Ощутив сильный удар в спину тупым концом пилума, Беторикс поднялся на ноги и, поникнув головой, сразу же упал на колени и заканючил:
– Не бейте, прошу вас, не бейте!
– Ах, он еще и просит?! Ах ты…
Кассий замахнулся – хлестнуть по хребту беглеца копьем – и в этот момент Беторикс дернул легионера за ноги, выхватывая из его же ножен меч.
Воин завалился в траву, а второй попытался нанести удар пилумом… ловко отбитый мечом.
О, теперь у беглеца был меч! Пусть не длинная спата, пусть короткий римский гладиус… до боли знакомое оружие арены. Правда, его могли достать дротиками… и этого нельзя было допустить. А ну-ка…
Оказавшись между стражниками, молодой человек резко дернулся влево, пропуская пушенный в него дротик… пущенный тем самым парнем, Кассием, что сейчас поднялся из травы. Ага! Мимо!
Злобно дрожа, пилум впился в дерево и повис на длинном изогнувшемся под весом тяжелого древка, острие. Вот точно так же он застревал во вражеском щите – и никак не перерубишь, не достать – острие-то длинное.
Все! Одной проблемой меньше… Опаньки!
Второй, орудовавший пилумом легионер наконец-то сообразил, что дротик все-таки не простое копье, а оружие, в первую очередь, метательное, в ближнем бою не очень-то удобное. А потому, отбросив пилум в траву, выхватил меч.
Удар! Искры!
И скрежет. И яростный напор глаз.
Беглеца явно собрались убивать, и тут же стало не до сантиментов. Отбив выпад Кассия, Беторикс быстро повернулся к его напарнику и тут же нанес ему удар в незащищенную наголенником голень. А к чему было защищать-то? Ведь не встрою, не в битве? Ага! Стражник взревел, словно раненый кабан, и попытался было достать врага мечом… да тот вдруг сам собой выпал из враз ослабевших рук, а из глубокой раны густо хлестнула кровь, темно-красная, вязкая, дымящаяся… Впрочем, все эти подробности беглеца сейчас не очень-то занимали, он просто понял, что один из врагов выведен из строя, и занялся сейчас же другим. Повернувшись, сделал длинный выпад, ударил… Увы, клинок скользнул по доспеху.
А стражник, утробно зарычав, замахал мечом, словно мельница, желая взять не умением, так силой. Грубая физическая сила в эпоху холодного оружия, конечно, значила многое… Но далеко не все.
Хитрым гладиаторским приемом Беторикс ушел от атаки, увернулся, подставив под разящий удар клинок, и, отбив вражеский меч, остановил натиск. Враги разошлись, отпрыгнули, закружили друг против друга, стараясь не поскользнуться в траве. Рядом, держась за голень, стонал истекающий кровью страж. Стонал, рычал, угрожал:
– Убей его, Кассий! Убей! Подожди… я сейчас помогу тебе… сейчас… сейчас…
Вновь удар. Целая серия, хладнокровно отбитая беглецом без особенного туда. Ну, он же все-таки не погулять вышел. Как-никак – Тевтонский Лев, знаменитый гладиатор! Да и фехтованием в историческом клубе Виталий занимался вовсе не зря. Все, все теперь пригодилось.
Удар! Блеск заходящего солнца на острие… А вскоре ведь станет темно…
Ложный выпад. Влево. Затем – вправо. Запутать врага, "покачать маятник": вправо – влево, вправо – влево, вправо… и еще правее! Теперь – нижний выпад. Удар! Точнее сказать – укол. Прямо в коленный сустав.
Боль, конечно, дикая… Да и бедняга Кассий, скорее всего, после такого останется инвалидом. Однако все же – живым.
– Ну все, ребята, не кашляйте! – подмигнув раненым стражам, молодой человек подобрал второй меч и одну легионерскую сумку, помахал на прощание исходящим воплями ненависти и злобы воинам и быстро исчез за деревьями. А раненые остались лежать, ругаться. Ну, до утра не истекут кровью, папоротники да подорожники к ранам приложат, чай, не дураки. Да и с голоду не помрут – вторую сумка с припасами Беторикс любезно оставил. А утром… утром незадачливых стражников услышат дорожники. Пусть так, пусть так…
Виталий давно уже не страдал излишним гуманизмом – не те для этого были времена. Хотя, конечно, старался не лить кровь без всякой особой надобности, жаль только вот, не всегда это получалось, поскольку – война. А где война, там и кровь, и смерть… И очень-очень мало светлых подвигов, а куда больше – грязи.
