– Вот что, друг мой Метикс, садись, – постоялец посмотрел сквозь приоткрытую ставню на улицу: меж горами, в расщелинах, завис, застоялся густой грязно-белый туман, тянувшийся к реке узкими длинными языками и словно сладкой липкой патокой опутывавший деревья, кусты и круглые, крытые соломою, хижины расположенного неподалеку, на склоне, селения. Как оно называлось – бог весть – да Беторикс и не интересовался, не до того, незачем – гораздо более важным было сейчас другое. Наверное, за этим хозяин постоялого двора и пришел, как и договаривались, – с утра. Однако не в такую же рань!
– Я отыскал проводника, – усевшись в деревянное креслице, наконец сообщил трактирщик. – Очень хороший проводник…
– Чего ж ты его с собой не привел? – немедленно перебил Виталий. – Один явился.
– Он, видишь ли, господин мой, как раз сейчас ведет караван лодочников…
– Лодочников?!
– Они как раз оставили на зиму лодки у пристани, а все весла, мачты, снасти и все такое прочее погрузили на телеги и…
– Да поможет им Меркурий, – Беторикс махнул рукой и снова воззрился на Метикса, что-то его уже стал раздражать сей себе на уме господин.
Явился с ранья, толком ничего не сказал, вот, разве что о проводнике, так и то – ровно клещами слова приходилось вытягивать! Клещами… хм…
Пряча ухмылку, молодой человек потянулся к брошенному на ложе поясу, к кошелю-мешочку. Развязал, достал латный дупондий… Глаза трактирщика алчно сверкнули.
– На тебе за труды!
Монетка тут же исчезла, а речь хитрована Метикса, до того весьма неторопливая и скудная, вдруг полилась широкой рекою – словно бы уже пришла весна, словно бы забушевал, разлился Родан.
– Проводника зовут Аллак, парень из соседней деревни, все горы, как никто другой, знает, покажет любую тропку, проведет…
Беторикс поднял руку:
– Мне не тропка нужна – дорога.
– Так там и есть дорога, Аллак как раз про нее говорил… Старая, как римляне свою построили, так с тех пор по ней никто и не ездил, но проводник говорит – возы пройдут запросто, ну, там, может, в паре мест придется уж откинуть в сторону камни. Все будет хорошо, мой господин, клянусь Везуцием и всеми другими богами…
– Не надо клясться. Так по этой дороге мы попадем в Виенну?
– О, да! Несомненно.
– А еще куда по ней можно добраться?
– Прямо в долину и спуститесь. Цизальпинская Галлия – вся перед вами, а дальше – Рим! Но ты, господин, ты, кажется, говорил, что тебе надо в Виенну. А это по римской дороге куда быстрее…
– Мне надо туда, куда мне надо, – хмуро заметил молодой человек. – Когда ты приведешь мне проводника?
– Как он только вернется, как ты скажешь, мой господин, – вскочив с кресла, хозяин постоялого двора угодливо поклонился. – У тебя ведь есть еще время?
– Пожалуй, есть. Но очень немного, – встав с ложа, Беторикс задумчиво посмотрел в окно.
– Велишь принести углей для жаровни? – обернувшись на пороге, почтительно осведомился трактирщик. – Думаю, что-то стало промозгло.
– Пожалуй, – постоялец согласно махнул рукой. – Вели слуге принести. Да, и распорядись насчет обеда.
– Чего изволишь, мой господин?
– А что дашь! Надеюсь, не отравишь! Ну, ладно, ладно, не обижайся – шучу.
– Господин… – Метикс едва прикрыл за собой дверь, но тут же ее и распахнул, заглядывая обратно. – Могу подсказать, кто в Виенне купит дубленые кожи… даже и плохо дубленные, как вон, только не гневись, у тебя. Запашок-то от возов тот еще!
– Какие еще кожи? – Виталий недовольно скривился, но тут же и осекся, словно бы что-то вспомнив. – Ах да, кожи. Ну, конечно же… Я думаю, мы с тобой сговоримся, а? Только не сейчас… чуть позже.
