- Стефан? - приподнимает брови черноволосый, зажатый в руке меч смотрит мне прямо в сердце.
Мой давний знакомец безразлично пожимает плечами, мол, какая разница, как его когда-то называли, не до того сейчас.
Внимательно следя за Мануэлем я продолжаю:
- Я - Робер де Могуле. Если помните, лет пять назад вы помогали мне искать друга, захваченного в плен. Дело было в Нормандии. Ну же, вспомнили?
- А ведь и верно, - хлопает тот себя по лбу. - Все правильно, то-то я гляжу лицо знакомое. Вот и обознался, решил, что видел вас в городской толпе. Этот город воистину проклят, он просто кишит ищейками.
- Верни ему меч, Мануэль, - командует Стефан, - и пошли быстрее. Рад был повидаться, - небрежно кидает он мне.
Кривясь, словно раскусил лимон, черноволосый сует мне меч, в его взгляде я без труда читаю: мы еще встретимся, недоумок.
- Погодите, Стефан, - ловлю я высокого за рукав. - Так уж сложилось, что мне снова нужна ваша помощь.
- Ничем не могу помочь, - жмет тот плечами, - вы уж простите, ныне своих дел по горло! Так уж вышло, что из-за нас с Мануэлем весь город на ушах стоит.
- Ну же! - вмешивается в разговор черноволосый. - Сейчас они будут здесь!
Хитрым образом нажав на что-то в стене торгового склада, он открыл там узкий проход, и теперь призывно машет моему собеседнику. Кинув на Мануэля острый взгляд, я решаю во всем признаться. Похоже, сейчас откровенность вовсе не будет лишней.
- Это меня ищут в порту, - признаюсь я. - Поймают - повесят. Сегодня ночью я убил английского дворянина, а утром сбежал из-под стражи. Там тоже остался труп. Корабль, что ожидал меня в порту, ушел. Помогите скрыться, ведь у вас явно есть куда идти. Я же со своей стороны обещаю помочь вам в вашем деле чем смогу. Ну что, по рукам?
Какое- то мгновение Стефан молчит, колеблясь. Судя по звукам, доносящимся из-за груды бочек, с обыском корабля покончено. Совсем скоро стражники начнут обыскивать склады. По моей спине стекают капли пота, сердце бешено стучит, но я держу лицо ровным. Умолять - верный способ получить отказ. Наконец Стефан приходит к какому-то решению. Окинув меня внимательным взглядом он заявляет:
- Воин вы, кажется неплохой, раз смогли обезоружить Мануэля.
- Это еще что, - гордо бросаю я, - видели бы вы, как я дерусь против двух-трех противников.
Помедлив, Стефан спрашивает:
- Так кого и за что вы убили? Только честно, ложь я почувствую!
- Ничего особенно криминального, - отвечаю я. - Это была личная месть. Я зарезал сэра Тома де Энен, и жалею только, что не сделал этого раньше, во время одной из прошлых наших встреч.
- Это того самого лучника, гордость британской армии? - ахает вынырнувший из потайной щели черноволосый. - Ну востер, душегубина! О тебе весь порт с утра гудит.
Мануэль окидывает меня оценивающим взглядом. Подмигнув, заговорщически добавляет:
- Слушай, а в прошлом году в Эдинбурге не ты упокоил братьев Слоунов? Почерк тот же: два удара - два трупа, и убийцу до сих пор не нашли. Какого-то бродягу как водится повесили, но скорее для острастки.
Я качаю головой, но Мануэль недоверчиво ухмыляется.
- Бери его, что уж там, - хлопает он Стефана по плечу. - Нутром чую, наш человек! Благо, нам еще много кого резать придется.
- Хорошо, Робер, - кивает Стефан. - Но уговор один: скажу бежать - бежите, скажу драться - деретесь. И никаких расспросов и возражений!
Протянув руку ладонью вверх он требовательно смотрит мне в глаза. Условия еще те, но мне выбирать не приходится. А потому я кладу ладонь поверх и заявляю:
- Идет!
- Тогда пошли быстрее, и без того кучу времени потеряли, - командует Стефан.
