Старх ничего не мог с собой поделать. Он больше не управлял своим телом. Шаг за шагом он приближался к крыльцу и распахнутой двери, и ему все больше казалось, что этот дом и не дом вовсе, а жуткое безумно голодное чудовище с разверстой пастью. И он шагал прямо монстру в пасть под аккомпанемент безумного злого смеха Глазастого Шляпника.
Глава 13
Равноценный обмен
Островной Лис старался сохранять спокойствие. Сегодня все решится. Сегодня он перешагнет за грань, после которой назад дороги не будет. Впрочем, зачем себя обманывать, дорогу назад он для себя уже давно отрезал. Заложил взрывчаткой и вознес на воздух. Теперь для него только один путь. И либо он победит и получит все, либо проиграет, и тогда уж лучше самому прочитать заклятье развоплощенья и превратиться в ничто, нежели чем попасть в руки подестов Тайной Тройки. Кому как не ему знать об их возможностях. К тому же они постараются, чтобы он не смог рассказать об их участии в заговоре против Верховного Магистра.
Лэл Дарио Винченцо Ноччи чувствовал себя неуютно в салоне собственного экипажа, направляющегося ко Дворцу Морской Гидры. Он все время выглядывал наружу через расходящиеся во время езды ажурные занавески. Ему казалось, что его везут на казнь. И возле Дворца его ждет почетный эскорт боевых магов, чтобы препроводить его в тюрьму. Хотя зачем тюрьма, если его можно будет уничтожить прямо на месте, как особо опасного смутьяна и заговорщика.
Островной Лис решительно отодвинулся от окна и откинулся на спинку кресла. Надо взять себя в руки. Успокоиться и не вести себя как сопливый мальчишка, впервые почувствовавший бурлящую в жилах магическую энергию. Иначе дрожащими руками и бледным запуганным видом он сам себя выдаст.
Ничего сверхъестественного не случилось. Старик пригласил Тройку Поддержки, Тройку Совета и Тройку Спокойствия на совет Верховной Тройки. Вполне обычное явление. Раз в месяц а то и чаще лэл Альберто Кантарине собирал всех верховных магов во дворце ложи, чтобы обсудить текущие вопросы, решить накопившиеся проблемы, заслушать итоговые отчеты (в особенности он любил слушать отчет камерлинга о финансовом состоянии ложи). Почему же сердце так и норовит выпрыгнуть из груди? А разум вывесил транспаранты и скандирует: "Опасность! Опасность!". Обычное рядовое заседание, отличающееся от тысячи подобных только тем, что сегодня предстояло умереть Верховному Магистру ложи Морской Гидры.
Островной Лис постарался переключить сознание на другие мысли. Почему он не воспользовался гондолой, как большинство верховных магов. До дворца ложи добраться куда быстрее по Большому каналу, нежели чем в объезд всех рек и мостов через весь город в экипаже. Увы! Лэл Дарио Ноччи с детства боялся воды и никак не мог преодолеть свою фобию. При одной лишь мысли о шаткой палубе гондолы и качающегося на волнах гондольера в большой широкополой шляпе с щербатой улыбкой, у него начиналась кружиться голова и к горлу подкатывала тошнота.
Экипаж забрался на покатую спину очередного моста и, громыхая колесами по булыжникам, скатился вниз на улицу святого Амбруция Дель Попола, ведущую прямо к площади Согласия, где находился Дворец Морской Гидры. Осталось совсем чуть-чуть и он на месте. Надо подготовиться к очередной роли.
Островной Лис проверил как сидит на нем маска, убедился что косы туго затянуты и вернул их назад за спину. Он припомнил все подробности своего плана. Несколько раз прогнал его в голове, пока не убедился что предусмотрел все. Кажется все.
Экипаж остановился и двери открылись. Тут же с Большого канала ударило в нос крепким запахом сырости и смерти. Должно быть ночью опять кто-то утоп по пьяному делу или кого-то утопили, польстившись на тугой кошелек. В ночное время в Венеции случалось и такое. Причем нередко. Вот скоро наступит неделя Большого Маскарада, и все убийства прекратятся, пока не закончится праздник. Такова священная венецианская традиция, длящаяся от зарождения города. Преступные кланы сами следили за ее соблюдением.
