Позвони!.. Всю эту неделю Джафар, что называется, дневал и ночевал в буровой. Там произошла серьезная неприятность: обвалились стенки скважины. На островке начался аврал. Никто из нефтяников не считал себя вправе съехать на берег. Сменившиеся с вахты наскоро ели и спешили к вышке, чтобы подсобить товарищам – на счету была каждая пара рук.
"Работать на морской буровой – не халву есть". Афоризм принадлежал соседу Джафара по комнате в общежитии старшине промыслового катера Фирузу.
Вспомнив эти слова, Джафар усмехнулся. Да, нелегкое ремесло, что и говорить. Во всяком случае, у охотников за спекулянтами жизнь спокойнее. С утра до пяти часов дня ловишь подонков, потом запираешь стол – и домой: обедать, газеты читать.
Он энергичнее заработал ластами. Скорее бы добраться до места. Не терпелось испробовать под водой цветную пленку. Джафар никогда еще не снимал на цвет пронизанное солнцем море, водоросли, сверкающих рыб…
И все же кого ловил капитан Белов? Мелкого спекулянта, по дешевке скупающего рыбу? И сколько лет этому Белову? Пожалуй, тридцать. А глаза у него упрямые. И рот упрямый: когда слушал ответы таксиста, губы сжал так, что побелели… А вообще-то парень как парень.
Джафар попытался представить: ровно в пять Белов запирает свой кабинет, едет домой, съедает обед и, стащив сапоги, с газетой в руках заваливается на клеенчатый диван…
Размышления были прерваны стуком мотора. Подлетел катер, отработал назад и закачался рядом. Загорелый до черноты здоровенный парень в полосатой тельняшке оставил штурвал, перегнулся через борт, помахал Джафару рукой. Это был Фируз – сосед и приятель Джафара.
– Эй, – крикнул Фируз, – эй, парень, опять тебя понесло на рифы?
Вместо ответа Джафар шлепнул ладонью по воде и окатил катерника фонтаном брызг.
Мгновение, и Фируз прыгнул в море, ухватил Джафара за плечи, толкнул в глубину.
Они долго барахтались в теплой прозрачной воде, ныряли, угощали друг друга шлепками.
– Ты откуда шел? – спросил Джафар, когда, утомившись, они забрались в катер и улеглись на корме. – Не с двадцать четвертой?
– Оттуда, – Фируз поднял большой палец. – Полный порядок на буровой. Трубопровод уложили. Дали давление – держит. К вечеру пойдет нефть на берег. Думаю, тонн сто будет, не меньше.
Двадцать четвертую скважину пробурила бригада Джафара. На днях он улучил час, съездил на эту буровую, посмотрел, как устанавливали фонтанную арматуру – сложную систему толстых труб и задвижек. Сейчас, когда подводная магистраль к двадцать четвертой проложена, задвижки откроют. Нефть из скважины хлынет на берег. Она будет бить через штуцер – стальную болванку с отверстием в горошину, бить с такой силой, что за сутки заполнит резервуар в сотню тонн.
Отдохнув, Джафар прыгнул за борт.
– Когда тебя ждать? – спросил Фируз.
– К вечеру.
Катер описал дугу и устремился к пристани.
Глава четвертая
Рифы, множество рифов усеивают этот участок моря. Они начинаются в полутора километрах от берега и полукругом охватывают нефтепромысел. Некоторые камни затаились под самой поверхностью воды и обнажаются только в шторм, когда разведет большую волну. Иные выставили напоказ зазубренные вершины – цвета ржавого железа, с ядовито-зелеными пятнами водорослей по нижней кромке. Будто гнилые клыки неведомого чудовища…
Скальный архипелаг – гиблое место для кораблей. Рейсовые теплоходы, танкеры и катера нефтяников обходят его стороной. Не рискуют идти в скалы и маленькие кулазы рыболовов: не выбраться из каменного лабиринта, если задует ветер.
