Ричарду Квану моментально стало легче оттого, что над империей Цзин тоже нависла угроза. "Хорошо, очень хорошо. Мне пригодится весь его бизнес. Особенно выход на Бангкок". Тут он бросил взгляд на большие часы над тотализатором и застонал. Пошёл лишь седьмой час, а в десять откроются банки и фондовая биржа. Он уже договорился с "Блэкс", "Викторией", "Бомбеем", а также "Истерн банк оф Коулун" о залоге ценных бумаг, которые покроют все с лихвой, но нервничал. И был взбешен. Ему пришлось заключить кое-какие очень нелегкие соглашения, соблюдать которые совсем не хотелось.
- Ну ладно, Двоюродный Брат, всего пятьдесят миллионов на десять дней - прежние семнадцать миллионов я продлю на два года,, а через тридцать дней добавлю ещё двадцать.
- Пятьдесят миллионов на три дня за десять процентов в день, причем твой сегодняшний заем будет дополнительным обеспечением, а ещё я возьму, как ещё одно дополнительное обеспечение, закладную на твою недвижимость в Сентрал!
- Шёл бы ты блудить в ухо своей матери! Это стоит в четыре раза больше.
Улыбчивый Цзин пожал плечами и снова направил бинокль на Пайлот Фиша.
- Неужели эта черная громадина тоже побьет Баттерскотч Лэсс?
Ричард Кван угрюмо посмотрел на лошадь Горнта.
- Не побьет, если только мой тренер с жокеем не сговорятся осадить её или что-то ей подсыпать!
- Гнусные ворюги! Никому доверять нельзя! Моя лошадь ни разу не выходила в призеры. Ни разу. Не приходила даже третьей. Какая гнусность!
- Пятьдесят миллионов на неделю - два процента в день?
- Пять. Плюс недвижимость в Сент...
- Никогда!
- Возьму пятьдесят процентов.
- Шесть процентов, - сказал Ричард Кван.
Улыбчивый Цзин прикинул свой риск. И возможную прибыль. Прибыль обещала быть огромной, если... Если "Хо-Пак" не рухнет. И даже если это случится, прекрасным покрытием для займа будет недвижимость. Да, прибыль будет огромной при условии, что не случится массового изъятия вкладов у него самого. Может быть, он сможет рискнуть, заложить некоторые будущие отправки и заработать эти пятьдесят миллионов?
- Пятнадцать процентов, и это последнее слово, - буркнул он, зная, что к полудню, оценив состояние рынка и развитие банковской паники, отзовет предложение или изменит его - и продолжит продавать акции "Хо-Пак", играя на понижение с большой выгодой. - Можешь дать Баттерскотч Лэсс в придачу.
Ричард Кван грязно выругался, и они продолжили торговаться, пока не сошлись на пятидесяти миллионах по требованию в два часа. Наличными. Кван также закладывал Улыбчивому Цзину тридцать девять процентов собственности в Сентрал в качестве дополнительного обеспечения и четверть стоимости своей кобылы. Все решила Баттерскотч Лэсс.
- Что насчет субботы?
- Ты о чем? - От этой гримасы и выдающихся вперед зубов Ричарда Квана уже тошнило.
- Наша лошадка в пятом заезде, хейя? Послушай, Шестой Двоюродный Брат, может, нам лучше договориться с жокеем Пайлот Фиша? Мы осадим нашу лошадь - она будет фаворитом - и на всякий случай поставим на Пайлот Фиша и Ноубл Стар!
- Прекрасная идея. Решим в субботу утром.
- Лучше устранить Голден Леди тоже, а?
- Это предложил тренер Джона Чэня.
- И-и-и, этот глупец допустил, чтобы его похитили. Я буду рассчитывать, что ты предоставишь мне реальную информацию о том, кто победит. Я тоже хочу поставить на победителя! - Улыбчивый отхаркнулся и сплюнул.
- Да обделаются все боги, а мы все разве не хотим?! Эти паршивые тренеры и жокеи! Самое отвратительное то, что они обходятся с нами, владельцами, как с марионетками. Кто им платит зарплату, хейя?
