* * *
Пускай рядят, что плох тот генерал,
Мол, профессионал, но сдали нервы…
Прошу считать служебный мой провал
Началом политической карьеры.
Поэт-генерал
Когда он понял, что успеха нет
На поприще карьеры поэтической,
Тогда решил стезю свою поэт
Направить в русло сферы политической.Маршировал с утра и до утра,
Не встретив ни аншлага, ни аврала,
Хоть в рифму каждый день кричал "Ура!",
Но в нём не признавали генерала…Знать, с детства он в солдатики играл –
Играть по жизни навык приобрёл.
Одни твердили, мол, не генерал –
Другие добавляли: "Не орёл!"Судьба несправедливо покарала –
Карьере политической конец.
… Но всё тревожат лавры генерала,
А наипаче – ла́вровый венец!
2013
На стихи Глеба Горбовского
* * *
Сначала вымерли бизоны
На островках бизоньей зоны.
Затем подохли бегемоты
От кашля жгучего и рвоты.
Косули пали от цинги…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дикобразы вдруг легли…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
… И только между Марсом, правда,
Да между умершей Землёй
Ещё курили астронавты
И подкреплялись пастилой.
Заздравная
На островках бизоньей зоны
Прохладно, сыро и темно…
… Валялись мёртвые бизоны
И бегемоты заодно.Брели другие бегемоты
Через равнины и поля,
От кашля жуткого и рвоты
Тряслась немыслимо земля...Планета в ужасе молчала,
Лишь над Землёй по воле злой
Курили космонавты вяло,
Да подкреплялись пастилой…Орёл усталый в небо взвился
И собирался улетать –
Вдруг Глеб Горбовский появился
И стал стихи свои читать.Тут набежали бегемоты,
Что шли неведомо куда,
От кашля жгучего и рвоты
Вдруг не осталось и следа.На островках бизоньей зоны
Взмыл ястреб, крыльями махнув,
Ожив, запрыгали бизоны,
Поэту мило подмигнув,Все излечились от заразы –
Цинги, бронхита и парши,
Засуетились дикобразы,
Захохотали от души…Бизоны весело резвились,
Прогнав печаль и ночи мглу.
… А космонавты оживились
И побросали пастилу!
2013
На стихи Игоря Губермана
* * *
Всюду было сумрачно и смутно;
Чувством безопасности влеком,
Фима себя чувствовал уютно
Только у жены под каблуком.
Подкаблучник
Фима, безусловно, щедр и ярок –
При параде, с розами в руке,
Фима подарил жене подарок –
Туфли на высоком каблуке.Угодить жене всегда пытался,
Искренностью чувств своих влеком,
Не заметил сам, как оказался
Он под этим самым каблуком.Жизнь то приласкает, то ударит –
Ведь судьба у Фимы нелегка,
Если туфли вновь жене подарит,
То теперь уже без каблука…
2014
* * *
Я охладел к научным книжкам
Не потому, что стал ленив;
Ученья корень горек слишком,
А плод, как правило, червив.
Плоды и черви
Когда со школьных лет упорно
В загоне умные труды,
Тогда затем растут, бесспорно,
Стихов червивые плоды.
2014
* * *
Известно всем, что бедный Фима
Умом не блещет. Но и тот
Умнее бедного Рувима,
Который полный идиот.
Блестящие умы
Знал Губерман, неоспоримо,
Как тяжело умом блистать,
На фоне ж Фимы и Рувима
Он, право, гениям под стать!
2014
* * *
… Из нитей солнечного света,
Азартом творчества томим,
Я тку манжеты для жилета
Духовным правнукам своим.
Жилеты для поэта
Над губермановым жилетом
Порой, признаться, издеваюсь –
Вступаю в спор с таким поэтом,
Но в правнучки не набиваюсь.
2014
* * *
Душа порой бывает так задета,
Что можно только выть или орать;
Я плюнул бы в ранимого эстета,
Но зеркало придётся вытирать.
