– Мой путь не касается ни тебя, ни богини, – буркнул визитер. – Заходить не буду, лишь спрошу – долетел ли сокол?
– О, долетел удачно!
– Тогда… – Незнакомец оглянулся. – Придешь во-он к тем кустам. Передашь.
Хорошее местечко он выбрал. Открытое и до реки недалеко. Если что – вполне можно убежать, не догонят и скрывающиеся в храме воины. Ладно, посмотрим…
– Думаю, не нужно говорить, чтоб ты пришел один, жрец?!
О, с каким презрением цедил фразы мятежник! Вот гад. Ладно, ладно, выпендривайся. Пока.
Поднявшись в храм, Макс предупредил воинов, чтобы были готовы к погоне, и, прихватив сокола, вышел наружу. Дойдя до кустов, приметил покачивающуюся ниже по реке лодку. Да-а… мятежник подготовился неплохо.
– Вот твой сокол. – Молодой человек с улыбкой протянул амулет. – Долетел и даже не запачкался.
Посланец осторожно взял амулет… присмотрелся… И тут же, злобно ощеряясь, бросил безделушку в траву!
– Чтоб ты сдох, жрец! Куда делся настоящий?! – Грязно выругавшись, мятежник выхватил из-за пояса нож. – Это называется – привет с полей Иалу!
– А это называется – апперкот!
Выдохнув, Макс быстро ударил посланца в печень. Коротко, без замаха, снизу.
Блеснув на солнце, отлетел в сторону нож. Мятежник скрючился и, застонав, повалился в траву.
– Во! Не разучился еще бить-то! – Юноша улыбнулся бегущим из храма воинам и, взглянув на корчащегося мятежника, сплюнул. – Хороший у нас вышел танец.
Глава 8
Звездная ночь
Лето 1552 г. до Р. Х. (месяц Тот сезона Ахет). Оазис Сет-Хотеп
Восторг, ликованье и гордость
Мной овладели, когда услыхал я:
"Гляди, она здесь!"
"Поэзия Древнего Египта в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой"
– Они видели барку, господин! – ловко взобравшись на борт ладьи из тростниковой лодки, доложил молодой воин из анхабского отряда. Именно этот отряд и был вызван в погоню за жрецами – чтобы сохранить тайну юного фараона. Кто такой Максим – здесь не знал никто, кроме, разумеется, его тезки Ах-маси, с гордостью взявшего на себя командование.
Таким образом, карьера "великого мага и лекаря" закончилась на третий день первого месяца Половодья. И Макс сейчас отдал бы все, лишь бы она закончилась не так. Тейя, любимая супруга и юная царица Египта, оказалось похищенной, и в этом фараон винил только себя. Впрочем, уже не винил – действовал.
– Что за барка? – подойдя к тезке, деловито переспросил Макс, которого все воины отряда принимали за важное лицо, скрывающееся под вымышленным именем, – какого-нибудь тысячника или даже начальника писцов. Что Максим не кто иной, как великий властелин Черной Земли Ах-маси Ниб-пахта-Риа, они даже и помыслить не могли! Ну, естественно, кто же может представить такое? Чтобы живой бог плыл вместе с ними на барке, шутил, пил вино, играл с десятниками в "змею" или шашки?
– Странная барка, господин. – Воин оглянулся на пристань, словно искал там подтвержденья своим словам. – Сейчас – время праздников, а она украшена кое-как, да и веселых песен от матросов не слышно.
– Что значит – украшена кое-как? – продолжал допытываться Максим – ему никак не верилось, что цель погони вот-вот будет наконец достигнута.
– Как-то не по порядку, словно бы наспех, – охотно пояснил воин. – К примеру, красные цветы почему-то расположены над желтыми, а должно бы быть наоборот, ведь желтый – цвет несокрушимости, золотой цвет затвердевших лучей солнца! А солнце всегда наверху. К тому же белые лотосы на этой подозрительной барке уже увяли и уныло свешиваются в воду, приобретая грязно-бурый цвет. И это белый! Цвет чистоты! Я уверен, сей корабль не украшен с любовью и трепетом, а просто замаскирован, чтобы не отличаться сейчас от других праздничных барок!
