- Что же, ладно. Я вот что хочу спросить, Игорь: ты со своими орлами будешь вливаться в наше сплочённое общество? - Соколов внимательно смотрел на майора.
- Я думаю, Вячеслав, что иного выхода нет, а мой отказ был бы сверх меры неразумен, - серьёзно проговорил Матусевич.
- Так что? - нетерпеливо переспросил Соколов.
- Вячеслав Андреевич, я и мои люди - в вашем распоряжении до момента открытия аномалии. Единственная просьба - не разделять моих парней, они не будут слушаться кого бы то ни было, кроме меня. Договорились, Вячеслав Андреевич, князь Ангарский?
- По рукам, майор! Пошлю лодию за твоими людьми.
- Но смотрите, если аномалия открывается, то я хватаю вас и двоих ваших коллег и ухожу.
- Хорошо. Расскажите мне ещё про Верховный Совет.
- А вы мне про ваших людей и Федерацию. Кстати, а почему именно князь Вячеслав Сокол?..
Баркас уверенно резал носом холодную ангарскую воду, приближаясь к очередному прибрежному поселению.
Белореченск. Неделю спустя
После некоторого времени, проведённого в каждом из посёлков - Васильевском, Иркутском, Усолье и Ангарске, - два бота пришли наконец в Белореченск.
Лодия, вёзшая Радека с оборудованием и людей Матусевича, пришла на несколько дней ранее.
С тех пор как установилась граница с Московией, Радек озаботил Соколова на полноценную систему охранной сигнализации пограничного посёлка Усть-Илимска, где были поселены литвины и ляхи, а также крепости Владиангарск. Пришлось разбирать три разведывательных аппарата, что были законсервированы Радеком в Новоземельске. Микросхемы, кабели, резисторы, конденсаторы, провода и реле в числе остального пошли на составленную Радеком схему охраны периметра. Бесперебойное питание проводника, укреплённого на стеклянных изоляторах, отстоящих от земли на высоту пояса среднего человека, обеспечивалось бы электрогенераторами с подведёнными к ним гидроприводами.
- То есть получается периметровая охранная сигнализация, функционирующая на принципе ёмкостного реле. - Радек, вертя в пальцах карандаш, внимательно посмотрел на Соколова.
- Отлично, Николай Валентинович! Какова вероятность засечь, допустим, одинокого субъекта?
- Если тот не будет ползти, то высокая. А если вы намекаете на животное, тут возможны варианты. Крупное животное, типа лося или медведя, заставит загореться светодиод на пульте, волк или тетерев может проскочить. Стопроцентной гарантии нет, это и хорошо - не будет полной расслабухи.
- Ясно, да, вы правы. Панацеей это быть не должно.
- Вячеслав, как вы думаете, енисейцы могут ещё раз на нас напасть, после того, что мы им учинили прошлым летом?
- Вполне допускаю, Николай Валентинович.
Закончив разговор с Радеком, Соколов устало потёр глаза. Он понял, что хочет спать, но надо было ещё поговорить с Кузьминым.
- Тимофей, маршрут, то есть путь, до Китайского царства составлен. Дорога неблизкая, сложная, судя по тому, как в Китай ходили наши люди вроде томского казака Ивана Петлина, посетившего Пекин ещё в 1618 году.
- То есть мы не первые будем, - разочарованно протянул Кузьмин.
- Ты карты наши видел же? Вот смотри, вот путь, - Соколов провёл по карте пальцем, - а мы здесь. Понимаешь карту?
- Да, Вячеслав Андреевич, понимаю. Вот Кола, Белое море, вот Студёное, Енисей, Ангара, мне майор Сазонов всё обсказал крепко.
- Ну и хорошо. Вот ещё какое дело, Тимофей. Ты мне говорил, что поиздержался вконец? - Кузьмин кивнул, мгновенно напрягшись и не сводя глаз с Соколова. Тимофей уже не раз повторял, что у него не осталось запасов отцовых денег на оплату поморам перевозки поселенцев. А он, как купец и сын купца, не может более тратиться. - Так вот. - Вячеслав подошёл к зелёному сундуку, что стоял у лавки под окном, ловко снял пружины двух замков и достал из недр один за другим три увесистых мешочка. Они звякнули весьма приятным для сына купца звуком, когда Соколов поставил их на стол.
"Золото!" - воскликнул в душе Тимофей.
Соколов, увидев блеск в глазах Кузьмина, улыбаясь, кивнул и стал распутывать тесёмку одного из мешочков. Аккуратно высыпав половину содержимого и придерживая ладонью разбегающиеся золотые кругляши, сказал:
- Ну вот, Тимофей, это плата за труды твои.
