– Да будут благословенны к тебе боги, уважаемый Паисем! – Расплывшись в улыбке, к сотнику подошел – нет, такое впечатление, что подкатился! – крепенький толстячок с большой круглой головой и широким носом. Голова его, по обычаю народа Черной земли, была тщательно выбрита, одежда состояла из белой набедренной повязки и узорчатого передника, толстую шею украшало ожерелье из коралловых бус. Отнюдь не дешевая вещь, между прочим.
– Это Пиатохи, мой помощник и кладовщик, – представил толстяка Паисем. – Но это – не простой кладовщик, кроме всего прочего, он заведует размещением, вооружением, продовольствием – в общем, всем таким прочим. В мое отсутствие – слушаться его, как меня! Ясно?
– Ясно, господин сотник! – хором выкрикнули наемники.
Величественно взмахнув рукой, сотник повернулся и зашагал к длинному приземистому зданию, располагавшемуся в конце двора. По-видимому, это и была казарма.
– Лучники – два шага вперед! – оглядев строй, распорядился Пиатохи.
Шагнул весь строй!
– Хм… Неплохо. – Толстяк почесал шею. – Ладно, посмотрим. Теперь все назад… Копьеносцы – два шага.
И снова шагнули все… нет, почти все – кроме детей и женщин. В общем-то понятно, наемники – это воины-универсалы. И лучники, и копейщики, и пращники… и швец, и жнец, и на дуде игрец.
Пройдясь перед строем, Пиатохи выбрал пятерых наиболее мускулистых и сильных:
– Вы – со мной, женщины и дети – туда. – Он кивнул на тенистый навес у самых ворот, как раз напротив чучел. – Остальным ждать. Я сказал: женщины и дети – туда! – Пиатохи недобро посмотрел на оставшегося в строю Бату. – Ты что, особого приказания ждешь, малец?
– Это мой брат, господин, – с улыбкой заметил Максим. – Он очень хорошо метает ножи, а из лука бьет так, что никакому охотнику и не снилось!
Толстяк усмехнулся:
– Скажи, пожалуйста! А ты, парень, не врешь? Впрочем, мы это сейчас быстро проверим. И… вообще-то – да, не такой уж он маленький. Ладно, оставайся в строю – посмотрим, какой ты лучник.
Бата вбил стрелы в красный кружок мишени. Положил прямо в центр, одну за другой, словно гвозди вколачивал! И с двадцати шагов, и с пятидесяти, и со ста.
– Ну, ты молодец, парень! – удивленно протянул Пиатохи. – Видать, недаром нахваливал тебя твой братец.
Бата молча поклонился и попросил ножи.
– Найдутся и ножи, – усмехнулся толстяк. – Только попозже. Сейчас проверим метателей дротиков, пращников, копьеносцев…
Максим, конечно, стрелял из лука не так ловко, как мальчик-убийца, зато куда лучше управлялся с тяжелым копьем и дротиком, а также с серповидным мечом и секирой. И тоже заслужил похвалу толстяка Пиатохи, а впрочем, не одного его – сотник Паисем к этому времени давно уже стоял под навесом, внимательно наблюдая за разворачивающимся во дворе действом. Особенно когда дело дошло до рукопашной схватки.
А для этого Пиатохи вновь вызвал самых здоровых – тех, кто только что ходил с ним на склад за оружием и амуницией.
– Будете бороться по очереди! Парами.
– Разрешаются ли удары? – тут же поинтересовался Максим.
– Конечно! – прищурившись, бросил подошедший сотник. – А как же в бою – без ударов? Руками, ногами, головой – чем угодно. Смотрите только, не покалечьте друг друга. Слишком уж увлекшиеся отведают плети!
– Не покалечить? – Фараон усмехнулся и подул на сжатый кулак. – Могу я обвязать кулаки какой-нибудь мягкой тряпкой?
– Боишься за свои нежные руки?
– Нет. За чужие челюсти!
Правильно боялся. А эти-то увальни-здоровяки! Ох, напрасно они недооценили соперника, напрасно…
А поначалу все начиналось хорошо – для здоровяка-наемника. Ух, и ручищи же у него были – оглобли, не руки! Уклоняясь от захвата, Макс быстро отпрыгнул в сторону, пригнулся и тут же выпрямился, приняв боксерскую стойку. Снова уклонился… Соперник, ухмыляясь, расставил руки…
Удар! Удар! Удар!