С полночи беглец быстро шагал по дороге, ни от кого особенно-то не таясь, да и не было от кого таиться – других прохожих что-то не встретилось. Затем молодой человек свернул к плоскогорью, к реке, где и заночевал, укрывшись плащом и положив рядом с собой два меча, два гладиуса. Сейчас, в темноте, нечего было и пытаться отыскать знакомый ручей, запросто можно было переломать ноги, следовало ждать, а заодно – восстановить силы.
Развязав легионерскую суму, Беторикс ощупал да понюхал не очень-то различимые в навалившейся тьме припасы. Стандартный набор – квадратной выпечки хлеб, какая-то крупа, шматок сала… Изголодавшийся беглец тут же отхватил мечом изрядный кусок. Насытившись, улегся со спокойной душой.
А утром, отыскав ручей, зашагал вверх по течению к старой вырубке. Некоторое время Виталий настороженно оглядывался, петлял, путал следы. Напрасные хлопоты – похоже, никто за ним не гнался. Может быть, раненые еще не успели добраться до своих, сообщить, а может, тут и в чем-то другом было дело, хотя, по всем правилам, после такого ЧП легат должен был выслать погоню. Прочесать все окрестности, поймать беглецов, наказать, да так, чтоб неповадно было другим. Почему этого не было сделано? Или все-таки было? Только погоня ушла куда-то в другие места? Ну да!!! Стражники же видели, что Кари побежал к реке. Верно, смекнули, что именно там беглецы и должны встретиться. Там сейчас и ищут, прочесывают. Как бы это не вышло боком самонадеянному галльскому братцу! Ну, не должно, Кариоликс ведь не дурень, не станет болтаться в незнакомых местах, наверняка давно уже определил направление и идет к вилле. Как и все остальные амбакты, отпущенные – надо полагать – еще вчера днем. А теперь уж ищи их, свищи – у беглецов сто дорог.
На востоке, у Виталия за спиной, поднималось желтое солнце. Беглец все же ночью изрядно озяб и теперь был рад подставить плечи теплым животворящим лучам. Петляла меж холмами и перелесками густо заросшая колючими кустами тропа, весело журчал ручей, и ноги скользили по глине. Пахло свежестью раннего утра, мокрой травой и еще чем-то тухлым.
Молодой человек настороженно осмотрелся, заметив невдалеке от тропы небрежно наваленную кучу хвороста, откуда и исходил неприятный запах.
Медведь? Ну, конечно – медведь! Завалил оленя или косулю, спрятал, забросал хворостом – тухлое-то мяско куда как слаще! Следовало опасаться – с разъяренным хищником никакой меч не сладит, а ну как топтыгин подумает, что шляющийся неподалеку от его схрона двуногий что-то такое замыслил? Скажем, полакомиться чужими запасами? А не переломить ли наглецу за такое дело шею?
Так и не встретив медведя, беглец достиг знакомой вырубки уже после полудня, ну а дальше просто-напросто заплутал, ибо плохо ориентировался в этой местности. Знал, конечно, что где-то здесь неподалеку, быть может, километрах в пяти – восьми, а может, и где-то совсем рядом, должна быть дорога, не римская, местная, но все равно хорошая, широкая и подсыпанная в топких местах песком и щебнем.
Дорога эта вела из Алезии в Бибракте, священный город эдуев, и пользовалась большой популярностью у паломников и купцов. Адифиция Думнокара Римлянина, недавно подаренная Беториксу Верцингеториксом, располагалась почти точно посередине меж этими двумя пунктами, как раз недалеко от дороги. Осталось только эту дороженьку отыскать, с чем возникли проблемы. Все же Виталий не так уж и долго жил в этой эпохе, чтобы чувствовать здесь себя своим во всем.
Заплутал, заблудился, что и сказать – все же не супермен, не Рембо, обычный молодой человек, аспирант-социолог, ну, разве что обладающий неким специфическим опытом в деле владения холодным оружием… да и в управлении людьми – тоже.
