- Позовите старшего канонира, - сказал Джек, добавив, когда тот явился, - Мистер Борелл, осмелюсь предположить, дульные пробки убраны?
- Ну да, сэр, - с укоризной сказал Борелл. - Еще склянку назад.
- Положите-ка ей ядро прямо поперек курса, мистер Борелл. Но не слишком близко. Хорошо? Что бы вы ни делали, только не попадите в неё, эта хрупкая штуковина из полуторадюймовых дощечек утонет на раз-два, а у нас все яйца лежат в этой корзинке.
Мистер Борелл никак не желал утопить пять тысяч кошельков, и от его невероятно точного выстрела сердце просто ушло в пятки - ядро шлепнулось в шести футах от галеры, плеснув огромный фонтан воды ей на палубу. Это не побудило галеру остановиться, но дало ее команде пищу для размышлений. Галера немедленно затабанила - весла беспорядочно сталкивались - дернулась, а затем продолжила движение к Хатибе. А в это время проход в рифе быстро скользил к корме.
Они мчались, по очереди набирая скорость. В целом преимущество оставалось у "Ниобы". Дистанция между ними сокращалась, пока не уменьшилась до расстояния прямого выстрела, даже меньше. Если бы команда галеры была уверена, что в них будут стрелять, ей пришлось бы сдаться, чтобы избежать уничтожения. Но судно с грузом, имеющим такую ценность, готово было пойти на любой риск кроме абордажа.
В мире не было ничего, что Джек Обри любил бы больше, чем морские погони. Но через некоторое время его пылающий восторг начал угасать - из памяти снова всплыло воспоминание о сне с уменьшающейся лошадью.
В глубине разума зародились подозрения: по какой причине столько беспокойства при виде судна Компании, на вполне законных основаниях находящегося в этих водах? Почему они так легко прошли мимо бухты? И почему Малиновые Штаны постоянно бегает вверх и вниз по трапу между гребцами, стучит в гонг и кричит, но реальная скорость галеры не соответствует видимым усилиям гребцов?
Что-то определённо не так. Джеку удалось одурачить в море достаточно врагов, чтобы он так легко дал ввести себя в заблуждение. И когда они подошли на расстояние выстрела из мушкета, и на полубаке послышались радостные возгласы команды, его догадки подтвердились при виде еле заметного троса, протянувшегося в необычно бурлящий кильватер.
- Мистер Уильямсон, мистер Кэлэми, - позвал капитан, и оба мичмана подбежали к нему, светясь от радости. - Вы знаете, что делает раненая утка?
- Нет, сэр, - ответили они, продолжая сиять.
- Она пытается спрятать от вас нечто важное. Чибисы сделают то же самое, если подберётесь слишком близко к их гнёздам. Вы видите трос, идущий от кормы галеры?
- Да, сэр, - сказали они, рассмотрев корму.
- Это плавучий якорь, который создает впечатление, будто они усердно гребут и якобы позволяют нам себя нагнать. Они намереваются посадить нас на рифы. Именно поэтому я собираюсь потопить галеру. Мистер Моуэт: пушки правого борта.
Как только открылись порты орудий, Малиновые Штаны побежал к корме и перерезал линь: галера рванула вперед, носовой бурун стал отбрасывать пену аж до середины галеры.
Хасан в развевающемся белом одеянии и с тенью крайней безотлагательности и озабоченности на обычно бесстрастном лице промчался по палубе.
- Он призывает вас не стрелять по галере. На борту сокровища, - сообщил Стивен.
- Скажи ему, что мы здесь ради Мубары, а не из-за денег, - ответил Джек. - Мы не приватиры. Невозможно перехватить галеру по эту сторону острова - взгляни на ее скорость - и как только она его обогнет, то поднимет тревогу. Мистер Моуэт, поднять турецкий флаг. Мистер Борелл, орудия к бою, будьте добры.
Галера буквально на пятачке развернулась на девяносто градусов: теперь виднелась только её корма да всплески весел, она с резко возросшей скоростью неслась к рифу, в эту корму старший канонир и нацелился.