Молодой фараон улыбнулся:
– Забавное рассуждение. И, полагаю, верное. А ты что, лично видел эту барку?
– Конечно нет, господин. Видел бы сам – сказал бы наверняка. Местные рассказали. Был там один юркий парнишка, ученик художника, – так вот он все и поведал. К тому же, – воин ухмыльнулся, – рыбаки слышали с этой барки какую-то грустную песню. Пела женщина. Ну, или девушка.
– А они ее случайно не видели? – с надеждой встрепенулся Максим.
Воин повел плечом:
– Нет. К сожалению, нет. Нам бы прибавить ходу, господа, – подозрительная барка была здесь сегодня с утра.
– С утра?! – Обрадованно потерев руки, Ах-маси подозвал кормщика и отдал распоряжение прибавить ход.
Кормщик Хеткаптах, несомненно, являлся одним из лучших в своем деле. Этот невысокий коренастый мужчина с вечно хмурым лицом и острым взглядом очень любил Нил и знал здесь каждую мель. Правда, это касалось обычного состояния великой реки: предугадать мели, появлявшиеся во время разлива, наверное, мог только сам Хапи. Однако Хеткаптах четко прослеживал фарватер, ориентируясь по знакомым храмам, деревням, насыпям. Раз на берегу показалась деревня и полузатопленная пристань, значит, где-то рядом есть и дамба, которую, конечно, не видно под водой, но она там имеется и может послужить непреодолимой преградой для барки.
– А у них тоже хороший кормщик, – вглядываясь в даль, негромко произнес Максим. – Да, очень хороший. Иначе бы мы их давно нагнали.
Гребцы работали не покладая рук, вставали, делали гребок длинными веслами, падали на специальные скамеечки, снова поднимались, повинуясь команде. Это были опытные гребцы – Хеткаптах иных не держал, – и ладья двигалась без рывков, плавно, ровно и быстро.
Время от времени гребцы сменялись, за весла с шутками усаживаясь новая смена, старая же принималась за еду, пиво и сон.
– Они не очень-то похожи на забитых рабов, – послушав веселые голоса, заметил Макс.
Ах-маси улыбнулся:
– Так они и не рабы. Свободные люди, которые получат за свой нелегкий труд очень даже приличное вознаграждение. По крайней мере, в это плаванье. Не переживай, дружище, корабль кормщика Хеткаптаха – самый быстроходный в верхних номах! На праздничных гонках его еще никто не обгонял. Да ты сам видел!
Видел…
Максим прикрыл глаза, вспоминая, как днем раньше с утра они с Ах-маси явились на пристань, чтобы посмотреть на подобранный жрецом Усермаатрамериамоном корабль. О! На пристани яблоку негде было упасть от собравшегося народу! А между прочим, было еще раннее утро. Очень раннее. Над рекою клубился желтый туман, быстро тающий под лучами оранжевого восходящего солнца. На пристани, по берегам и у берегов – на тростниковых плотах и лодках – переговаривались и смеялись возбужденные люди, с нетерпением посматривающие на реку, где красовалось девять судов, девять быстроходных барок, щедро украшенных цветами и разноцветными ленточками.
Вот к ним подплыла еще одна, плоская, с высокой кормой и носом. На носу этой барки Максим, к немалому своему удивлению, увидел крепкую мускулистую фигуру Сенефермонтусенеба, главного жреца храма бога-воителя Монту. Невероятно – но вечно хмурый жрец улыбался! Голос его звучал торжественно и громко:
– Воистину, боги нынче благосклонны к нам! Разлив обилен, но без излишеств, а значит, будет обильным и урожай. Так восславим же великого Хапи и великую богиню Сопдет сегодняшней гонкой! Я представлю вам ее участников. Это кормщик Хапир-ра на своей ладье "Ветер Ра"…
В толпе послышался одобрительный гул.
– …кормщик Сенефер-ка… кормщик Аннуи… кормщик Хеткаптах…
Перечислив участников гонки, жрец вознес молитву и, пожелав всем удачи и благоволенья богов, взмахнул рукою.
