Он чувствовал, что его лицо краснеет, и попытался подавить кашель. Иэн искоса посмотрел на приятеля. Девушка - да, она была молода, быть может, его, Джейми, возраста - быстро схватила крышку и захлопнула ею сосуд, после чего позвонила в колокольчик и сказала слуге что-то на языке, напоминавшем испанский. Ладино? - подумал он.
- Прошу вас садиться, господа, - сказала она, сделав грациозный жест в сторону стула у письменного стола, и повернулась, чтобы взять еще один, стоявший у стены.
- Позвольте мне, мадемуазель! - Иэн поспешил ей на помощь. Джейми, все еще задыхаясь от едва сдерживаемого кашля, последовал за ним.
У нее были темные волосы, волнистые, перехваченные от лба до затылка розовой ленточкой и ниспадавшие на спину почти до самой талии. Джейми даже поднял руку, чтобы погладить их, но вовремя опомнился. Тут она повернулась. Белая кожа, темные глаза и странный понимающий взгляд этих глаз, когда они встретились с глазами Джейми - она смотрела прямо, не отводя взгляда - когда он поставил третий стул перед ней.
Аннализ. Он с трудом сглотнул и прокашлялся. Волна дурманящего жара прошла по его телу, и ему внезапно захотелось открыть окно.
Д'Эглиз тоже испытал явное облегчение от того, что у них будет более надежный переводчик, чем Джейми, и пустился в галантную речь, обильно украшенную французскими комплиментами, представляя присутствующих друг другу и поочередно кланяясь то девушке, то ее деду.
Джейми ничего не слышал: он не мог оторвать глаз от Ребекки. Его внимание привлекло ее сходство с Аннализ де Марийяк, девушкой, которую он любил в Париже, но при более детальном взгляде было понятно, что они очень разнятся.
Увы. Аннализ была крошечной и мягкой, как котенок. Эта девушка была маленького роста - он видел, что она едва достает до его плеча; ее волнистые волосы коснулись его запястья, когда она садилась, - но в ней не было ни вкрадчивой пушистости, ни беспомощности. Она заметила, что Джейми наблюдает за ней, и теперь наблюдала за ним, а легкий изгиб ее алых губ заставил его кровь прилить к щекам. Он кашлянул еще раз и опустил глаза себе под ноги.
- Что не так? - негромко произнес Иэн уголком рта. - Ты выглядишь так, словно тебе чертополох в задницу вставили.
Джейми раздраженно дернулся и застыл, ощутив, как одна из более глубоких ран на спине открылась. Он почувствовал холод и то, как из раны сочатся кровь и гной. Он сел, медленно выпрямившись, пытаясь не дышать глубоко и надеясь, что бинты впитают жидкость прежде, чем она доберется до его рубашки.
По меньшей мере эта проблема отвлекла его мысли от Ребекки бат-Леа Хаубергер, а чтобы отвлечься от проблемы со спиной, он вернулся к разговору между д'Эглизом и евреями.
Капитан обильно вспотел - то ли от горячего чая, то ли от напряженности переговоров, но беседа текла легко; временами он делал жесты то в сторону пары высоких шотландцев, знавших древнееврейский, то в сторону окна и внешнего мира, где десятки таких же солдат терпеливо ожидали, надеясь на заказ от доктора Хасди.
Доктор сосредоточенно следил за д' Эглизом, временами обращаясь к своей внучке и произнося какие-то непонятные слова. Они звучали скорее как ладино, на котором изъяснялся Хуанито. В них явно не было ничего от древнееврейского, который Джейми изучал в Париже.
Наконец старый еврей обвел взглядом троих наемников, задумчиво поджал губы и кивнул. Затем, поднявшись, он пошел к большому накрытому покрывалом сундуку, стоявшему у окна, опустился на колени и осторожно достал длинный тяжелый цилиндр, обернутый в промасленную бумагу. Джейми видел, что предмет этот весьма тяжел для своих размеров, судя по тому, как медленно старик поднимался, держа его в руках. Первой его мыслью было, что это, наверное, какая-то золотая статуэтка. Вторая мысль была о том, что Ребекка пахнет розовыми лепестками и стручками ванили. Он вдыхал этот запах очень осторожно, чувствуя, как рубашка прилипает к спине.