Тимофей был несказанно поражён: золото - ладно, ничего удивительного в этом нет, но монета! Осторожно взяв одну двумя пальцами, он приблизил её к глазам, внимательно разглядывая.
- Знак сокола, понятно. Один чер… - не понял Кузьмин.
- Червонец, - подсказал Соколов. - Тимофей, а сколько стоит заказать корабль в Голландии или Швеции? - отвлекая Кузьмина от созерцания монет, вдруг спросил князь.
- Тут надобно знать, какой корабль тебе нужен - торговый али военный, большой али не очень, быстрый али с нагрузкой большей? - не отрывая взгляда от золота, быстро ответил Тимофей.
Соколов с минуту задумался, а потом, поморщившись, махнул:
- Нет, не надо. Суэцкого канала нету, через весь мир пока корабль припрётся, мы уже сами построим. Мне Владимир посоветовал пока не заморачиваться с торговлей с Китаем. Ты купец и сын купца. А для купца главное что?
- Барыши наипервейшее дело. Токмо ты, Вячеслав, уж больно непонятно разговариваешь, я понимаю, но дело это зело трудное, - рассмеялся Кузьмин.
- Вот я и говорю: до Китая путь труден и опасен. А насчёт твоих барышей неясно, будут ли они. Я же сейчас предлагаю тебе стать продавцом наших товаров.
- Что за товары, Вячеслав Андреевич?
- Вот смотри: зеркала, стёкла, мыло, шкурки, само собой, золото - вот это основное. Не знаю, что ещё мы можем предложить, - железа самим мало, тем более изделия из него, у нас стройки не останавливаются. На Ангарск вон сколько всего надо - столицу ведь строим.
- Стекло и зерцала дороги, токмо вот зерцала… они церковью не особливо одобряются.
- Да ну?! Неужто иной горожанин не захочет лицо своё видеть? Запретят ему?
- Не запретят, вестимо. Так это девице какой пристало - каждый прыщик на лице усматривать, нешто для мужика занятие сие? - заулыбался Тимофей.
Ангара, 20 километров ниже Белореченска
За время пути Беклемишев насчитал четырнадцать зимовий, это только те, в которых они, бывало, ночевали, и те, что он видел на берегу Ангары. Напряжение, что сковывало его в первое время общения с ангарскими людьми, спало буквально на второй день. Он убедился, что к нему хорошее отношение не только оттого, что он посланник царя, а просто потому, что ангарцы были искренни. И майор Ярослав, и даже обычные солдаты, что сидели на вёслах. Правда, Василий Михайлович отметил в них необычное для их уровня отсутствие всякого раболепства перед своим начальником. Но и казачьей, как бывало, пущей вольницы и непослушания тоже не было и в помине. Приказы исполнялись чётко и исправно, каждый воин знал свои задачи и выполнял их безо всякой лености или разгильдяйства. С ним они разговаривали уважительно, без излишней почтительности, считая за любезного гостя.
С одним из воинов, Александром, воевода разговорился при готовке обеда в очередном зимовье и, наконец, спросил про странный металлический цилиндр, что давеча так заинтересовал его.
- А, это термос, Василь Михалыч! В нём чай долгое время остаётся горячим из-за специального материала, из которого его сделали.
- Василий Михайлович! После обеда отправляемся, сегодня к вечеру мы должны достичь Белореченска. - Это подошёл майор.
- Добрая весть! Ярослав, - поднялся с бревна Беклемишев, - я хотел вызнать, отчего вы майором зовётесь, на немецкий лад? Нешто связи с немцами имеете? Я вроде румских церквей у вас не видел.
- У нас такая организация армии, воевода. И у нас это уже очень давно, так, может, это немцы у нас сперли идею? - оставил Беклемишева в полном недоумении Петренко.
Бот прибыл к устью Белой к полуночи, близость посёлка Беклемишев заметил издалека: стоявшая на высоком холме излучины башня отбрасывала свет горящего на её площадке огня. Бот вошёл с Ангары во впадающую в неё реку между двумя небольшими бастионами. Петренко и невидимые стражи обменялись бессмысленными, с точки зрения воеводы, фразами. У Василия опять появилось неприятное ощущение того, что что-то не так, что-то ускользает от его понимания.
"И тут пушки!" - Енисейский воевода заметил в отблеске горевшего у бастиона костра железное жерло.
- Ежели оно картечью маханёт, никто выше по реке не пройдёт, - пробормотал Осип.
На этот раз воевода согласился со своим сотником, раздражение уступило место опасению - что, если ангарцы его, воеводу ближайшего к ним острога московского царя, схватят да начнут выпытывать, сколько в Енисейске людишек да много ли припасов. А ежели потом пушки свои к острогу его спустят да, стены разбив, устроят там резню?
Бот подплывал к причалу, их ждали. На причале были укреплены шесты, на которых горели факелы. У берега стояли несколько людей, тоже с горящими факелами, на небольшом островке, напротив причала, возвышалась башня. Каменная, основательная. На том берегу тянулся частокол, за ним виднелись какие-то постройки, слышалось приглушённое звяканье железа.
"Слесарня, никак?" - мельком подумал Василий, идя по мосткам. Сошёл на берег, огляделся, занятно - стены крепки, башенки стоят по сторонам ворот, угадываются они и далее, ворота зело крепки, кованым железом обиты.
- Князь Ангарский, Вячеслав Андреевич Соколов! - гаркнул один из воинов, и к воеводе подошёл коренастый мужчина с аккуратно постриженной бородой и усами.
- Здравствуй, воевода Василий Михайлович, - негромко проговорил князь.
- Здравствуй, князь. - Воевода склонил голову и торжественно, нараспев начал: - Прибыл я от великого царя Московского, дабы разговор с тобой учинить да… - Тут Василий несколько замешкался. Он должен был сказать, что князь Ангарский с людишками своими и со всеми подручными ему людьми обязан находиться под государевою рукою царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси в холопстве. Потому как государь страшен и велик и многим государствам сам государь и обладатель и от его государского ратного бою никто не мог стоять. Но неким чувством он понял, что, сказавши так, быть ему осмеянным да выгнанным с Ангары.
- Что "да", Василий Михайлович? - улыбнулся князь Ангарский.
- Разговор учинить да дружбу завесть, - учтиво улыбнулся в ответ воевода.
- Хорошее это дело - дружба. Да, братцы? - Князь Соколов оглядел своих воинов. - Но все разговоры будут завтра, а сейчас, Василий Михайлович, прошу вас в баньку - попаритесь да покушаете. А назавтра, как выспитесь хорошенько, буду ждать на разговор.
Сказав это и обменявшись рукопожатиями, князь развернулся и пошёл за ворота. Вскоре за ними скрылся и воевода да сотник его, взявший вещи с бота.
- Глянь-ко, лепота какая! - В бане Осип показал воеводе кусок зелёного мыла, на котором красовались рифлёные буквицы, складывающиеся в слово "Ангара".
- Воин, а девки? - удивлённо спросил Осип у солдата, принёсшего им шайки, мыло, полотенца, мочала да веники.
- Какие ещё девки? - удивился в свою очередь солдат.
- Растиралыцицы, вестимо!
- Нет, растиралыциц у нас нету, - отрезал он и вышел.
- И хмельного ничего не выставили, - почесал голову Осип.
- Будет тебе, а нахлестаю я тебе сам так, что никаких девок не захочешь! - рыкнул воевода.
Глава 3
Белореченск
Июнь 7143 (1635)
Переговорить с енисейским воеводой Соколов решил в клубе - недавно построенном здании с большим залом и рядами длинных скамей. Здесь одинаково было удобно проводить собрания поселенцев и ставить спектакли, детские праздники и прочие мероприятия, так необходимые для нормальной жизни, радости общения.
Стол, покрытый красной материей, стоял на сцене, на нём, помимо бумаг, находилось несколько стеклянных тарелочек с орехами и ягодами, а также небольшие кувшинчики с морсом. Посуда, на взгляд современного человека, была довольно груба и даже корява, но жителям семнадцатого века она очень даже понравилась. Соколов, планируя провести встречу в клубе, преследовал логичную мысль - удивить Беклемишева. Он знал, что его поразили стёкла, тем более в таком количестве и даже в обычных домах, чего ещё не было на Руси. В клубе же, где было необходимо хорошее освещение, в оконных рамах стояли стёкла в человеческий рост, правда составленные из четырёх отдельных фрагментов.
В ожидании енисейского воеводы шёл разговор о фиктивной родословной названного князя Ангарского.
- А если, допустим, не воевода, а в Москве что-нибудь разведают? - нахмурился Вячеслав.
Соколов не был уверен в том, что его княжеские регалии могут быть законным образом подтверждены.
- Вряд ли, а собственно, не важно, просто нам нужно будет держаться этой линии. Князь - и точка. А наше признание будет зависеть вовсе не от доказательств вашего родства с Рюриковичами, а от политической или экономической заинтересованности Москвы, то есть от её возможной выгоды от сотрудничества с нами, - убеждающе говорил Кабаржицкий.
- Ты уверен, Володя? - спросил его профессор Радек.
- Конечно! Практически все царствовавшие дома Европы имели такие родословные, что выводили свои фамилии чуть ли не от Адама с Евой, - доказывал Владимир.
