– Вот именно. Ерунду. – Проб торжествующе улыбнулся. – А все потому, что ни ты, ни другие не знают, как люди живут. Римляне подходят ко всему со своей меркой: думают, что если дом беден, то в нем нет монет, а коли завелись денарии, то пора покупать мраморные колонны да серебряную посуду. А если в доме слепленные руками горшки, бараньи шкуры да очаг из камней – то поживиться в этом доме нечем… Не так это. Где-то неподалеку в земле непременно лежит клад. Не жги села, а требуй выкуп. Да еще зерна – пшеницы и проса. Потому что наверняка у каждого в зерновых ямах осталось зерна с избытком до следующего года. Из-за войны купцы не плавали вверх по Алуте – значит, весь излишек так и осел в хранилищах…
– Больно ты хорошо заречные дела знаешь, – заметил Декстр. – Ты солгал. Ты жил среди них не одно лето, а несколько лет. Бывал в долине Алуты, но жил на западе – обретался где-то в районе Арцидавы или Берзобиса, иначе не смог бы пробраться так легко в Сирмий. Что ты натворил? Сражался против нас, попал в плен и бежал? Убил римского легионера? Что на самом деле ты сделал?
– Ничего такого… – огрызнулся Проб. – Да, был я этой весной у Берзобиса. Что с того? Сенека говорил: "Где хорошо, там и родина". А мне всюду плохо – оттого и родины для меня нет. Нечего о предательстве толковать: я сейчас дакам жизни спасаю. Они откупятся и спасутся. И на римлянах не будет их крови. Но коли вы начнете их грабить, мужчины непременно за оружие схватятся – потому что у каждого в укромном месте фалькс припрятан. Кинжалы они в открытую носят, как геты на этом берегу. Будет кровь, смерть…
– Как на той стороне прозывали тебя, Проб? – спросил Декстр.
– Драчун.
– И ты любишь драться?
– В молодости ловко орудовал кинжалом… Но теперь я эти дела оставил, – спохватился перебежчик.
– Пойдешь на ту сторону вместе с нами? – перебил оправдательную речь Проба Адриан.
– У меня есть выбор?
– Нет.
Проб поник. Верно, надеялся на какое-то чудо. Что его обнимут, сожмут в военном приветствии локоть и простят.
Не вышло.
* * *
Писцы Бальба расположились в большой светлой комнате со слюдяными рамами в окнах. Каждый из рабов аккуратно вычерчивал на куске папируса ту карту, что Адриан выправил во время последнего похода, – то есть путь от Виминация и Ледераты к долине реки Бистры. Теперь более или менее было ясно, как идти и куда, – но только лишь до долины реки Стрей – а дальше все опять превращалось в одни домыслы и предположения.
На специальном возвышении на досках были раскатаны несколько свитков. На каждом был начерчен кусок карты, причем так умело, что вместе они образовывали одну большую – вся Империя представала на них, все провинции, города, дороги. Но только выглядела она вытянутой – так, будто по ней скалкой прошлась умелая хозяйка. Моря были уменьшены – но не морем же плыть собирался император в столицу Дакии. Зато расстояния между городами были указаны точно, обозначены города и постоялые дворы, станции смены лошадей.
Когда Адриан вошел, Бальб что-то втолковывал нерадивому писцу.
– В чем дело? – Немолодой уже человек повернул к Адриану потное лицо.
Бальб вообще часто потел – даже когда в комнате было не жарко. А сейчас в помещении было не столько жарко, сколько душно, – около двадцати писцов трудились под началом Бальба.
– Я просил сделать пять копий с той карты, где начертана река Алута и перевал Боуты, – напомнил Адриан. – Она еще подписана с изнанки – "Карта Декстра". Ты сделал?
– А, конечно. Пять карт для тебя. Двадцать для императора. И еще столько же для Лаберия Максима. Тогда дайте мне еще хотя бы десяток рабов, умеющих малевать эти карты, а не сочиняющих нечто непотребное…
– Я лично ничего не могу тебе дать, – отозвался Адриан, – я могу только требовать.
– Не слишком ли ты много на себя берешь, Адриан? Ты еще не император, – довольно дерзко ответил Бальб.
– Тогда дай один экземпляр той карты, что ты нарисовал по данным нашего прошлого похода.
Бальб скорчил злобную гримасу, но кусок пергамента с картой выдал.
Адриан вернулся к себе и выложил карту перед Пробом.
– Вот Данубий, вот Бистра, вот Стрей, – показал Адриан нарисованные на карте реки. – В прошлом году мы дошли только сюда. – Палец остановился сразу у Стрея. – Мы не знаем, что там дальше. Бывал ли ты дальше? Скажи.
– Я был здесь. – Палец Проба ткнул в пустоту за синей полосой.
– И что здесь? – спросил Адриан.
