- Не соответствовало бы прямоте моего характера, если бы я не отметил, что польщен вашей благосклонной оценкой моей администрации и искренними пожеланиями моего процветания, - по синагоге пронесся легкий смех. Рав Гершом, огладив бороду, тоже улыбнулся.
- Пусть же потомки сынов Авраама, обитающие в этой стране, продолжают ощущать добрую волю всех жителей, ибо каждый да пребудет в безопасности под собственным виноградником и смоковницей, и никто не должен быть ему угрозой. Да озарит Отец милосердный наш путь светом, а не тьмой, и сделает нас всех при наших ремеслах полезными здесь в подобающее время и подобающим образом, и постоянно счастливыми, - закончил он. Отложив письмо, раввин увидел, как поднимается община. Эстер захлопала первой. Хаим с Натаном, прижавшись к отцу, глядя на американский флаг, в один голос, спросили: "Папа, и теперь всегда будет так?"
- Конечно, - просто ответил Меир. Наклонившись, он взял сыновей на руки: "Запомните, милые - это наша страна, нам ее строить, и нам защищать".
Он поднял голову. Увидев на галерее жену и сестру, Меир спокойно, уверенно улыбнулся.
Озеро Эри
Шпага висела над сложенным из озерных валунов камином. Давид стоял, открыв рот: "А почему твой папа ее не носит? Раньше же он воевал?"
- Угу, - мальчик погладил Ратонеро, что лежал на оленьей шкуре, уткнув нос в лапы. Дома было тихо, только сверху доносились приглушенные, еле слышные стоны и мягкий, ласковый женский голос. "У тети Дины скоро ребеночек будет, - подумал Элайджа. "Мама там, и тетя Эстер, и бабушка Онатарио. Интересно, мальчик, или девочка? Рахели мне сказала, что они еще одну сестричку хотят".
- Папа, - наконец, сказал Элайджа, - с тех пор, как стал квакером, больше не берет в руки оружие. И я тоже, - он улыбнулся, - квакером буду, мне в доме собраний нравится. То есть я еврей, конечно, - Элайджа посмотрел в темные, большие глаза Давида, - но я хочу, как папа. Он раньше был моряком, британским кораблем командовал. Потом, когда папа узнал, что мою тетю Юджинию, маму Мэри - убили, так перешел на сторону американцев.
Давид взглянул на золоченых кентавров:
- Мне мама рассказывала о Вороне, он же наш предок - и мой, и твой.
Мальчик присел, и потрепал за ушами Ратонеро: "Он вчера всю ночь гулял. По-моему, вы, Элайджа, скоро щенком обзаведетесь. Дядя Аарон отца Ратонеро из Южной Америки привез, мне папа говорил, - Давид склонил голову и прислушался.
Мать, - высокая, быстрая, в простом платье и платке на темных косах, - крикнула со двора:
-Мальчики, дядя Стивен ждет. Все уже на боте, мы идем на острова, а потом - на рыбалку".
Давид в последний раз посмотрел на оружие: "У мамы тоже - шпага была, и пистолеты. Она отлично стреляет, до сих пор. Как бы так изловчиться, чтобы стать врачом и стрелять одновременно? И на лошади ездить, у меня хорошо получается".
- У вас тут очень красиво, - одобрительно сказал Давид, оглядывая двор. "И коровы свои, и овцы, и даже ткацкий стан, я его и не видел никогда. И как чисто, будто у нас, в Голландии".
Элайджа заглянул в птичник, и бросил курам зерна. "Я тоже помогаю, - ответил он гордо. "Овец стригу. Мама меня и доить научила, и кур резать. Пошли, - он подтолкнул Давида, - сейчас увидишь Эри, оно очень красивое".
Джо взглянула на раскрытые окна спальни. Посмотрев вслед мальчишкам, что уже бежали по деревянной лестнице, женщина звонко свистнула.
Дина высунула из окна белокурую, в холщовом платке голову:
- Еще не скоро. Я миссис Онатарио отдохнуть отправила, вместе с Мирьям - они же всю ночь в деревне роды принимали. И Дебора спит. А Эстер со мной, рассказывает мне, как ее на аукционе продавали, - из-за спины Дины раздался смех и женский голос сказал: "Никогда еще в Чарльстоне такой цены не было".
- Я тогда скажу Аарону, что все хорошо, - Джо улыбнулась, и вернулась на причал. Девчонки уже бегали по палубе, капитан Кроу показывал мальчикам, как вязать узлы, на белом песке берега горел костер.