Островной Лис ступил на мокрую от ночного дождя брусчатку мостовой и внимательно осмотрелся. От его хищного взора ничто не могло укрыться: ни зеленые мундиры гвардейцев из отряда "Диодатова сотня", мелькавшие на соседних улицах, ни сверкавшие золотом на солнце купола Храма Покрова Блаженных, куда на утреннюю службу толпился народ, ни крытые экипажи, отмеченные священным гербом Морской Гидры, возле которых прогуливались разодетые в роскошные парадные камзолы камердинеры и секретари, не допущенные до совета Верховной Тройки. На ступенях Дворца Морской Гидры Островной Лис увидел отряд Узников из пяти человек, встречавших гостей. Они проверяли право допуска на совет и, казалось, просвечивали человека насквозь своими страшными, светящимися зеленым пламенем глазами. Одетые в просторные черно-белые камзолы, расцветкой напоминающие арестантскую робу, и такие же штаны, Узники кутались в серые плащи, словно пытались спрятаться под ними от любопытствующих взглядов зевак, собравшихся в это утро на прогулку или в Храм. На поясе каждого Узника в ножнах висел кинжал Совести и меч Воздаяния. Мечом Узник обязан был казнить каждого, кто посягнул бы на здоровье или жизнь Верховного Магистра ложи. Кинжалом же Узник обязан был убить себя, если у него не получилось защитить господина. Укутанные красными платками лысые головы Узников прятали татуировку Морской Гидры. Эту татуировку будущим Узникам наносили в день совершеннолетия, перед этим обработав голову специальным химическим составом, после которого волосы на голове больше не росли. Узников растили из пяти – шестилетних мальчишек, которых отбирали у нерадивых родителей, не могущих позаботиться о собственных чадах, или выкупали у подлых людей торгующих собственными детьми словно свиньями на воскресной ярмарке. Спасенного от несчастливой участи ребенка отвозили в Венецию и помещали в специальный интернат, где их растили специально обученные люди и маги. Из них создавали самоотверженных бодигардов, чья служба хранить жизнь Верховного Магистра ложи Морской Гидры. Из них со скрупулезностью гениального скульптора вылепляли совершенные орудия убийств, в то же время натаскивали в магических науках тех, кто был к ним способен. После посвящения выращенные воины проходили распределение. Одни попадали в касту Узников. Другие же пополняли ряды боевых магов ложи. Кто попадал в Тройку Мира, ведающую вопросами обороны города, кто в Тройку Стены, отвечавшую за разведку на территориях, подчиненных чуждой магии. Кто становился Грешником, боевым магом Тайной Тройки.
Но самыми страшными среди выращенных воинов оставались Узники.
Островной Лис прошел мимо них, почувствовал, как его взвесили и оценили и сочли достойным. Унизительное чувство, но он понимал, что по-другому нельзя. Лэл Дарио Ноччи вошел во Дворец, где его встретил один из секретарей Старика и с учтивым полупоклоном предложил следовать за ним. Из вторых парадных дверей, выходящих на пристань Большого канала, показался лэл Абуа Альвизе Шошшане, командор Тройки Поддержки. Встретившись взглядом с Островным Лисом, командор улыбнулся волчьим оскалом и направился вверх по лестнице, не дожидаясь помощи встречавшего его секретаря.
Войдя в зал собраний, Островной Лис убедился, что все маги верховных троек в сборе. Они сидели полукругом, друг напротив друга. Центральное место занимало кресло Магистра ложи, ныне пустовавшее. Верховный Магистр всегда дожидался пока соберутся все, и только после этого выходил. Лэл Дарио Ноччи занял кресло между своими коллегами по Тройке Спокойствия лэлом Себастианом Варито Фариарусом, невысокого роста круглым крепким мужчиной средних лет, больше напоминающим мясной пирог, вытащенный с пылу с жару из духовки, и лэлом Андреа Бадеоре Милледоне, сухопарым высоким мужчиной преклонных лет. Лэл Себастиан Фариарус имел низкое происхождение, сын булочника, сделавший головокружительную карьеру в ложе. В нем разглядели магическую жилку и отправили учиться. Маг из него получился не ахти какой, а вот финансист гениальный. Не даром он очень быстро выбился в управляющие Тройки Спокойствия. Он носил маску Быка. Вторым управляющим магом был лэл Андреа Бадеоре Милледоне, в отличии от своего коллеги он был наследником древнего аристократического рода Милледоне, одного из первых семейств Венеции. Его лицо скрывала маска Ящерицы.
Напротив них в ожидании Магистра сидела Тройка Совета в полном составе. В центре возвышался Лэл Иторио Ламинье Вольми, директор Тройки Совета, под маской Ястреба. Слева от него занимал место лэл Торквемада под маской Коршуна. Справа же сидел лэл Рикардо Софио Платт под маской Грифа.
Между Тройкой Совета и Тройкой Спокойствия кресла занимала Тройка Поддержки. Во главе ее возвышался командор Тройки, Абуа Альвизе Шошшане под маской Льва. Справа от него лэл Банамонте Тьеполо Килдом под маской Тигра. Слева же сидел лэл Обиццо Бартоломео Каллеоне под маской Ягуара.
Все фигуры расставлены на доске. Осталось дождаться только появления Старика и можно начинать игру.
Как ни странно стоило Островному Лису занять свое место в Круге Совета и увидеть неподалеку своего союзника, спрятавшего лицо под маской Коршуна, как все волнение и дурные предчувствия растворились в небытие. Он был собран и готов действовать.
С бывшим Инквизитором все было детально оговорено. Преданные ему люди сейчас остановили работу лаборатории, питавшей охранные магические заклинания Магистра, и теперь старый пень был в полном его распоряжении. Ничто не могло больше его спасти, а уж тем более от оружия, подаренного лэлом Коршуном.
Двери, ведущие в личные покои Магистра, торжественно открылись и первыми в зал совета вошли десять Узников. Каждый занял место за одним из кресел. Потом появился и сам Старик. Он шел тяжело, с видимым усилием, опираясь на массивную деревянную палку, обитую металлом. Старческое лицо Магистра было скрыто маской Морской Гидры, мало кто помнил каким было его настоящее лицо, но носить маску Гидры мог только тот, кто прошел обряд Посвящения в Магистры. Чужак, попытавшийся примерить маску Гидры, умирал в страшных корчах.
Старик дошел до своего тронного кресла и медленно опустился в него.
Настала пора действовать. Сейчас начнется говорильня, и будет возможность активировать заклинание, подаренное бывшим Инквизитором. Спрятанная внутри маски ампула при раскусывании выпускала на волю заклинание "Иглы Вероятности". Стоило магу посмотреть истинным зрением на мишень, он видел, куда направить тонкое магическое излучение, которое способно выжечь дыру в сердце жертвы. Остановить "Иглу Вероятности" можно было лишь защитными охранными полями, но они сейчас не должны были работать. Впрочем тут Островной Лис мог положиться только на честное слово бывшего Инквизитора. По другому защититься от этого заклинания было невозможно. Игла била точно в цель. При этом она была настолько крохотной, что в присутствии такого количество высших магов ее невозможно было различить. Она просто сливалась с магическими аурами окружающих людей.
Островной Лис сделал все как надо. Раскусил ампулу, активировал заклинание, выбрал уязвимое место у Старика и отправил Иглу в полет. Еще одним достоинством этого заклинание было отсроченное действие. Человек, которого поразила "Игла Вероятности" умирал далеко не сразу. Он мог еще несколько дней прожить, прежде чем ему становилось необратимо плохо.
Островной Лис нервничал. Он видел, что Игла поразила цель, но все время его не отпускала мысль, что за ним кто-то следит, и вовсе не Узник, стоящий у него за спиной. Что его действия давно взвесили, измерили и вынесли вердикт. Виновен! А раз виновен, то скоро жди наказание.
Одно радовало, скоро Старик умрет. Игла уже стала разрушать его изнутри. Еще немного, еще чуть-чуть и ложе Морской Гидры потребуется новый магистр.
Лэл Дарио Винченцо Ноччи поднялся, легким поклоном приветствовал всех достопочтимых лэлов и открыл Совет первыми строчками своего доклада.
* * *
Старый Магистр лэл Альберто Варитто Кантарине сидел в большом мягком кресле, укрытый теплым шерстяным пледом. В последнее время ему сильно не здоровилось. Бил сильный озноб, снимаемый только крепкими лекарствами, да и то ненадолго. Постоянно болела голова, эту боль снимал лишь коньяк, пара бутылок, одна початая, другая про запас, постоянно стояли в кабинете Старика. Ещё шалило сердце, то вскачь пускалось, словно у юноши, впервые влюбившегося до беспамятства, то наоборот ленилось и билось так медленно, что не было сил даже руку поднять. Старый Магистр не понимал, что с ним такое. Он конечно знал давно, что времени у него мало осталось. Печальная Госпожа приближалась к нему все ближе и ближе, и до их встречи осталось совсем чуть-чуть, год, два не более. Но чтобы так быстро и прямо сейчас, когда еще столько осталось незавершенных дел. Старик чувствовал жуткую досаду и обиду.
Лэл Альберто Кантарине взял с придвинутого к креслу шахматного столика бокал с коньяком и сделал глубокий внушительный глоток. Тепло разлилось по телу и глухая головная боль медленно растаяла. Старик почувствовал, как силы медленно возвращаются к нему.
Прошло три дня после собрания Верховной Тройки, и все три дня он мучился болями. Уж не проклял ли его кто на этом собрании. С верховных магов станется. В борьбе за власть над ложей они вполне способны переступить через старого немощного Магистра. Таким они привыкли видеть его. Он хотел, чтобы они видели его таким.
Старик поднялся из кресла, отбросив в сторону плед, и медленно приблизился к окну, не выпуская из рук бокал с янтарной жидкостью. С оконным запором пришлось повозиться, но наконец он справился и вдохнул полной грудью свежий сырой воздух, щедро брошенный в лицо ветром.
Старый Магистр застыл, наблюдая за расстилавшимся перед ним прекрасным неповторимым городом, расчерченным улицами и каналами. Всю свою жизнь он положил на алтарь служения этому городу, и не мог поверить в то, что служба подошла к концу. Сколько он не путешествовал по миру, но нигде не видел такого сказочного города. Что говорить, прикипел к нему и сердцем и душой. Только лишь одно место во Вселенной напоминало ему родной город. Другая Венеция из другого мира. Венеция с Близнеца, где ему довелось побывать в свое время. Только если сравнивать эти два идеально похожих друг на друга города, победу одерживала его сказочная напоенная тайной Венеция. Тот город с Близнеца во всем напоминал ему его родину, только вот он был более прозаичным и скучным. Повсюду машины и толпы туристов с маленькими коробочками фотоаппаратов, постоянные вспышки света от снимков, важные и слегка нетрезвые гондольеры, катающие гостей города по грязным и дурно пахнущим каналам. Венеция с Близнеца умирала и длила свою агонию за счет бездонных кошельков туристов. Но никто не хотел помочь ей, спасти родной город, воскресить его, отодвинуть подальше от края, за которым начинается бездна.
Старик поднес бокал ко рту и судорожно глотнул, избавляясь от неприятного воспоминания. Коньяк вернул его к действительности. И от этого стало тоскливо. Он знал, что умирает, и понимал, что смерть пришла к нему до срока. И этим он обязан одному из соратников по ложе. И лэл Альберто Кантарине знал кому именно.