– Горы. Хребты, проход меж которыми стережет крепостная стена. Пещеры повсюду. И крепость Красная скала.
– Красная скала? – переспросил Декстр. – Я слышал это название, но саму крепость не видел.
– Она на самом деле красная, эта скала, на которой крепость стоит, – сказал Проб. – Любые войска, что подходят к Сармизегетузе с запада, видно с ее башен как на ладони.
– Большая крепость? – оживился Адриан.
– Не особенно. Где-то триста с небольшим футов на сто пятьдесят.
– Как ее взять? – Ноздри Адриана затрепетали, как трепетали всегда, когда он шел на охоту, вооружившись рогатиной и копьем. На матерого кабана шел.
– Никак, – ответил Проб. – Наверх есть только один подход – с восточного склона. Но там Децебал приказал построить вторую крепость впритык к первой – с каменным основанием и частоколом поверху.
– Ты знаешь немало, – заметил Декстр. – Почему ты сразу не пришел к нам? Почему не сказал, что можешь много чего рассказать об укреплениях? – Декстр не верил Пробу, не верил – и все.
Впрочем, Декстр мало кому верил.
Проб молчал.
– Я могу приказать тебя пытать, – сказал Декстр.
– Не грози… Я скажу тебе все, касаемое крепостей и укреплений… все, что знаю. Но о себе ничего говорить не хочу.
– Оставь его, – приказал Адриан. – Пытка – не лучшее средство. Пусть подскажет – как проще всего подобраться к Сармизегетузе?
– Никак. Простого пути нет. Пройти можно с севера – через долину реки Марис…
– Потом через долину Стрея? – спросил Декстр.
– Нет. Через Стрей хуже всего. Лучше здесь… – Он провел ногтем по кусочку пергамента, продавливая на телячьей коже тонкую полоску русла не обозначенной реки. – Здесь стоят крепости-близнецы. Но они слабенькие. Фактически две сторожевые башни. Взять их ничего не стоит. Как только возьмете укрепления, путь к столице даков Сармизегетузе открыт.
Глава IV
Дурные вести
Февраль 855 годаот основания Рима. Сирмий
Обед у Траяна проходил, как всегда, довольно однообразно. Мужчины пили (темп поглощения напитка Вакха задавал сам император), женщины наблюдали за процессом. Плотина с Марцианой тихонько переговаривались, Сабина сидела надувшись и, если Адриан пытался сказать ей что-нибудь игривое, отвечала грубо и невпопад. Поющего дрозда она получила, но игрушка ее позабавила день, от силы два, потом дрозд был заброшен, как и все другие безделки, и Сабина сделалась еще более мрачной. Вообще уныло-недовольное выражение с некоторых пор начало превращаться в маску и портило ее молодое красивое лицо. Адриан же нарочно протягивал ей какой-нибудь кусочек – фаршированное вымя или грудку цыпленка, непременно с двусмысленной шуточкой, когда же она отвечала, смеялся, как будто ему нравилось сказанное. Этот смех, похоже, еще больше злил Сабину.
Но заведенный порядок был нарушен, когда Ликорма ввел в триклиний падающего от усталости бенефициария.
– Этот человек сказал, что привез наиважнейшее сообщение, – сказал Ликорма.
– Прочти! – приказал Траян.
Ликорма сломал печать и зачитал донесение.
В письме говорилось, что варвары вот-вот должны выступить и устроить набег на Малую Скифию.
– Так они напали или собираются? – спросил Траян.
– Собираются, – ответил Ликорма, еще раз пробежав глазами послание.
– Но и мы собираемся на них напасть! – засмеялся император.
Он был уже изрядно пьян. Впрочем, и трезвому было трудно поверить в то, что варвары готовятся напасть на римлян, учитывая, сколько войск скопилось сейчас на лимесе.
Разве могут даки отважиться на что-то серьезное? Скорее всего, речь просто идет о грабительской вылазке. После поражения при Тапае Децебалу так быстро не собраться с силами. А дорогу на Виминаций прикрывает оставленный в хорошо укрепленном лагере в Берзобисе Четвертый Флавиев Счастливый легион, близ Тибуска оборудован лагерь для тысячной когорты. В Арцидаве также остались войска в каменном лагере – около трех тысяч ауксиллариев.
Остальная армия стояла наготове в Виминации. Армия, способная раздавить любого, кто отважится взяться за оружие. И пусть в горах притаились неприступные твердыни Децебала, на землях равнинных никто не может тягаться с римлянами.
И все же какой-то червь сомнения закрался в душу императора.
– Перечитай еще раз! – приказал Траян.
– А чего-нибудь поинтереснее нет? – спросила Сабина. – Сколько можно читать всякую ерунду?
– Читай! – рявкнул император. Сабина смолкла, только лицо ее сделалось еще более унылым.