Трактирщик и не пытался скрыть довольной улыбки:
– О, будь уверен, мой господин, много я не запрошу. А покупатель, ну тот, в Виенне, возьмет все! И даст хорошую цену, клянусь Везуцием и Цернунном! Даже в Риме такой цены не дадут.
Ну, вот…
Дождавшись, когда трактирщик наконец ушел, загремев сандалиями по крутой лестнице, Беторикс расслабленно откинулся на ложе. Это хорошо, что Метикс такой ушлый… Кожи, Виенна… Честно говоря, сия финансовая операция Виталию была как-то не очень нужна, да и в Виенну, если уж на то пошло, он вовсе не собирался, но… Но с трактирщиком договориться надо. И заплатить, сколько спросит – деньги есть… Интересно, как там Кари? Неужели все прошло гладко? Нет, не может такого быть. Эх… зря послал побратима на столь опасное дело. Однако ж, кого еще посылать? Кому еще доверять-то?
Накинув на плечи плащ, Беторикс спустился в людскую, прошел, не кинув и взгляда (не положено аристократу выказывать внимание простолюдинам!) на поспешно вскочивших и кланявшихся слуг, все тех же амбактов – пучеглазого добряка Бали, юркого Массилийца с блестящими, как оливки, глазами, бывшего сельского старосты Фарнея, справного мужичка, такого же хитрована, как и местный трактирщик. Еще был Летагон Капустник, ну и остальные – тоже из своих слуг, Виталий специально не взял с собой предложенных Советом вельмож воинов. Не доверял Совету? Как сказать… Вельможам – точно не доверял!
Молодой человек покривился, вспомнив, как восприняли его сообщение на Совете. Как недоверчиво кривил толстые губы Эльхар, как надменный до невозможности Камунолис даже не счел нужным скрывать усмешку. А перед кем выказывать вежливость-то? Перед каким-то друидом из далекой Британии? Ну, помог он Верцингеториксу, да, этого не отнимешь, применил все свое колдовство. А что теперь? Римляне ушли, и друид… друид не нужен. Более того – опасен, как возможный соперник. Как и его жена, эта самонадеянная девка, принцесса мандубиев – давно покоренного и почти исчезнувшего народа, чья крепость – Алезия – давно уже принадлежит эдуям.
Как профессионал-социолог и не последний человек в реконской тусовке, Виталий прекрасно себе представлял, что именно думают о нем собравшиеся вокруг Верцингеторикса аристократы – можно сказать, легко все их мысли читал, да тут немудрено было догадаться. И все свои дела, всю свою надобность Виталий именно на этом и строил – на вельможной спеси, чванстве, желании как можно сильнее унизить чужака… а еще лучше – от него поскорее избавиться.
Хорошо хоть Камунориг – начальник разведки и контрразведки, "тот, кто ведает все" – изначально был на стороне Беторикса. Без его покровительства и помощи последний не продержался бы и дня. Подослали бы убийц с кинжалом или ядом…
Камунориг и сейчас поддержал, выступил уверенно и хлестко:
– Цезарь никуда не ушел – мы все теперь это знаем. И не надо успокаивать себя, достойнейший Камунолис, да и ты, любезнейший Эльхар, не кривь с недоверием губы. Лучше скажите – неужели вы ничего не слышали о том, что римляне строят лагерь… целый город! Не могу поверить…
О, хитрый Камунориг задел сейчас очень важную у аристократов струну – гордость! Как они сейчас выкажут себя перед верховным вождем… пусть только первым среди равных? Они ведь все ничуть не хуже Камунорига, тем более – этого гнусного бриттского чужака! И что же – те знают о римлянах, а они – нет? И что с того, что вот буквально только что вельможи почти в один голос утверждали обратное – дескать, какой еще римский лагерь? Полный бред.
Теперь бредом было другое. И вельможи заговорили иначе:
– Да-да, я что-то слышал о легионах… о лагере.
– Мои верные люди докладывали мне…
– А я всегда утверждал, что римляне никуда не уйдут! Их надо просто выбить!