И тут же под рев собравшихся дружно вспенили воду весла. Барки рванулись вперед одна за другой, словно свора охотничьих псов. Лишь последняя барка, судно Хеткаптаха с золоченым глазом на мачте – символом мудрости, замешкалась, не припала на корму, как прочие, а, казалось, не особенно и торопясь, поплыла следом.
– Эй, кормщик, ты, видно заснул! – свистя и улюлюкая, издевались зрители.
– Похоже, он совсем не кормит своих гребцов!
– Воистину, так, клянусь Амоном!
– Побыстрей ворошите веслами, сонные мухи!
А Хеткаптах спокойно и без лишней суеты делал свое дело. Все остальные суда двигались вперед быстро, рывками, а его барка – "Глаз мудрости Птаха" – плавно и, казалось, медленно… однако так же медленно, но верно догоняла другие! Вот уже догнала!
Бьющийся об заклад народ взревел – на Хеткаптаха ставили немногие.
А "Глаз мудрости Птаха" уже обогнал всех на полкорпуса… А дальше – больше! Вырвался вперед!
– Молодец, Хеткаптах! – радостно завопил Ах-маси. – Медленно начинает, да быстро делает.
– У нас говорят – долго запрягает, да быстро ездит. – Максим с улыбкой посмотрел на приятеля.
– Где это – у вас? – обернулся тот и тут же поведал, что именно ладью Хеткаптаха и предлагает использовать для погони жрец Усермаатрамериамон.
– Клянусь Амоном, неплохой выбор! – согласно махнул рукой Макс. И не ошибся.
Они нагнали подозрительную ладью к вечеру, та как раз поворачивала к берегу – переждать ночь. Туда же, к полузатопленной разлившимися водами Хапи деревенской пристани, осторожно, промеряя глубину шестами, двигались и другие барки – три праздничные, полные веселящихся людей, и две грузовые – с мраморными и базальтовыми плитами, доставляемыми из каменоломен на гробницу какому-то знатному человеку.
"Глаз мудрости Птаха", как и полагается, тоже был украшен цветами, нарядно одетые матросы и воины при приближении к берегу запели веселые песни, а затем, бросив якорь, еще и пригласили девчонок – юных танцовщиц из какого-то храма. Сманили с одной из праздничных барок, обещав сладкое вино и все удовольствия. Девушки поддались охотно, особенно узрев на судне Хеткаптаха множество улыбчивых молодых людей вполне привлекательной наружности.
Особо непринужденные гостьи, выпив обещанного вина, тут же принялись клеиться к Максиму:
– Ой, какой красавчик! Как твое имя? У тебя светлые глаза… Ты, верно, шардан?
А Максу, несмотря на все приставания, было сейчас не до девчонок. Привалившись к борту, он во все глаза разглядывал подозрительную барку. Действительно, кое-как украшенная, она покачивалась на волнах в некотором отдалении от прочих судов. В некотором отдалении… Или это просто так казалось?
– Отсюда недалеко до оазиса, – подойдя ближе, тихонько напомнил анхабец.
– Я знаю. – Фараон быстро обернулся. – Передай сотнику – вечером будем брать барку!
– Вот славно! – Ах-маси азартно потер руки. – Да будут благословенны боги – уж точно сегодня ночью обнимешь ты свою женушку!
– Твои б слова да богам в уши, – махнул рукой Максим.
В нетерпении кусая губы, он еле дождался наступления темноты. Наступившая ночь была синей, с яркими венчиками звезд и золотисто-желтой луной. И луна и звезды отражались в густо-синей воде Нила, а покачивающиеся у причала барки и редкие фигурки людей казались черными, словно бы вырезанными из бархата.
Четыре тростниковые лодки – заранее припасенные – неслышно отвалили от "Глаза мудрости". В каждой сидело по шесть воинов, на носу первой – Максим и анхабец. Можно, конечно, было бы добраться и вплавь… если б не крокодилы. Этим малоприятным созданиям было все равно, кого кушать. Впрочем, кое-где крокодилам поклонялись. Да уж. Кажется, не было в Черной земле такого зверя, которому бы не поклонялись! Змеи, быки, коровы, кошки… вот, крокодил. Да, еще навозный жук – скарабей.
