1 марта 1883 года. Петербург
Судейкин был вызван на прием к Директору департамента полиции, который принял его весьма радушно.
Увидев вошедшего офицера, Плеве встал и пошел навстречу, отмахав довольно много по своему огромному кабинету.
- От всей души поздравляю вас, полковник. Да, вы не ослышались, с удовольствием вручаю вам новые погоны, - Плеве пожал руку Судейкину и пригласил присесть - Прошу, прошу, вы у нас сегодня именинник. Вы становитесь популярны.
- Так популярен, что исполнительный комитет "Народной Воли" постановил меня ликвидировать.
- Да что вы, голубчик. Будьте осторожны, прошу вас. Вы совсем молоды и еще послужите Отечеству. Семья опять же расстроится сильно. Давайте не будем их огорчать. Разрешаю вам иметь охрану, такую, какую сочтете нужным.
- Я думаю, это лишнее.
- Отнюдь нет, Георгий Порфирьевич, вы же сами прекрасно знаете, на какие кровавые преступления готовы эти господа.
- Хорошо, я подумаю, ваше превосходительство.
- Подумайте, подумайте, - задумчиво произнес Плеве и замолчал, потом начал говорить снова. - Вы выяснили, кто финансирует поставки оружия?
- Пока нет, к сожалению, хотя ниточки тянутся за границу.
- Да-с, тянутся, это подтверждается и нашими дипломатическими службами в ряде стран. Вот что, Георгий Порфирьевич, растет, растет, для нас угроза, и угроза это не только внутренняя, но и внешняя. Да, да! И растет она не только с запада, но и с самого дальнего востока. Япония во главе со своим не так давно реставрированным божественным микадо Мэйдзи настроена весьма агрессивно, грезит о Китае, о Манчжурии прежде всего, а мы ей очень мешаем. Англия же, в пику нам, потакает японцам, вооружает их, поговаривают даже о возможности союзного договора, и этот договор развяжет японцам руки, а направлен он прежде всего против России. Вот так. А наши местные революционеры, забыв честь и совесть, принимают деньги и оружие от кого угодно. У нас есть точные сведения, что ряду радикально настроенных групп помогают иностранные агенты! Их цель понятна: взорвать Россию изнутри, чтобы легче было на будущих внешних фронтах. Наша заграничная агентура работает крайне неудовлетворительно. Менять нужно решительно все. С прискорбием вынужден констатировать, что заведующий заграничной агентурой Корвин-Круковский мало того, что проявляет полную некомпетентность, но и ко всему оказался нечист на руку. Нет ли у вас на примете офицера с хорошими организаторскими способностями, владеющего языками, честного, молодого, энергичного? Я бы даже сказал, несколько авантюрного характера. Ну и пару агентов ему в помощь, для начала.
- Вы хотите лишить меня лучших кадров.
- Ничего, ничего, кадры - дело наживное. Поймите, если заграничный отдел заработает должным образом, вам и здесь станет легче. Сколько этой революционной сволочи окопалось в Европе, за ними фактически нет никакого надзора.
- Вы, конечно, правы. Я предложу несколько кандидатур.
- Предложите, предложите. Иного и не ожидал от вас услышать. А сейчас идите, Георгий Порфирьевич, у меня дел еще, да-с.
Одновременно окрыленный и озадаченный полковник покинул своего руководителя.
2 мая 1883 года. Санкт-Петербург
На конспиративной квартире Судейкин собрал Гаккеля, а также вызванных из Киева Рачевского и Бабичеву.
- Итак, господа, - начал встречу Судейкин, - знакомьтесь, ротмистр Рачевский Петр Станиславович, агент Бабичева Ирина Михайловна и агент Гаккель Аркадий Михайлович. Меня вы все знаете. Наша с вами успешно проведенная недавно операция имеет и негативную сторону. Господа революционеры ищут виновников столь грандиозного провала. Опираются они и на предателей. Таковые, к сожалению, тоже имеются. Некий штабс-капитан Дергаев, видимо, выложил слишком много и исчез. Взять его мы не успели. Особенно, Аркадий Михайлович, это касается вас. Вам здесь точно оставаться нельзя. Посему вы продолжите образование в Дерпте, в тамошнем университете. Затем поедете в Берлин. Вы, Ирина Михайловна, отправляетесь в Париж. Ваша общая задача - вжиться, стать своими, так сказать. Обзавестись семьями, связями, новыми именами. Можете даже заняться коммерцией. Вы станете помощниками Заведующего заграничного отдела Департамента полиции. Этим заведующим назначены вы, Петр Станиславович. Официально будете работать советником при Российской миссии в Париже. Все больше и больше фактов указывает на то, что именно в Европе зреют и материально подпитываются антироссийские заговоры. Эсеры, народовольцы и вся остальная шушера слишком вольготно себя там чувствует. Агенты враждебных держав безнаказанно плетут интриги против России. Сведения от заграничных агентов будут огромным подспорьем для нас здесь, в России. Я буду, насколько это возможно, поддерживать вас.