Целый град: боковой удар – хук – слева в челюсть, прямой – свинг – в переносицу и вдобавок апперкот – коварно, снизу, в печень!
Но силен оказался мужик, силен, ничего не скажешь! Пошатнулся, но не упал, лишь заглотнул побольше воздуха и, не обращая внимания на текущую из разбитого носа кровь, ринулся в бой. Слепо, словно носорог. И так же неудержимо!
– Под ноги! – азартно закричал толстяк Пиатохи. – Бросся ему под ноги, парень!
– Э, нет, так нечестно! – не менее азартно возразил сотник.
Макс не слышал их, полностью поглощенный боем. Выждав до последнего, снова отскочил, пропуская разъяренного наемника слева… И еще удар! В почку!
Здоровяк взвыл! Затормозив, развернулся, обиженно сопя, наклонил голову, словно бык. Казалось, он вот-вот забьет копытом в землю… Наверное, были бы копыта – забил бы…
Властелин Черной земли – "шардан Джедеф" – больше не ждал: сам бросился в атаку… с такой скоростью атакует кобра! Словно бы разжалась пружина… никто и понять ничего не смог… тем более – увидеть во всех подробностях, настолько быстро все произошло – целый град ударов – секунды! – и соперник, запрокинув назад голову, уже оседал наземь.
– Что, Манкасей, верно, ты нынче получил достойного соперника? – гулко захохотал Пиатохи. – Воистину так, клянусь Сетом и всеми богами Дельты!
Поверженный здоровяк ничего не ответил, лишь, медленно приходя в себя, недобро взглянул на сохраняющего полную бесстрастность Максима и злобно сплюнул тягучей кровавой слюною.
– А ты неплохо дерешься, Джедеф-шардан, – похлопав парня по плечу, усмехнулся сотник Паисем. – А я из-за тебя проспорил Пиатохи свой браслет, между прочим – серебряный. Клянусь Баалом, не думал, что ты справишься. Молодец! Посмотрим, как пойдет у тебя служба, быть может, через год-другой станешь десятником. Кто знает волю богов и царскую волю?
Еще немного погоняв наемников упражнениями с копьем и секирой, Паисем велел всем построиться и приказал идти в казарму – размещаться на жительство.
– Кроме тех, кто женат, – посмотрев на воинов, быстро добавил сотник и ухмыльнулся: – Бабы в казарме – к хорошей драке, можете не сомневаться – примета верная.
Хохотнув, он махнул рукой:
– Семейные, за мной! Ваши жены и дети пусть идут следом.
Выйдя за ворота, новоиспеченные наемники свернули влево и, обойдя ограду, оказались в небольшом дворике сразу позади казармы, где располагались неказистые с виду глинобитные хижины, выстроенные в строгом армейском порядке – шеренгой. Казалось даже, при виде сотника Паисема домики подтянулись и отдали честь висевшими вместо дверей циновками.
Максим скосил глаза на Тейю – да-а-а… Присмотрелся б сейчас хоть кто-нибудь к ее лицу! Разочарована – не то слово. Ну, еще бы…
А сотник еще более усилил произведенное домишками впечатление:
– Предупреждаю сразу: отхожее место – одно на всех! Во-он там, за конюшнями. Кто будет справлять нужду у домов – отведает плетей!
Тейя тоскливо проследила за взглядом Паисема и обиженно закусила губу.
Изнутри любезно предоставленное наемникам жилище оказалось еще хуже, нежели снаружи: глиняная обмазка местами отваливалась, мебели не имелось почти никакой, а сквозь прохудившуюся крышу виднелось небо. Хорошо, хоть дождей здесь нет, точнее сказать, бывают, но очень и очень редко.
– Ничего. – Войдя, Макс обнял супругу за плечи. – Бывает и хуже. В конце концов, нам тут не триста лет ошиваться.
– Все равно сколько, – со вздохом протянула Тейя. – Не жить же в такой грязи!