Он боком протискивается в узкую щель, я, незаметно растирая ладонь спешу следом. Хватка у него железная, пальцы словно из чугуна отлиты. Любопытно, во что это я снова ввязался? Позади меня Мануэль закрывает вход, но оглядываться некуда. Пробежав какими-то задворками, я вслед за спутниками ныряю в вырытую в земле нору. Подземный ход невысок, и я бреду согнувшись в три погибели, то и дело задевая головой о свесившиеся в проход древесные корни. Пусть здесь тесно и сыро, и пахнет какой-то гнилью, но на моем лице все шире расползается триумфальная улыбка. Есть чему радоваться, я вновь ушел от смерти.
Остаток дня мы провели в каком-то домике на окраине Кале. Делать было совершенно нечего, и у нас было время присмотреться друг к другу. Ну а после распитого за обедом кувшина вина мы вспомнили старое, и вовсе перешли на ты. Поговорив о всяких пустяках, Стефан небрежно спросил:
- А что ты планировал делать дальше, после того, как рассчитаешься с нами?
- Отправлюсь в Англию, - осторожно ответил я. - Попытаюсь сделать там карьеру.
Мануэль вскинул голову, в глазах блеснул непонятный огонек. Словно невзначай черноволосый опустил руку на рукоять висящего на поясе кинжала. Послав ему предупреждающий взгляд, Стефан покачал головой. А мне с усмешкой сказал:
- Вообще-то в Англию мы и направляемся. Доволен?
Не выпуская Мануэля из виду я коротко кивнул:
- Весьма.
И тут же добавил:
- Мне кажется, настало время поговорить начистоту. Дело ваше - верить мне или нет, но за спасение моей жизни я обещал оказать вам помощь. От слов своих я не отказываюсь, и если смогу чем-то помочь только скажите. Это во-первых. А во-вторых, вы обо мне все знаете, не мешало бы и вам рассказать, чем именно мы будем заниматься.
- Зачем это тебе? - ровным голосом спросил Стефан.
- Это нужно не мне, а вам, - заметил я. - Пора вам с Мануэлем определиться, верите вы мне или нет. Если нет - мне проще сразу выйти в эту дверь, - я указал на выход, - и забыть, что мы встречались. Так и я не узнаю ваших тайн, и вам не надо будет беспокоиться о свидетеле. Ну а если верите, - я помолчал, затем добавил, - значит я один из вас, и должен хотя бы в общих чертах, пусть без деталей и подробностей, знать, что да как.
Стефан бросил быстрый взгляд на Мануэля, тот демонстративно поморщился и стиснул рукоять кинжала. Губы Стефана растянулись в короткой невеселой ухмылке, и он заявил:
- Что ж, сьер Робер, ты прав. Я - курьер, везущий письмо одной особе, имя которой вряд ли что тебе скажет. Ваша с Мануэлем задача - сопровождать меня, и следить, чтобы послание не попало в чужие руки. Еще раз спрошу, точно ли ты не передумал и едешь с нами?
Я решительно кивнул.
- Отлично, тогда пожмите с Мануэлем руки, отныне мы соратники по крайне важному делу! - сказал Стефан.
- Ну точно заговор! - подумал я. - Любопытно, кто участвует, и против кого он направлен?
Ладно, разберемся. В любом случае до Лондона я с ними доберусь, а там видно будет. Кажется, биться плечом к плечу с заговорщиками до их окончательной победы я не обещал. Мануэль, помедлив секунду, протянул руку, наши ладони встретились, и тот, впервые за время нашего знакомства, широко улыбнулся.
Вот черт, да он же совсем мальчишка, понял я! Такому что ни напой, с жаром кинется против чего-нибудь бороться. Неважно против чего, тут главное - против. Юность просто бурлит желанием переустроить мир вокруг себя, чтобы тот стал лучше! С возрастом этот зуд пройдет. Жена, дети, нажитое хозяйство с лошадками и упитанным кабанчиком заставят позабыть о преобразовании мира… а жаль.