Однако судьба распорядилась иначе. 16 декабря 1883 года в возрасте всего тридцати трех лет, Георгий Порфирьевич Судейкин был убит. Как удалось установить через агентов в революционной среде, убийцей был перешедший на нелегальное положение Дергаев. Видимо, пользуясь служебным положением, он заранее подготовил необходимые документы, в том числе и для выезда за границу. Единственной ниточкой к скрывшемуся штабс-капитану была его дражайшая супруга, за которой был установлен неусыпный надзор.
Примерно через полгода после исчезновения мужа Любовь Васильевна решила поправить нервную систему на водах в Европе. Препятствий ей чинить не стали, а, наоборот, выправили все документы весьма спешно, но так, чтобы это не вызвало подозрений у супруги Дергаева.
15 июня 1884 года. Депеша для советника Рачевского
Департамент полиции
Доверительно
Советнику Рачевскому
Милостивый государь, Петр Станиславович.
Вчера, третьего часа дня, известная вам особа Д. убыла из Петербурга пароходом "Бельт" в Антверпен.
Прошу встретить.
Плеве.
Рачевский, получив первое задание, неотступно следовал за женой Дергаева. Тем более, что и сам очень желал найти предателя.
Любовь Васильевна прибыла в Бельгию, однако ни на какие курорты не поехала, а поехала она в Англию.
В Глазго Дергаева взяла билет на пароход, отплывающий в Америку.
Рачевский, конечно, не собирался проделывать столь дальний путь и уже было подумал, что потерпел фиаско в этом деле, но все-таки решил проследить до конца, и по возможности проверить, не уплывает ли этим же рейсом сам Дергаев.
7 июля 1884 года. Глазго
Рачевскому удалось подкупить клерка компании, которая страховала всех пассажиров данного рейса. Оказалось, что среди отъезжающих есть только один русский, некий господин Пугачев, одноместная каюта №226. Тогда Рачевский тоже приобрел билет и на законных основаниях взошел на борт судна. До отхода было примерно двадцать минут.
Пароход провожали бурно. Гремел оркестр. Отплывающие свисали с бортов и бросали прощальные фразы провожающим. Те кричали в ответ. Шум стоял невообразимый. В недрах же судна стояла тишина. Рачевский быстро нашел необходимую каюту и постучал в дверь.
- Что угодно? - спросили из каюты.
- Сэр, я вам должен рассказать о правилах пользования оборудованием, которое имеется в каюте, а также проинструктировать о средствах безопасности и правилах поведения в непредвиденных ситуациях.
- Черт возьми, не успели отойти, а уже непредвиденные ситуации. Здесь на стенке есть инструкция.
- Я понимаю сэр, но я обязан проинструктировать лично.
- Вы что же, обходите все каюты?
- Да, сэр, но я работаю не один.
- Это долго?
- Нет, что вы, совсем нет. Я не стану долго утомлять вас своим присутствием. Однако, поймите меня правильно, сэр, я должен выполнить свою работу.
- Черт с вами, входите.
Дверь открылась, и Дергаев, а это был он, получил пулю в лоб.
8 июля 1884 года. Депеша для В. К. Плеве
Директору департамента полиции
Доверительно
Ваше превосходительство.
Настоящим спешу уведомить Вас, что г. Д. благополучно убыл в Америку в сопровождении вдовы.
Советник Рачевский
Так заграничный отдел нового образца принял боевое крещение.
Рачевский, как и было определено ранее, обосновался в Париже в должности советника при Российской миссии. Туда же приехала и Бабичева как представительница богатой дворянской семьи, нуждающаяся в длительном лечении на лучших европейских курортах.