- Вот вы, - сказал Иосиф, переворачивая насаженную на палочку рыбу, - сети идете забрасывать, а рав Горовиц, - он подтолкнул Аарона в плечо, - тряхнул стариной, опустил в озеро удочку на рассвете, и нам теперь есть, чем позавтракать.
- Вы же завтракали! - возмутилась Джо. "Яйца, хлеб кукурузный, каша с маслом, кофе…"
- Это второй завтрак, - Меир, что сидел, прислонившись к бревну, блаженно закрыв глаза, потянулся: "Мы уже успели проголодаться"
- Там все в порядке, - Джо кивнула на дом. Муж незаметно задержал ее руку в своей ладони. Женщина, чуть вздрогнув, погладила его пальцы. "Прокачу Иосифа сегодня на боте, - смешливо решила Джо, вставая к штурвалу. "Вечером выйдем в озеро, бросим якорь где-нибудь у островов…"
Она подтолкнула Мэри, что стояла, засунув руки в карманы куртки: "Отец тебя отлично научил морскому делу. Хоть сейчас матросом можешь наниматься".
- Может, так и будет, - шутливо ответила девушка, крикнув: "Мораг! Расскажи нашим гостям об островах, пока мы туда идем!"
Аарон посмотрел на накренившийся бот, на детей, что прыгали по палубе. Он вздохнул, разделывая рыбу: "Так ты, Меир, считаешь, что нам надо тут остаться?"
Кузен пожал плечами:
- Дорогой мой, ты здесь за год столько заработаешь, сколько в Иерусалиме - за всю жизнь не увидишь. И потом, - добавил Меир, - не забывай, общины тут оплачивают дом для раввина. Хочешь - на восточном побережье оставайся, хочешь - езжай дальше, на запад все тянутся, - он взглянул на бесконечный, сверкающий простор озера: "Там, на западе - будущее этой страны, я уверен. Кинтейлу золото как раз оттуда привозили. А потом, - он бросил камешек в воду, - доберемся до Тихого океана, построим там города…"
- Не в деньгах же дело - неохотно пробормотал Аарон и взглянул на Иосифа. Тот хмыкнул: "Один ты такое решать не можешь. Поговори с Диной, осенью, как в Нью-Йорк вернемся. А то сейчас дитя родится…., - он осекся и посмотрел в сторону деревянной лестницы.
Эстер стояла наверху, крича что-то, улыбаясь. Аарон прислушался, и рассмеявшись: "Вот и родилось, - он быстро поднялся к дому.
Миссис Онатарио и Мирьям хлопотали у очага. "Красавица, - радостно сказала Мирьям. "Дина молодец, отлично справилась. Иди, иди к ним, - велела она, - мы сейчас воды нагреем, искупаем вашу доченьку".
Легкий ветер с озера шевелил холщовые занавески спальни. Дина сидела, опираясь на подушки, любуясь новорожденной. Дверь скрипнула, и женщина вскинула голубые глаза: "Аарон…, ты не рад, наверное…"
- Что ты, - он стоял, не в силах перешагнуть порог. "Какая она красивая, - подумал Аарон. "Я вас люблю, - он присел на постель и осторожно коснулся нежной щечки девочки. "Беленькая, - улыбнулся Аарон. "В тебя, мое счастье, Динале…"
- Глаза темные, - шепнула жена. "Как у тебя, милый мой. Батшева, - она покачала дочь. Та почмокала. Аарон, наклонившись, едва дыша, поцеловал младенца. Ребенок открыл глаза - большие, в длинных ресницах и требовательно заплакал.
- Корми, - Аарон все смотрел на них: "Батшева, да. Мы ее будем звать Американка, - ласково добавил мужчина и повторил: "Американка".
Джо лежала на песке, устроившись головой на плече мужа. Он пошевелился и натянул на них куртку. Горел костер, в озере лениво плескала рыба, над их головами играл, переливался Млечный Путь.
- Девочка, - усмехнулся Иосиф. "Дети целый день, как с прогулки вернулись, только об этом и говорили. Здоровенькая, крепкая. Я за ней присмотрю, раз мы на целый год в Нью-Йорке остаемся. Меир нам дом свой отдает, на это время".
Джо приподнялась на локте, и, целуя его, велела: "А ну скажи! Я же вижу, - ты уже которую неделю ходишь, и глаза от меня прячешь. Не дело, Иосиф, - она потерлась холодным носом о его щеку.