По мере того как Ликорма по второму разу декламировал донесение, Траян все больше и больше хмурился. Все верно – армия в Виминации. А от Виминация до Малой Скифии сколько миль?!..
– От кого это донесение? – неожиданно спросил Адриан, когда Ликорма умолк.
Вольноотпущенник вопросительно посмотрел на императора. Тот кивнул, давая понять, что на вопрос надо ответить.
– Подписано Тит Кукус.
– "Быки Декстра", – напомнил Адриан особое положение этого контуберния в легионе.
В этот раз Траян прислушался к племяннику.
– Думаешь, нападение возможно?
– Думаю, что да.
И замолчал – глупо объяснять такому искушенному старому воину, как Траян, что войск в низовьях реки почти не осталось. Да, наместник Лаберий Максим сейчас в провинции, но помешать массированному вторжению он не в состоянии. Постоянные лагеря легионов практически пусты. Варвары об этом наверняка знают. Кука пишет, что Децебал подначивает местное население на восстание. Если по римским и без того малым силам ударят с двух сторон – пришлые варвары и местные повстанцы, то вся провинция окажется в руках варваров.
– Боюсь, твой Кукус правду кукует! – Траян нахмурился и отставил чашу с вином.
Он-то ожидал, что Децебал попробует нанести удары по римским форпостам, постарается снести выстроенные на дакийском берегу крепости, нацелится на Берзобис и Арцидаву. Но нет… Удар по Малой Скифии проще. Но нанести его можно только в одном случае – если Децебалу удалось отправить в этот рейд союзников. Траян был уверен, что после летнего разгрома племенные вожди разбегутся. Он ошибся… Обещание добычи могло поднять на войну самых осторожных варварских царьков.
– Мы возвращаемся в Виминаций, – объявил Траян.
– До Малой Скифии из Виминация придется добираться долго, – заметил Ликорма.
Адриан усмехнулся и тут же подавил улыбку. Впрочем, вольноотпущенник заметил усмешку императорского племянника.
Ликорма побелел. Позеленел даже. Шевельнул губами. Но вслух ничего не сказал – близость к императору вселила в него уверенность, что отныне он разбирается во всем. Давно уже легаты и сенаторы заискивали перед этим бывшим рабом, что прятал проколотые уши под длинными прядями темных вьющихся волос. Прилепившись душой и телом к властелину Рима и – почти – мира, Ликорма привык смотреть на всех свысока. Дерзость Адриана его бесила.
– Да? Ты так думаешь? – теперь усмехнулся Траян. – Ничего, успеем… Позови командира моей триремы. Пусть готовит корабль – утром мы идем в Виминаций.
* * *
Уже в Виминации, приведя армию в готовность, Траян получил новое донесение – о том, что варвары переправились и грабят Малую Скифию и подгородные усадьбы припонтийских городов. Видимо, этот второй гонец спешил куда больше первого, мчался, меняя лошадей и днем и ночью, ибо доскакал до Виминация чуть ли не на три дня быстрее.
Получив второе известие, только еще один день дал император на подготовку войскам, а поутру велел выступать. Пойдут они не по путаным и заметенным снегом дорогам провинции, а по той, что прорублена в ущелье – над бешеным никогда не замерзающим потоком, непреодолимым ни для пловца, ни для триремы. Только одна армия может здесь пройти – армия Траяна.
* * *
В Понтусе Траяна ждало новое известие: практически вся территория Нижней Мезии по Данубию восточнее Эска заполнена полчищами варваров. Маленькие крепости на берегу и одиночные бурги были уничтожены, а гарнизоны истреблены почти поголовно. Лагеря Пятого Македонского и Первого Италийского легионов держались в осаде, а сам наместник Лаберий Максим был заперт в Абрите так, что не смел и носа высунуть. Но Лаберий и лагеря должны были устоять любой ценой, иначе, считай, вся провинция будет потеряна и летняя кампания окажется проигранной прежде, чем начнется. О чем подумал в этот миг Траян – неведомо, Адриан подумал о долговых расписках дому Барбиев из Аквилеи и о векселях многим другим торговым и банкирским домам – и содрогнулся.
Ясно было, что долго Лаберий Максим и его люди не выстоят. Надо – просто необходимо было – спешить на помощь. А варвары тем временем катились дальше, разоряя поместья ветеранов и маленькие фракийские деревеньки в долине Ятруса. Вот-вот перевалят через Гем. Тогда им дорога во внутреннюю Фракию открыта, гуляй – не хочу. Обороняться там, кроме небольшого гарнизона на перевале, практически некому.
К тому же поднялись геты во многих общинах в низовьях Истра. Мятежные бессы, непокорное племя, недавно переселенные в Малую Скифию из родных гор, поддержали вторжение даков чуть ли не поголовно. Что и говорить, лазутчики Децебала поработали на славу!