Эстет и зеркало
Однажды глянул в зеркало поэт,
А в зеркале мерзавец издевался,
Воскликнувши в восторге: "Я эстет!"
При этом ни на миг не сомневался.А Губерман воскликнул: "Это ложь!"
И, плюнув, знал, что вытереть придётся,
Но счастье в том, что говори – что хошь!
А зеркало при этом не плюётся.
2014
* * *
Мы стали подозрительны, суровы,
Изверившись в любой на свете вере,
Но Моцарты по-прежнему готовы
Пить всё, что наливают им Сальери.
Моцарт и Сальери
Шёл Губерман по жизни, как во мгле.
Лишь стало на душе темно и мрачно,
Он выпил всё, что было на столе,
И понял, что он – Моцарт, однозначно.Изверившись в любой на свете вере,
Он сам себя величьем поражал.
… А дальше наливал ему Сальери,
И Губерман совсем не возражал!
2014
До лампочки
* * *
Сбылись грёзы Ильича,
Он лежит, откинув тапочки,
Но горит его свеча:
Всем и всюду всё до лампочки.
Пусть лампочка – начало из начал,
Но стало мало лампочки одной:
Что нам Ильич однажды завещал,
Приобрело, увы, масштаб иной –Ведь стал народ мощнее и мудрей:
Что было всем до лампочки недавно, –
Всё стало как-то вдруг до фонарей –
Ильич, однако, потрудился славно.
2014
На стихи Александра Жукова
* * *
В наш век не пить ни капли, друг,
Пожалуй, не годится.
Коль трезво посмотреть вокруг,
То можно просто спиться.
Простая истина
Постигнуть парадокс подчас
Не можем всю дорогу –
Что трезвых меньшинство у нас,
А вот нетрезвых – много.Простая истина не вдруг,
Но всё же открывается:
Ведь, посмотрев на всё вокруг,
Мгновенно все спиваются.
2011
* * *
Если желания – неисполнимы,
Будем практичными ныне и впредь:
Не можем иметь того, что хотим мы,
Давайте хотеть то, что можем иметь.
Желания
Движенье дарит нам успех,
Известно, жизнь – движение,
Но не всегда желаний всех
Возможно достижение.Когда б желания на "нет"
Нам удалось свести,
То получили бы ответ,
Как счастье обрести.
2011
* * *
М.М. Мартышкину
Нас никого и не было на свете,
А он уже давно скакал у сети.
Теперь я начинаю понимать –
Мы все умрём, он будет всё скакать.
Поэт и волейбол
Куда девать энергии излишки?
Еще не появившийся на свет
Томов пятнадцать сочинил Мартышкин,
Рожденья ожидающий поэт.Когда родился, ручку взял скорее,
Чтоб записать творения ума,
И сотряслись от ямба и хорея
Поэзии несчётные тома,И до сих пор не иссякают книжки,
В восторге молча падая на пол,
Когда следит с пристрастием Мартышкин,
Как ямб с хореем бьются в волейбол.
2012
На стихи Павла Косякова
* * *
… И пахли б волосы копной,
И рдели б губы земляникой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что б за рубахи я носил!
Какие платья ты б носила!
Когда бы я тебя любил,
Когда бы ты меня любила.
Если бы да кабы
Как пахнут волосы копной –
Поэт стихи об этом сложит.
Кроме него, никто иной
Понять метафоры не сможет.Что за рубахи б он носил!
Такие все б носить мечтали,
Когда бы он поэтом был,
Когда б стихи его читали.
2011
* * *
Вы спросите, как я живу
В Москве от бедности в отрыве…
Живу, как сумерки во рву,
Как куст рябины на обрыве.
Поэт и деревья
Писать о многом я спешу,
Живу в Москве на дармовщину,
И о берёзе напишу,
И об ольхе, и о рябине.Стихи слагаю поутру,
По вечерам слагаю вкратце,
Как куст рябины на ветру
Мечтает к дубу перебраться.И эта мысль пришла не вдруг,
Пишу – под дубом примостился.