Максим неожиданно хмыкнул – он-то сам относился ко всей этой религиозности с изрядной долей иронии, а вот местные жители, естественно, воспринимали свои верования всерьез. А этим пользовалось немало мошенников, были здесь и такие!
Черные борта подозрительной барки быстро приближались, делались объемнее, осязаемее… Еле слышно плескала волна…
– Йэх!!! Да покарает Анубис этого мерзкого виноторговца во веки веков!
Сия ругательная тирада разорвала ночную тишь резко, словно автоматная очередь. А потом сразу же донеслись еще какие-то булькающие звуки. Словно кто-то блевал, свесившись с борта.
А ведь точно – блевал!
– Что с тобой, Сети? А-а-а-а! Я же говорил – не пей сегодня слишком много вина.
– Так ведь праздник же! Бррр… Это все виноторговец, подошва треснутая, зря мы у него купили по дешевке. Ой… Как же у меня болит голова, клянусь Осирисом и Гором!
– Так выпей пива!
– Нет. Уж лучше еще вина… Только не этого!
В расположенной посередине судна будке-каюте кто-то пьяно затянул песню, с готовностью подхваченную чьими-то дурными голосами. Пели, кажется, о несчастной любви:
Улягусь я на ложе
И притворюсь больным.
Соседи навестят меня.
Придет возлюбленная с ними
И лекарей сословье посрамит,
В моем недуге зная толк!
– И лекарей сословье посрамит! – ночные пьяницы хором грянули припев.
– Зря они так про лекарей, – обидчиво прошептал Макс.
Анхабец тронул его за локоть:
– Начнем? Две лодки – здесь, две – с другого борта.
– Подожди-ка…
Юного властелина Черной земли вдруг почему-то охватили сомнения. Нет, барка, конечно же, была та – подозрительная. Но вот ее команда вела себя как-то неадекватно. Так не ведут себя те, кто делает что-то тайное! Не ведут… Вернее, ведут, но только после того, как выполнили свою задачу. Как говорится, сделал дело – гуляй смело. Вот и эти теперь – расслабляются!
– Похоже, мы опоздали, – тревожно прошептал Максим. – Ах-маси! Пусть воины тихонько снимут с борта того блюющего пьяницу. Тем более он, кажется, собирается спать.
– Я посплю здесь, друг мой Петеси! Посплю, клянусь Анубисом, Осирисом и Баст… И этим… крокодилоголовым Себеком тоже клянусь.
– Смотри, не свались ему в пасть, дружище, – уходя, напутствовал собеседник.
– Н-не свалюсь… Хе-хе… Я вот тут еще постою… К-крокодил! Себек! Не ешь меня, ладно? Я сегодня невкусный.
И снова послышались утробные звуки. А из каюты донесся смех.
И снова тишина. Чуть слышный всплеск. Пьяные голоса. И лодка…
– Мы доставили его, господин.
– Хорошо. Возвращаемся к барке.
Желтые, в сияющих венчиках звезды отражались в темно-синей воде. Ветерок волнами приносил запах то цветов, то рыбы. Неслышными тенями воины Анхаба перебрались из лодок на барку. В каюте загорелся светильник.
– Ну?! – усевшись на циновку, Максим строго взглянул на опешившего забулдыгу. – Ты зачем оскорблял своей блевотиной великого Хапи? Да еще в такой праздничный день! Святотатец!
– Прошу, не ругай меня, господин. – Пьяница зябко поежился. – Мне и так плохо.
– Меньше пить надо! – издевательски хохотнул Ах-маси. – Все вино на свете все равно не выпьешь.
– Н-не выпьешь, – согласился пленник и, тут же вскинув голову, неожиданно ухмыльнулся. – Но ведь очень хочется!
– Хочется ему. – Макс грозно нахмурился и быстро спросил: – Где девушка?! Ну! Отвечай же!
– Д-девушка? – захлопал глазами пьяница. – Какая девушка? А, девушка! Вы, верно, имеете в виду ту, про которую нам… нам велели молчать… А потому я… тссс!!! я и молчу…
– Где она?! – Фараон схватил забулдыгу за плечи.