– Выбить? – Верцингеторикс гневно покусал ус, отбрасывая синий, богато расшитый золотом, плащ. – Это кто сказал? Неужели ты, мой верный Кассивелаун? Или ты, Коммиус? Вам ли не знать, что собой представляет сейчас наше войско? И все наши командиры… ведь каждый нынче – сам по себе. Отстояли Алезию, прогнали римлян – и празднуют. Третий месяц празднуют… каждый по своим деревням! Забыли, что Цезарь – умный и хитрый враг. О, это достойный соперник – кто скажет другое? И если его нет сейчас под стенами Алезии, это вовсе не значит, что его нет вообще.
– Надо велеть друидам – пусть молят богов, чтобы Цезарь ушел!
– Надо велеть, – Верцингеторикс отбросил упавшую на лоб прядь густых золотистых волос и прищурился. – Надо велеть. Есть один человек, который уже помог нам… и готов помочь еще. Друид Вейдер! Беторикс! Скажи!
Уж конечно Виталий никогда б не доверил свой план этим расфранченным и надменным вельможам, каждый из которых видел друг в друге соперника и врага. Не доверил бы, если б не обстоятельства – для задуманного им дела нужны были деньги – серебро, золото… Много всего – целый обоз! А казной распоряжался Совет. И он же – Совет – мог попросить денег у вельмож… сами у себя занять, ибо, кроме как у аристократов, у вожаков кланов, ни у кого больше в галлии никаких средств не было. Не имелось зажиточных людей, среднего класса: либо ты олигарх, либо никто, нищий, радующийся любой подачке и вообще живущий лишь с дозволения хозяина. Так что все деньги были у них, у них были все деньги… почти как в России, где тоже, если ты не богач-нувориш – так живи в дерме. И суд против тебя, и законы, и даже родное правительство. Хотя нет – уж верных-то людей оно пригреет, особенно тех, кем управлять можно – кто на бюджете сидит, все же остальные – "средний класс" – словно кость в горле, лучше б сдохли и поскорей. Проблем меньше останется.
– Римляне не уйдут просто так, – откашлявшись, заявил Беторикс. – Полагаю, вы все это прекрасно себе представляете – дураков нет. Нам же нужно время, как можно больше времени – реорганизовать и обучить войско, выстроить новые укрепления, зализать раны. Нам нужно, чтобы Цезарь увел свои легионы… И он их уведет!
– Это как же? – тряхнув светлой, вымытой известковой водой, шевелюрой, в голос расхохотался Камунолис, его надменное, с острым подбородком лицо, казалось, еще больше вытянулось и теперь напоминало редиску. – Ты его заколдуешь, друид? Если так, пусть! Я готов предоставить рабов для принесения в жертву.
– Рабы не нужны, уважаемый, – саркастически фыркнул Беторикс. – Нужно золото!
– Золото?
– Серебро и драгоценные камни – тоже вполне сгодятся. Вот, здесь вас полторы дюжины самых-самых… С каждого – по возу! И нагрузите – доверху, – Виталий уже чувствовал, что его понесло – до чего уж надоели эти гнусные самодовольные рожи!
– Ишь ты, предложили – рабов! Вот уж чего не надобно. Золото – вот самая достойная и почетная жертва для спасения всех наших земель!!! И каждый даритель… каждый спаситель будет записан на золотой пластине, которую мы поместим в наше святилище, в Алезии или Бибракте… Чтоб любой человек знал! Печатать свою монету – это одно, но существовать в веках… Славный Камунориг отдал уже все свое серебро!
Камунориг при этих словах едва не поперхнулся, но все же быстро собой овладел, кивнул, поглаживая черные, уже тронутые седыми прожилками усы под орлиным носом. Мол, да, отдал уже… Пожертвовал.
– Не так уж много у Камунорига серебра, – глухо и с некоторым оттенком зависти пробурчал Кассивелаун. – Я дам две телеги!
– О славный Кассивелаун! Ты будешь в списке первым!
Так вот и набрался целый обоз, что Беторикса весьма даже радовало. А еще радовало, что сын друида благороднейший Вергобрадиг все же не настоял на своей отправке на тот свет руками Виталия, и даже вроде как помирился с Алезией – по крайней мере, по пути из адифиции в крепость они вполне мирно болтали.
– Он тут рассказал мне кое-что, – сочла нужным доложиться мужу супруга. – Кое-что, чего я не знала, оказывается… О, у меня здесь еще много дел!