Словно пошлый заблудившийся в трех соснах дачник, Виталий бродил кругами до темноты и все никак не мог выбраться из чащи. Словно леший крутил… да, может и вправду – леший. Или как он тут по-местному называется? Цернунн – рогатый бог? Или Эпона – богиня с головой лошади? Да как бы не назывался – а крутил. Хорошо хоть голодать не пришлось – спасибо легионерам, хлеба да сала хватало. Не очень-то разнообразный рацион, да уж какой есть, могло быть и хуже. Ну, ведь и в самом деле, не та бы сума – так и шел бы сейчас голодом, от меча – даже от двух – на охоте никакого толка, да Виталий и охотником-то никогда не был, другая у него имелась страсть.
Вскоре совсем стемнело, в черном бархатном небе загорелись звезды, и тонкий серп месяца повис над вершинами елей. То тут, то там слышались голоса птиц, где-то закричала кукушка, вот ухнул филин, завыл – далеко-далеко – волк.
Поискав место для ночлега, молодой человек расположился было под кроною высокого вяза… вот только местечко оказалось неудобным, сырым, и Виталий быстро поднялся на ноги, подыскать более удобное убежище. Осмотрелся, насколько это вообще возможно было проделать в навалившейся тьме, подняв голову, поглядел зачем-то на звезды, снова опустил глаза… И вдруг – невдалеке, за деревьями – увидел оранжевую россыпь костров!
Черт! Только этого и не хватало. Неужели все же – погоня? Беглец насторожился, выхватил из-за пояса меч… и тут же сунул его обратно. Ну, какая погоня-то? Слишком далеко он уже ушел. Если кто и жжет там костры, так это, верно, купцы или паломники, идущие к священному источнику в Бибракте. Здесь, в землях эдуев, пока можно было не опасаться римлян. Так что же – стоит подойти к кострам? Посмотреть, что там за люди, себя показать – все окрестные жители наслышаны о британском друиде. Вот и помогут выбраться к вилле, не сейчас, так утром.
Да, все так – никто не осмелится причинить зло столь важному человеку. Никто… А если это разбойники? Полные отморозки, которым все равно, кто перед ними? Такое вполне могло быть, почему бы и нет? Значит, нужно подкрасться осторожно, посмотреть, что там да как, тем более – если б эти люди таились, если б опасались кого-то, так не жгли бы так открыто костры.
Значит, не опасаются. Кто же они все ж таки – паломники или купцы?
Терзаемый любопытством, молодой человек, старясь ступать бесшумно, направился на призрачный свет костров, не столь уж и больших, да и немного их оказалось – всего-то два.
Костры были разложены на небольшой поляне, по обеим сторонам старого дуба, прямо над которым висела молодая луна. Рядом с дубом пламя выхватывало из темноты какие-то мятущиеся фигуры в черных плащах. Что они там делали, издалека было не очень понятно, и Беторикс решился подобраться поближе, тем более, что, судя по всему, эти странные люди и вовсе не обращали никакого внимания на то, что делается в лесу. Еще бы, их поглотило весьма важное дело, какое именно, беглец догадался почти сразу же, как только в свете луны сверкнул изогнутый жертвенный нож.
Оп! Из ловко перерезанного горла совсем юной обнаженной девушки фонтаном хлынула кровь, стекая в проворно подставленный кем-то кувшин с широким горлом. Несчастная забилась в конвульсиях, два человека в плащах, ухватив жертву за руки, поставили на колени… А третий хватанул ее по голове большой увесистою дубиной. На том было и кончено, девчонку принесли в жертву умело и быстро, по всем правилам посыпав еще теплый труп желтой пыльцой омелы. Скрывающийся в кустах Беторикс и сообразить-то еще толком ничего не успел, как жрецы в плащах уже вели к дубу другую жертву – изысканно одетого юношу с бледным лицом и темными большими глазами. Длинные черные локоны его ниспадали на плечи, руки были связаны за спиной тонким позолоченным ремешком. Странно, но молодой человек вовсе не пытался освободиться, не дергался, не кричал, как будто бы смирясь со свое страшной участью – а в том, что он и будет следующей жертвой, у Виталия не оставалось ни малейших сомнений.
