* * *
Почти шестнадцать лун Хитоми пребывала в горном убежище – хижине Горной ведьмы. Она охотно помогала Юми по хозяйству, дел было хоть отбавляй. Воины, охранявшие девушку, охотились в горах на горных козлов, добывая пропитание.
Моронобу же часто навещал свою возлюбленную, стараясь привозить для неё различные подарки и столь необходимые рис, соль, муку, овощи, фрукты, различные сладости. Старая Юми пыталась развести небольшой огород, но овощи росли крайне плохо – горная почва слишком бедна и камениста. Поэтому надежда была лишь на Моронобу, да добычу охотников.
Когда у Хитоми и её верной служанки выдавалось свободное время, они уходили в горы на прогулку, под пристальным оком охраны, и старая Юми собирала различные травы. Вскоре и Хитоми начала в них разбираться – занятие оказалось весьма полезным и увлекательным.
Прошедшую зиму обитатели хижины Горной ведьмы пережили благополучно: еды и хвороста было в достатке, да и снега выпало сравнительно немного. И вот снова приближались холода. Хитоми не боялась зимы, ибо твёрдо знала: Моронобу любит её и их будущего ребёнка, ведь она – в тяжести, уже примерно на середине срока, и сделает всё, что в его силах, дабы облегчить её пребывание в горном убежище.
* * *
Тоётоми Хидэёси настолько увлёкся прекрасной невесткой, что совершенно позабыл о своих наложницах. Почти полгода наложницы томились без внимания и ласки сёгуна, довольствуясь редкими свиданиями с придворной знатью – давать огласку своим отношениям женщины опасались – Тоётоми был ревнив и жесток.
Любовь сёгуна и юной вдовы принесла, наконец, плоды – мнимая Хитоми ощутила беременность. Поначалу, она очень расстроилась, ибо это означало уступить ложе соперницам, а этого ей вовсе не хотелось. Прелестница настолько привыкла проводить ночи с сёгуном, что не желала делить его ложе ни с кем. Она до последнего момента скрывала своё положение, покуда Тоётоми сам не стал замечать её округлившийся живот.
Однажды после очередных бурных любовных ласк, Хитоми стало дурно: голова закружилась, к горлу подступила тошнота.
– Что с тобой? – обеспокоился сёгун.
– Лёгкое недомогание… Сейчас пройдёт, – наложница попыталась улыбнуться.
– Это как-то связано с твоим животом?
Хитоми растерялась.
– Вы всё знаете, мой господин? И вы молчали?
– Конечно. Женщина сама должна сказать о том, что ждёт ребёнка. Надеюсь, он – от меня?
Хитоми вскочила с футона и упала на колени.
– Это ваш ребёнок, господин, не сомневайтесь. Я никогда бы не позволили себе изменять вам…
Сёгун растрогался:
– Не сомневаюсь. Но покуда ты не родишь, мне придётся довольствоваться услугами других наложниц…
У Хитоми потекли слёзы, случилось то чего избежать невозможно… После родов она вряд ли вернётся в покои сёгуна, если только в качестве просительницы.
* * *
Ода Нобунага развернул свиток, перевязанный алым шнурком, что означало – предупреждение. Очередное послание из Исиямы от самого сёгуна на сей раз выражало недовольство по проводу присланной суммы – Тоётоми она показалась оскорбительно малой.
Сёгун в резких тонах предупреждал даймё: его может постичь та же участь, что и кланы бывших сподвижников. Нобунага прекрасно знал последствия сёгунского гнева: женщины клана станут вдовами, если вообще останутся живы, девушки – наложницами самураев; дети как излишняя обуза будут убиты, мужчины сложат головы на поле боя, те которые случайно останутся живы, превратятся в ронинов – клан же прекратит своё существование.
Он мысленно возблагодарил Аматэрасу за то, что Хитоми – в надёжном месте, а Юрико, искусно играет при дворе сёгуна роль своей младшей сестры и даже вхожа в покои Тоётоми. Даймё смирился со своей участью, ибо его старшая дочь стала наложницей заклятого врага, но по-крайней мере, она – в безопасности.