Обойдя весь двор, довольно просторный, с колодцем и хозпостройками, Беторикс тщательно осмотрел возы, груженные дурно пахнущими коровьими шкурами, под которыми таилось золото, серебро, драгоценные камни и жемчуг, все, пожертвованное вождями преданных Верцингеториксу кланов. Пожертвованное на святое дело – ради спасения родной земли от завоевателей-римлян.
Собранные богатства эти должны были пойти на подогрев недоброжелателей Цезаря в Риме – старых сенаторов, Помпея и всех прочих. Тот же Помпей на эти деньги мог бы набрать еще несколько легионов в дополнение к своим испанским… только вот оставалась другая опасность – а не повернет ли он, победив Цезаря, в Галлию? Рисковать тоже следовало осторожно.
Вот и этот золотой караван отправился под видом обычного обоза. Купец из Виенны, Акаций Люцерн вез в Цизальпинскую Галлию дубленые кожи. В это время – самое обычное дело, ближе к зиме забивали скот, оставались и шкуры, так что ни у кого из римских стражников – а они встретились по дороге несколько раз – никаких вопросов не возникало. Да и не могло возникнуть – кожи и кожи, дурной запах распространялся на несколько миль. Тем более, ушлый торговец вовсе не оставлял стражей без подарков – ну, а как же иначе?
Завидев вождя, вытянулись часовые из числа верных воинов… насколько верных, Виталий еще не мог сейчас судить, ибо, слава богам, пока путешествие проходило спокойно и даже буднично, без всяких эксцессов. Вот только оставалось подождать Кариоликса, либо посланного им гонца. Ведь должен же он быть, должен… Неужели же галльские вельможи оказались куда лучше, чем думал о них фальшивый друид Вейдер? Такого просто не могло быть, а потому следовало ждать. Вот Виталий и ждал уже третий день, к удивлению своих амбактов, из которых о золоте знали только десятники – без них уж никак было не обойтись. Впрочем, что знают трое, знает и свинья – вполне могли похвастаться, проговориться, да и любопытствующий часовой запросто мог заглянуть под рогожки, посмотреть – а что там в этих серых мешках? Возможный эксцесс исполнителей молодой вождь тоже учитывал, поэтому старался по-возможности не оставлять своих людей без присмотра.
– Никто из наших не объявлялся? – подозвав караульщиков, поинтересовался вождь.
– Пришел твой брат, Кариоликс, – почесав голову, доложил Летагон Капустник. – Он сейчас, верно, спит в амбаре.
– Как спит?! – Виталия словно подбросило. – Почему не зашел ко мне сразу?
– Мы не пустили, господин, – мосластое лицо Летагона расплылось в подобострастной улыбке. – Не осмелились тебя будить. Да он и явился-то не так давно – с рассветом.
– Так что ж вы не доложили?!
– Вот только собрались. Мы его сейчас же разбудим, мой господин, как только будет твое приказание.
– Разбудите! Нет, стойте. В каком амбаре он спит?
– Не сплю уже, – позевывая, вышел из-за возов Кариоликс. – Разве тут заснешь – в таком шуме?
И этот туда же! Нет чтоб сразу же доложить. Ох, уж эта извечная галльская беспечность, вот что значит – нет еще своего государства, нет чиновников, строгих законов, отсюда такая расхлябанность, проявляющаяся буквально во всем. Вот и Кари – казалось бы, надежнейший воин…
– Пойдем, – Виталий махнул рукой. – Там, за амбарами, кажется, пусто. Там и поговорим.
– Как скажешь, мой вождь! Ты оказался прав – они все же напали…
– Тихо ты, тихо! – скривившись, Беторикс едва не попытался закрыть не в меру говорливому братцу рот ладонью. – Пойдем, там все и доложишь. А вы… – он строго взглянул на караульщиков. – Смотрите у меня в оба!
– Да, господин. Как прикажешь.
Вместе с братцем вождь ушел за амбары, уселся на бревно, видать, предназначенное для распила, кивнул:
– Садись. Докладывай.