Борелл стрелял с устойчивой платформы в почти неподвижную цель: он профессионал и не промахнется, а если и так, то бортовой залп доделает работу за него. С замершим сердцем он дернул запальный шнур, увернулся от яростно отскочившей пушки и вгляделся сквозь дым, в то время как орудийный расчет уже цеплял откатные тали и банил шипящий ствол.
- Отлично, мистер Борелл, - крикнул Джек. С квартердека он видел, что ядро попало в цель - в районе ватерлинии полетели щепки. Это же самое наблюдала и команда корабля, и они что-то тихонько проворчали, не выражая радость или триумф, а просто оценивая факт.
Еще один гребок весел галеры оставался синхронным, затем ритм нарушился, весла вразнобой падали в воду, перепутались, столкнувшись - гребцы их побросали, и через подзорную трубу Джек увидел, что команда бросилась к шлюпкам. Они едва обрубили последние буксирные концы до того, как галера скрылась под водой, теперь только шлюпки плыли по спокойному морю. В тот же миг никем не замеченная батарея на острове напротив Хатибы, на дальнем берегу залива Мубара, открыла огонь по "Ниобе", но скорее со злости, чем по другой причине, поскольку корабль находился в четверти мили за пределами досягаемости орудий.
- Подойти ближе. Убавить парусов, - сказал Джек, машинально заботясь о рангоуте; и пока ход корабля замедлился, Джек стоял, заложив руки за спину, размышляя о ловушке, которой избежал, и огромном состоянии, которое потерял, и смотрел, как переполненные шлюпки гребут через подводные рифы в мелководье лагуны.
Был ли он скорее счастлив или огорчен? Радуется он или горюет? В этом перепаде настроений он едва мог говорить, лишь заметил:
- И сейчас, когда всё кончено, я так и не увидел французов. Без сомнений, они были одеты как арабы.
- Сэр, - обратился к нему Моуэт, - вымпел галеры все еще виден. Желаете, чтобы мы его взяли?
- Разумеется, - отозвался Джек. - Шлюпку на воду. - Он оглядел то место, где галера ушла под воду, и по эту сторону рифа увидел клотик и два последних фута грот-мачты с зелёным вымпелом, торчащим над поверхностью воды. - Нет, постойте, - передумал он, - приведемся к ветру и подойдем прямо к ней. И давайте, Бога ради, натянем навесы над головой. Иначе мозги вскипят.
Вода была необычайно чистой. Когда они бросили становой якорь, то увидели не только лежащую на ровном киле галеру, точнехонько на плато шириной в пятьдесят ярдов, но и обросший якорь какого-то древнего затонувшего судна гораздо глубже, а также собственный якорный канат, тянущийся в глубину. Матросы перегнулись через поручни, уставившись вниз с молчаливой, страстной жаждой.
- Пока Хасан и турки спорят о том, нужно ли высадиться в другой части острова или нет, – заметил во время обеда Джек, - я решил остаться на якоре здесь: было бы глупо находиться в море целый день, гоняя корабль в этой проклятой жаре. Но как бы мне хотелось предпринять хоть что-то другое. Вид пяти тысяч кошельков на глубине не более десяти саженей под килем, почти заставляет сожалеть о собственных добродетелях.
- О какой именно добродетели ты говоришь, брат? - спросил Стивен (его единственный гость, поскольку мистер Мартин просил извинить его - он не может ничего проглотить в такую жару, но будет рад присоединиться к ним за чаем или кофе).
- Помоги нам Господь, - вскричал Джек. - Ты действительно не оценил доблесть моего поведения?
- Нет.
- Я сознательно отказался от целого состояния, потопив галеру.
- Но ты не мог её настичь, мой любезный, ты сам это говорил.
- Не на этом галсе. Но быстро обогнув остров на следующем, я мог бы преследовать галеру прямо в заливе, и было бы весьма странно, если бы они не дали нам захватить свое сокровище, рано или поздно, и неважно, захватили бы мы Мубару или нет.