Нобунага точно не знал, что предпримет сёгун: подошлёт ли он наёмных убийц, попытается отравить, или сразу осадит замок? Поразмыслив, даймё решил, что сёгун останется верен своим привычкам и прибегнет к яду…
Прежде чем вкушать пишу, даймё ждал, когда верный старый слуга испробует её, и лишь только после этого преступал к трапезе. Политическая ситуация усложнялась с каждым днём. В Адзути даймё по-прежнему окружали верные люди, и вряд ли сёгун смог бы подкупить кого-то из них – хотя, кто знает…
Нобунага стал излишне осторожен, он приглядывался ко всем слугам, прислушивался к их разговорам, но не замечал ничего подозрительного. Его очаровательные наложницы повсюду следовали рядом, самураи не придавали этому обстоятельству значения, ибо никто не знал истинного предназначения молодых женщин.
Прошло некоторое время, даймё ускоренными темпами занимался укреплением своих владений, помимо второй стены, отстраивая дополнительные дозорные башни примерно на расстоянии в один ри от Адзути. При приближении врага стража должна зажечь костры, которые будут видны с башен-ягура.
Всё это время Нобунага ждал коварного удара врага, его напряжение достигло апогея… Но, видимо, сёгун решил изменить тактику, так как его люди не смогли найти в Адзути предателя, желавшего подсыпать яд своему господину.
* * *
Нобунага пробудился по обыкновению в час Тигра, обошёл все посты, проверил арсенал из португальских мушкетов, запасы пороха – наложницы следовали за ним по пятам.
Стоял летний ясный день, когда пробуждается желание жить и любоваться окрестными красотами.
Даймё поддался соблазну, будучи уверенным, что в замке он не досягаем для врага, а за его пределами он появляется только в окружении самураев, отправился к святилищу Адзэкура, дабы насладиться шелестом гокея.
Он миновал изогнутый живописный мостик, ступил на тропинку, ведущую вдоль замкового пруда…
Деревья, дарующие прохладу, источали аромат свежести. Нобунага с удовольствием вдохнул полной грудью… Неожиданно он замер, ему показалось, что крона одного из деревьев слегка шелохнулась, несмотря на то, что ветра не было. В тот же миг раздался свист сюрекена. Нобунага, ведомый инстинктом самосохранения, метнулся в сторону и смертоносное оружие не достигло цели…
Наложницы-куноичи, следовавшие за своим господином, тотчас в несколько прыжков, несмотря на свои длинные кимоно, оказались рядом. Одна из них прикрыла Нобунагу своим телом. Едва она успела это сделать, как из водоёма, словно "духи воды", вынырнули два убийцы, которые, по всей видимости, скрывались там долгое время при помощи специальных дыхательных трубочек.
Ниндзя, прятавшийся в кроне дерева, спрыгнул на землю. Куноичи, прикрывавшая своим телом господина, следуя искусству иаи-дзюцу, в тот же миг извлекла из рукава кимоно смертоносный сюрекен, и его свист рассёк воздух. Убийца ловко увернулся: ещё прыжок и он окажется рядом… Куноичи, предвидя его поведение, быстрым движением выхватила из причёски серебряную шпильку, которая на самом деле оказалась боевым кансаси , и метнула её.
Кансаси достиг цели – убийца был ранен, но всё же мог двигаться. Понимая, что быстрота и неожиданность отнюдь ему не сопутствуют, он вновь прибегнул к сюрекенам. Но наложница, осуществлявшая прикрытие, и даймё успели укрыться за деревом.
Вторая же наложница, получившая ранение сюрекеном, вступила в бой с убийцами, появившимися из воды, она ловко отражала удары при помощи дайсё , удерживая противника, тем самым, отвлекая от Нобунаги.
– Пусти меня! – взревел Нобунага, выхватывая меч, пытаясь оттолкнуть наложницу и ринуться на убийц.
– Я обязана спасти вам жизнь – это моё предназначение! – решительно заявила наложница, продолжая прикрывать господина своим телом.
– Я должен сражаться! Я – самурай!
– Вот именно – самурай, а – не ниндзя! – воскликнула наложница. – Ваше дело – честная битва на поле боя, а не из-за угла! Бегите в замок! Ну, же! Подумайте о своём клане!
Последний довод оказался слишком веским, Нобунага не заставил себя уговаривать и ринулся к стражницкой. Но уйти даймё далеко не успел: услышав крики господина и увидев схватку, завязавшуюся между ниндзя и наложницами, на помощь, обнажив мечи, поспешила охрана.
