* * *
Диег расположился в большом триклинии на одном из каменных лож. Хозяева не успели утащить матрасы, ткани и подушки – все свалили в одной из спален, связав в узлы. Но Диег не привык возлежать за обедом как римлянин и посему велел застлать ложе оленьей шкурой. Вместо маленького римского столика на трех ножках коматы Диега споро сколотили большой обеденный стол и еще две скамьи, их приставили к боковым ложам так, чтобы за ужином вместе с Диегом могли расположиться все его уважаемые сотрапезники.
Хозяин усадьбы не успел вывезти амфоры с вином, и теперь их содержимое текло в серебряные кубки незваных гостей. Бедняга был большим любителем вин – и лесбосское хранил, и хиосское, и даже фалерн италийский. Ничего особенного, кстати. Диегу всегда нравилось местное вино.
Диег собрал военный совет подобно брату своему Децебалу. По правую руку от него сидел Сусаг, по левую руку – командир одной из гвардейских сотен, парень молодой и отчаянный, осторожному Сусагу хороший противовес. Рядом место занял Сабиней, один из сотников ополчения. Место это предназначалось Эпикрату, но полукровка из Костешти погиб. Сабиней для сотника был слишком молод. Ну ничего, Диег тоже не старик.
Диег оглядывал сотрапезников, теребил ворот льняной рубахи.
От долгой носки ворот разлезся, и теперь в задумчивости Диег выдирал нити из пропитанной потом заскорузлой ткани.
"Хотел искупаться в римских банях – но не довелось", – усмехнулся про себя Диег. Кто-то из прежних обитателей усадьбы разбил керамические трубы гипокауста. Ох и хитрые твари, прислужники римские. Не иначе, кто-то из греческой породы – с этими никому не тягаться, всех заговорят, обманут, облапошат. Вроде тех торговцев, что повадились таскаться вверх по Алуте. И куда они только не заглядывали, и чего только не высматривали… Лезли жадные купцы в самое сердце Дакии, закрытое неприступным забралом гор, лезли, да приказал мудрый Децебал никого не пропускать через Боуты. А любого купца с другой стороны Данубия в этом году велел убивать, не церемонясь, потому как все они сплошь лазутчики, а не торговцы.
– Что в последних донесениях? – спросил Диег.
– Судя по всему, римляне в дне пути от нас. Если поспешим, можем уйти за реку, – отозвался Сусаг. Этот хитрый царек уже спровадил за Данубий-Истр всю свою добычу. Теперь ему, ясно дело, кажется, что драться с римлянами нет смысла.
– Тебе бы все бежать, как юркой лисице, – взвился Сабиней. – А мы не побежим.
Диег глянул исподлобья на сотрапезников, подражая старшему брату Децебалу. Знатных пилеатов за столом было немного. Большую часть свиты составляли обычные коматы.
– У нас войск вполне хватит! – заявил Диег. – Зимой римляне не воюют. Они тепло любят. Вон как в начале зимы драпали домой – только пятки сверкали. Промерзли в наших горах!
– А почему Децебал не дал свои легионы римского строя? – спросил Сусаг.
– У нас не легионы, а всего лишь когорты, – огрызнулся Диег. – Отправлять их в набег было глупо. Никто ведь не ведал, что будет большая битва.
– Машин мало – только те, что захватили на этом берегу, – сказал Сабиней.
– У римлян их много? – спросил насмешливо Сусаг.
– Тоже немного. Где римлянам их взять? – отозвался сотник.
– В своих лагерях. В Новах. В Эске. Вопрос лишь в том, почему мы их оттуда не взяли? – Диега вдруг охватила ярость, и он стиснул кулаки так, будто ломал кому-то невидимому шею.
Все молчали.
– Почему? – Вопрос был обращен ко всем этим царькам и племенным вождям, что только и горазды хватать первую попавшуюся добычу. Как хорьки.