Стефан с усилием отвалил тяжелую крышку окованного железными полосами, и даже на вид неподъемного сундука. И тут же одарил каждого из нашей команды полным комплектом пусть поношенной, но чистой одежды. Не прошло и пяти минут, как вместо трех дворян друг на друга смотрели степенный купец и пара приказчиков, постарше и помоложе.
Оглядев меня в новом наряде Стефан недовольно хмыкнул, но тут же лицо его разгладилось, и он кинул несколько слов на незнакомом мне языке. Мануэль, ухмыльнувшись, повернулся к своему мешку.
- Присаживайся, друг, - сказал черноволосый, в руке его я с удивлением заметил ножницы.
- В чем дело? - спросил я.
- Не догадываешься?
- Нет.
- А ты погляди как пострижены мы, и как ты, - фыркнул юнец.
- Плевать, - бросил я.
- Не дури, - успокаивающе заявил Стефан. - Сам рассуди, раз уж мы вместе едем в Англию, то и выглядеть должны соответственно.
Вздохнув, я покорился судьбе. Наконец ножницы перестали щелкать, и в дело вступила опасная бритва.
- Красавчик, - ухмыльнулся Стефан, когда Мануэль с видом мастера отступил, довольно озирая свое творение. - Боюсь, амиго, что отныне нам в Британии ничего не светит. Робер соберет полный урожай дамских сердец.
В мешке у Мануэля нашлось металлическое зеркало, несколько секунд я разглядывал себя, затем скрипнул зубами. Где вы, длинные волосы, давний признак свободного человека? Густой пучок волос остался только на макушке, зато все, что росло ниже верхнего края уха подверглось безжалостному удалению.
Ныне я выглядел как типичный англичанин, то есть глупо и мерзко. Практичные бритты носят подобные с позволения сказать прически, чтобы в напяленных шлемах им не было жарко. Вот что я вам скажу: не нравится французская погода - убирайтесь обратно на свой болотистый остров!
- Ладно, - с тяжелым вздохом сказал я, - ты прав, Стефан. Теперь меня не отличить от англичанина. И что ты там плел про вертлявых британок?
И пока он, похохатывая, втирал мне всякие байки, я все пытался оценить, доверяю ли новым знакомцам или нет. Разумеется о полном доверии и речи не шло, я же не ребенок малый, чтобы разинув рот идти с незнакомым дядей за гаражи, где мне котят покажут. Речь шла о другом - в самом ли деле мне помогут, не подставив, не устранив в конце, как нежелательного свидетеля.
И вовсе не обязательно убивать человека, ведь у трупов, как ни крути, есть неприятное свойство находиться. Иногда проще пристроить неугодного на каторгу или в тюрьму, да и подпольная работорговля, как ее не душат, по прежнему процветает. Да и с чего же ей заглохнуть, до двадцать первого века дожила. Стараясь проделывать все незаметно, я вглядывался в лица новых спутникам, анализировал голоса и интонации, манеру держаться. Интуиция шептала, что все нормально, и наконец я немного расслабился. От души хохотал над рассказами Стефана, в подходящих моментах недоверчиво разевал рот, словом, всячески участвовал в разговоре.
Наговорившись вволю мы стали не спеша собираться. Мечи пришлось тщательно запаковать в узлы, так как купцы их не носят. Не то это оружие, чтобы едва взяв в руки, тут же им овладеть. Требуются годы усиленных тренировок, а такого количества свободного времени у торговцев сроду не бывает, да и стоит хороший меч изрядно. Словом, опоясавшись клинком, каждому даешь понять, что ты - дворянин.
В сундуке, так щедро одарившем нас купеческими нарядами, нашлось и изрядное количество смертоубийственных железок, вполне подходящих для работников торговли. На пояс я повесил тяжелый кинжал, больше похожий на мачете, ну а насовать за пазуху и в рукава метательные ножи мне сам бог велел.
Мануэль выбрал небольшой арбалет, раза в два легче обычного, и как раз по руке юноше. Я бросил на оружие беглый взгляд и одобрительно кивнул: была у меня подобная игрушка. Выглядит так, будто с ней только на птиц охотиться, а на самом деле и скорострельность, и сила удара на высоте. Большой мастер делал, серьезная вещь и прекрасный выбор для профессионала.