- Скаковой клуб, владельцы, но больше всего - те игроки, которые не в курсе дела. Я слышал, ты вчера вечером был в старушке "Вик" и ужинал, как заморские дьяволы.
Ричард Кван расплылся в улыбке. Ужин с Венерой Пань прошел с большим успехом. На ней было купленное им новое платье от Кристиана Диора, длина до колена, черный облегающий шелк на чехле из газа. Когда банкир увидел, как Венера выходит из его "роллс-ройса" и поднимается по ступенькам "Вик", сердце у него забилось, а "тайный мешочек" сжался.
Довольная эффектом, произведенным на весь зал при входе, она сияла улыбкой и массивными золотыми браслетами. Даже настояла на том, чтобы подняться по великолепной лестнице, а не ехать в лифте. Всю грудь у него сдавило от тщательно скрываемой радости и ужаса. Они прошли между столиками, за которыми чинно ужинали холеные европейцы и китайцы. Многие были в вечерних туалетах - мужья и жены, туристы и местные жители, мужчины за деловым ужином, любовники всех возрастов и национальностей и те, что ещё не стали ими. На нем был новый тёмный костюм от портного с Сэвил-Роу из самого дорогого и тонкого кашемира. Пока они добрались до лучшего столика, который стоил ему одну красненькую - сто долларов, - он махнул рукой многим знакомым и простонал про себя четыре раза при виде четырех закадычных друзей-китайцев и их жен. Почтенные матроны, с пышными прическами, увешанные драгоценностями, уставились на него остекленелыми глазами.
Ричард Кван поежился. "Настоящие блудницы эти жены, и все они одинаковы, - думал он. - О-хо-хо! Ловят тебя на лжи ещё до того, как ты успел что-то сплести". Он пока не был дома и не видел Майлин, которой наверняка уже доложили о Венере Пань по меньшей мере три доброхотки подруги. "Ну и что, пусть устроит разнос, повопит какое-то время, порыдает, порвет на себе волосы, чтобы разрядить дьявольскую злобу. А потом я осторожно замечу, что она стала слишком раздражительной из-за происков врагов - ну как можно слушать вздорных баб? И смиренно упомяну, что три недели назад заказал манто из цельных шкурок норки и должен получить его сегодня, чтобы она смогла блеснуть на скачках в субботу. И тогда в доме воцарится мир - до следующего раза. И все же как разумно я поступил, - фыркнул он, - заказав эту норку". Его нисколько не смущало, что заказал он её для Венеры Пань и сегодня утром, всего час назад, лежа в её теплых объятиях, обещал привезти манто нынче вечером, чтобы она могла надеть его на скачки в субботу. "Все равно это слишком дорогая вещь для такой проститутки, - думал он. - Манто стоит сорок тысяч гонконгских долларов. Куплю ей другое. А-а, может, удастся найти какое-нибудь ношеное..."
Он заметил на себе косой взгляд Улыбчивого Цзина.
- Что такое?
- Венера Пань, хеш?
- Я тут решил заняться киноиндустрией и сделать её звездой, - с шиком заявил он, гордый тем, какую легенду придумал - для оправдания перед женой.
- И-и-и, но ведь это рискованный бизнес, хейя? - впечатлился Улыбчивый Цзин.
- Да, но есть способы застраховать риск. - И он многозначительно подмигнул.
- Айийя, ты имеешь в виду порнофильмы? О! Дай знать, когда наладишь производство: я бы посмотрел парочку. Голая Венера Пань! Айийя, вся Азия будет платить, чтобы увидеть такое! Как она в постели?
- Восхитительна! Теперь, когда я её кой-чему научил. Она была девственница, когда я перв...
- Какая удача! - воскликнул Улыбчивый Цзин. И добавил: - Сколько раз ты брал штурмом эту "твердыню"?
- Вчера вечером? Трижды - и каждый "штурм" был яростнее и дольше предыдущего! - Ричард Кван наклонился вперед. - Никогда не видывал "сердцевины цветка" лучше, чем у неё. Да. А какой треугольник! Восхитительные шелковые волоски, внутренние губы розовые и чувственные. И-и-и, а "нефритовые врата"... просто как сердечко. "Один квадратный дюйм" совершенной овальной формы, розовый, ароматный. И "жемчужина на пороге" тоже розовая...