- Но батареи были уже наведены, они подготовились и ожидали: нас бы разнесли в щепки.
- Безусловно. Но тогда я этого не знал. Я отдал приказ, руководствуясь исключительно добрыми намерениями - чтобы операция не потерпела неудачу, поскольку французы и их союзники тоже бы лишились своих денег. Я поражен собственным великодушием.
- Священник спрашивает, может ли он войти, - проговорил Киллик резким и еще более неприятным чем обычно тоном. Он кинул кислый взгляд на затылок капитана Обри и сделал непочтительный жест, бормоча "великодушие" себе под нос.
- Входите, мой дорогой, входите, - произнес Джек, подымаясь, чтобы поприветствовать мистера Мартина. - Я только что говорил доктору, что это довольно парадоксальная ситуация, нищий экипаж плавает прямо над богатством, зная, что оно там, видя сундук, так сказать, и все же не в состоянии добраться до него. Киллик, тащи кофе, ты меня слышишь?
- И впрямь парадоксальная, сэр, - ответил Мартин.
Киллик принес кофейник, с фырканьем поставил его.
- Я - уринатор , - после короткой паузы произнес Стивен.
- Стивен! - воскликнул Джек, который весьма уважал священников. - Опомнись.
- Всем известно, что я уринатор. - ответил Стивен, твердо глядя на него, - и последние несколько часов я ощущаю огромное моральное давление, чтобы я погрузился.
Это была правда: никто открыто не предлагал ничего подобного, после произошедшего с Хайрабедяном никто не мог напрямую намекнуть, но он слышал перешептывания и перехватывал множество выразительных, как у собаки, взглядов на свой водолазный колокол, подвешенный на грузовой стреле.
- Так что с вашего позволения, я предполагаю опуститься, как только Джон Купер повторно соберет колокол. Мой план заключается в том, чтобы зацепить крюки за отверстия на палубе галеры и тянуть за них, пока не выломают палубный настил, чтобы добраться до содержимого трюма. Но мне нужен компаньон, напарник, чтобы помог с необходимыми манипуляциями.
- Я тоже ныряльщик, - добавил Мартин, - и полностью освоился с колоколом. Я буду счастлив погрузиться вместе с доктором Мэтьюрином.
- Нет-нет, господа, - воскликнул Джек. - Вы очень добры... невероятно щедры... но не должны сейчас думать о подобном. Учтите опасность и примите во внимание кончину бедного Хайрабедяна.
- Мы не намерены покидать колокол, - ответил Стивен.
- Но, разве акулы не смогут заплыть в него?
- Сомневаюсь в этом. И даже если им удастся, мы конечно, заставим их убраться с помощью металлической кошки или, возможно, кавалерийского пистолета.
- Это верно, - добавил Киллик и, чтобы отвлечь внимание от своего замечания, уронил тарелку и ушел, подобрав осколки.
Покидая палубу, дабы отобедать с капитаном, Стивен оставил мрачных, усталых, глубоко разочарованных, с трудом дышащих, склонных ссориться друг с другом и с турками матросов, а когда вернулся, то обнаружил веселые лица, дружелюбные взгляды, атмосферу праздника по всему кораблю, колокол полностью собран и приготовлен к погружению; иллюминатор заново отполирован, внутри подвешены шесть заряженных пистолетов и две абордажные пики, а различные крюки, тросы, лини и канаты аккуратно сложены под скамьей.
Но смех стих и настроение полностью изменилось, когда ожидаемое стало действительностью.
- А вам не стоит дождаться вечера, сэр? - спросил Бонден, когда Стивен приготовился влезть в колокол, и по серьезным обеспокоенным лицам вокруг было совершенно ясно, что он говорит от имени большей части команды.
- Вздор, - ответил Стивен. - Помните, каждые две сажени мы делаем паузу и пополняем воздух.
- Возможно, для начала стоит попробовать с парой мичманов? - предложил казначей.