Эта вещь, чем бы она ни являлась, позвякивала и позванивала, когда старик ее нес. Какие-то еврейские часы? Доктор Хасди донес цилиндр до письменного стола, положил его и, согнув палец, пригласил наемников подойти ближе.
Развернутый медленно и церемонно предмет высвободился из слоев полотна, холста и промасленной ткани. Это было золото - отчасти, и своего рода статуэтка, но сделанная из дерева в форме призмы, с подобием короны на вершине. Пока Джейми гадал, что это за чертовщина, скрюченные от артрита пальцы доктора прикоснулись к маленькой застежке, и ящичек раскрылся, явив взорам присутствующих еще несколько слоев ткани, от которой расходился деликатный пряный запах. Все трое солдат глубоко вдохнули, а Ребекка снова издала негромкий веселый звук.
- Шкатулка из кедра, - сказала она. - Ливанского кедра.
- О, - почтительно произнес д'Эглиз. - Конечно!
Свиток внутри был одет - другое слово подобрать невозможно, потому что сверху на нем имелось нечто вроде мантии и пояса с миниатюрной пряжкой, - в бархат и вышитый шелк. Из одного его конца торчали два массивных золотых наконечника, как головы двух близнецов. Это была ажурная работа - две башенки, украшенные окошками и крошечными колокольчиками по нижнему краю.
- Это очень древний свиток Торы, - сказала Ребекка, стоя на почтительном расстоянии. - Из Испании.
- Бесценный предмет, несомненно, - сказал д'Эглиз, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть артефакт.
Доктор Хасди хмыкнул и что-то сказал Ребекке, которая перевела:
- Только для тех, кому принадлежит Книга. Для любого другого - просто вещь с весьма привлекательной ценой. Если бы не это, я не нуждался бы в ваших услугах, - Доктор бросил острый взгляд на Джейми и Иэна. - Уважаемый человек - еврей - будет держать Тору. Прикасаться к ней запрещено. Вы же будете охранять ее - и мою внучку.
- Безусловно, ваша честь. - Д'Эглиз слегка покраснел, но был слишком доволен, чтобы выглядеть сконфуженным. - Я глубоко признателен за ваше доверие, господин, и уверяю вас… - Но тут Ребекка снова позвонила в колокольчик, и вошла служанка с кувшином вина.
Сущность работы была простой. Ребекка выходила замуж за сына верховного раввина парижской синагоги. Древняя Тора являлась частью ее приданого, как и некая денежная сумма, при виде которой глаза д'Эглиза заблестели. Доктор хотел нанять д'Эглиза для безопасной доставки всех трех объектов - девушки, свитка и денег - в Париж. Доктор и сам поедет на свадьбу, но позднее, в конце месяца, поскольку его задерживают дела в Бордо. Единственными вопросами, которые оставалось обсудить, были: стоимость услуг д'Эглиза, время, за которое он справится с задачей, и гарантии, которые д'Эглиз готов предложить.
При обсуждении последнего пункта доктор снова поджал губы; его друг Аккерман, рекомендовавший ему д'Эглиза, был не вполне доволен тем, что один из его дорогих ковров был украден в пути, и доктор хотел быть уверенным, что ничто из его ценной собственности - Джейми видел, как мягкие губы Ребекки брезгливо искривились, когда она переводила эти слова - не пропадет на пути между Бордо и Парижем. Капитан бросил суровый взгляд на Иэна и Джейми, а затем предстал воплощением глубочайшей искренности, убеждая доктора, что никаких сложностей не предвидится, работа будет поручена лучшим его людям, и что он готов дать любые гарантии, которых от него потребует доктор. На верхней губе капитана повисли капельки пота.
Разогретый теплом очага и горячего чая, Джейми тоже вспотел и не отказался бы от бокала вина. Но старик резко поднялся и, отвесив вежливый поклон д'Эглизу, вышел из-за стола. Взяв Джейми за руку, он поднял его со стула и мягко, но настойчиво потащил по направлению к двери.