Но основное оружие купца - тяжелая дубинка. Я взвесил свою в руке, и словно провалился в далекое прошлое.
Стоит ясный солнечный день, и мы укрылись от палящего солнца в маленькой рощице на вершине холма. Наши кони щиплют траву, где-то неподалеку журчит маленький ручей. Ветра нет, и деревья замерли неподвижно, словно погрузились в сон. Гектор де Савез, дорогой друг и наставник, протягивает мне дубинку…
Я улыбнулся, вспомнив, каким молодым и наивным был тогда, вовсе не преуспевшим в столь необходимой в наше время науке смертоубийства. Ну-ка, какие связки ударов показывал мне Гектор? Я медленно воспроизвел их, обнаружив, что ничего не забыл! Раз за разом я повторял выученный некогда урок, двигаясь все быстрее. Наконец я максимально взвинтил темп, и только оглушительный грохот с трудом вернул меня к действительности.
- Совсем неплохо, - проворчал Стефан, вновь нырнув в бездонный сундук.
Мануэль же, разинув рот, таращился на меня с изумлением. Я перевел взгляд на стоящий передо мной дубовый стол, ныне он был проломлен могучим ударом прямо посередине. Сглотнув, я осторожно убирал дубинку за спину.
- Доски совсем трухлявые, - заявил я в пространство. - Просто удивительно, как этот стол от старости до сих пор не рассыпался.
- Достойно изумления, - преувеличенно серьезно отзывался Стефан, - что подобную рухлядь давным-давно не спалили в печи. Ну а теперь придется, придется.
- Ничего страшного, - неуверенно сказал Мануэль, - в соседней комнате есть еще один стол, там и поужинаем.
Помедлив, просительно добавил:
- А можешь меня так научить?
Я посмотрел на юношу, с горечью думая о том, как мечтал когда-то открыть медицинскую школу. Давным-давно, еще до своего послушничества в Третьем ордене францисканцев я обучал исцелению. А теперь меня просят научить убивать. Лишать жизни в этом безжалостном мире умеют многие, а вот лечить… Как же все перепуталось в моей жизни! Мануэль, превратно поняв мое молчание, вспыхнул как маков цвет и резко отвернулся.
Я положил ему руку на плечо и мягко произнес:
- Ну а кто же еще покажет тебе пару хитрых ударов? Я, чтобы ты знал, обучался у лучших знатоков боя на дубинках.
- У шотландцев? - заинтересованно повернул голову Стефан.
- У французских монахов, - улыбнулся я.
Помедлив, Стефан уважительно кивнул.
- Ну а теперь, Мануэль, - менторским голосом заявил я, - бери-ка в руки дубинку, да поглядим, что ты умеешь. Давай, не стесняйся. Каждую минуту можно приспособить к делу. Глядишь, до вечера чему-то да обучишься.
И, как ни удивительно, до вечера он и в самом деле кое-чему научился.
В Лондоне мы оказались через три дня. Пролив затянуло туманами, и наш корабль шел медленно, опасаясь налететь на какое-нибудь судно. Ныне, в эпоху бурного развития мореплавания кто только не ходит Ла-Маншу, тут просто не протолкнуться от судов! Пролив кишит ганзейскими торговцами и рыбачьими баркасами, военными судами и пиратами, контрабандистами и паломниками.
И все рассчитывают благополучно доплыть до пункта назначения, никому не хочется проснуться от удара о другое судно, и потом в кромешной тьме карабкаться на палубу, чтобы затем героически бороться с холодными волнами. Вот и плетутся корабли еле-еле, и на каждом бедолага-матрос без остановки звонит в небольшой медный колокол - рынду.
Поначалу все шло нормально. "Шорхэм", одномачтовый торговец из Кингстона, медленно но верно двигался вперед, и отчего-то я решил, что на этот раз морское путешествие пройдет без приключений. Но наверху решили иначе, и поднявшийся ветер разогнал туман. А мерно переваливающийся с волны на волну корабль принялся куда-то карабкаться, а затем ухать вниз, и так раз за разом. К вечеру туман вернулся, но волнение только усилилось, а на следующее утро прошел дождь.