- Мистер Мартин, прошу, займите свое место, - сказал Стивен. - Джеймс Огл, - обратился он к человеку, ответственному за бочонки, - надеюсь, вы не заставите нас задохнуться.
Об этом не стоило беспокоиться. Рукоятки крутились так, словно Джеймс Огл спасал свою жизнь, и колокол даже не погрузился на две сажени, а свежий воздух уже был рядом и ждал своей очереди. Всё, что только можно было организовать на корабле, было сделано, и двадцать человек с мушкетами и пиками выстроились вдоль борта; но это было то малое, что можно было сделать, помимо того, чтобы выламывать доски палубы галеры, и всем на "Ниобе" резко стало не по себе, когда большая рыбина длиной от тридцати пяти до сорока футов проплыла между ними и колоколом, слишком глубоко для любого мушкета. Она развернулась перед иллюминатором, заслонив свет.
- Должно быть, это большой кархародон , – заметил Стивен, глядя вверх, - Давайте посмотрим, что можно сделать.
Он потянул за клапан и выпустил бурлящий поток пузырей спертого воздуха. В одно мгновение акула повернула свою тушу, и больше ее не видели.
- Я бы хотел, чтобы она задержалась чуть-чуть дольше, - сказал Мартин, потянувшись вниз, к концу шланга следующего бочонка. - Погиус говорит, что они очень редки. - Он поднял шланг, и воздух зашипел, наполняя все еще погружавшийся колокол, и выдавил несколько дюймов воды, поднявшихся выше уровня обода. - Я считаю, это самый яркий день в нашей жизни.
- Уверен, вы правы. Увы, я никогда не совершал подъем на воздушном шаре, но предполагаю, что это такое же невесомое, сказочное ощущение. Вон там - маленькая Chlamys heterodontus .
Несколько минут спустя колокол достиг палубы галеры, аккуратно встав позади скамеек гребцов, как раз над смотровым люком, решетка которого уплыла. Время шло: нескончаемо для тех, кто наверху, и довольно быстро для тех, кто внизу.
- Где же они? - воскликнул Джек. - Где же они? - Из колокола не поступало никаких сигналов, никаких признаков жизни, помимо пузырьков воздуха, которые время от времени пенились и бурлили на поверхности моря. - Лучше бы я не позволил им погрузиться.
- Возможно, - произнес Мартин после десятой попытки присоединить линь, крюк и трос, - возможно, нам стоит послать сообщение с просьбой опустить крюк с уже привязанными необходимыми снастями и шкивами.
- Я не хочу, чтобы они подумали, будто я неумелый моряк, – ответил Стивен. - Давайте просто попробуем еще разок.
- Вон там две молодые тигровые акулы всматриваются сквозь иллюминатор, - заметил Мартин.
- Без сомнения, без сомнения, - раздраженно буркнул Стивен. - Прошу вас сосредоточиться и продеть трос через эту петлю, пока я ее держу.
Как бы он ни пытался, соединение все равно не держалось, и пришлось отправить наверх позорное сообщение. Вниз спустился простейший и надежный крюк, который невозможно случайно развязать. Тянуть с палубы "Ниобы" стоило больших усилий, но выбиравшие конец матросы не обращали на это внимания, несмотря на то, что температура достигла ста двадцати восьми градусов по Фаренгейту даже под навесами, вдобавок к высокой влажности. Теперь на поверхность начали всплывать крупные участки палубы галеры.
Палуба была такой тонкой и непрочной, что за исключением бимсов можно было вырвать настил обычным крюком, а сами бимсы поддались первому же рывку с "Ниобы". Весь палубный настил был вскрыт, а вода так взбаламучена, что с корабля ничего нельзя было рассмотреть. И тут из колокола прислали сообщение.
"Видим маленькие прямоугольные сундуки или большие ящики, по-видимому, запечатанные. Если сместите нас на ярд влево, мы сможем добраться до ближайшего, который закрепим на тросе".
- Никогда бы не поверил, что такой маленький ящик может быть настолько тяжелым, – заметил Мартин, когда они подняли его в середину колокола, где было больше всего света. – Видите красные французские печати с галльским петухом и зеленые арабские?