Уже на следующий день наемники вышли на охрану городских стен и ворот. Честно говоря, охранять-то их сейчас было незачем – начался сезон Ахет – половодье, – и красные воды Хапи разлились так широко, что осаждающие даже вынуждены были перенести подальше свой лагерь. Разгромленный людьми фенеху египетский флот для осажденных особой опасности тоже не представлял, вот если бы прибыли корабли Кефтиу – тогда, конечно, другое дело… совсем другое. Уж скоро, верно, должны бы они прибыть.
Стоя на башне с напарником, молодым парнем по имени Хаир, Макс до боли в глазах всматривался в горизонт, надеясь увидеть паруса кораблей союзного флота… Увы, пока ничего не было. Зато удалось увидеть другое – отраженные медным зеркалом солнечные зайчики, пускаемые на стены Хат-Уарита с холма. Это работала недавно перевербованная вдовица Нефтиш или ее люди, засылая врагам лживую информацию.
Максим ухмыльнулся и, повернувшись к напарнику, поинтересовался, часто ли бывают вылазки.
– В сухой сезон – бывают, – поскреб затылок тот. – Правда, не так уж и часто. А сейчас… Сам видишь – кругом вода, какие уж тут вылазки?
– А на лодках?
– На лодках? Так ведь их сразу заметят… Хотя, – Хаир огляделся по сторонам и понизил голос, – если только – по тайной реке… Ну, ты знаешь, о чем я.
– Вот-вот! – обрадованно воскликнул Максим. – Вот бы и нам поучаствовать. Глядишь, вернулись бы с добычей!
– Или с вражьей стрелой в груди. Нет, Джедеф, нас туда не возьмут – для этого имеются особо подготовленные люди.
– Но ведь сотник говорил…
– Это он говорил про сухое время. Тогда – да, берут всех желающих.
Молодой фараон задумался, молча вглядываясь в реку, точнее, в огромное озеро разлива. Вот так вот, оказывается! Надежде побыстрее покинуть стены Хат-Уарита, похоже, не суждено оправдаться.
С другой стороны – как бы он тогда взял с собою жену? Сказать Паисему, что она очень хорошая лучница – это была чистая правда, – не слишком ли все это выглядело бы подозрительно? Впрочем, что зря гадать? Намечалась бы вылазка, тогда бы и нужно было думать, а так… пустые мудрствования. Однако способ все равно нужно искать, не сидеть же здесь до тех пор, пока спадет вода! Да, еще тревожил флот Кефтиу. Выполнит ли правитель острова свое обещание в отсутствие фараона?! Наверное, там решили, что высокие гости погибли, сгинули в морской пучине! Значит, надо… нет, не плыть туда снова. Послать письмо! Выбрать надежный корабль, кормщика… Но для этого надо быть среди своих, а не здесь, на стенах вражьей столицы! Выбраться, поскорее выбраться. Только вот как?
Искать знакомств. Осторожно, но быстро. С теми, кто пользуется подземной рекой, кто бы они ни были – купцы или, скажем, контрабандисты. Да! Вот еще! Можно напроситься на охрану подземных караванов, завести об этом разговор с Паисемом… нет, лучше с Пиатохи, который тот еще жук… такой может оказаться полезным.
Отстояв смену, Максим с Хаиром и всеми прочими отправился на продуктовый склад – странной овальной формы амбар – получать положенный паек: зерно, овощи, рыбу. Давали мало, что и понятно – осада.
– Даже пива не наварили, – поклонившись толстому кладовщику, притворно вздохнул Макс. – А так хочется!
– А сладкого как мед вина тебе не хочется? – Пиатохи издевательски засмеялся. – Вы только посмотрите на него, парни!
– Хочется и вина, – не обращая внимания на смех, на полном серьезе отозвался "шардан Джедеф". – И веселья – тоже хочется!
– У тебя ж для веселья жена есть!
– Жена женой… а веселые девки – это совсем другое. – Максим улыбнулся как можно шире и, понизив голос, спросил: – Если б ты, уважаемый Пиатохи, не отказался пойти со мной в… в какое-нибудь веселое место…
Кладовщик заморгал глазами и, шепнув: "Подожди!" – быстро отоварил оставшихся:
– Ну, все! Больше нету. Точнее – вам пока не положено. Имейте в виду, продукты вам на три дня, сожрете сразу – потом будете голодать.