Ага! Высокий, с короткою стрижкою, жрец с исхудавшим лицом и горящим взором фанатика вновь поднял нож, обратившись к луне… Что прошептал, видать, испрашивая милость своих жестоких богов, повернул голову к помощникам – парням в плащах из черной шерсти. Один из них подскочил к юноше, рванул тунику, обнажив грудь… Что промелькнуло вдруг в темных глазах несчастного… то ли запоздалый ужас, то ли просто отблеск костров. Виталий, впрочем, не разбирался, он уже для себя все решил…
Выхватив оба меча, молодой вождь выскочил из кустов и с жутким криком бросился на выручку несчастному.
– А ну, разойдись! Ишь, что удумали, твари!
Двое в черных плащах, видать, помощники жреца-друида, среагировали как-то странно: вместо того, чтоб броситься защищать своего шефа, они предпочли убежать! Скрылись в лесу, словно трусливые зайцы, зато друид… о, тот смело бросился в бой, размахивая кривым острым ножом… или то был серп? Беторикс и не разглядел, да и не очень к тому стремился – просто отбил и машинально нанес упреждающий укол… угодив прямо в грудь друиду. Хотя складывалось такое впечатление, что тот сам напоролся на меч, более того – даже желал этого!
Ах, какое удовлетворение прочитал Беторикс в угасающем взоре друида. Словно бы жрец только и ждал такой вот славной смерти.
– Не забудь посыпать его труп пыльцою омелы, – спокойно произнес юноша. – Она вон там, в кувшине. И семь раз обойди вокруг тела.
Ну, ничего себе, заявочки! Вот так парень… мягко говоря – странный, как и вообще вся эта ночная компания.
– И вовсе не собираюсь я никого обходить, – буркнув, вождь сунул мечи за пояс и хмуро взглянул на незнакомца. – Ну? Может, объяснишь, что тут такое творится? Кто эта несчастная девушка? А тот, я так понимаю – друид?
– Друид, – юноша согласно кивнул. – Он – мой дальний родич, а слуги – его помощники. Увы, они трусы, каких мало.
– А девушка?
– Моя наложница.
Вождь покачал головой:
– Не молод ты для наложницы-то? Постой… сейчас я тебя развяжу.
– И вовсе не должен ты никого развязывать, – спасенный независимо дернул плечом, отчего разорванная его туника сползла, обнажив худую грудь… с тщательно вытатуированным рисунком – большим синим журавлем с тремя рогами! Точно таким же, как и у Алезии, как и у Кари!
– Однако! – удивленно присвистнул Беторикс. – Я вижу священную птицу мандубиев.
Темные глаза несостоявшейся жертвы удивленно блеснули:
– Откуда ты знаешь про мой народ?
– Моя жена – из этого племени. Очень знатная девушка, ты, может быть, о ней и слышал. Все же, дай-ка я тебя развяжу…
– Алезия! – парнишка хлопнул ресницами. – Ты ведь о ней говоришь, так?
– Так… – Беторикс проворно распутал путы, освободив тонкие руки парнишки. – А ты ее знаешь?
– Еще бы! Ее отец и мой были друиды… их обоих убили, и она до сих пор почему-то считает, будто бы мой отец тогда предал всех. А ведь это не так! Эх… – юноша вдруг опустил голову, так, что казалось, вот-вот заплачет. – Если бы не ты, я бы уже сейчас встретился со своим отцом там, на том свете. Мне много чего нужно сказать ему, много что узнать. И передать ему деньги – вот, целый кошель серебра, это Фардан-мельник наконец-то соизволил отдать долг. А ведь лет десять прошло, как занимал!
– Ага, ага, – понятливо закивал Виталий. – Так, значит, ты собрался на тот свет добровольно…
– Поистине, так!
– Чтобы побеседовать со своим умершим отцом и отдать ему долг?
– Именно! Ты все правильно понял, незнакомец. Теперь и я спрошу – зачем ты нам помешал? – глаза юноши вдруг вспыхнули нешуточным гневом, губы надулись, как у капризного, чем-то рассерженного ребенка, привыкшего повелевать. Да он, по сути, и был ребенком – с виду Беторикс не дал бы этому парню и пятнадцати. Судя по тунике из тонкой ткани, по золотым браслетам, крепким башмакам, холеным аристократически тонким рукам с маникюром, этот юноша был явно не из простых.