Нобунага повернул назад к святилищу и, издав боевой клич, увлекая за собой своих вассалов, бросился на ниндзей. Наложница, прикрывавшая даймё своим телом, сражалась с убийцей, спрыгнувшим с дерева, ловко отражая удары короткого меча двумя кансаси. Вторая же оказывала сопротивление "духам воды" и ей приходилось нелегко – кимоно сковывало движения. На её одеянии виднелась кровь, куноичи постепенно слабела, надеясь на помощь подоспевшей охраны.
Завидев Нобунагу, несущегося с боевым кличем, один из "духов воды" резко развернулся и бросился навстречу даймё, дабы сразить его мечом. Нобунага умело отразил удар… Второй "дух воды" также ринулся на Нобунагу, дабы довести дело до конца – ещё мгновенье и охрана вступит в бой, тогда исход схватки может быть не предсказуемым.
Куноичи, истекая кровью упала… Теряя силы, она выхватила одну из "шпилек" и метнула в "духа воды". Метательный нож сразил ниндзя между лопаток. Он, ловя ртом воздух, округлил глаза, изо рта пошла кровь…
Уцелевший "дух воды", оценив ситуацию, решил спастись бегством – задание было с позором провалено, не хватало ещё обесчестить себя пленом. Он ринулся к замковой стене и начал карабкаться наверх. Нобунага был слишком стар, чтобы последовать за ниндзей, а стража, подоспевшая на помощь просто не успела бы его схватить… Даймё поднял небольшой камень, прицелился и… угодил прямо убийце в голову. Тот покачнулся, из последних сил, цепляясь на выступы "черепашьей кладки", всё же сорвался вниз.
– Взять живым!!! – приказал Нобунага. – Я лично допрошу его!
Нобунага осмотрелся: исход нападения был печальным: одна куноичи погибла, вторая – ранена, – её изысканное кимоно заливала кровь, струившаяся из плеча, – двое подосланных убийц лежали на окровавленной земле в предсмертной агонии.
Стража подбежала к "беглецу", ниндзя лежал на земле около замковой стены без движения. Моронобу прислушался к его дыханию.
– Он жив!
– Тащите его сюда! – распорядился Нобунага.
– Господин, простите меня! – вмешалась раненая куноичи. – Прикажите его тотчас же раздеть. Одежда убийцы может таить оружие…
Нобунага оценил совет наложницы.
– Немедленно раздеть его и связать. Бросить в темницу! Оками!
Оками, начальник замковой стражи, поклонился.
– Да, мой господин!
– Ты лично отвечаешь за пленного! У меня – только один враг! – воскликнул Нобунага.
– Тоётоми Хидэёси! – продолжил мысль господина Хисикава-старший.
– Да! Вторжение в мои земли неизбежно!
Самураи переглянулись, понимая, что грядёт жестокая битва, возможно даже последняя в их жизни.
– Умрём достойно! – воскликнул Моронобу.
Даймё внимательно посмотрел на самурая, мужа своей младшей дочери.
– Да… Смерть на поле боя – честь для самурая. Но твоя цель – жизнь Хитоми и наследника.
Моронобу поклонился, ибо даймё был прав – Хитоми в тяжести и вот-вот должна разрешиться от бремени. Но почему господин уверен, что родится непременно наследник?..
* * *
Приказ даймё стражники выполнили: ниндзя, так и не пришедшего в чувство, раздели, связали по рукам и ногам, затем окатили холодной водой. Тот открыл глаза, помотал головой, она ещё болела от меткого удара камнем, и сел.
Стражники с интересом взирали на пленного – ни каждый день удаётся изловить ниндзя. До сего дня в клане Ода о таких случаях слышно не было.
Ниндзя выглядел, как простой крестьянин: круглолицый, с удивлённым выражением лица – одень в простое домотканое кимоно и штаны, и вполне можно отправлять на рисовое поле. Словом, не отличишь… Но внешность обманчива – перед стражниками на земле сидел воин, пусть даже голый и мокрый – это был опытный ниндзя…
– Бросить его в темницу! – приказал Оками. – Не смыкать глаз! Господин допросит его в час Змеи.
Стражники поклонились, подняли пленного с земли и препроводили в замковую тюрьму.
* * *
Нобунага в час Змеи спустился в холодное сумрачное помещение узилища. Он прекрасно знал, кто нанял убийцу и был уверен, что ниндзя ничего не скажет даже под пытками. Но всё же… даймё намеривался учинить допрос, пусть даже формальный.
Навстречу господину вышел Оками.