Ричард Кван почувствовал, что покрывается потом, вспомнив, как она подала ему большую лупу и раскинулась на диване. "Вот, - с гордостью сказала она. - Полюбуйся на "богиню", которой собирается поклоняться твой "лысый монах"". И он полюбовался. Очень тщательно.
- Лучшая из всех моих подружек, - откровенничал Ричард Кван, привычно преувеличивая. - Я тут подумывал, не купить ли ей кольцо с большим бриллиантом. Бедная сладкоречивая малышка так плакала сегодня утром, когда я уходил из квартиры, которую снял для неё. Она клялась, что покончит с собой, потому что безумно влюблена в меня. - Он сказал это слово по-английски.
- И-и-и, счастливчик! - Улыбчивый Цзин знал по-английски лишь слова любви. Спиной он почувствовал чей-то взгляд и обернулся.
В следующей секции трибун, в пятидесяти ярдах от него, чуть выше, стоял заморский дьявол - полицейский Большая Гора Дерьма, ненавидимый всеми глава департамента уголовного розыска Коулуна. Холодные рыбьи глаза не отрываясь смотрели на Улыбчивого, на шее у копа висел бинокль. "Айийя", - воскликнул про себя Цзин, стремительно перебирая в голове все системы ловушек, сдержек и противовесов, которые защищали главный источник его дохода.
- Э? Что? Что с тобой, Улыбчивый Цзин?
- Ничего. Отлить хочу, вот и все. Присылай документы в два часа, если желаешь получить мои деньги. - Он с мрачным видом отвернулся и направился в туалет, гадая, известно ли полиции о предстоящем приезде заморского дьявола из Золотой Горы, Великого Тигра Белых Порошков с диковинным именем Винченцо Банастасио.
Улыбчивый Цзин отхаркнулся и громко сплюнул. "Известно или неизвестно, это судьба. Меня они не тронут: я лишь банкир".
Роберт Армстронг заметил, что Улыбчивый Цзин беседует с банкиром Кваном, и преисполнился уверенности, что ничего доброго эти двое не замышляют. В полиции были прекрасно осведомлены о причастности Цзина и банка "Просперити" к наркоторговле, но пока не могли предъявить Улыбчивому ничего, кроме слухов, - никаких свидетельств против него самого или его банка. Ни прямых, ни даже косвенных, которые позволили бы особой службе задержать Цзина, допросить и срочно депортировать.
"Ничего, рано или поздно он оступится, - спокойно подумал Роберт Армстронг и снова навел бинокль сначала на Пайлот Фиша, потом на Ноубл Стар, Баттерскотч Лэсс и Голден Леди, кобылу Джона Чэня. - Которая из них в лучшей форме, хотелось бы знать".
Он зевнул и устало потянулся. Ещё одна долгая ночь прошла без сна. Вчера вечером, когда он уже выходил из Главного управления полиции Коулуна, начался переполох: некий аноним сообщил по телефону, что Джона Чэня видели на Новых Территориях, в небольшой рыбацкой деревушке Шадаоквок, которая делила пополам восточный отрезок границы.
Армстронг помчался туда с нарядом полиции и прочесал деревушку лачуга за лачугой. Поиски приходилось вести очень осторожно, потому что вся приграничная зона была местом неспокойным, не говоря уже о деревне, где располагался один из трех пограничных пропускных пунктов. Жители деревни - народ дерзкий, грубый, неуступчивый и агрессивный - хотели одного: чтобы их оставили в покое. Особенно полиция заморских дьяволов. В результате выяснилось, что вновь поднята ложная тревога, хотя и не без пользы: полицейские накрыли два нелегальных винокуренных заводика, небольшую фабрику, где из опиума-сырца делали морфин, а потом героин, и шесть игорных притонов.