Смерть приблизил к нему Островной Лис. Больше некому. Он согласился участвовать в заговоре. И исполнил свою роль. Только как у него получилось. Охранные магические поля должны были защитить Старика от любого чужеродного враждебного воздействия. Значит, заговор распространил свои щупальца глубоко внутрь ложи. Как ни прискорбно это сознавать, но его предали. Кто-то отключил магические охранные поля, по-другому у Островного Лиса ничего бы не получилось. Хотелось бы верить, что это кто-то из низовых магов, работающих в Оранжерее, или кто-то из лаборатории, поддерживающей охранные поля над ним, но Старик не был столь наивен. Он знал, что отключить поля смог бы только его бывший соперник, сам практически отдавший магистерский плащ в его рук. Бывший Великий Инквизитор лэл Торквемада помог Островному Лису, только вот зачем ему это. Островной Лис метит на место Верховного Магистра, а какой прок от смены власти Инквизитору? Лэл Торквемада явно затеял свою игру, в которую не посветил Островного Лиса.
Это будет неприятной неожиданностью для лэла Дарио Ноччи. Но на этом сюрпризы для лэла Дарио Ноччи не закончатся. Старик припас для него кое что весьма любопытное и до ужаса обидное. Вспомнив об этом, лэл Альберто Кантарине рассмеялся, и смех его напоминал воронье карканье.
На засыпающий город с неба посыпался серый пепел. Отчетливо запахло гарью. Запах принесло ветром откуда-то с юга города. Опять начался пожар не первый и не последний в этом сыром насквозь городе. Старик поежился. Похоже озноб возвращался, да и в голове проклюнулась боль. Но время еще было. Когда-то еще при первом доже во время очередной осады пиратами летающих островов, где прятались все жители, на земле остались забытыми несколько человек. Как так получилось история не сохранила воспоминаний, но несколько семей оказались в руках пиратов, в то время как все остальные отсиживались на высоте в безопасности и тепле. Из двадцати с лишним человек, среди которых были и женщины и дети, и даже молодица, носящая под сердцем дитя, выжил только один старик, умерший спустя несколько месяцев в одном из городских приютов для безумных. Старику было всего лишь сорок два года, но выглядел он на все сто. Пираты по одному перерезали всех, кто попал к ним в руки. Женщин насиловали до тех пор, пока они сами не просили о смерти. Беременной вырезали ребенка из живота. И все это на глазах у её мужа, прикованного якорными цепями к стене дома. От горя он обезумел и постарел на половину своей жизни. Пираты оставили его жить, но жизнь ли это была после всего того, что он пережил. Когда его нашли спустившиеся с летающих островов стражники, старик смотрел на них глазами, напоенными болью до краев, и все время бормотал себе под нос беззубым ртом: "… будьте прокляты… гореть вам вечно… будьте прокляты… гореть вам вечно…". Тогда никто не воспринял его слова всерьез. Никто и не запомнил их, кроме тех стражников, что его нашли, да директора приюта безумных, куда его отправили. Но после смерти старика, в городе стали вспыхивать пожары один за другим. Сперва этому не придали значения, но город захлебывался пожарами, пожарные части не справлялись. В спешном порядке советом города большая часть отрядов городской стражи была переквалифицирована в пожарные. Выделены дополнительные деньги на тушение пожаров. Только эти меры помогли переломить ситуацию, но с тех пор пожары стали бичом Венеции. Даже снос всех деревянных зданий и замена их на каменные постройки не смогло изменить ситуацию. Город продолжал гореть, словно леса в засуху.
Старик брезгливо поморщился и захлопнул окно. Он с детства не переносил запах дыма, но вынужден был дышать им.
Старый Магистр направился к креслу, когда услышал осторожный стук в дверь. Он взмахнул рукой и дверь распахнулась перед просящим. В кабинет Верховного Магистра решительно вошел капитан отряда Узников. Он коротко поклонился лэлу Альберто Кантарине и доложил:
– К вам с частным визитом синьор Клавир Трезо из ложи Священной Волчицы.
– Давно пора, – прокряхтел ворчливо Старик. – Проси его минут через десять. Мне надо подготовиться. И обеспечь охрану, так чтобы она не тревожила, не беспокоила.
– Слушаюсь вас, Магистр.