– Так я ж сказал уже, о, мой вождь, – Кари пригладил волосы. – Как ты и предупреждал, они напали. Бродяги, вернее – разбойники. Мы едва отбились, да ведь и ушли бы, если б к врагам не пришла подмога… да и ты велел сразу же уходить и даже бросить обоз.
– Вы его бросили? Вот и прекрасно, – Беторикс довольно потер руки. – Пускай разбойнички порадуются угодившему в их лапы добру.
– Если бы не твое приказание, вождь, я бы бился, как лев! И все мои воины – тоже. Даже юный Эли… кстати, я отправил его домой.
– И ты скоро отправишься туда сам, – улыбнувшись, Виталий посмотрел на побратима, на его быстро сделавшееся унылым лицо, и тут же добавил: – Ты все сделал, как надо, Кари. И я посылаю тебя домой, потому что ты – один из немногих, кому я могу полностью доверять. Все, что доложил мне, ты расскажешь и Камуноригу… только дождись, когда он будет один. Сможешь до него добраться незаметно от остальных вельмож?
Кариоликс дернулся:
– Не сомневайся, брат! Доберусь… не один, так Амбриконум поможет.
– Да, да, Амбриконум – на этого парня тоже можно рассчитывать в этом деле… Но есть у меня и другое – Алезия. Какая-то она стала активная в последнее время, после бесед с этим нашим юным чернобровым гостем.
– Ты говоришь о благороднейшем Вергобрадиге, мой вождь?
Виталий недовольно вскинул глаза:
– Ты что, издеваешься, братец? Сколько можно говорить – не называй меня "мой вождь"?
– О, брат мой, – юноша неожиданно заморгал, из глаз его скатились самые натуральные слезы. – Чем же я заслужил такую немилость? Неужели ты хочешь лишить меня своего покровительства? И кого же ты мне велишь называть своим вождем? Неужели господина Камунорига?
– Ну, ладно, ладно, – Беторикс тут же пошел на попятную – он вовсе и не желал обидеть братца. – Ты – брат мой навсегда, навеки веков, понял?
– О, да, мой вождь! – благоговейно прищурился Кари.
– И коли уж тебе так нужен вождь…
– Всякому человеку нужен вождь, если он сам не властелин над многими.
– Тогда уж ладно, можешь называть меня, как хочешь. Хочешь – вождем, хочешь – президентом – разница небольшая. В общем так, после того, как доложишь, будешь приглядывать за своей сестрой, за Алезией. Что там у нее за шушуканья… она ведь что-то такое замыслила, что явно не понравится нашим вельможам. А они ведь за ней следят, я уверен! И думаю, лучше будет ей не оставаться сейчас в Алезии, а уехать с глаз подальше – на виллу. Попытайся уговорить ее, Кари… Знаю, знаю, это будет нелегко – у меня вот, не получилось. Алезия уж такая женщина, что сама себе на уме и всегда делает лишь то, что считает правильным. Нет, вовсе не нужно ее в этом разубеждать, а вот охранять – нужно. Если что, проси помощи у Камунорига, не стесняйся заходить к сему достойнейшему мужу. С двумя обозами – это ведь он придумал, его хитрость… Хотя и я руку приложил, не скрою – он-то ведь фильм "Обратной дороги нет" не видел.
– Брат и вождь мой! Ты опять говоришь непонятно.
– Понял, понял. Итак, тебе все теперь ясно?
– Уж, клянусь Эпоной, куда яснее, – Кариоликс пожал плечами, состроив самую серьезную физиономию, сообразную всей важности разговора. – Сперва доложусь Камуноригу, так, чтоб никто-никто не увидел, затем – к госпоже… к сестрице… Что делать с благороднейшим Вергобрадигом, буде он еще раз заявится в гости? Отвадить?
– Сразу не стоит. Для начала – просто присмотрись. Этот Эли, мальчик, про которого ты говорил… пусть он станет ближним слугою, пусть подает еду, смотрит, слушает… и обо всем докладывает тебе. Сможет?
– Должен… пусть Эли и простоват, но не глуп все же.
– Тогда отдохни и поскорее в обратный путь, братец, – вздохнув, Беторикс обнял Кари, похлопав по худым плечам.