– Там засели ветераны, да всякий сброд с округи сбежался, – ответил за всех Сабиней. – Ну и когорты для охраны там были… Много.
– А-а-а… Много? А может, это со страху так показалось, что много? А? – Диег обвел сидящих бешеным взглядом.
Если бы на его месте был Децебал, все бы опустили глаза. А так – многие смотрели в упор, кое-кто даже нагло.
– Ветераны, это все же ветераны… они столько лет воевали! К тому же за стенами, – напомнил Сусаг.
– Мы не побежим, – сказал Диег. – Мы уничтожим римлян здесь.
Он взял кусок хлебного мякиша и раздавил на доске столешницы.
– Всех… пусть волки обгладывают их кости! Эти земли могут принадлежать только нам! Нам, и больше никому. А тот, кто хочет здесь жить, будет жить с нашего позволения и платить нам дань.
Глава III
Битва
Начало марта 855 годаот основания Рима. Равнина близ Дуростора
Только здесь, в Малой Скифии, Приск встретил Валенса. Основные силы Пятого Македонского пришли на равнину близ Дуростора на день раньше, чем три неполные центурии из основного лагеря.
Валенс тут же отыскал контуберний Куки и вновь взял под свое начало.
Центурия Валенса сильно поредела. И хотя, вопреки обычаю, была укомплектована с самого начала людьми опытными, все равно половины из них Валенс уже недосчитался – не столько убитыми, сколько ранеными. Так и в контубернии Куки осталось всего четверо – Молчун долечивался в лагере, и неясно было, оправится ли он к весне, когда наступит время идти на северный берег Данубия.
– А мы вам, ребята, уже на надгробие скинулись, – мрачно пошутил Валенс и похлопал Приска по плечу. – Дорогое надгробие из белого мрамора. Я даже надпись сочинил. Лично. Никому не доверил. Помни: местные каменотесы высекают латинские слова с ошибками. Впрочем, я знаю одного, что делает свою работу с душой и буквы режет ровно. Старикан Урс из нашей канабы. Мы у него надгробие Квинту заказывали. Урс, запомнил?
– Разумеется, – в тон Валенсу отозвался Приск. – Если Харон призовет тебя в свою ладью, я непременно надгробие закажу у него.
Валенс хмыкнул. Подобные шуточки были в обычае у легионеров: они и на похоронах отпускали остроты, как и положено добрым римлянам.
– Не знаешь, что с Кориоллой? – спросил вдруг центурион.
Хотя Приск ожидал подобного вопроса, но все равно на миг смешался и ощутил, как запылали щеки – будто у школяра, что попался на глупой ошибке.
– Она в нашем лагере, в безопасности… В семье ликсы Кандида, – бодро отчеканил Кука, придя на помощь товарищу.
Не слишком ли бодро сказанул? Догадался о чем-то таком Валенс? Или нет?
А в сущности, что тут трусить? Он же решил…
– С Кориоллой все хорошо, – выдавил Приск. – Она со мной.
Но последние слова центурион то ли не понял, то ли не расслышал. Зато услышал Кука, оттеснил товарища плечом и выпалил:
– Нонний теперь в нашем лагере!
– Что?
– Якобы проездом, но застрял надолго.
– Приск! – рявкнул Валенс, как будто Гай был повинен в этом.
– Нонний в госпитале, тяжело ранен. Медик сказал – не выживет.
Валенс нахмурился, стиснул кулаки.
– Если что, Пруденс не даст Кориоллу в обиду, – добавил на всякий случай Кука.
– Да, Пруденс, мы с ним в Эммаусе служили, он… – кивнул Валенс, но так и не закончил фразу. Потом тряхнул головой, прищурился. – Ну, ребята, молитесь всем богам, каких только знаете, чтобы нам дожить до завтрашнего вечера. Будет большая драка. Рим, разумеется, победит. Но не всем доведется поглядеть на эту победу.