И я уже не понимал, что хуже: монотонный, изматывающий душу звук судового колокола, или бесконечное бултыхание. Не было сил ни ругаться, ни есть, а отвратительно бодрые моряки знай себе носились по палубе. Они то и дело подтягивали снасти, распускали и сворачивали парус, и ни одни из них не сидел без дела. К счастью для меня плыли мы недолго.
Смеркалось, когда "Шорхэм" вошел в порт, не прошло и часа, как мы обосновались в какой-то захудалой таверне. Злачное место носило гордое название "Рог изобилия", но из обещанных благ представлены в нем были только дрянной эль, еще более отвратительная еда, да пара-тройка изрядно потертых женщин. Впрочем, сидящие внутри оборванцы многого от этой жизни и не просили, а потому была довольны тем, что дают. Оглядевшись, мои спутники куда-то исчезли, настоятельно наказав их ждать. И теперь, наслаждаясь отсутствием качки, я мирно коротал время в обществе кружки эля.
Судя по заверениям трактирщика, поданный мне сорт именовался "Черным псом", и был широко известен от Тилбери аж до самого Норгемптона. Я осторожно отхлебнул мутного пойла, и у меня враз перехватило дыхание. Правильнее было бы назвать пса не черным, а дохлым, ну а широкая известность, я полагаю, носила скорее предупредительный, чем рекламный характер.
Закашлявшись, я выплюнул эту бурду прямо на земляной пол, твердо про себя решив, что добавки просить не буду. Окружавшие же меня люди, не морщась, бойко опустошали громадные кружки с элем, и громко требовали "не телиться, и наливать поживее". Откуда-то слева донеслись мощные взрывы хохота, и я повернул голову.
За столом у самой стены гуляли моряки, уже немолодые, но здоровенные, как цирковые борцы. И, судя по хорошей одежде, и манере держаться - не простые матросы, а капитаны. Я навострил уши. Когда смех немного утих, рассказчик, коренастый и черноволосый мужчина с суровым, жестким лицом, продолжил рассказ:
- И тут эта бестия из Уэльса выпил третий подряд кувшин вина и направился знакомиться с придворными дамами. И мигом наш озорник заметил, как он позже признался, самую среди них смазливую милашку. Он мигом поднял "Веселого Роджера" и нацелился на красотку. А так как после всего выпитого его слегка штормило, то шел он к девице переменными галсами.
Рассказчика прервал новый взрыв хохота. Смеялись так, что один из слушателей, блондин с короткой шкиперской бородкой, рухнул с табурета на пол. Остальные, неудержимо хохоча, бросились поднимать товарища. Кое у кого началась икота. Чуть погодя, когда все выпили еще по разу, рассказчик продолжил:
- Так вот, едва чертов гуляка Тюдор увидел смазливую кралю, как тут же сменил курс. Подваливает он эдак с подветренной стороны и заявляет, что желает, мол, взять девицу на абордаж, и по праву победителя насладиться ее прелестями. Так, якобы поступали все его предки-пираты, ну и он не видит повода отступать от устоев.
Слушатели, переглядываясь, одобрительно загомонили. Такого рода традиции - и есть то, что делает британское общество монолитным, не дозволяя привносить в него грязные итальянские шалости с мальчиками и животными, да развратные германские штучки с кляпами и плетьми. И, кстати, давно пора бы дать отлуп французам с их глубокими поцелуями, чрезмерно юркими языками и шустрыми ручонками!
На этом месте завязалась оживленная дискуссия, потому что часть собравшихся решительно потребовала оставить в покое француженок, находя за последними многие несомненные достоинства. Наконец спорщики пришли к консенсусу и потребовали продолжения истории. Консенсус же, если кому интересно, заключался в следующем: француженки, немки и итальянки вольны вести себя с бравыми моряками как вздумается, но честным англичанкам место в церкви или у кухонной плиты!
Как и прочие, я слушал с интересом, да и кого из мужчин не заинтриговала бы поднятая тема? Всякий из нас в свое время чудил еще и почище неведомого мне Тюдора, а потому подобные рассказы всегда выслушиваем с немалым удовольствием.
Откашлявшись, коренастый продолжил: