- И в самом деле, братцы, чего нам робеть? - пылко воскликнул один из монтеров. - Нешто Анастасов, Тонкий и Бабкин такие люди, что про них стыдно спросить у адмирала? Да я у самого царя спрошу, где они.
- Правильно! - поддержал его товарищ.
- Разошелся! У царя спрошу! - раздался голос в толпе. - Поди, поди, сунься к нему! Царь, он в Зимнем дворце, а ты в России в конце. До Зимнего в восемьсот двадцать пятом году князей да дворян не допустили. Прямо с Дворцовой площади в Сибирь сволокли… А тебя, рабочего человека, ныне чай пить к царю позовут?.. Не мастеровой, а младенчик!
- Пошли, пошли, братцы, - заторопил Лифанов. - Риску мало. Один умный человек давно сказал про мастеровых, что терять им нечего, кроме цепей да нужды.
- Верно! - поддержали монтеры-монтажники. - Нажимай, Алексей. Делай тропку.
Толпа расступалась неохотно. Все хотели быть ближе к Макарову, и задние напирали на передних.
Энергично действуя плечами и локтями, Лифанов и "тигровцы" все же добрались, наконец, до церковной паперти.
- Ваше превосходительство! - срывающимся голосом закричал Лифанов. - Правду говорят, "Стерегущий" погиб?
Обернувшись на крик, адмирал утвердительно кивнул. Стоящие вокруг засыпали его тревожными вопросами:
- А инженер-механик Анастасов и машинные квартирмейстеры?.. А минеры?.. А Селиверст Лкузин?..
- Скрывать не буду, - твердо и звучно произнес адмирал. - Сегодня утром японцы потопили "Стерегущего"… На "Стерегущем" было пятьдесят два моряка: офицеры, кочегары, минеры, матросы, служившие родине, как подсказало им сердце.
В порывистом жесте, в голосе, в сверкающем взоре его народ почувствовал и гнев и боль.
Люди придвинулись к нему еще ближе, ожидая дальнейших слов. Вся площадь взволнованно загудела.
Адмирал поднял руку, требуя тишины. Но когда молчание, наконец, наступило и Макаров взглянул на затихшую тысячную толпу, у него захватило дыхание, не сразу нашлись слова.
- Друзья!.. Родные русские люди! - громко произнес он после длительной паузы. - Война только началась, но уже показали свое бесстрашие такие герои, как весь экипаж "Стерегущего", мужественно и яростно защищавший народную честь. Кто лишен этой чести, тот не имеет права называться сыном России. Русский народ никогда еще не был побежденным! Мы, его дети, его защитники, верим в неодолимую свою силу, в свое великое будущее!.. Клянусь вам, отныне каждый из нас, моряков, станет таким же дерзко-отважным, страшным для врагов нашей родины, каким был экипаж "Стерегущего".
Макаров остановился, глубоко передохнул и, весь подавшись вперед, словно всматриваясь в грядущее, маячившее ему вдали, чеканным голосом продолжал:
- Слава и вечная память погибшим героям! Смертью они попрали смерть! Подвиг их не забудет Россия!..
Адмирал говорил, а на далеком морском горизонте уже снова темнели дымки японской флотилии.
Лифанов, надвинув на лоб фуражку, внезапно опустил голову, искоса поглядел на товарища и тихо сказал ему:
- Эх, на что силы тратим! Людей каких губим зря!.. Хоть и не след сейчас каркать, а знаю: пропадет и наш адмирал… Не будет у нас в России добра, пока сам народ за ум не возьмется. - Он помолчал и добавил: - Что ж… может, война научит!.. Было бы за что муку принять.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Много славных страниц в боевой летописи русского флота, но подвиг эсминца "Стерегущий", его матросов и офицеров остался в народной памяти как один из наиболее волнующих и героических.
О мужественной команде "Стерегущего" слагаются еще до сих пор в народе легенды, из уст в уста передаются рассказы. В память бессмертных героев был установлен по общественной подписке гранитный памятник в Ленинграде (тогда Петербурге), являющийся и сейчас украшением сквера вблизи Петропавловской крепости. Эскадренный миноносец "Стерегущий" стал как бы символом неувядаемой славы и доблести русских военных моряков.
Алексей Степанович Сергеев, автор романа, родился в 1886 году в городе Очакове Херсонской губернии в семье артиллерийского офицера. Отец его умер, когда мальчику было семь лет. Через два с половиной года его как сироту приняли на казенный счет в Симферопольскую гимназию, в интернат. По окончании гимназии он поступил в Петербургский университет на филологический факультет, но так как смерть матери лишила его последней моральной и материальной поддержки, Алексей Степанович вынужден был оставить учение и уехал работать мелким банковским служащим на Дальний Восток в Порт-Артур. Здесь, восемнадцатилетним юношей, он оказался свидетелем героических и трагических событий русско-японской войны 1904–1905 годов.
После Октябрьской революции в течение двадцати лет А. С. Сергеев занимал ряд ответственных должностей в советских учреждениях.
В 1937 году, выйдя на пенсию, А. С. Сергеев решил написать книгу на близких ему исторических материалах русско-японской войны, используя свои знания Дальнего Востока того периода и юношеские впечатления от пребывания в осажденном героическом Порт-Артуре.
Воплотить эти замыслы в жизнь оказалось, однако, делом не легким. "Став на путь писателя, - пишет А. С. Сергеев в автобиографии, - я стал на путь хождения по мукам". Первую книгу - роман "Варяг" - писателю удалось закончить уже в шестидесятилетнем возрасте. Второй роман - "Стерегущий" - остался незавершенным: внезапная смерть в 1954 году помешала Сергееву завершить свой труд. Но перед смертью, уже будучи тяжело больным, он все же договорился с литературным редактором о внесении в новую книгу всех необходимых поправок и дополнений. Согласно его завещанию, некоторые из неотработанных писателем глав были доработаны, в частности, сделаны уточнения там, где содержались исторические неточности.
При подготовке книги к изданию в фондах Государственного центрального архива Военно-Морского Флота были внимательно изучены подлинные записи и письма оставшихся в живых членов экипажа миноносца "Стерегущий". Это позволило выяснить имена героев, которые открыли клинкеты и кингстоны и затопили русский эсминец, когда противник предпринял попытку взять израненный корабль как военный трофей.
Вице-адмирала С. О. Макарова, как указывает писатель в своей автобиографии, он "имел честь знать лично". Лейтенант Александр Семенович Сергеев приходился ему двоюродным братом.
Посмертный труд А. С. Сергеева освещает в основном исторически точно и предвоенную обстановку и первый месяц русско-японской войны 1904–1905 годов, но это все-таки не документальная повесть, а литературно-художественное полотно, что оставляет за автором известное право на творческий домысел в рамках исторической вероятности. В военно-художественной литературе, посвященной началу нашего века, книга о "Стерегущем", по нашему мнению, займет свое надлежащее место даже после выхода таких получивших всеобщее признание произведений, как "Цусима" А. Новикова-Прибоя и "Порт-Артур" А. Степанова.
Книги из славного прошлого нашей страны сближают героизм предков с героизмом потомков. В них мы находим примеры отваги, мужества, беззаветной преданности своей Родине.
Редакторы
Примечания
1
Канаус - плотная шелковая ткань.
2
Фалреп - трос, заменяющий поручни у выходного трапа; фалрепный - матрос, посылаемый с вахты подать фалреп.
3
Негоциант - оптовый купец, коммерсант.
4
Коносамент - накладная с обозначением количества, рода и веса груза.
5
Эос - в греческой мифологии - богиня, обоготворенная утренняя заря; у римлян - Аврора.
6
Матримониальный - относящийся к женитьбе, к браку.
7
Окарина - итальянский музыкальный народный инструмент, металлическая или глиняная дудка, звуком напоминающая флейту.
8
Марина - морской пейзаж.
9
Караковая - вороная с подпалинами лошадь.
10
Более чем достаточно (лат.).
11
Вильгельм II.
12
Волк в басне (лат.). Соответствует нашему, - "легок на помине".
13
Я здесь (франц.).
14
Позор! (англ.).
15
Шпангоут - ребро корпуса корабля.
16
Мелинит (или по-японски шимоза) - сплавленная пикриновая кислота, употребляющаяся для артиллерийских снарядов.
17
Стеньга - дерево, служащее продолжением мачты.
18
На войне как на войне.
19
Кингстон - всякий клапан в подводной части, служащий для доступа забортной воды внутрь корабля.
20
Клинкет - задвижной клапан; служит для перепускания воды в трюме из одного отделения в другое.