Поэтому на рифах безлюдно. Зато здесь тысячи птиц. Бакланы и чайки облюбовали скалы для гнездовий, охотятся, справляют свадьбы, выводят потомство.
У ближнего к берегу конца архипелага высится, будто страж, диковинный остров. Он образован двумя утесами с глубоким седлом посредине и напоминает спину двугорбого верблюда. Есть на островке крохотный пляж, есть и бухточка – от моря ее ограждает скальный барьер, в бухте всегда тихо, как в лагунах коралловых островов. Рифовое ограждение маленькой бухты прерывается у восточной оконечности двугорбой скалы. Природа создала там неширокий проход, свободный от подводных камней.
Солнце стояло высоко, когда Джафар приблизился к приметному острову, втолкнул плот в полосу чистой воды, скользнул за ним в бухту. Он выбрался на берег, вытащил плот и бросился на горячий песок.
– Уф-ф!.. – послышалось где-то совсем рядом.
Из гладкой, как стекло, воды бухточки высунулась усатая голова тюленя. На Джафара уставилась пара любопытных глаз.
Несколько секунд зверь был неподвижен, затем фыркнул, опрокинулся на спину и исчез в глубине.
Джафар рассмеялся, с наслаждением зарылся руками в мелкий, как сахарная пудра, песок. Песок и скалы, соленая вода и сохнущие на камнях клочья морской травы источали резкий волнующий аромат, от которого туманилось в голове.
Незаметно он задремал.
Скала отвесно уходила под воду. Где-то у самого дна она казалась неясной тенью. Здесь же, у поверхности моря, сверкала и искрилась, как отлакированная.
Возле скалы в прозрачной воде неподвижно лежал Джафар. Разбросав руки, он в упор разглядывал каменный выступ. Как и вся скала, выступ был густо облеплен мидиями. Створки раковин были раскрыты, в них виднелось розовое мясо моллюсков – мидии всасывают воду, пропускают ее через свои сифоны, добывая пищу и кислород.
Но море колеблется. Вот вода отхлынула, обнажив часть скалы с гроздьями мидий. И моллюски, как по команде, захлопнули свои известковые домики. Набежала волна – ракушки разом раскрылись.
За широким стеклом маски лицо Джафара сморщилось в улыбке. Жаль, что у него фотокамера, а не киноаппарат. Снимать маленьких хитрецов надо так, чтобы было видно, как они "работают".
Он отплыл от скалы, перегнулся в пояснице, бесшумно ушел под воду, повис над загромождавшими дно камнями. Впрочем, камни только угадывались они были густо покрыты кустиками коричнево-рыжей водоросли. Здесь, в зарослях цистозиры, всегда пасутся стаи рыбьей молоди, проплывают косяки взрослых рыб, нередко появляются "короли" Каспия – осетры. А на самом дне лежат на песчаных проплешинах головастые бычки.
Все это Джафар наблюдал много раз. Но сейчас море было пустынно. Ни в толще воды, ни на дне – ни единого живого существа. Странно!
Вынырнув, Джафар глотнул воздуха, снова спустился на дно бухты. Перед глазами была та же картина: красивый подводный ландшафт – и ни одной рыбы.
Он оттолкнулся от плоского, как стол, камня, всплыл и, выбравшись из воды, стащил с лица маску.
Что же случилось с бухтой? Куда исчезла рыба? Может, распугали тюлени? Этих хищников много на рифах. Однако растревоженная ими рыба всегда возвращалась в знакомые места. А сейчас в бухте нет даже раков – больших серо-зеленых раков, которые в любую пору во множестве ползают в водорослях и между камнями. Подумать только, исчезли и раки!
Джафар надел акваланг, пристегнул пояс с ножом и вошел в воду.
Десять метров глубины. Дно бухты. Он лег на мягкие водоросли, пальцами осторожно раздвинул кустики цистозиры. Да, пусто. Повернувшись на бок, поглядел на поверхность. И там ничего живого. Впрочем, вот перед стеклом маски промелькнули крохотные светлые стрелки – табунок мальков. Ну да эти не в счет…
Метр за метром была исследована вся бухта. Джафар покинул ее, решив обогнуть под водой весь остров.
За рифами дно опускалось. Пловец оказался на склоне подводного холма, двинулся вниз по склону. Здесь уже царил сумрак. На водорослях и камнях проступила синева. И вода стала холоднее. Так бывает в поле перед дождем: только что ярко светило солнце, но вот его заслонила туча, все померкло, откуда-то потянул ветерок и холодит тело…
Он поднес к глазам руку с глубиномером. Стрелка показала двадцать метров.
Еще несколько движений ластами, и скальное дно сменилось песком. За стеклом маски поплыла унылая серая равнина. Ни веточки водорослей, ни единой рыбы.
Дальше дно обрывалось. И здесь Джафар вдруг увидел рака. Тот задом вылезал из провала, напрягался, дергал хвостом. Чувствовалось – тащит груз.
Вот рак выбрался на песок. В его клешне был зажат длинный белый лоскут. Поначалу показалось, что это обрывок ткани. Но нет, добычей рака было мясо.
Джафар заглянул в провал – и отпрянул. Из мрачной бездны торчало тело большого осетра.
Овладев собой, он шевельнул ластами, повис над провалом. Брюхо метровой рыбы было вспорото по всей длине, в разрезе копошились сотни бычков и раков.
В глубине, под осетром, виднелись неясные тени.
Джафар тяжело дышал. Инстинкт властно звал туда, где тепло, свет. Но он пересилил себя, осторожно, чтобы не задеть мертвую рыбу, спустился в провал.
Снова осетры!
Дно глубокой ямы устилал черный вал. На нем громоздились большие рыбы – обезглавленные, с вспоротыми животами. Их тоже облепили морские могильщики – бычки и раки.
Тишина. Сумрак. Мутная ледяная вода. И дюжина истерзанных мертвых тел. Будто утопленники…
Джафара стала бить дрожь. Он поспешно выбрался из ямы, всплыл, вылез на сушу.
Что за негодяи погубили осетров? Может быть, браконьеры: икру вынули, а рыбьи туши побросали за борт, чтобы не осталось следов преступления? Но браконьеры прижимисты, алчны. Будут они швыряться центнерами осетрины!
Может, осетров выловили честные рыбаки, но поднялся шторм, судно попало в беду, и улов вернулся в море…
Он поморщился. Последние десять дней не было штормов. Да и весть о гибели любого судна мгновенно бы разнеслась по побережью.
Послышался рокот мотора. Джафар поднял голову, прислушался. Катер в этих местах? Откуда он взялся?..
Он стал карабкаться на утес.
Да, это был катер. В самой гуще скального архипелага плыла большая черная моторка с двумя подвесными двигателями. "Фархад", – прочитал Джафар на ее транце.
– Вернитесь, – крикнул он, – эй, не ходите дальше!
Он продолжал кричать, но трое мужчин, сидевших на корме катера, не шелохнулись. Должно быть, не слышали.
Джафар взволнованно наблюдал за судном. Вот оно перед большим камнем. Еще миг, и катер врежется в скалу. Однако он обошел препятствие.
Теперь моторка бежала по участку, кишащему подводными рифами. Но рулевой даже не сбавил скорости. Катер вилял, его корму заносило на поворотах, и рифы оставались в стороне. Казалось, они расступаются, чтобы дать дорогу смельчакам.
Джафар невольно залюбовался искусством рулевого. Это была работа высокого класса. Катерник знал рифы, как собственную квартиру.
Несколько минут, и моторка исчезла из глаз.
Джафар в раздумье спустился к бухте, присел возле воды. Спекулянт рыбой, которого преследовал капитан Белов, взял груз где-то здесь, на побережье. Близ поселка, в подводной яме островка скальной гряды лежат выпотрошенные осетры. Здесь же рыщет катер с двумя сильными подвесными моторами…
Глава пятая
Ранним утром к одинокому домику на северо-восточной окраине города подъехал милицейский автобус. Находившийся здесь постовой милиционер молча открыл калитку и пропустил во двор высадившуюся из машины оперативную группу.
Работники милиции прошли в дом, где произошло убийство. Белов задержался у входа, чтобы побеседовать с участковым уполномоченным – тот первый узнал о случившемся и раньше других прибыл на место происшествия.
Выяснилось, что дом этот частный и лишь месяца полтора назад переменил владельца. Новый хозяин был человек пенсионного возраста.
Участковый показал в угол двора. Там, возле стены, лежала на боку большая кавказская овчарка. Ее раскрытые глаза были неподвижны, из пасти вывалился синий язык.
– Отравили, – сказал участковый.
– Как вы узнали о происшествии?
– Из-за нее. – Милиционер показал на собаку. – Соседский мальчик встает на рассвете, выгоняет козу пастись на пригорок. И всякий раз, когда он проходил мимо этого дома, овчарка чуяла его, надрывалась в лае. А сегодня не подала голоса. Мальчику показалось это странным. Он взял камень, швырнул через стену. Оттуда ни звука. А тут я иду…
– Понятно, – перебил его Белов. – Что известно об убитом?
Оказалось, что в те дни, когда новый хозяин въезжал в дом, участковый получил санаторную путевку и уехал на лечение. Он вернулся из отпуска только позавчера…
Из дома вышел помощник Белова.
– Хозяин убит, собака отравлена, улик – кот наплакал, – сказал он.
– Установил причину преступления?
– Скорее всего ограбление. Впрочем, еще следует разобраться. – Помощник взглянул на участкового. – Убитого звали?..
– Щекин Василий Михайлович.
– Правильно. – Помощник полистал паспорт. – Правильно, Василий Щекин.
– Ладно, идемте в дом, – сказал Белов.
Он уже настроился на то, что увидит беспорядок, хаос – обычную картину помещения, в котором похозяйничали бандиты. И все же, открыв дверь, он ошеломленно остановился на пороге. Все здесь было искалечено, разбиты квадратный обеденный стол, второй стол поменьше, шкаф с одеждой и бельем, два чемодана в углу. У самого порога лежало на боку старинное плюшевое кресло: ободранные сиденье и спинка, торчащие во все стороны пружины…
А в глубине помещения стояла на высоких ножках никелированная кровать. На ней лежал убитый. Белов откинул простыню, которой было накрыто тело. Он сразу узнал покойника – фотография на паспорте была очень отчетливая.
На трупе имелось множество мелких ран – царапин, порезов, но ни одна из них не могла быть причиной смерти.
– Задушен, – сказал за спиной Белова судебный медик. Он показал на подушку, косо прислоненную у изголовья. – Вот этой… Отчетливо видны следы зубов.
Белов механически кивнул. Сейчас больше всего его интересовали порезы на груди и животе убитого. С минуту он соображал, потом обернулся к участковому:
– Он был связан?
– Да.
– Понятно, – кивнул Белов
– Вроде бы пытали его, – сказал помощник. – Принуждали в чем-то признаться…
Белов осторожно обошел комнату, осмотрел разбросанные вещи. У опрокинутого гардероба валялась обувь – пара поношенных туфель, две пары еще не надеванных. Здесь же лежали новый костюм, шуба с дорогим каракулевым воротником.
– Вот и я удивляюсь, что не взяли их, – пробормотал помощник. – Вещи-то дорогие!
Белов рассеянно оглядел комнату. Что же искали убийцы? Может, документы?.. Взгляд следователя задержался на окрашенной зеленой краской стене. На ее гладкой поверхности проступали едва заметные пятна.
Он отошел к дальнему от окна концу комнаты, прижал щеку к стене, поглядел против света. Свет падал косо, на стене обозначились десятки маленьких впадинок.
– Стену выстукивали, – сказал Белов.
Один из офицеров, осматривавший книжную полку, вдруг достал нож, раздвинул лезвием слои листа фанеры и вытащил запрятанный там документ. Это был паспорт.