- Вот они, наслаждайтесь. А теперь, если вы его приподнимете, я дважды обмотаю вокруг трос.
- Нет, нет. Мы должны обернуть его с двух сторон, как посылку. Как бы я хотел, чтобы на флоте была обычная веревка: этот толстый трос чертовски жесткий, его трудно завязать. Как думаете, этот узел подойдет?
- Восхитительно, - ответил Стивен. - Давайте пропихнем его обратно под обод и подадим сигнал.
- Колокол сигналит поднимать, сэр, если вам угодно, - доложил Бонден.
- Тогда тяните, - ответил Джек, - но осторожно, осторожно.
К этому времени колокол не испускал ни единого пузырька. Сначала сундук было видно слабо, потом немного четче, он медленно поднимался, и ухмыляющиеся матросы ощущали его вес.
- Господи, узел развязывается, - закричал Моуэт. - Навались, навались, навал... ад и смерть!
У самой поверхности сундук выскользнул из веревок и начал погружаться, прямо над колоколом.
"Если он разобьет иллюминатор - они погибнут", - подумал Джек, провожая сундук со всевозрастающим волнением, и одновременно крикнул:
- У талей, приготовиться поднимать колокол.
Стремительное падение сундука пришлось в нескольких дюймах от стекла, с гулким ударом задев колокол, сундук рухнул в нескольких дюймах от его обода.
- В следующий раз нужно завязать узел по-другому, - заметил Мартин.
- Я больше не могу это выносить, - произнес Джек. - Спущусь вниз и закреплю его собственноручно. Мистер Холлар, подайте-ка мне шкимушку и марлинь. Поднимайте колокол.
Колокол подняли. Покачиваясь, он висел у борта, и под одобрительные крики всего экипажа Стивен и Мартин вылезли.
- Боюсь, что мы недостаточно крепко завязали узел, - сказал Стивен.
- Вовсе нет. Вы сделали все великолепно, доктор. Мистер Мартин, я поздравляю вас от всего сердца. Но возможно, на этот раз я займу ваше место. У каждого свое ремесло, знаете ли, капитан на шканцах, а кок в камбузе.
За этим последовал взрыв хохота, моряки стали хлопать кока по спине: они были в таком приподнятом настроении, что едва сдерживались.
Капитану Обри же пришлось преодолеть сильное отвращение, когда он залез в колокол на скамью; выражение триумфального счастья поблекло до мрачной сосредоточенности, и это все, что он мог - Джек ненавидел ограниченные пространства, он ни за что на свете не спустился бы в угольную шахту, и во время погружения сопротивлялся страстному и необъяснимому желанию выбраться из колокола любой ценой, хотя остановка на середине пути для пополнения воздуха и избавление от старого на какое-то время его отвлекла, а когда он ступил на палубу галеры, то почувствовал себя немного лучше - по крайней мере, полностью контролировал положение.
- Мы в точности вернулись на старое место, - сообщил Стивен. - Вот тот сундук, который мы уронили. Давай затащим его внутрь.
- Они все такие же? - спросил Джек, глядя на крепкий сундук с мощными пазами.
- Насколько я разглядел, все точно такие же. Посмотри под обод - там целый ряд подобных тянется в сторону носа.
- Тогда большая глупость использовать линь. Металлические бочечные стропы справятся с ними в момент. Давай поднимемся и захватим парочку. Мы зацепим их за скамью и поднимем ее вместе с колоколом.
Колокол снова подняли и повесили около борта, команда еще раз разразилась приветственными криками, еще громче, чем прежде. Бонден и Дэвис, два силача, отнесли тяжелый маленький сундук на середину квартердека.
- Эй, разойдись, - прокричал боцман, расталкивая нетерпеливо ожидающих, счастливых, плотно стоящих сюрпризовцев, турок и ласкаров.
Плотник пробрался сквозь толпу со своими инструментами. Он опустился перед сундуком на колени, вытащил три гвоздя и откинул крышку.