Джейми пригнулся - вовремя, чтобы не удариться о низкий косяк, и оказался в маленькой простой комнате с вязанками сохнущих растений, свисавших с балок потолка. Что…
Но прежде чем он смог сформулировать вопрос, старик взял его за рубаху и вытащил ее из килта, Джейми попытался отступить назад, но для этого в комнате просто не хватало места, и, хочешь не хочешь, он позволил усадить себя на стул, а заскорузлые пальцы старика быстро снимали с него бинты. Доктор издал неодобрительный звук, затем крикнул что-то в сторону двери. Отчетливо прозвучали слова "aqua caliente" .
Джейми не посмел встать и убежать, чтобы не подвергнуть риску новый заказ д'Эглиза. И продолжал сидеть, сгорая от стыда, в то время как доктор ощупывал, давил и - воды уже принесли - скреб его спину чем-то болезненно шершавым. Но ничто из этого не обеспокоило Джейми в такой степени, как появление в дверях Ребекки с высоко поднятыми темными бровями.
- Мой дедушка говорит, что твоя спина в ужасном состоянии, - сказала она, переводя слова старика.
- Спасибо. А то я об этом и не подозревал, - пробормотал он по-английски, но затем вежливо повторил то же по-французски. Его щеки горели от унижения, но тихое, холодное эхо звучало в его сердце. Он изуродовал тебе спину, парень.
Это сказал врач в Форте Уильяме, когда солдаты приволокли Джейми к нему после порки - сам он идти не мог. Врач был прав, как и доктор Хасди, но это не значило, что Джейми снова хотел слышать горькие слова.
Ребекка, явно желая увидеть, что же ее дедушка имел в виду, обошла стул, став позади Джейми. Он застыл, и доктор резко ткнул его в основание шеи, заставив нагнуться вперед. Сейчас еврей и еврейка обсуждали увиденное безэмоциональным, отвлеченным тоном. Он почувствовал, как маленькие мягкие пальцы девушки прочертили линию между его ребер, и едва не упал со стула, а тело покрылось гусиной кожей.
- Джейми! - Голос Иэна из прихожей звучал обеспокоенно. - Ты в порядке?
- Да! - выдавил он из себя придушенным голосом. - Не надо… Тебе не нужно сюда входить.
- Тебя зовут Джейми? - Сейчас Ребекка стояла перед юношей и, наклонившись, заглядывала ему в лицо. Ее собственное личико было оживлено интересом и заботой. - Джеймс?
- Да. Джеймс. - Он стиснул зубы, когда доктор с силой потянул бинты, цокая языком.
- Диего, - сказала она улыбаясь. - Так будет по-испански - или на ладино. Иэн… Это будет… Хуан. Диего и Хуан. - Она нежно прикоснулась к его обнаженному плечу. - Вы друзья? Или братья? Я вижу, вы родом из одного и того же места - где это?
- Друзья. Из… Шотландии. Это… горы. А место называется Лаллиброх. - Он говорил свободно, без опаски, и боль пронзила его при звуках этого названия, боль более сильная, чем та, с которой доктор сдирал бинты с его спины. Он отвернулся. Лицо девушки находилось слишком близко, и он не хотел, чтобы она видела это.
Она не отодвинулась. Вместо этого она присела перед ним на корточки и взяла его руку. Ее рука была очень теплой, и волоски на его запястье встали дыбом вопреки тому, что доктор делал с его спиной.
- Скоро закончим, - пообещала она. - Дедушка очищает инфицированные участки и говорит, что теперь они затянутся снова и перестанут сочиться. - Доктор задал какой-то вопрос сердитым голосом. - Он спрашивает, бывает ли у тебя ночью горячка? Кошмары снятся?
Пораженный, он снова взглянул на нее, но ее лицо выражало только сочувствие. Ее ладонь сдавила его, словно поддерживая.
- Я… да. Иногда.
