– Не крестьянин. – Максим негромко усмехнулся. – Я – воин.
– Да мы сразу заметили, что ты… ты только прикидываешься крестьянином, – прошептал собеседник. – Ты воин сетиу? Других здесь нет. Не бойся, мы не выдадим тебя, клянусь Сетом! За вами – великая сила. И мы… меня зовут Нуви… мы давно хотели как-то с вами снестись. Могли бы помочь, скажем, разрушить дамбы.
Вот это сволочь!
Юный царь чуть было не выругался матом. Ну ничего себе заявочки – разрушить дамбы. Вот так, запросто, взять и разрушить… Оставив тысячи людей умирать с голоду! Однако…
– Ты, конечно, потребуешь за это плату?
– О, нет, – тихонько засмеялся Нуви. – Я и так не беден. Но хочу власти! И вы – мятежники сетиу или те, кто стоит за вами, – вы мне ее дадите! Не прошу слишком многого, хочу стать всего лишь правителем нома Змеи – этой мой родной ном, и я знаю, как управлять им. Поверьте, у вас не будет никаких трудностей.
– Заманчивое предложение. – Максим покачал головой. – Нам надо обсудить его поподробнее. Я… нет, мой командир… должен знать верных людей. Всех, на кого можно опереться.
– Да-да, давай встретимся в Уасете – ты ведь туда направляешься? И, верно, не просто так?
– Ты прав – не просто. А встретимся мы с тобой в Уасете, скажем, у храма Птаха. Там есть такой небольшой, недалеко от пристани. В третий день месяца Мехир, сразу после праздника опьянения.
– Рад, что встретил тебя, друг, – шепотом промолвил Нуви. – Я давно хотел к вам… да все никак не было случая. Ну, и вот теперь боги помогли мне!
– Ты получишь свое, – несколько зловеще отозвался Макс. – Обязательно получишь, клянусь всеми богами. Только не забудь явиться на встречу. Запомни – храм Птаха у пристани.
– В третий день месяца Мехир. Уже скоро! А… осмелюсь спросить, когда мне туда прийти – с утра или, может, к вечеру?
– Приходи на рассвете. Так будет лучше.
Так же тихо парни ушли на корму, там и улеглись спать, никому больше не мешая. Тихо бились о борт волны Хапи, в черной воде отражались звезды.
Барка подошла к причалу Уасета вовремя – ранним утром, перед самым началом праздника.
Пристань уже была полна празднично одетого люда, на волнах покачивались украшенные цветами лодки. Ждали явления фараона и его супруги – у пристани уже стояла золоченая барка, на которой правители Уасета должны были переправиться через Нил к храмам Города Мертвых.
– Ждут правителя и его супругу? Вот как? – Макс с удивлением хлопнул глазами, но тут же рассмеялся. – Ах да – нас же до сих пор замещают. Ничего, сразу после праздника явимся во дворец. Нет, лучше прямо сейчас же! Еще и лучше, легче будет меняться.
– Да, ты прав, – согласилась Тейя. – Пойдем сейчас же!
Выбравшись на причал, они пробежали, вернее, протиснулись через нарядную толпу и, пропустив пышный кортеж фараона, повернули к дворцу. Впрочем, не сразу – Тейя задержалась-таки.
– Смотри, смотри, вон ты! Ах, какой пышный парик! А ожерелье? Больно глазам! А вон и я… в бирюзовом платье.
Юноша присмотрелся:
– Нет, ты все-таки красивее. Ну, хватит смотреть, идем! Мне давно не терпится искупаться в дворцовом пруду, отдохнуть, выпить вина, поговорить с матушкой. А потом… знаешь, чем мы с тобой займемся потом, о, жена моя?
– Чем же? – хитро прищурилась Тейя.
– А догадайся! Ну, а после… после мы будем возлежать на крыше под балдахином и любоваться пейзажем с домами, полями и пахарями.
Шутливо ущипнув супругу за талию, Максим взял ее за руку и повел к воротам дворца.
Естественно, стражники их не пустили. Да царственная чета и не рвалась во дворец очертя голову, понимая, что нужно сохранить тайну.
– Эй, воин, позови начальника стражи!
– Я начальник! – выглянул из ворот здоровенный субъект в панцире из широких перекрещивающихся ремней.
Честно говоря, Макс такого не помнил. Как и Тейя.
– Что вам надобно?
– Жрец Усермаатрамериамон уже на празднике?
– Жрец? – Начальник стражи, казалось, был удивлен. – Я такого не знаю!
– Как это не знаешь?
– А так! Нет такого во дворце.
– А царица-мать?
– Царица-мать больна и недавно уехала на лечение в Шмуну. Будет молить богов о здоровье!
– В Шмуну? – Максим ощутил вдруг, словно бы земля закачалась у него под ногами. Получалось, что никого из того, кто их… Стоп! Ах-маси, анхабец! А еще – начальник колесниц Секенрасенеб, неутомимый чернокожий воин Каликха, военачальники Рамос и Усеркаф, а еще Хапиур и Панхар… в общем, воины и жрецы.