Траян не мог признаться даже самому себе, что практически вся Нижняя Мезия утрачена. Ну что ж, придется выбивать варваров назад – за Истр. Даки ведь надеялись, что Траян будет долго-долго добираться до Малой Скифии. Видимо, они попросту забыли про дорогу, прорубленную в скалах. И все равно Траян опаздывал. Варвары могли в любой момент уйти с добычей на другую сторону реки. Оставалось одно: взять с собой только конницу и мчаться сломя голову, мчаться быстрее туч, что несутся по небу грозовой ночью.
Часть III
Трофей Траяна
Глава I
Дороги Нижней Мезии
Февраль 855 года от основания Рима. Эск
Через два дня даки и бастарны вновь пошли на штурм лагеря Пятого Македонского. Похоже, они были уверены, что в этот раз непременно одолеют стены, и от этой их уверенности, что граничила с безумием, холодок бежал по спинам у защитников лагеря.
Бастарны шли в атаку не только без нагрудников, но и без шлемов, длинные волосы, заплетенные в косы, были закручены по бокам головы на манер рогов. Шли лавой, без промежутков, накатывали напирая. Сотни лестниц приставлены были к стенам, четыре тарана – пусть и не слишком мощных, ударили в разных местах.
Башня, на которой стоял Приск, вздрогнула как живая.
Сдержать эту лавину защитники лагеря не могли. В двух местах оттолкнули лестницы, в третьем по подсказке Пруденса залили атакующих кипящим маслом, в четвертом варвары прорвались.
Молчун получил фальксом по голове, шлем выдержал, но легионер растянулся на настиле без сознания. То, что рядом упал бездыханный варвар, Молчуна мало могло утешить.
– Капсарий! – заорал Приск, прикрывая товарища щитом.
Тут же рядом очутился Малыш, принялся рубить фальксом. Кажется, он уже свыкся со своим страшным мечом и орудовал им не хуже дака, косил людей-колосья, будто смерть своим страшным серпом. Приск сумел оттащить потерявшего сознание Молчуна к лестнице.
– Капсарий! – крикнул он снова вниз.
Но в шуме и гаме, криках, стонах, треске, гуле летящих из катапульт стрел отдельный крик тут же утонул.
Бастарны тем временем теснили оборонявшихся. Малыш не мог выкосить всех своим фальксом. Вот-вот прорвутся к лестнице и хлынут в лагерь. Положение было отчаянное. Приск оставил товарища и вновь кинулся в схватку. Он бил и разил. И парировал удары. Щит трещал под варварскими мечами. Уже и кожа была прорублена, и обломки бронзовой окантовки торчали во все стороны, при каждом ударе от щита летели щепы. Приск не мог оттеснить нападавших от лестницы, но и не пропускал варваров к заветным ступеням. Правда, несколько смельчаков прямиком спрыгнули вниз. Но там их встретили легионные рабы и капсарии – резали кинжалами, кололи копьями, прежде чем атакующие успевали выпрямиться после прыжка с изрядной высоты.
"Прорвутся!" – ужасался Приск, принимая на щит новый удар и всаживая меч в живот очередному варвару.
Луций, который как новичок должен был лишь подтаскивать дротики, встал рядом со щитом и мечом, как настоящий легионер. Вдвоем защищать подход к лестнице стало легче.
Вскоре перед Гаем возникло что-то вроде вала – пять или шесть тел, упавших друг на друга. Варвары перед этой внезапно возникшей преградой невольно мешкали. Приск теперь успевал если не поразить, то ранить или просто отогнать нападавших. Левая рука, держащая щит, онемела. Правая, что наносила удар за ударом, наливалась тяжестью. О, бессмертные боги! Сколько он еще сможет выдержать?
А потом он услышал, как внизу кричат: "Бар-ра!" Так обычно вопят германцы, кидаясь на врагов. Бастарн, что пытался добраться до Приска, вдруг попятился, и Малыш, подскочивший сбоку, полоснул его своим фальксом – с лезвия брызнула кровь. Малыш уже был весь красен, и на залитом чужой кровью лице сверкали ослепительно-белым зубы. Приск только сейчас понял, что варваров больше нет на стене, а битва кипит уже внизу. Он кинулся к обрушенному зубцу стены. Сомневаться не приходилось – на помощь осажденным пришли вспомогательные римские когорты.
Среди варваров началась паника. Кто-то хотел оборонять временный лагерь, окруженный повозками, кто-то – бежать. Сражались бастарны и даки отчаянно, но это были лишь разрозненные группы. Похоже, что вождь, руководивший осадой, погиб в самый первый момент атаки германских ауксиллариев. А те вовсю преследовали бастарнов, кололи копьями, рубили мечами.