Я дубу друг, и дуб мне друг –
Я с ним давно уже сроднился.… Листва желтеет к октябрю –
Уж так заведено в природе,
Под дубом мыслю и творю,
Дубы, как видно, нынче в моде.
2012
* * *
В России память девичья
(Простим ей эту прыть)…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А попервой – разуться бы
Да лоб перекрестить…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Добра Россия-матушка,
Да на руку строга.
Косяков и Россия
Поэт с небес спустился,
Немного загрустил –
К тетрадке наклонился
Да лоб перекрестил.
Он тему обозначил –
Поэта не унять, –
И о России начал
С порога сочинять.
Строга Россия – знает,
Удел её таков,
Но вирши сочиняет
Бесстрашно Косяков.
Строга Россия к слову –
С ней спорить не с руки –
Поэта Косякова
Побъёт за косяки!
2013
На стихи Льва Котюкова
* * *
Остаться в слове неземном,
Не обратиться стылым дымом,
И повторить себя в ином,
И стать собой в неповторимом.
Тихо сам с собою...
Не повторить себя в себе –
Такой вот ерундой страдаю.
Я сам с собой всегда в борьбе,
И сам себя же побеждаю.Порою сам с собой дружу –
Тогда мне по колено море,
Я сам собою дорожу,
Но сам с собой порою спорю.Сам на себя порою злюсь,
Когда не так стихи слагаю,
Тогда я сам себя боюсь
И от себя же убегаю.Но сам себя же догоню
И стану для себя незримым,
Когда поэму сочиню
Я о себе неповторимом!Могу себе же отомстить
И рассердиться за отмщенье,
Могу я сам себя побить
И у себя просить прощенье.С собой хорошим не борюсь,
Борюсь с собою нехорошим,
Но коль с собой не помирюсь –
Возьму я сам себя и брошу!
2011
* * *
Не блеснул он на экране,
И померк в огне витрин.
Но в армянском ресторане
Танцевал, как армянин…
В ресторане
Станцевав грузинский танец,
Всех я нынче поразил,
И журналов яркий глянец
Мой успех отобразил.Мне цветов понадарили –
И букетов, и корзин.
"Вроде, русский, – говорили, –
А танцует, как грузин!"В ресторане же армянском,
Клином выбивая клин,
Я блеснул армянским танцем –
Танцевал, как армянин!"Браво!" – слышал я нередко,
А когда вконец устал,
Взял и встал на табуретку
И стихи свои читал.Хлопал зал, дойдя до точки,
И толпа кричала вслед:
"Как танцор, рифмует строчки,
А танцует – как поэт!"
2011
* * *
Ходит-бродит в доме морок сумрачный
Тяготится мёртвой тишиной.
Двадцать лет прожил с женой придурочной,
А поди ж ты, – всё ёще живой!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Годы-звери! Хари неумытые!
Вас давно на этом свете нет.
И пылятся книги позабытые,
И с душою мается скелет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Джойс и Кафка! Фолкнер с Кобой Абою!
Где вы нынче? Вам большой привет!..
Годы-звери
Хлеб жуя, живя напротив булочной,
Написавши множество стихов,
Двадцать лет прожил с женой придурочной
Не один, как видно, Котюков.Годы-звери, вдохновенью вторя,
Подогрели творческий накал,
И, с женой придурочною споря,
Наш поэт немало настрокал.Годы-хари нынче корчат рожицы,
Он с женой не знался много лет.
Только что-то творчество не множится
И с душою мается скелет.Сколько ж написали и создали
Прозы и стихов, без дураков –
Джойс и Кафка! Фолкнер со Стендалем,
Лев Толстой и тёзка Котюков.А последний, торопясь из булочной,
На изломе выстраданных лет
Вспомнил о жене своей придурочной,
Чтоб с душой не маялся скелет.
2011
* * *
… И опять слова забытой песни,
И почти что рядом – мир иной,
Где пою, весёлый и безвестный,
На углу, в трёх метрах от пивной.И опять несбыточные думы,
И тоска по инобытию.
