-то чудом Робин подошел к Елизавете и опустился перед ней на колени. Не осмеливаясь поднять на нее взгляд, он почувствовал, как ее точеная рука опустилась ему на плечо и услышал голос - простой женский голос, теплый и ласковый.
- Робин Обри, - повторила королева, любуясь чисто английским именем.
- Из Эбботс-Гэп в графстве Дорсет.
Это произнес стоявший парой шагов позади королевы бледный, чернобородый мужчина болезненного вида.
- Как? - весело воскликнула Елизавета. - Мой добрый Мавр знает тебя? Быть может, ты был пажом при дворе императора?
"Добрым Мавром" был государственный секретарь сэр Френсис Уолсингем; с прозвищем ему повезло больше, чем сэру Кристоферу Хэттону, вице-камергеру королевы, которого она именовала своим "Бараном". Однако, кличка не вызывала особого восторга у сэра Френсиса, который сдержанно улыбнулся.
- Ваше величество, отец мистера Обри был моим другом, - спокойно ответил он, и Робин сразу же понял, кто это такой.
- Робин Обри, - снова повторила Елизавета. - Значит, ты чистокровный англичанин!
- И в лице вашего величества преклоняю колени перед всей Англией!