Когда Армстронг вернулся в коулунское управление, поступил ещё один звонок о Джоне Чэне, на сей раз из Ваньчая с гонконгской стороны, в районе доков рядом с Глессингз-Пойнт. Звонивший якобы стал свидетелем того, как Джона Чэня, с повязкой из грязного бинта на правом ухе, заносили в многоквартирный дом. Этот очевидец назвал свое имя и номер водительского удостоверения, чтобы иметь возможность претендовать на вознаграждение в пятьдесят тысяч гонконгских долларов, назначенное "Струанз" и Благородным Домом Чэнь. Армстронг снова привел людей в указанное место, оцепил его и возглавил тщательный поиск. Было почти пять утра, когда он дал отбой операции и распустил подчиненных по домам.
- Брайан, лично я отправляюсь в койку, - объявил Армстронг. - Ещё одна напрасно потраченная ночь, просто фан пи.
Брайан Квок тоже зевнул.
- Да. Но раз уж мы в этих краях, может, позавтракаем в "Пара"? А потом, потом пойдем посмотрим на утреннюю разминку.
Усталость тут же как рукой сняло.
- Это ты здорово придумал!
Ресторан "Пара" на Ваньчай-роуд, рядом с ипподромом Хэппи-Вэлли, работал круглосуточно. Готовили в нем прекрасно, цены были невысокие, правда, он слыл местом встреч членов триад и их девиц. Когда в просторное, шумное, оживленное заведение, наполненное звоном посуды, широким шагом вошли двое полицейских, внезапно наступила тишина. Неверной, ныряющей поступью навстречу гостям устремился хозяин, Одноногий Ко, сияя лучезарной улыбкой, и проводил к лучшему столику.
- Цзю ни ло мо и на тебя, Старый Друг, - мрачно проговорил Армстронг и, добавив ещё несколько отборных кантонских ругательств, остановил взгляд на компании молодых головорезов. Те смотрели на него разинув рот, но тут же нервно отвернулись.
Одноногий Ко захихикал, показав гнилые зубы.
- Ах, Господа, вы оказали честь моему бедному заведению. Дим сум?
- Почему бы и нет?
Дим сум - буквально "малая еда" - это конвертики из теста на один укус, которые начиняют мелко нарезанными креветками, овощами или самым разнообразным мясом, затем варят на пару либо хорошо прожаривают и едят, чуть приправив соей, или крохотные порции курятины либо другого мяса под различными соусами, или всевозможные кондитерские изделия.
- Досточтимые Господа на ипподром?
Брайан Квок кивнул, прихлебывая жасминовый чай. Взгляд его скользил по посетителям, и многие занервничали.
- Кто выиграет в пятом?
Хозяин ресторана замешкался, понимая, что лучше сказать правду. Он осторожно произнес на кантонском:
- Ни про Голден Леди, ни про Ноубл Стар, ни про Пайлот Фиша, ни про Баттерскотч Лэсс ещё не... Ещё нет сведений, кого следует предпочесть. - Холодные черно-карие глаза остановились на нем, и он насилу сдержал дрожь. - Клянусь всеми богами, именно так и говорят.
- Хорошо. Я приеду сюда в субботу утром. Или пришлю своего сержанта. Шепнешь ему на ухо, не затевается ли какая грязная игра. Да. А если выйдет так, что какой-то из лошадей в корм подмешали допинг или какую-то подсекли и я не буду знать об этом в субботу утром... то, может статься, что твои супы останутся тухнуть лет на пятьдесят.
- Да, Господин, - нервно хохотнул Одноногий Ко. - Позвольте теперь распорядиться насчет вашей ед...
- Пока ты здесь: что болтают про Джона Чэня?
- Ничего. О, просто ничего, Досточтимый Господин. - Над верхней губой Одноногого выступили капельки пота. - Никакой информации о нем - Благоухающая Гавань чиста, как сокровище девственницы. Ничего, Господин. Реальных слухов - ни на ветерок собачий, хотя все ищут. Я слышал, что предложено огромное дополнительное вознаграждение.
- Да? Сколько?
- Ещё сто тысяч долларов, если его найдут в течение трех дней.
Оба полицейских присвистнули.
- Предложено кем? - спросил Армстронг.
Преданно глядя на него, Одноногий пожал плечами.