– Ниндзя в темнице, мой господин.
Нобунага подошёл к двери.
– Открывай!
Оками снял со стены масленый факел, открыл дверь темницы и осветил тесное помещение без окон. На полу, скрючившись, лежал голый окровавленный пленник.
Нобунага издал рык зверя, которого лишили заслуженной добычи.
– Я же приказал охранять его!
У Оками похолодело внутри.
– Мы выполнили всё в точности, мой господин. Пленник раздет и связан.
Оками наклонился над пленником: его рот был приоткрыт, из него текла густая кровь…
– Он откусил себе язык и захлебнулся в собственной крови, – констатировал начальник стражи. – Я подвёл вас, мой господин. Позвольте мне искупить свою вину… Умоляю, не наказывайте моих сыновей!
Оками рухнул перед Нобунагой на колени.
– Хорошо. Ты верно служил мне. Я не покараю твою семью. Даю время до часа Овна. Надеюсь, ты достойно приготовишься к смерти…
– Благодарю вас, мой господин…
С наступлением часа Овна Оками простился с семьёй, облачился в белое ритуальное кимоно, обвязал волосы атласной белой лентой, обмотал кинжал белой рисовой бумагой и сел на колени перед своим старшим сыном, которому недавно исполнилось четырнадцать лет.
Юноша держал катану отца.
– Запомни, сын, ту милость, которую оказал нам господин Нобунага. Верно служи ему и клану, – наставлял отец своего отпрыска в последний раз.
– Да отец. Я не посрамлю наш род.
Оками поклонился старшему сыну, затем жене и детям, которые сидели на татами чуть поодаль.
– Приступай, – приказал Оками.
Юноша извлёк катану из ножен: клинок, отливавший красным цветом, благодаря искусной технике сякубо выглядел символично. Он глубоко вздохнул, ибо лишить жизни отца было нелегко, пусть даже тот запятнал себя в глазах даймё. Оками вонзил кинжал себе в живот. Юноша взмахнул мечом – клинок обагрился ярко-красной кровью, её капли скатывались с отполированного металла, тонкой струйкой сбегая на белый татами.
Голова Оками отлетела и упала прямо к ногам жены. Она закрыла глаза и начала молиться Аматэрасу. Младшие девочки тихо заплакали… Честь рода была спасена…
* * *
Известие о том, что покушение на Нобунагу потерпело неудачу, вызвало крайнее недовольство сёгуна. Он призвал своих советников.
– Кто говорил мне, что следует послать ниндзя? – возмущался он. Советники тряслись от страха, уже не надеясь выйти живыми из покоев Тоётоми.
– Я, мой господин… – еле слышно вымолвил Первый советник.
– Я помню! И что же?! Наёмники убиты какими-то мнимыми наложницами!
– Позвольте, господин… – робко начал Второй советник.
– Я тебя слушаю…
– Эти наложницы – в действительности ниндзя, которые много веков служат роду Яшмовой госпожи…
– Ах, вот как! Значит, ниндзя вдовствующей императрицы более искусны, чем мои?! – взревел сёгун.
Советники замерли, не зная, что ответить.
Тоётоми извлёк из-за пояса кинжал и направил блестящий клинок прямо на Первого советника.
– Говори, или я отрежу тебе уши!
Первый советник тотчас согнулся в поклоне.
– Умоляю вас, господин! Пощадите! У меня – жена, дети, наложницы!
– Прекрасно, жена станет жить с безухим болваном, а наложницы найдут себе другого господина! Говорят, они красивы… Детям же всё равно – с ушами ты или без…
Первый советник сжался от страха – перед его глазами поблёскивала сталь кинжала.
– Господин! Господин! – снова взмолился он. – Надо уничтожить клан Нобунаги раз и навсегда!
Сёгун поиграл оружием и убрал его обратно за пояс.
– Разумное предложение. И как же? Война?
– Да, мой господин, – пролепетал Первый советник.
– Да, мой господин, – закивали Второй и Третий советники, словно китайские болванчики.
– Я не хотел этого, Аматэрасу тому свидетель. Недаром я породнился с Одой Нобунагой. Но этот человек просто не выносим! Он считает, что ему всё дозволено! Он осмеливается присылать мне жалкие налоги с извинениями! Итак, я приказываю осадить Адзути. Поход возглавит мой военачальник Акэти Мицухидэ . Уж он-то сумеет сокрушить любой неприступный замок!