Муж обнял ее, и вздохнул: "Скажу, вот только тебе это не понравится, конечно…"
Джо тихо слушала. Потом, прижавшись к нему, женщина усмехнулась: "Знаешь, когда я в тебя влюбилась?"
- На "Молнии", у Черного Этьена, - удивленно ответил Иосиф. "Тогда же, когда и я в тебя".
- Когда ты его лечил, - задумчиво проговорила Джо. Она присела и собрала на затылке темные волосы: "Ты тогда сказал, что это - твой долг. Именно так, - Джо помолчала. Наклонившись, взяв его лицо в ладони, она шепнула: "Так и будет, Иосиф. Ты делай то, что должно, а мы подождем тебя".
- Это я буду ждать, - выдохнул Иосиф, обнимая ее, переворачивая на спину, целуя маленькую, едва заметную грудь. "Буду ждать, когда увижу тебя, Черная Джо. До конца дней моих".
- Да! - крикнула она, приподнявшись, привлекая его к себе, вцепившись сильными руками в его плечи. Птицы на вершинах сосен встрепенулись. Встав на крыло, они закружились над тихой бухтой, над лунной дорожкой на воде, над легкими волнами, с шуршанием набегавшими на берег.
Эпилог
Нью-Йорк, осень 1790 года
Деревья в саду, - золотые, рыжие, - опускали свои ветви на крышу шалаша. "Вот и все, - сказал капитан Кроу, спускаясь по приставной лестнице. "Теперь стены хорошие, крепкие. Восемь дней простоят".
- Дядя Аарон, - умоляюще сказал Элайджа, - можно мы с Давидом тут переночуем? Я на озере ночую - а ведь у нас холоднее. Это ведь заповедь, - прибавил мальчик. "Хаим с Натаном тоже - в Филадельфии будут в шалаше спать".
Аарон, что сидел на скамейке, ловко вырезая деревянную погремушку, улыбнулся: "Если мамы вам одеял дадут…"
- Дадут, - горячо ответил Давид, и шепнул Элайдже: "Ты мне про озера расскажешь, а я тебе - о Карибском море, и о джунглях. Папа дядю Аарона как раз в джунглях встретил. Потом моего папу сжечь хотели, на костре, а мама и дядя Аарон, и другие пираты его спасли".
Аарон собрал игрушку. Стивен, присев рядом с ним, закурив, улыбнулся: "Батшева ваша порадуется. Она у вас веселая, смеется все время".
- Славная доченька, - ласково согласился Аарон. "Вот, как раз год ей исполнится, и отправимся обратно. Я в это время буду раву Гершому помогать, преподавать…"
Он замолчал и вспомнил глаза жены. Дина стояла у зеркала, растерянно вертя в руках бриллиантовые серьги. "Аарон, - жалобно сказала она, - но ведь дорого…, Может, не надо было…"
- Как это не надо? - он посмотрел на ее волосы: "На озере тоже - едва косынкой прикрывала. А тут шляпы, береты…, Как красиво все-таки".
Он приподнял мягкую прядь и провел губами по белеющей из-под кружев шее. "Новый Год же послезавтра, - ласково заметил он. "Тебя радовать надо, любовь моя, мудрецы так заповедовали. Тем более, - он взглянул на Батшеву, что спала в колыбели, - доченька у нас родилась. Ты же не сможешь пойти в синагогу, - он вздохнул, - с маленькой, но ничего, Мирьям и Сара за девочками присмотрят, не волнуйся".
- Радовать, - лукаво отозвалась Дина, вдевая в уши серьги, - можно по-разному, рав Горовиц. Рахели и Малка на прогулке, так что…, - она вздохнула: "Только все равно - тихо надо, а то Батшева…"
- Не проснется, - уверил Дину муж. От нее пахло молоком, свежестью, шелковое, светлое платье чуть слышно шуршало, и Аарон, целуя ее, подумал: "Мы и, правда - могли бы тут остаться. Свой дом, обеспеченная жизнь, Дине не надо будет работать, девочки выйдут замуж в хорошие семьи…, Надо поговорить с ней".
Но потом он вспомнил огненный закат над холмами Иерусалима, и сердце кольнуло мгновенной, острой тоской. "Почему так? - спросил себя Аарон, обнимая жену. "Это как без Дины - не вижу ее, и душа болит, места себе не находит. Так и со Святой Землей, с Иерусалимом. Чувствую, что должен быть там, не знаю, почему - но должен. Без него мне не жить".