Разогнав наконец всех, повернулся к Максиму:
– Что ты там говорил про веселье, шардан?
– Я говорил о том, что хочу угостить тебя вином, уважаемый Пиатохи. В знак особой к тебе признательности и уважения!
– Хм, вот как? – Пиатохи недоверчиво посмотрел на собеседника. – Меня многие хотят угостить… А у тебя есть на что?
– Вот! – Подняв правую руку, молодой человек с гордостью показал сверкнувший на солнце браслет. – Чистое серебро. Здесь не меньше трех дебенов!
– Что ж, на вино, пожалуй, хватит, – хитро прищурился толстяк. – А вот на веселых девок – вряд ли.
Макс ухмыльнулся:
– У меня есть и другой браслет. Точно такой же.
Падкий на халявное угощение кладовщик колебался недолго. Просто запер дверь склада на засов и, махнув рукой, сказал:
– Пошли! Да… твой братец. Он где сейчас?
– На стенах, уважаемый господин. Мы с ним в разное время служим.
– Все правильно, не стоит ставить вместе родственников и друзей – это уже не служба. Так вот, – Пиатохи оглянулся, – пусть твой брат утром, как сменится, заглянет ко мне в амбар. Может, чего и найдется лишнего?
– Воистину доброта твоя беспредельна, великодушнейший Пиатохи, да пусть будет вечным дом твоего Ка!
Толстяк громко расхохотался:
– А вот мы сегодня посмотрим на твою доброту! М-да… что, так и пойдешь с копьем?
– Ой! – тут только и спохватился Макс. – Сейчас занесу домой…
– Нет. Давай лучше ко мне на склад.
– А…
– Заберешь его вечером.
– Как скажешь, мудрейший Пиатохи, как скажешь.
То ли это была обычная корчма, то ли постоялый двор – скорее последнее, – но народу набилось много. По египетскому обычаю, здесь тоже не делали больших столов – посетители садились на циновки там, где хотели, – небольшими группами, парами, поодиночке. Кто-то сидел в прохладной полутемной зале, а большинство же – на улице, вернее сказать, во дворе – под тенистыми сикоморами и пальмами. Шустрые служанки – горбоносые и чернявые – разносили гостям вино, пиво и яства: сушеные и вымоченные в вине фиги и финики, пахучий козий сыр, хрустящие хлебцы и жаренную на вертеле рыбу – жирных, сочных нильских лобанов.
– Что угодно уважаемым господам? – подбежав, осведомилась служанка-разносчица. Да, и вправду, она могла бы быть и покрасивее…
– Угодно место, – ухмыльнулся толстяк. – А также вино и пиво… ну и что там еще у вас есть.
– Для вас – все что угодно. Чем будете расплачиваться, господа?
– Серебром! – Макс показал браслет. – Здесь три дебена: вполне достаточно, чтобы купить такую, как ты!
– Воистину боги послали вас к нам, господа! – разносчица заулыбалась. – И вы о том не пожалеете, клянусь всеми богами Дельты!
– Полно клясться! Неси скорее вино.
– Вам какое? Есть "мех" из Имета, "хами" из Сина, из Абеша кое-что есть…
– Неси "хами", – немного подумав, махнул рукой кладовщик. – И хлебцы, и фиги, и рыбу. Да, и не забудь про пиво, дева!
Служанка убежала, а собутыльники с удобством расположились на циновках, расстеленных прямо под сикоморой. Шагах в двадцати, почти рядом, наигрывали на арфах и цитре музыкантши – юные девы с гибкими коричневыми телами и изможденными лицами старух. Видать, нелегко им удавалось хоть что-нибудь заработать, да и что они могли сейчас здесь заработать, разве что только прокорм? Ну, и то – не мало, в осажденном-то городе.
Вино и все прочее принесли довольно быстро – ну еще бы, за серебро-то! – и не служанка-разносчица, а вальяжный господин в пестрой и длинной набедренной повязке с желтой переливчатой бахромой. Сам хозяин заведения? Вряд ли. Все шинки в городе принадлежали царю. Значит, скорее управляющий, так сказать – метрдотель.
– Рад видеть у нас таких важных гостей. – Самолично расставив яства, управляющий поклонился. – Как ваши Ка?