- Хорошо, я тебя понял, - кивнул Соколов и потянулся за отчётами своих людей - учителей, агротехников, разведки и прочих, чтобы ещё раз пробежаться по ним глазами и окончательно усвоить эту информацию.
- Кстати, Вячеслав Андреевич, даже Ивана Грозного и Петра Великого не сразу в Европе признали. Так что вам поводов для волнения уж точно нет, - добавил Кабаржицкий.
- Ага, наш главный довод в чистоте крови Рюрика - это пушки и порох, - развалясь в кресле, сказал Саляев, поигрывая деревянной свирелькой, что ему подарил один из крестьянских детей в Усолье.
- Значит, чем больше пушек, тем больше я Рюрикович, - подытожил Соколов, рассмеявшись. - Ладно, парни, я по бумагам пробегусь ещё раз.
Через несколько минут дверь отворилась и в зал, оглядевшись, вошёл Матусевич. Заметив сидевшего за столом Вячеслава, он махнул ему рукой и, дождавшись ответного кивка, направился к нему.
- Вячеслав Андреевич, вы дозволите мне присутствовать на ваших переговорах?
- Да, Игорь. Заодно посмотрите намётанным глазом, что представляет собой енисейский воевода.
- Хорошо. - Матусевич нагнулся к Соколову, чтобы сказать кое-что ему лично: - Вячеслав, насколько я, да и вы тоже поняли, мы с вами попали сюда из разных миров. - Соколов поморщился: ещё не ясно же ничего, мол. - Я тоже не совсем понимаю наше положение, но есть факт того, что наши с вами миры - разные, но Родина - одна. Не знаю, как это назвать, может быть, прав ваш новоиспечённый майор Саляев, может, это параллельные миры, может, этот коридор пробил брешь между несколькими мирами. Это лишь предположения! Это сейчас мне неинтересно! - повысил голос Матусевич.
- А что вам интересно? - удивился Соколов.
- У вас менялось летосчисление? Я имею в виду то место, откуда вы сюда попали. - Матусевич внимательно посмотрел на князя.
- Ну да, менялось. После революции был принят григорианский календарь, там что-то около двух недель вперёд время передвинули.
- Нет, это не то, - озадаченно покусал губы майор. - Вы в каком году попали сюда?
- В 2008 году, - ответил Соколов и, немного подумав, добавил: - От Рождества Христова.
- Вот! - удовлетворенно воскликнул Матусевич.
Оказалось, исторической науке государства русов известно об Ангарском княжестве из нескольких разрозненных источников: московских и сибирских летописей - ханьских, маньчжурских, халхских и корейских. Возникновению его у берегов великого Байкала и его дочери - Ангары история обязана легендарному князю Соколу, как считается по одной из последних версий, потомку луцкого князя Святослава, которого, беспомощного после ранения, полученного в ходе битвы на Калке, византийцы вывезли в свою империю. Единственное, что не вписывалось в официальную историю, так это запись в енисейских летописях о том, что Ангарское княжение началось в 2008 году. К сожалению, собственных летописей же от Ангарска не осталось.
- Как и самого княжества, - добавил Матусевич.
- Почему? А что с ним стало? - спросил на автопилоте Соколов, в голове которого вихрем проносилось: "Луцк… князь Сокол… Византийцы. Что за бред?!"
- Насколько я помню, как говорили в одном документальном фильме, после смерти Сокола правили несколько его потомков. Потом, с пресечением его рода, началась грызня за власть, а последний князь пошёл на объединение с Русью Великой.
- А как звали этого последнего князя? - тихо спросил Соколов.
- Этого я не помню. Насколько я понял, Вячеслав, то князь Сокол - это вы. И это уже ни хрена не легенда, так что смотрите, действуйте, - негромкой скороговоркой досказал Игорь, когда вбежавший в зал морпех выкрикнул:
- Енисейцы идут сюда!
- Приглашай их минут через десять! - ответил ему Соколов.
- Ну, я пойду, присяду в сторонке. - Матусевич опустился в кресло, стоявшее слева у стола, в небольшом отдалении, чтобы не только не мозолить глаза енисейцам, но и наблюдать за ними было удобно. Саляев также сидел неподалёку, но его задачей был контроль безопасности.
"И почему Игорь пришёл с этим только сейчас? Ведь он понял всё практически сразу", - недоумевал Вячеслав, приветствуя Беклемишева.
Воевода сел напротив Вячеслава, рядом на стул опустился его сотник Осип, держащий в руках кожаную суму. Рядом с Соколовым сидели справа - Кабаржицкий, а слева - профессор Радек. Саляев и Матусевич присутствовали, располагаясь в креслах в некотором отдалении и явно не участвуя в переговорах, роль секретаря же исполнял Иван Микулич.
"Князёк-то заполошился малость", - с удовлетворением отметил Беклемишев.