Госпожа Бабичева с ее весьма недурственной внешностью и при хороших манерах, стала настоящей примой в нескольких парижских салонах. Мужчины были без ума от этой русской. Поговаривали, что из-за нее даже стрелялись. Вскоре Бабичева вышла замуж, но быстро овдовела, став владелицей состояния, правда, ставшего весьма и весьма скромным после погашения векселей безвременно почившего в бозе супруга. Однако все эти события, после соблюдения траурных приличий, не нарушили светский образ жизни молодой вдовы.
Гаккель после окончания университета переехал в Берлин, поступил на работу в нотариальную контору и очень понравился одинокой хозяйке. Госпожу фон Лартинг трудно было назвать красавицей, но она была еще вполне женщиной и жаждала мужской ласки. В то же время управление доставшейся по наследству конторой тяготило ее. Нужен был управляющий, компаньон, которому можно было доверять. Выбор пал на Гаккеля. Хозяйка, как ей казалось, напором женила на себе молодого подающего надежды клерка, заполучив таким образом и мужа, и управляющего. Ее даже не смутило, что Аркади, как она называла своего избранника с ударением на последний слог, захотел взять ее фамилию. Она решила, что мальчику просто приглянулась значительно звучащая но, увы, почти ничего не значащая приставка "фон", и удовлетворила этот небольшой каприз.
Незаметно пролетели годы. Заграничный отдел обзавелся необходимыми связями, агентурой, окреп, провел несколько успешных операций против русских революционеров, противодействовал внешним врагам Российского государства.
Однако, как оказалось, все это было прелюдией к настоящим испытаниям.
В ночь на 27 января 1904 года без объявления войны японский флот атаковал русские военные корабли на внешнем рейде Порт-Артура. Началась Нити-Росэнсо-Русско-Японская война, и все, что случилось ранее, показалось легкой прогулкой.
ЭПИЛОГ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
6 марта 1900 года. Токио
В просторном по японским меркам зале собрались члены тайного общества "Черный орел". Мужчины сурового вида сидели полукругом вдоль стен, и только один расположился в середине. Пестрели кимоно почти всех самурайских кланов. Одинаковой была только налобная повязка с названием этого весьма закрытого общества, в которое входило практически все военное руководство страны и цвет офицерства. Членами радикально националистического общества "Черный орел" могли быть только потомки самураев.
Сегодня общество провожало в дальний путь одного из своих членов.
Председатель военного совета фельдмаршал Ямагата решил лично напутствовать полковника Акаси, подчеркнув тем самым важность возложенной на него миссии. Он встал, приосанился, заткнул обе ладони за широкий пояс кимоно, сделал строгое выражение лица и начал свою речь.
- Полковник Акаси, наша страна вступает в новую эру, и именно вы можете оказать неоценимые услуги своей Родине и божественному микадо. Мы готовимся к священной войне, которая должна дать новое дыхание Японии и вернуть ей былое величие. Мы задыхаемся без новых территорий и должны добыть их во что бы то ни стало. Вся страна работает, чтобы воплотить этот грандиозный замысел в реальность. Через очень короткое время у нас будет такой флот и такая армия, что нас ничто не остановит.
- Мы сомнем китайцев, - с самурайским блеском в глазах произнес полковник Мотодзиро Акаси.
- Несомненно, но на предначертанном нам пути стоит Россия, вот кто наш главный противник и против него направлены наши обнаженные мечи. Вы должны действовать хитро, скрытно и остро! Вы должны ранить русского медведя в его берлоге, но так, чтобы он не проснулся раньше времени. В России сейчас неспокойно, наши агенты докладывают о все новых актах террора, направленных против первых лиц государства и самого императора. Только варвары могут посягнуть на жизнь божественного государя. В России действуют различные воинственные группировки, отнюдь не патриотически настроенные. Они очень помогают нам, сами того не зная. Вы должны в Европе и в самой России использовать эти организации, чтобы расшатывать ее изнутри. Кроме того, чиновники в России вороваты, используйте и это. Действуйте всеми возможными способами, раз варвары дают нам такую возможность. Все необходимые полномочия и финансирование вы получите. Помните, на вас возложена крайне ответственная задача, и от решения ее во многом будут зависеть наши успехи на будущих фронтах.
- Я исполню свой долг, - торжественно произнес полковник Акаси и склонился перед членами "Черного Орла".
- Идите и помните: Япония с надеждой смотрит на вас, - не менее торжественно закончил фельдмаршал.
Акаси поднялся и вышел.