– Слава богам, – улыбнулся Пиатохи. – А как твоя семья, Ихтар?
– И тут – богам слава! Кушайте… Что-нибудь еще захотите – только махните рукой.
Метрдотель испарился, видать, побежал обслуживать других важных гостей – простые люди, похоже, сюда и не ходили, что и понятно – не те времена. Однако что же касается здешних посетителей, то те вовсе не производили впечатления изнуренных длительной осадой, скорее даже наоборот. На мускулистых руках золотом горели браслеты, богатые ожерелья тянули вниз вполне упитанные шеи, пояса многих были расшиты пестрыми нитками, украшены златом и серебром.
Музыкантши лениво перебирали струны.
– Ничего. – Запив изрядный кусок рыбины сладким вином, кладовщик вытер ладонью губы и посмотрел на небо. – Скоро тут будет повеселее.
Действительно, веселье не заставило себя ждать! Только немного не то, на которое рассчитывали гости. Появившиеся на утоптанной площадке танцовщицы даже не начали плясать, не успели, да и музыка оказалась прерванной внезапно завязавшейся дракой.
С чего уж там все пошло, Максим не видел, а только услыхал раздавшиеся вдруг громкие вопли и звуки ударов. Дрались где-то в дальнем углу двора, за музыкантшами, впрочем, очень скоро толпа – человек восемь – дерущихся выкатилась на площадку для танцев, и уж тут-то пошла потеха: молодые – и не очень – люди лупили друг друга чем придется: серебряным подносом, кувшинами, кулаками. При этом еще и кусались, и царапались, и, конечно же, гнусно ругались:
– Чтоб ты сдох, коварный Кафчи! Чтоб крокодил пожрал твою душу!
– Пусть он сожрет твою-у-у-у!!!
– Дай ему, Сенемхет, дай!
– Ага! А вот сейчас я ему высажу глаз!
– Посмотрим, кто кому высадит!
– Н-на-а-а!!!
Вопли стали уж и вовсе нечленораздельными, сменившись каким-то громким пыхтеньем, сопеньем, рычанием. Кто-то уже упал и возился в пыли, кто-то, выскочив из-за кустов, умело отбивался от наседавших неприятелей. Один против троих… Бил, надо сказать, умело – и вовремя уклонялся. Молодой кудрявый парень… Светловолосый. Тоже шардан? Шардан…
Максим закусил губу – неужели? Неужели это тот самый парень, наемник, точнее говоря – разбойник, с которым судьба свела будущего фараона еще три… или даже четыре… года назад? А ведь похож, похож…
Оп! Опять ударил! Качественный такой апперкот… Откуда и знает? Ха! Если это тот, то ясно откуда. Сам же Максим этот удар и показывал! И не только этот. Мм… Как же его звали? Медай? Медан? Медой! Медой, господи! Да и еще был второй, бородатый, главарь шайки… Хаемхат! Да, Хаемхат… Они тогда расстались друзьями – Максим с Тейей и эти разбойные парни. Ничего не скажешь, веселые были дела!
Так… Теперь не показать бы виду… И этот, Пиатохи, сейчас не нужен – лишний свидетель. Зачем он?
Между тем драка подходила к концу. Внезапно появившиеся дюжие парни быстро разняли драчунов… вот только с Медоем пришлось повозиться, уж больно тот не хотел успокаиваться… пока за ворота не вывели.
Макс сразу поднялся:
– Где тут отхожее место?
– Что, схватило живот от хорошего вина? – захохотал кладовщик.
– Давно такого не пил.
– Бывает. Во-он, видишь пальму? Дойдешь до нее, дальше – налево. А там увидишь.
Поблагодарив, Максим, нарочито пьяно покачиваясь на ногах, направился в указанную сторону…
Вот и пальма. Вот кусты… вот…
– Господин ищет девушку, готовую скрасить его одиночество?
Молодой человек обернулся: танцовщица! Точнее сказать – проститутка, жрица платной любви. Лет тридцати, в потрепанном парике, с отвислой грудью и животом. Впрочем, лицо довольно приятное… правда, под левым глазом явственно проступал синяк. Прогнать ее, что ли, ко всем чертям? Хотя…
– Как тебя зовут, дева?
– Атонии.