– Что, варваров так много? – изумился Кука.
– Очень много, – сказал Валенс. – Я посылал своих людей их считать. Мои "быки" поймали пару перебежчиков. Вышло по самым приблизительным прикидкам, что против нас завтра будет сражаться не меньше семидесяти тысяч. Но, возможно, их куда больше.
– Конницы сколько? – спросил Приск.
– Если ты про катафрактов, то их не видели, – отозвался Валенс. – Это уже хорошо.
* * *
"Славную восьмерку", которая превратилась в "четверку", Валенс поселил в своей палатке. Милость вполне понятная – в холода так легче обогреться. К тому же четверо его легионеров давно уже были иммунами и вскоре наверняка получат возможность стать бенефициариями. Если уцелеют, конечно, в завтрашней сече.
Грядущая битва не обещала легкой победы. Что будет победа – в этом римляне не сомневались, но какой ценой – еще вопрос. Как ни старался Траян, но по деревянному настилу много войск не прогонишь. Не говоря о машинах. Их вообще пришлось оставить в Виминации. Это летом, страхуя канатами, можно на буксире протащить через Железные ворота большие корабли с большими баллистами. Для того и была вырублена дорога над водой. Но в зимнее время Траян не рискнул на подобную операцию – Данубий не замерзал в теснине даже в самые сильные морозы, зато был полон льдин и шуги, утопить корабль было не просто, а очень даже просто. Так что по деревянному балкону над ледяной водой прошла только конница, а вслед за ней – пехота. Префект фабрума мог снабдить армию Траяна только теми машинами, что забрал в лагерях Пятого Македонского и Первого Италийского. Слава бессмертным богам, оба лагеря удалось отстоять – иначе сейчас бы варвары изготавливали римские машины к бою.
Только Адриан умудрился провезти в разобранном виде три своих диковинных машины, которые плевались дротиками и над которыми кое-кто из легатов потешался от всей души. Филон, Адрианов механик, кривился, выслушивая шуточки, и попросил Адриана приставить к машинам особую охрану из ауксиллариев.
* * *
Утром две армии выстроились друг против друга. Ночью шел снег, но на рассвете перестал. Небо, низкое, хмурое, клубилось над головами. Снег таял, было сыро и зябко. По всему римскому лагерю горели костры – солдаты торопились позавтракать, выпить горячей воды с вином и заесть сухарями. Кука умудрился состряпать для своего контуберния и Валенса бобовую кашу с салом.
Теперь их когорта выстроилась в третьей шеренге построения легионеров. Впереди них – еще три шеренги германцев-симмахиариев. Германцы должны были ринуться в атаку первыми. Впрочем, и легионы сейчас не в самой силе – многие центурии разбавлены новобранцами и солдатами вне счета. Из них тоже многие новички, не изведавшие, что такое настоящий бой.
Поле раскисло, поэтому легионные машины установили на помосты позади второго ряда построения – то есть позади шести шеренг.
"Это плохо", – подумал Приск.
Машины практически не могли двигаться. Значит, поддержат атаку легионов лишь до того момента, пока снаряды не начнут задевать своих. То есть недолго, поскольку легионы наверняка ринутся вперед. Два войска сшибутся, и все решит человеческая масса – прочность костей, сила мышц, слаженность действий.
Ожидая наступления, легионеры стучали пилумами о щиты, германцы ревели "бар-ра!". Скорее бы вперед, пока они тут совсем не заледенели.
* * *
Приск не ошибся: римляне двинулись в атаку первыми – сначала германцы, потом легионеры – ровный идеальный ряд на заснеженном поле. Влажный снег набивался в калиги, ноги сразу же сделались мокрыми и окоченели. Будто по щиколотку ты уже стоишь в Стиксе. Невольно легионеры прибавили шаг.
Варвары стояли.
Германцы впереди уже не шли – мчались, не думая соблюдать построение. Лишь бы добраться до цели как можно быстрее.
Внезапно и даки сорвались с места, торопясь как можно быстрее покрыть расстояние, что отделяло их до германской шеренги. Сколько раз пехотинцы успеют метнуть пилумы? Один раз? Два? Первый удар нанесли римские метательные машины. Похоже, Приск ошибся, и часть машин все же последовала вслед за пехотой. Камни и большие копья угодили прямо в центр катящейся на римлян серо-коричневой массы. Но варвары, казалось, только ускорили бег, торопясь миновать опасный участок. Камни разбивали в щепки щиты, раскалывали черепа, во все стороны летели брызги крови и мозга. Но бегущие, казалось, не замечали потерь. Не замечали ни ядер из баллист, ни несущихся навстречу свинцовых зарядов пращников. Кто-то падал замертво, следующий наступал на его тело и устремлялся дальше. Страха нет, раз нет смерти, Замолксис дарует бесстрашным вечность.
Симмахиариев, первыми принявших удар на себя, даки раздавили, разорвали, как волки рвут зайцев, и ринулись дальше. На легионеров обрушились залпы стрел. Вой мчавшихся в атаку варваров заглушал во влажном воздухе сигналы военных труб. У каждого племени был свой боевой клич, и, сливаясь, он превращался в один невнятный но грозный рев.
– Держать строй! – послышались крики центурионов. – Вперед!
Две волны катились навстречу друг другу.
Наконечники стрел градом стучали по шлемам, били по щитам.
Тридцать футов оставалось до бегущих варваров.
– Приготовиться! – рявкнули центурионы одновременно. – Бросай!!
Дождь пилумов обрушился на серую, катящуюся на римлян массу.
Рябь прошла по рядам нападавших – так рябит вода в дождливый день на могучей реке. Волна изогнулась, язык ее ударил в первую линию легионеров, ударил, но не пробил – откатился. Новая волна. Уже почти повсюду фальксы рубят римские щиты, а порой и руки, и головы – тоже. Но легионеры держат строй. Не прорваться. И сами давят, идут вперед. Дакийские мечи, прорубая кожу и древесину, порой застревали в щитах, оставляя варваров либо безоружными, либо вынужденными биться одним кинжалом. Но и щит с застрявшим в нем фальксом мало на что пригоден. Да, первый дак, лишившись своего фалькса, пал, но и легионер открывается, чтобы получить смертельный удар от другого варвара. Жизнь за жизнь – счет идет простой. Варварский счет.
Играет команду труба – но ее сигнал не сразу и разберешь за яростными воплями.
– Пригнуться! – слышится команда.
Центурионы охрипли, выкрикивая команды.
Первый ряд припал на колено, укрывшись щитами.
– Бросай! – кричит центурион второго ряда – и через головы товарищей, из-за спин летят в варваров новые пилумы.
Но кто может остановить людской Данубий залпом пилумов?
– Встать!
Легионеры поднимаются.
Сомкнув щиты, стоят неподвижно. Идти уже некуда: впереди – разливанное людское море. Первого ряда уже практически нет, их добивают. Кипят вокруг немногих уцелевших водовороты отдельных стычек. Теперь удар человеческой волны приходится на вторую шеренгу.
– Мечи из ножен!
– В атаку!
– Держать строй!
Пока строй нерушим, потери невелики. Но стоит варварам прорвать шеренгу, как начнется бойня.
Легионеры вновь начинают движение вперед. Они тоже волна – стальной непобедимый вал. Приск среди них. Он будто зажат в тиски. Нельзя двинуться ни влево, ни вправо. Только вперед! Под ногами чавкает ледяная жижа. Две волны сшибаются. Давят друг на друга, стараясь разорвать шеренгу. Если строй лопнет, тогда все, конец. Нет возможности даже ударить – щиты плотно сомкнуты. Главное, чтобы варвары на миг подались назад, отступили, и тогда… тогда можно разить. И вдруг где-то слева римский ряд лопается – так лопается натянутая струна на кифаре. Шеренгу сразу же продавливает внутрь. Приска оттесняют вправо. Рядом с ним Кука и Валенс.
– Держаться вместе! – приказывает центурион.
Теперь они – не встречная волна, а всего лишь островок, о который разбиваются волны. Варвары несутся, сбивают, захлестывают.
Приск пытается представить, как далеко врезались варвары в построение римлян. Судя по крикам – очень глубоко, смяли сразу несколько шеренг.
В сером небе не видно летящих камней из баллист – фабрам не понять, где свой, где чужой, все смешалось.
* * *
Валенс строит обломок шеренги в круг. Четверо легионеров отчаянно отбиваются, их пытаются смять, но у варваров ничего не выходит. Первая волна варваров катится дальше, Валенса и его контуберний пытаются добить следующий за основной силой отряд дакийских ополченцев. Кука шатается, он уже не может стоять от усталости и потери крови – чей-то фалькс все-таки достал его. Валенс тоже в крови, но это точно чужая кровь. У Приска онемела левая рука. Он даже не знает, держат ли еще пальцы щит, он попросту их не чувствует. Но щит все еще в руке. Теперь уже и десница немеет от усталости. Сможет ли он нанести хотя бы один удар? Тиресий рядом орудует в основном щитом, прикрываясь от ударов или разя умбоном. Малыш в стороне, один, окружен, но бьется отчаянно, пытаясь прорваться к своим.
"Малыш!" – шепчет Приск.
Краткий просвет между наступающими – один ряд уже умчался вперед, второй – не накатил.
Малыш всаживает в ножны меч, хватает щит за край и рубит окованным ребром по голове ближайшего дака. Тот валится. В следующий миг в руках у Малыша фалькс, он отбрасывает щит и начинает рубить направо и налево дакийской косой. Силы его поразительны. Он уже среди своих. Его принимают в круг.
– Теперь надо двигаться к своим! – решает Валенс.
– Как? Нас сомнут, – бормочет Кука.
– Как-нибудь. Отступаем к флангу – там проще уцелеть. Останемся в центре – смерть.
Ну, Валенсу виднее. К тому же они и так в начале сражения стояли ближе к флангу, в центре ни за что бы не уцелели. Только сейчас Приск сообразил, что именно в центре видел осколки прежних центурий, дополненные новичками. Значит, Траян нарочно поставил в центр ослабленные части – чтобы варвары прорвали первый ряд и устремились вперед.
"А потом Траян задавит варваров с флангов… Это же… нами пожертвовали…"
Лишь первые шеренги варваров, несколько отборных сотен, наступали более или менее организованно. Следующая волна атакующих уже неслась наперегонки – кто быстрее ринется в кровавую реку.
Малыш начинает прорубаться к флангу, остальные прикрывают его справа и слева, Приск – со спины.
А потом наступает безумие.
Сразу несколько варваров кидаются на маленький отряд – Приск убивает дака, что лезет на него с фальксом. Приску везет – меч варвара застревает в превращенном в лохмотья щите, и обезоруженный дак получает удар в живот. Следующий напарывается на меч Валенса. Малыш зверствует.
Вокруг них раненые и убитые. Вслед за их маленьким отрядом ползет раненый легионер – удар фалькса вспорол лорику, и теперь металлические полосы, растопырившись, торчат у него на боку, как обнаженные ребра, а ниже свисает нечто серо-коричневое. Гай видит, но не соображает, что это кишки вывалились у раненого из живота. В следующий миг Приск едва не спотыкается, переступая через убитого, – у того отрублены обе ноги – парень забыл надеть поножи. Затем переступает через убитого дака – у этого нет головы, и кровь бьет из обрубка шеи толчками – этого только что прикончил Малыш.
Снова их атакуют. Раненым медведем ревет Малыш. Валенс надрывается:
– Держать круг!