Доктор фыркнул, произнес еще несколько слов, и Ребекка отпустила руку Джейми, нежно похлопав по ней, и вышла, покачивая юбкой. Он закрыл глаза и попытался вспомнить ее запах - в ноздрях он не задержался, к тому же доктор намазывал его чем-то дурно пахнущим. Зато свой запах он чувствовал отчетливо, и его губы искривились от стыда: он вонял потом, дымом костра и свежей кровью.
Он слышал, как д'Эглиз и Иэн разговаривали в гостиной - негромко, решая, следует ли прийти к нему на помощь. Он бы позвал их, если бы не то, что он не мог вынести того, чтобы капитан увидел… Он закусил губу. Что ж, ладно, дело почти сделано. Он чувствовал это по более медленным движениям доктора, сейчас почти нежным.
- Ребекка! - нетерпеливым голосом позвал доктор, и девушка явилась почти сразу же с небольшим комком ткани в руке.
Доктор разразился короткой очередью слов, потом прижал комок тонкой ткани к спине Джейми; ткань прилипла к дурно пахнущей мази.
- Дедушка говорит, что ткань защитит твою рубашку, пока мазь не впитается, - сказала Ребекка. - И когда придет время ей отпасть - не отдирай ее, пусть отпадет сама, - то раны покроются коркой, но она будет мягкой и не будет лопаться и сочиться сукровицей.
Доктор положил руку на плечо Джейми, и тот вскочил на ноги, ища свою рубашку. Ребекка подала ее ему. Ее взгляд задержался на его обнаженной груди, и он - впервые в жизни - смутился от того, что у него есть соски. Пощипывание, которое, однако, не было неприятным, подняло дыбом все волоски на его теле.
- Спасибо… Э… Я хотел сказать, gracias, Senor. - Его лицо пылало, но он поклонился доктору со всей учтивостью, на которую был способен. - Muchas gracias.
- De nada, - резко ответил старик, жестом руки отметая благодарность. Он указал на маленькую связку ткани в руке внучки. - Пить. Горячки нет. Кошмаров нет. - И потом, к удивлению Джейми, он улыбнулся. - Шалом, - сказал он и жестом приказал Джейми выйти.
* * *
Д'Эглиз, радуясь тому, что получил новую работу, оставил Иэна и Джейми в большой таверне, которая называлась "Le Poulet Gai", где развлекались остальные наемники - всяк на свой лад. В "Веселой курице" наверху располагался бордель, и не слишком опрятные женщины разной степени обнаженности свободно бродили по нижним помещениям, выбирая новых клиентов, с которыми затем исчезали наверху.
Два статных молодых шотландца вызвали определенный интерес у этих женщин, но когда Иэн величественным жестом продемонстрировал им пустой кошель - деньги у него были спрятаны под рубахой, - они оставили парней в покое.
- Я не смог бы смотреть на любую из этих, - сказал Иэн, повернувшись спиной к проституткам и посвятив все внимание элю. - После того как видел вблизи ту маленькую евреечку. - Видел ли ты когда-нибудь что-либо подобное?
Джейми мотнул головой, прихлебывая из своей кружки. Напиток был кисловатым и свежим и ощущался внутри как лечебное снадобье после мук, которым его подверг доктор Хасди. Он до сих пор чувствовал призрак аромата Ребекки, ванили и розы, аромат-изгой среди густой вони таверны. Он нащупал свой спорран, в котором был маленький сверток ткани, переданной ему Ребеккой.
- Она сказала… то есть доктор сказал, что мне нужно пить это. Каким образом, а? - В свертке содержалась смесь раскрошенных листьев, маленьких палочек и крупного порошка; от всего этого шел сильный незнакомый ему запах. Запах не был неприятным, просто необычным. Иэн нахмурился.
- Ну… может, заваривать, как чай, - сказал он. - А как же еще?
- Да мне не в чем его заваривать, - сказал Джейми. - Я подумал, может быть, развести в эле?
- Почему бы и нет?
Иэн был не слишком увлечен беседой: он наблюдал за Матье-"Кабаньей мордой", который стоял у стены, подзывая проходивших мимо проституток, оценивая их взглядом с головы до ног, а иногда и щупая "товар", прежде чем отправить девицу прочь шлепком по заднице.