И он так пристально смотрел на своего освободителя! Причем в этом взгляде отнюдь не чувствовалось даже и намека на благодарность, скорее, наоборот – гнев… и вдруг вспыхнувшая надежда.
– Послушай-ка, так ты, выходит, тот самый друид из Британии, о котором все говорят. Тот, что привез с собой посох Луга!
Молодой человек приосанился:
– Да, все так и есть. Это я.
– Посох Луга многие помнят.
Еще бы не помнить! Переносной гранатомет системы "Арбалет". Ух, как он снес все осадные башни Цезаря! Это надо было видеть… Жаль вот, заряды давно закончились, а новых Васюкин прислать не сумел… или не захотел, что куда вернее.
– Ну, раз ты друид, так мне повезло, – подросток облегченно выдохнул и, вдруг опустившись на колени, поднял упавший в траву жертвенный нож. – Тогда ты сможешь сделать то, что не доделал друид. Так себе был друид – друидишка. Теперь ты отправишь меня к отцу!
Беторикс поперхнулся слюной:
– Тебе что – это очень надо?
– Не надо было бы – не просил! – порывисто схватив вождя за руку, подросток умоляюще скривил губы. – Ну, пожалуйста, помоги мне! Ведь ты же сам во всем виноват – так исправь ошибку, это ведь тебя не очень затруднит, так?
– Да уж, не затруднит, – Беторикс искоса взглянул на тонкую шею парнишки. – Только вот, знаешь ли, я как-то не привык резать людей, словно скот. Ты сказал, эта несчастная девушка – твоя наложница?
– Ну да. Она – мой подарок отцу.
Беторикс даже и не знал, что еще сказать. Лишь шмыгнул носом да спросил имя.
– Я – благородный Вергобрадиг, сын Энгекиарна-друида. От Секваны до Родана и Лигера меня знает любой!
– Так уж и любой? Ишь ты… Может, ты все же не будешь так спешить на тот свет. Признаюсь, моя супруга, наверное, была бы рада с тобой пообщаться.
– Ах, что ты, – присев на корточки перед трупом жреца, рассеянно отмахнулся юный аристократ. – Алезия не поверит ни одному моему слову. Вот, если б я посетил отца, а потом вернулся…
– А ты часто видел тех, которые возвращались? – тихо спросил вождь.
Вергобрадиг дернул шеей:
– Сам лично не видел, не буду врать. Но много про таких слыхал от друидов.
– Ну да, источник, конечно, солидный, – издевательски скривился молодой человек. – Что и говорить – люди честнейшие. Я уж знаю – сам друид. И все же думаю, моя супруга с удовольствием бы с тобой повидалась. Переговорили бы за жизнь, а уж потом, коли тебе так надо, отправился бы по своим делам на тот свет. Так ведь можно сделать?
Мальчишка вскинул глаза:
– А что, твоя супруга Алезия где-то рядом?
– Усадьбу Думнокара Римлянина знаешь?
– Ну, конечно же! Это не так уж далеко.
– Отлично! – искренне обрадовался вождь. – А то я, признаюсь, чуть заплутал. Вот ты меня и проводишь… конечно, не сейчас, а как рассветет.
– Ладно, – подумав, согласился юноша. – Так и быть, провожу. И даже поговорю с Алезией, если она соизволит со мной пообщаться. Ну а потом ты все же отправишь меня – даешь слово?
– Честное-пречестное пионерское!
– Хм… Странная клятва, я даже не все слова понял.
– А тебе и не надобно понимать, благороднейший Верго… брага…
– Вергобрадиг.
– Да, тебе не надобно понимать – надо просто верить. Кстати, что там у тебя с руками? Почему связаны? Если уж добровольно решил, то…
Подросток недовольно скривился:
– Умеешь ты задавать вопросы, которые могут смутить. Ладно, отвечу – я боялся себя. Боялся, что в самый последний момент не совладаю со своим страхом, струшу. Вот и попросил друида связать.