- Никто не знает, Ваша Светлость. Говорят, один из Драконов - или все Драконы. Сто тысяч и продвижение по службе, если за три дня... если его вызволят живым. Прошу вас, позвольте теперь распорядиться насчет вашей еды.
Они смотрели ему вслед.
- Что это ты наехал на Одноногого? - спросил Армстронг.
- Надоело его сладкоречивое лицемерие - и все эти мелкие головорезы поганые. Только плеткой можно решить наши проблемы с триадами.
Армстронг заказал пиво.
- Когда я надавил на сержанта Тан-по, не ожидал, что это подействует так быстро. Сто тысяч - деньги немаленькие! Не может быть, чтобы это было просто похищение. Господи Иисусе, такая сумма! Должно быть, тут что-то особенное.
- Да. Если это правда.
Но ни к каким выводам они не пришли, а когда оказались на ипподроме, Брайан Квок пошёл связаться с Главным управлением, Армстронг же навел бинокль на Баттерскотч Лэсс. Кобыла уже покидала дорожку, чтобы отправиться вверх по склону холма назад в конюшни. "Похоже, она в прекрасной форме. Да и все остальные тоже. Черт, на которую ставить?"
- Роберт?
- О, привет, Питер.
Питер Марлоу улыбнулся.
- Рано встаем или поздно ложимся?
- Поздно.
- Заметили, как рванула Ноубл Стар, хотя жокей ничего не предпринимал?
- Какой вы глазастый.
Усмехнувшись, Питер Марлоу покачал головой и указал на группу людей вокруг одной из лошадок.
- Это мне Дональд Мак-Брайд сказал.
- Ага! - Мак-Брайд, один из распорядителей на бегах, был невероятно популярен. Этот евразиец занимался недвижимостью и приехал в Гонконг из Шанхая в сорок девятом. - Он часом не сказал, кто победит? Уж кому знать, как не ему?
- Нет, не сказал, но пригласил в субботу в свою ложу. Вы как, идете на скачки?
- А как же! Я подойду к вам в членскую ложу - я с такими "шишками" дел не имею!
Какое-то время они наблюдали за лошадьми.
- Голден Леди смотрится хорошо.
- Они все хорошо смотрятся.
- Ничего нового не слышно про Джона Чэня?
- Ничего. - В бинокль Армстронг увидел Данросса, беседовавшего с несколькими распорядителями. Неподалеку терся человек из Эс-ай, приставленный к тайбаню Кроссом. "Папка в пятницу, - подумал полицейский. - Чем быстрее мы увидим эти папки АМГ, тем лучше". Он ощутил легкую тошноту и не мог понять, то ли это дурное предчувствие в отношении документов либо "Севрина", то ли просто усталость. Он потянулся было за сигаретой - и остановил себя: "Тебе не хочется курить, совсем не хочется". - Вам следует бросить курить, Питер. Это очень вредно.
- Да. Надо бросать. А у вас как, получается?
- Без труда. Да, Питер, вспомнил: старик дал добро на вашу поездку по пограничной дороге. Послезавтра, в пятницу, ровно в шесть ноль-ноль утра в Главном управлении Коулуна. Хорошо?
Сердце Питера Марлоу забилось чаще. Наконец-то он сможет взглянуть на материковый Китай, бросить взор в неизвестное. На Новых Территориях было лишь одно место - холм в пограничной полосе, - откуда туристы могли взглянуть на Китай, но находилось оно довольно далеко от границы и с него мало что удавалось увидеть. Даже в бинокль.
- Вот здорово! - в восторге воскликнул он.
По совету Армстронга он обратился с письменной просьбой к комиссару. Пограничная дорога вилась вдоль всего берега. Движение любого транспорта и пешеходов по ней было запрещено, исключение делалось только для местных жителей на отдельных участках. Она тянулась по широкой нейтральной полосе между колонией и Китаем. Раз в день по ней проходил патруль под особым контролем. Гонконгское правительство не хотело вносить разлад в отношения с КНР.
- С одним условием, Питер: вы молчите об этом около года.
- Даю слово.
Армстронг подавил ещё один зевок.