Иэн не испытывал соблазна - по правде говоря, он побаивался женщин, - но ему было любопытно. Если бы это когда-нибудь случилось… С чего начинать? Попросту сграбастать девку, как это делал Матье, или сначала нужно договориться о цене, чтобы не било по карману? И прилично ли торговаться, как о буханке хлеба или куске свинины - а ну как она пнет тебя по яйцам и найдет кого-нибудь более воспитанного?
Он бросил взгляд на Джейми, который не без труда, но все же выпил эль с травами и сейчас казался слегка остекленевшим. Он не думал, что Джейми знает, как вести себя с проститутками, но даже если он и знал, Иэну не хотелось спрашивать.
- Мне надо в сортир, - резко произнес Джейми и вскочил на ноги. Он был бледен.
- Прихватило?
- Еще нет. - И с этим загадочным замечанием он исчез, лавируя между столами. Иэн последовал за ним, задержавшись на миг, чтобы допить остатки эля Джейми и своего собственного.
Матье наконец-таки нашел себе подругу по душе; он зловеще ухмыльнулся Иэну и произнес какую-то гадость, ведя свою избранницу вверх по лестнице. Иэн ответил искренней улыбкой и сказал кое-что порезче на кельтском.
К тому времени, когда он вышел во двор позади таверны, Джейми уже исчез. Решив, что он вернется, как только избавится от своих проблем, Иэн прислонился к стене здания, наслаждаясь прохладным ночным воздухом и наблюдая за людьми во дворе.
Здесь горело несколько факелов, воткнутых в землю, и все это напоминало картину Страшного Суда, которую он однажды видел: с ангелами, дующими в трубы с одной стороны и грешниками с другой, которых тащат в пекло за их грехи - целая паутина обнаженных рук, ног и тел. Здесь в основном наличествовали грешники, хотя уголком глаза он изредка замечал пролетавшего ангела. Иэн задумчиво облизал губы, гадая, что же было в той смеси, которую доктор Хасди дал Джейми.
Тут и сам Джейми вышел из сортира, стоявшего в дальнем конце двора. Выглядел он более свежим и уверенным в себе и, заметив Иэна, двинулся к нему, обходя группы пьяниц, распевавших песни, сидя на земле. Те, кто не пел, просто раскачивались туда-сюда, улыбаясь всему, что видят, и не особо понимая, чего они, собственно, хотят.
Иэна охватило внезапное чувство отвращения, почти ужаса - боязнь того, что он никогда больше не увидит Шотландию и умрет здесь, среди чужаков.
- Мы должны ехать домой, - резко сказал он, как только Джейми подошел ближе. - По окончании этой работы.
- Домой? - Джейми странно посмотрел на Иэна, словно тот говорил на каком-то тарабарском языке.
- У тебя там дело, и у меня тоже. Мы…
Визг, стук и грохот падающего стола и бьющейся посуды прервали их разговор. Задняя дверь таверны распахнулась, и из нее выбежала женщина, крича по-французски что-то, чего Иэн не понял, хотя догадался по ее тону, что это были ругательства. Громкий мужской голос прокричал те же слова, и вслед за девицей вылетел Матье.
Он поймал ее за плечо, развернул к себе и ударил наотмашь тыльной стороной своей мясистой ладони. При звуке удара Иэн дернулся, но рука Джейми сжалась на его запястье.
- Что… - начал было Джейми, но тут же умолк.
- Putain de… merde… tu fais… chier . - Матье тяжело дышал, отвешивая ей оплеухи в такт каждому слову. Она завизжала громче, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее за руку и теперь, снова развернув, толкнул в спину. Она упала на колени.
Джейми ослабил хватку, но теперь уже Иэн крепко схватил друга за руку.
- Не надо, - коротко бросил он и потащил Джейми подальше в тень.
- Я и не собирался, - ответил Джейми, но сквозь стиснутые зубы и не доверяя собственным словам, потому что глаза его, как и глаза Иэна, не отрывались от происходящего.