Оба паспорта – тот, что принадлежал Щекину, и второй – раскрыли и положили рядышком на столе. Фотография на них была одна и та же. Но владельцем второго паспорта значился Владислав Буров.
– Смотрите, покойный был в заключении, – сказал Белов, прочитав запись в документе. Он встал, передал паспорта помощнику. – Убежден, что липовый паспорт – тот, по которому покойный был прописан и жил в этом доме. Но все равно, надо проверить оба. Как можно быстрее!
Проверка паспортов отняла сутки. Белов оказался прав в своих предположениях. Попутно выяснилось, что, выйдя из заключения, Владислав Буров не совершил ничего предосудительного. Тогда возник новый вопрос: зачем ему потребовалось жить по фальшивому документу?
По требованию Белова домик на северо-восточной окраине города – его кровлю, стены, пол – тщательно исследовали специалисты. Пустот и тайных хранилищ найдено не было.
Шаг за шагом милиция прочесывала город и порт, но не могла напасть на след убийц. Убийц – потому что, по всей вероятности, преступников было трое: сторож продуктового магазина, расположенного в сотне метров от домика Бурова, видел в ту памятную ночь, как к дому приблизились трое неизвестных. Было темно, люди находились далеко, и он разглядел только силуэты. На рассвете трое каких-то людей прошли в обратную сторону…
Поиски продолжались. И каждую ночь двое оперативников скрытно пробирались в домик покойного и оставались там до рассвета: те, что выстукивали стены домика, могли вернуться…
Однако новостей не было. И когда со дня преступления истекла неделя, Белов решил отказаться от ночных засад в доме.
В этот день он много работал, лег поздно. А незадолго до рассвета его поднял с постели телефонный звонок. Говорил участковый уполномоченный. Совершая обход участка, он столкнулся у дома Бурова с тремя подозрительными. На приказ остановиться те ответили выстрелом и скрылись, наготове стояла машина.
Белов выехал на место.
При свете фонаря он увидел, что примыкавший к дому угол двора разрыт.
– Странно, – сказал участковый, – копали только здесь. Нигде больше не тронули.
– Где стояла собачья конура? – спросил Белов.
– Примерно на этом месте, в углу.
– Вот и разгадка. Преступники рассуждали так: если то, что они ищут, запрятано во дворе, то скорее всего закопано там, где определена на жительство свирепая собака. В том месте они и стали копать. Все, как видите, просто. Хуже другое. Мы пытаемся следить за ними, а они наблюдают за милицией… Итак, вы спугнули их, и они удрали, не закончив работы. Это правильно?
– Да, товарищ капитан.
– Но они и не могли ничего найти. Весь двор мы прощупали приборами. Весь двор…
Белов запнулся, будто пораженный внезапной мыслью. Наморщив лоб, нерешительно поглядел на окружавшую двор стену из дикого камня, придвинулся к ней. Вот он подошел к стене, коснулся ее пальцем, потом попытался качнуть руками глыбу серого ноздреватого камня. Глыба сидела прочно. Соседние тоже были намертво вцементированы в стену. Белов продолжал проверять камни. И вот одна из глыб неожиданно легко вывалилась из гнезда.
В стене образовался проем. Белов сунул туда руку – она ушла по локоть, по плечо, и только тогда глубоко внизу пальцы нащупали что-то тяжелое, мягкое…
Белов медленно вытянул руку с зажатым в пальцах длинным парусиновым мешочком. Его развязали. Он был доверху набит золотыми монетами.
Они стояли, растерянно глядя на лежащее в ногах сокровище.
Первым очнулся участковый.
– Там, может, еще есть, – хрипло проговорил он.
Белов вновь погрузил руку в тайник. Да, в стене был и второй мешок с золотом и третий…
Удача не приходит одна. Вечером был получен ответ на запрос в исправительно-трудовую колонию, где отбывал заключение Владислав Буров, В присланном из колонии пакете оказалось несколько справок и фотографий. На одном из снимков Белов опознал человека, которого преследовал вместе с Джафаром.