Дина, поцеловав его темные глаза, прижав его к себе, едва слышно сказала: "Люблю тебя!"
Аарон обернулся - девчонки стояли на каменных ступенях, удерживая маленькую Дебору.
- К Давиду! - капризно сказала девочка. "К мальчикам хочу!"
Капитан Кроу, рассмеявшись, потушил окурок. Присев, он раскрыл объятья: "Я тоже мальчик, моя хорошая! Пойдешь к папе?"
Дебора бойко сбежала на усыпанную мраморной крошкой дорожку. Девочки устроились у журчащего фонтана, на еще зеленой, усыпанной осенними листьями, лужайке.
- Какой дом хороший у Меира, - подумал Аарон, выдыхая дым, смотря на дочерей и Элишеву. Они о чем-то разговаривали - тихо, серьезно. "Три этажа, - он взглянул на чистые, в мелких переплетах, окна, - и комнаты какие большие. Мирьям со Стивеном после Суккота домой поедут, на озеро, а мы тут до лета останемся. И от денег они с Эстер отказались. Мы же предлагали платить за особняк. Сказали, что даже слышать ничего такого не хотят. На Песах сюда приедут, устроим семейный седер…, Иосиф будет в кабинете Эстер больных принимать, я в синагоге поработаю, так год и проведем".
- Дядя Аарон, - раздался рядом серьезный голосок Элишевы. Она присела на скамейку. Девочка, поерзав, робко попросила: "Дядя Аарон, расскажите мне об Иерусалиме, пожалуйста. Моше, друг Давида, письмо ему прислал, как они учатся. Так интересно! - вздохнула девочка. Помолчав, она подняла светло-голубые, прозрачные глаза: "Рахели и Малка меня приглашали к вам приехать, в гости, как вырасту. Можно?"
- Конечно, можно, - улыбнулся Аарон: "Когда подъезжаешь к Иерусалиму, на мулах, надо подняться на холм. Город наш тоже - стоит на холмах…"
Он рассказывал и смотрел на сад - дети украшали сукку гирляндами из золотых листьев. Капитан Кроу, держа на руках Дебору, показывал ей что-то в кронах деревьев, дул нежный, едва заметный ветер с моря. Весь Нью-Йорк был погружен в сладкое, вечернее спокойствие, залитое светом заходящего солнца.
Дина оглядела очаги на кухне: "Ты на стол накрывай. Детей опять отсаживать придется, двое уехали, и все равно - много их".
- Эстер же тебе предлагала - слуг нанять, - заметила Мирьям, помешивая рыбный суп. Дина нежно покраснела: "Не привыкла я к такому, дома сама все делаю, да и ты тоже, даже кур режешь".
- А кому их еще резать, - заметила Мирьям. "Элайджа, правда, теперь - тоже умеет". Она прислушалась: "Звонят. Должно быть, Джо с Мэри и Мораг из библиотеки вернулась, почитаем вволю. И ты читай, - велела она Дине, - английский у тебя хороший, справишься".
- Буду, - кивнула Дина. Выйдя в холл, женщина распахнула тяжелую дверь. Его волосы - русые, чуть вьющиеся, золотились в лучах заката. Он был высокий, выше ее на две головы, широкоплечий, в старой, потрепанной холщовой куртке и льняной, заношенной рубашке.
Зеленовато-голубые глаза весело взглянули на нее. "Прямо с реки Потомак, - улыбнулся мужчина, - надеюсь, что я успел к обеду. Дэниел Вулф, - он протянул крепкую руку. От него пахло лесом и смолой. Дина, коснувшись его ладони, забыв обо всех запретах, почувствовала под пальцами следы от заноз.
- Лес валили, - усмехнулся он. "Вы, должно быть, госпожа Горовиц. Мне Меир говорил, зимой еще, что вы сюда собираетесь. Рад встрече".
- Я тоже, мистер Вулф, - только и смогла вымолвить Дина.
Гребень медленно скользил по длинным, падавшим ниже пояса волосам. Мораг, что сидела на кушетке, поджав ноги, вдруг хихикнула: "Ты за обедом на дядю Дэниела смотрела, я видела".
- Смотрела потому, что он говорил, просто из вежливости - Мэри стала заплетать косы сестре. Мораг помолчала: "Дядя Дэниел раньше был влюблен в нашу маму. Я слышала, как бабушка Франклин и бабушка Онатарио разговаривали об этом, еще, когда бабушка Франклин жива была".
Мэри вспомнила надгробье серого гранита, с простым крестом. "Темперанс Франклин. Много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их". Она вздохнула: "То дело давнее, а дядя Дэниел, - девушка почувствовала, что краснеет, - он просто много знает, много путешествовал - с ним интересно, вот и все".
- Ну-ну, - только и сказала Мораг. Мэри отозвалась, с внезапной злостью в голосе: "Все равно я тут, а Америке, не смогу выйти замуж. По мне сразу видно, - она коснулась своих мелких кудряшек, - какая у меня кровь. Я не белая".
Мораг посмотрела в блестящие, зеленые глаза. Поднявшись, обняв сестру, она твердо проговорила: "Ничего не видно, не придумывай. И вообще, - девочка рассмеялась, - а мне что делать? У меня половина индейской крови. Интересно, - она застыла, глядя на ночное, усеянное звездами небо за окном, - а что с Меневой случилось? Он все-таки мой брат…"
Мэри погладила сестру по голове: "Мы его никогда больше не увидим, думаю".
- Я его и не помню почти, - Мораг помрачнела. "И отца не помню. А ты…, - она осеклась и стерла слезу со смуглой щеки: "Прости, пожалуйста".
- Кого бы я хотела увидеть, - весело сказала Мэри, забираясь в постель, - так это Джона. Помнишь, мама о нем рассказывала? Мы с ним дружили, с ним весело было. Давай спать, - она задула свечу. Мораг, свернувшись в клубочек рядом с ней, сразу задремала.
Мэри лежала, закинув руки за голову, слыша его уверенный, спокойный голос: "Вот тут, - бумага зашуршала, - будет город. Мы там как следует, все промерили. Месье л’Анфан уже начал планировать дороги, улицы…Я еще напишу в Лондон, кузине Изабелле. Думаю, она с удовольствием примет участие в такой работе, она отличный архитектор, - Дэниел усмехнулся: "Она уже целый город построила, Эс-Сувейру".
Взрослые заговорили о Марокко, о том, какие здания будут строиться в новом городе. Мэри исподтишка посмотрела на Дэниела - заходя в столовую, он усмешливо сказал: "Надеюсь, вы меня простите за такой скромный наряд. Я не успел заехать в Филадельфию, остановился тут, на постоялом дворе".
- Ему идет, - подумала Мэри, рассматривая загорелую, крепкую шею, приоткрытую воротником льняной рубашки.
- Разумеется, - Дэниел отпил вина, - я уже выбрал участок и для своего дома, и для особняка Горовицей - будем соседями. Бостонский дом я Тедди отдам, как он в Америку приедет. А вы еще не были в Англии? - внезапно спросил он. Мэри, вздрогнув, ответила: "Нет"
- Как Мораг подрастет, - рассмеялся капитан Кроу, - мы их отправим в Лондон, и в Париж - с родственниками повидаться.
Мэри перевернулась на бок: "Брось, он взрослый мужчина, правая рука министра иностранных дел, зачем ты ему нужна…". Девушка поворочалась и, взбив подушки, закрыла глаза.
В саду было тихо. Дина, присев на каменные ступени, покачала Батшеву: "Видишь, все в синагогу ушли, первый день праздника. Одни мы с тобой остались". Полуденное, осеннее солнце золотило листья деревьев. Батшева, проснувшись, позевала и попросила грудь. Дина кормила ее, глядя на сукку: "Мальчишки все-таки там ночевали. Мирьям сказала - даже не замерзли. Тепло еще, ничего страшного".
Она отнесла спящую дочь наверх. Спустившись на кухню, Дина хмыкнула: "Как вернутся все - надо будет обед подавать. Дети помогут еду носить, ничего страшного".
Дина налила в стакан воды. Пройдя по дорожке, присев на деревянную скамью в суке, она немного отпила, пробормотав благословение.
- Что, даже воды нельзя в доме выпить? - услышала она знакомый голос. Дэниел поклонился и прошел внутрь: "Вы позволите, кузина Дина?"
- Конечно, кузен Дэниел, - она покраснела. Мужчина устроился рядом. Дина лукаво добавила: "Пить, и есть надо только в сукке. И ночевать тоже, но только мужчинам, разумеется".
- Значит, вы одна спите сейчас? - его зеленовато-голубые глаза все смотрели на нее - пристально. Дина зарделась и буркнула: "Тут холодно, кузен Дэниел, разрешается в доме оставаться".