Часть вторая "ПРИЗРАКИ ДОГГЕР БАНКИ"
12 сентября 1904 года. Гамбург
Старик Мюллер шаркающей походкой поднялся по трапу, немного отдышался, слегка приподнял светильник, чтобы лучше разглядеть борт судна, и ступил на палубу. Все тяжелее давались ему эти дежурства, однако Мюллер был доволен этим куском хлеба, тем более, что хозяин разрешал жить прямо на корабле. Работа была не такой уж сложной, надо было не менее трех раз за ночь обойти суда хозяина, да еще пару раз днем, чтобы не забрались какие-нибудь пройдохи. На всякий случай Мюллер был вооружен карабином, а с этой штукой отставной фельдфебель умел обращаться хорошо, ко всему, несмотря на возраст, Мюллер сохранял вид вполне внушительный. Местная шпана знала, что старик применит оружие, не задумываясь, и побаивалась сторожа. Так что хозяин конторы по продаже судов мог быть спокойным за свой товар. Вот и этой ночью отставной военный, подчиняясь внутренней дисциплине, приступил к своим обязанностям и не спеша начал обходить судно. Он уже прошел по борту почти до носа, когда неожиданно перед ним возник темный силуэт. Старик начал поднимать фонарь, и в этот момент в воздухе что-то тонко просвистело. Мюллер, тихо охнув, осел, разрубленный почти пополам. Неизвестный ловко прикрутил к ногам несчастного сторожа веревку с чем-то тяжелым и отправил тело за борт.
15 августа 1904 года. Париж
В кабинете советника при Российской миссии в Париже раздался телефонный звонок.
- Алё. Рачевский у аппарата.
- Петр Станиславович, добрый день, - произнес голос главы миссии Нелидова, - тут такое дело, к нам обратился некто господин Агис, мне кажется, это по вашей части, зашли бы вы ко мне, голубчик, я вам все объясню.
- Хорошо, Александр Иванович, уже иду.
Через пять минут советник Рачевский уже входил в кабинет своего номинального шефа. Номинального, потому что на самом деле Рачевский был в чине Действительного статского советника, то есть - по военной иерархии - генерал-майора. Столь высокий ранг вполне соответствовал истинной должности Петра Станиславовича, и должность эта именовалась не иначе, как Заведующий заграничной агентурой департамента полиции.
- Добрый день, Александр Иванович, - поздоровался Рачевский и улыбнулся в густые усы. Мягкая улыбка почти всегда сопровождала Петра Станиславовича. Это приятное оружие безотказно срабатывало, расслабляя и располагая к себе собеседника. С трудом верилось, что этот источающий улыбки, благодушно расположенный, слегка полноватый мужчина средних лет с крупными чертами лица был самым опасным шпионом в Европе.
- Добрый, добрый, присаживайтесь, голубчик, - приветливо сказал Нелидов. Действительный тайный советник Александр Иванович Нелидов был далеко не молод, обладал колоссальным опытом дипломатической службы и был очень умен. И если, как говорил старый дипломат, "он что-то чувствовал" по какому-либо поводу, можно было не сомневаться, чувства Александра Ивановича не обманут.
- Я весь внимание, - сказал Рачевский.
- Во-первых, вам пакет, прибыл с дипломатической почтой. Велено передать лично в руки. Весьма секретно, должно быть. Во-вторых, как я и говорил по телефону, к нам обратился некто господин Агис, доверенное, как он утверждает, лицо некоего мистера Митчелла, представителя ряда Гулльских компаний.
- Как сложно. И что же предлагают эти господа?
- Они предлагают кардиф и пару кораблей для нашей эскадры.
- Какой эскадры?
- Вот и я не понимаю, но чувствую, что это дело разведки. У меня столько дел, Петр Станиславович, право слово, так что будьте добры, разберитесь с этим сами. Вот визитная карточка этого самого Агиса.
- Хорошо, Александр Иванович, - просто сказал Рачевский и снова улыбнулся. - Я могу идти?
- Да, конечно, голубчик, идите с богом. Рачевский вернулся в свой кабинет и вскрыл пакет.
В дверь постучали. Рачевский убрал пакет в стол.
- Да, войдите.
- Пресса, ваше превосходительство, - сказал вошедший секретарь Полонский.
- Хорошо, положите на стол и идите. Да, и десять минут, нет, лучше двадцать, сделайте меня недоступным.
- Слушаюсь, - подобострастно произнес секретарь и вышел.
Рачевский достал пакет и вскрыл его.
Спешно.
Секретно.
10 августа 1904 года.
Заведующему Заграничным отделом Департамента полиции