– Д-да не тряси ты меня так, – заикаясь, взмолился тот. – Не то сейчас умру. Вот чес-слово, умру… клянусь этим… кроко… кр-р-р… Себеком! Да была, была девушка. Только ее увезли на лодке. Еще утром.
– Увезли?! Кто? Куда?
– Н-на берег, куда же еще-то? И вообще, почем я знаю – куда? Ой, как мне плохо, клянусь Анубисом и Гором! Если б я только знал, что это гнусное вино…
– Кто? Кто увез?
– Так те же, что и привезли. Жрецы. Гнусные такие парни, точно как то гадкое вино! Я вот как-то сказал одному… ммм… не помню, что… а он мне…
– Жрецы… – тихо повторил Максим. – А девушка? Что это была за девушка? Как выглядела? Как с ней обращались?
– Об-бращались достойно… как с царицей! Но – стерегли. Следили за каждым шагом… Ой, плохо мне, плохо…
– А не хочешь ли ты выпить доброго пива, добрый человек? – подмигнув приятелю, вкрадчиво осведомился юный правитель. – Заодно расскажешь о девушке.
– Пива?! – Пьяница оживился, но тут же мотнул головой: – Нет. Пива не хочу. А вот от вина бы не отказался!
– Да куда же в тебя еще влезет-то?! – изумился Ах-маси.
В ответ пленник посмотрел на него со всей серьезностью и так же, со всей серьезностью, отозвался:
– Влезет.
– Так ты расскажешь нам…
– Тащите вино. Потом – все разговоры.
Вот так вот! Со всей безапелляционностью. Умри – лучше не скажешь!
– Пей! – Максим самолично наполнил серебряные бокалы, не забыв и себя, и анхабца.
– О, блаженство! – опорожнив бокал в три глотка, повеселел забулдыга. Смуглое лицо его вмиг сделалось довольным и даже в чем-то приятным. – Клянусь Осирисом, вы, кажется, благородные люди! А я то было подумал, что попал к разбойникам.
– Нет, мы не разбойники. Ну, за твое Ка!
– И вы будьте здоровы!
– Так что насчет девушки?
Пьяница ухмыльнулся:
– Теперь можно и о девушке. Ее привезли эти парни, жрецы… Правда, точно не знаю, жрецы они или нет, но выглядели они как жрецы… Какое вкусное вино, клянусь Гором! Может…
– Рассказывай, рассказывай, вино никуда не денется – у нас его много.
– Воистину, приятно слышать такие слова! Значит, девушка… очень красивая, да, настоящая красавица и держала себя – словно царевна! Ее не выпускали из будки и даже запрещали нам туда приближаться. Такие уж были условия – а хозяин наш, кормщик Анембаст, шутить не любит – уж раз договорился с людьми об условиях, значит, договорился.
– А ты не заметил, у пленницы на спине между лопатками не было никакого знака?
– Не, не заметил. Да она в платье была, в белом таком, недешевом. Вот если б без платья, уж тогда бы, конечно, я бы заметил… Жаль, что без платья я ее не видал, вот бы увидеть, полюбоваться, а лучше бы…
– Ладно! Не скабрезничай!
Уже далеко за полночь удалось более-менее восстановить всю картину, насколько можно было судить по словам пленника. Жрецы – жрецы Уаджет, точнее, гнусные служители демона Небаума, кто же еще-то? – наняли барку в первый день праздника, причем наняли сразу, заранее не договариваясь. Просто пришли – даже прибежали, пошептались о чем-то с кормщиком, и тот вместо праздничных развлечений велел команде готовиться в путь. Правда, сразу же выдал часть обещанного вознаграждения всем, включая гребцов, так что никто не был обижен – жрецы заплатили щедро. А по прибытии на место – в какую-то деревуху – обещали заплатить еще. И не обманули! Попросили с утра повернуть к левому берегу, подождать… Переправились… И ближе к полудню один из них явился обратно на колеснице с целым сундуком золотых браслетов. Честно расплатившись, договорился о том, чтобы барка проплыла еще немного вниз по реке, хотя бы до вечера. Хозяин, кормщик, и это условие тоже выполнил честно.