И стою, известный и угрюмый,
У пивной – и песен не пою.
Памятник
Когда в трёх метрах от пивной
Жизнь протекала безупречно,
Казалось, молодость со мной
И будет продолжаться вечно.Ходил я юный и хмельной,
Я знал и пел немало песен,
И мир в трёх метрах от пивной
Был чрезвычайно интересен.А нынче пива не хочу,
Не склонен нынче я к запою,
Теперь мне слава по плечу –
Идёт народною тропою.Я, словно Кришна, многолик.
Язык мой чёток и проворен,
Литературный мой язык,
Как памятник, нерукотворен.
2011
* * *
Хозяин сдохнет, и собака сдохнет,
И рухнет дом, и небо упадёт,
И сад забытый за холмом засохнет…
У попа была собака...
У попа была собака –
Он её любил.
Не писал стихов, однако,
И счастливым был.У поэта жизнь – атака –
Всякого полна:
Пишет сам, его собака,
Дети и жена.Поп живёт, и жизнь – отрада –
Явно жизни рад:
Многочисленные чада
Поливают сад.У поэта бобик сдохнет,
И жена уйдёт,
Сад запущенный засохнет,
Небо упадёт.… Сочинил про пораженья
Наш поэт сполна.
В жизни ж есть стихосложенье,
Дети и жена.Сад цветёт, в нём нет ненастья,
В доме жгут огни.
А в стихах – такие страсти!
Боже сохрани!
2011
* * *
Окна в доме промёрзшем забиты,
И никто не выходит из тьмы,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Жуткий вой над промёрзшим болотом,
Краснотал в соловьиной крови…
Но, быть может, согреют кого-то
Беспросветные строки мои…
Оптимистическое
Жуткий вой над промёрзшим болотом,
Леший бродит, русалка не спит,
Словно хочет в болоте кого-то
Утопить среди ив и ракит.Не ловите поэта на слове,
В суете небеса не гневи,
Ведь закат задохнулся от крови,
Краснотал в соловьиной крови…Вурдалак во Вселенной глумится,
Жуткий хохот в порядке вещей,
И поймать у дороги стремится
Запоздалых прохожих Кащей.… Встанут тени в ночи за спиною,
Заслонивши собой белый свет,
И на шабаши ведьм под луною
Поспешит одинокий поэт.
2011
* * *
Эту жизнь я всё же принимаю,
Как пять пальцев на одной руке.
Вон шагает нетопырь по маю,
С головой отрубленной в мешке.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что ты вдруг напрягся, брат-читатель,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И моим стихам не удивляйся,
И старайся голову беречь...
Головное
На себя приняв огонь атаки,
Я писал о жизни неземной:
Нетопырь, упырь и вурдалаки
В этой жизни следуют за мной.Нет, не розы, лилии и маки
Устилают мой предел земной –
Нетопырь, упырь и вурдалаки
Неотступно следуют за мной.Изредка б мелькали – ну и ладно!
А вот прессинг вовсе не люблю,
Знать дождутся – всем им беспощадно
Головы однажды отрублю.Осторожней будь, читатель строгий!
Ты поэту вовсе не перечь!
Лучше уноси скорее ноги
И старайся голову беречь!
2011
* * *
… И один выхожу на дорогу.
И неведом давно никому…
Но, быть может, ещё только Богу
Я отчётливо виден в дыму…
Выхожу один я на дорогу
Я один выхожу на дорогу,
Одиночество, впрочем, кляня.
Выходил, вспоминаю, ей Богу,
Кто-то раньше один – до меня.
В поэтическом звёздном угаре
Я отчётливо вижу в дыму:
Выхожу на дорогу не в паре –
Здесь приятнее быть одному.
Звёзды в небе гуляют гурьбою,
Млечный путь, как и прежде, горит,
Со звездой, а порой – сам с собою –
Вдохновенно поэт говорит.
Путь кремнистый сияет при этом,
Как когда-то в глубинах веков,
А на месте былого поэта
Нынче видится Лев Котюков!
2011