– Воины? – неожиданно усмехнулся стражник. – Они все отправились в поход против южных мятежников. Дней десять назад. Так что никого нету. Один Небхеперсенеб, чати… А вы что тут выспрашиваете? Может, вы скажете, вы и есть фараон и его супруга?
Вот здесь Максим напрягся. Странная фраза! Зачем она? И этот чати, Небхеперсенеб. Мать никогда не доверяла ему…
– Ну и ерунду же ты скажешь! – задумчиво отозвался юноша.
– А тогда пошли отсюда, пока я не велел побить вас палками!
– Палками?! – дернулась Тейя. – Меня – палками?! Ах ты…
– А тебя я, наверное, для начала отдам воинам, смазливка! А ну-ка, иди сюда…
– С кем ты там препираешься, Унахт? – донеслось со двора. – А ну, закрывай ворота.
Максим живо заглянул во двор… и так же живо отпрянул, схватив жену за руку, быстро потащил за собой.
– Уходим, душа моя.
– Но куда? И почему? Зачем?
– Я только что видел в дворцовом саду Сетнахта!
– Сетнахта?!
– И вел он себя вполне по-хозяйски. И никого – понимаешь, никого нет, кто бы мог прояснить дело. Я теперь думаю: это не просто так. Вот и приплыли… Вот и попили вина… Вот вам и мирный пейзаж с домом и пахарем.
Глава 16
Завтрак гребцов
Осень 1352 г. до Р. Х. (месяц Мехир сезона Перет). Уасет
Ласточки я слышу голос:
"Брезжит свет, пора в дорогу!"
"Поэзия Древнего Египта в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой"
Сетнахт во дворце! Фараон и его супруга – подменены. Собственно, подменены еще раньше, но… но кто сейчас ими управляет? Кто дергает за нитки и с какой целью? Чати Небхеперсенеб? Или те, кто стоит за ним? И где царица-мать Ах-хатпи? Где жрец Усермаатрамериамон, где военачальники, где… Где все, кто хорошо знал Макса и Тейю? Наверное, остались слуги, рабыни, однако вряд ли они заподозрят подмену – наверняка и в голову не придет. А всякие там массажисты, цирюльники и прочие, имевшие по должности своей доступ к царственным телам, наверняка уже давно изгнаны из дворца… или – убиты.
Господи, да что там до слуг?! Мать! Друзья! Что с ними? Где теперь их искать? Кто знает… Сетнахт – наверняка! Гад ползучий! Так вот что означала та странная фраза, сказанная им еще в Париже – "царь без царства"! Выходит, жрец и тогда уже знал. Быстро сработали, ничего не скажешь. И это означало, что где-то в самых высших дворцовых кругах есть предатель, и очень может быть, не один. Ах-маси, как и его брат, и отец, приближал к себе провинциальную знать – того же тезку из Анхаба, да и вообще людей незнатных – Каликху, например, чем сильно обидел знать столичную, считавшую себя солью земли. Они-то, верно, и организовали заговор, воспользовавшись удачно сложившимся моментом. На троне – марионетки, посаженные туда тайным распоряжением самого фараона! Кто знал об этом? Только самые верные люди: царица-мать Ах-хатпи, верховный жрец Усермаатрамериамон, тезка Ах-маси. И что же, кто-то из них предал? Нет, ну, разумеется, кроме матери. Усермаатрамериамон? А зачем ему? Он много потеряет при победе хека хасут, да что там много – все. Тогда что же – Ах-маси? Старинный дружок… Да разве можно в это поверить?
– Ищешь предателя, милый? – Тейя склонила голову на плечо супругу. – И, небось, из числа самых близких людей?
– Так и есть, – скорбно кивнул Максим.
Они вдвоем сидели под старой смоковницей у пристани, неподалеку от своего бывшего конспиративного жилища – "Дома повешенного", и, обменяв оставшийся браслет на жареную рыбу и пиво, неспешно ели.
– Я вот что хочу сказать. – Поставив кувшин в траву, юная женщина пригладила растрепанные порывом дующего с реки ветра волосы. – Говоря "люди", мы обычно подразумеваем тех, кто имеет в этом мире какой-то вес. Жрецы, правители, военачальники, вельможи… А ведь еще много всякого другого народа, мелких, ничего не значащих людишек, которых мы и не замечаем, но они есть. Без них не обойтись, они все видят, все примечают и – если им нужно – действуют. Вот и в нашем случае: ты пытаешь себя, кто из троих предатель, может быть подозревая даже собственную мать. А ведь тех, кто знал о двойниках, вовсе не трое, а много, много больше! Парикмахеры, слуги, гребцы, рабыни, да мало ли кто еще? Сетнахт вполне мог узнать о подмене от них! Мы-то ведь не считали их за людей… вот и просчитались!
Макс покачал головой и погладил жену по плечу:
– Ты у меня такая умная… что иногда мне даже делается страшно!
– Да уж, не дура, – хохотнула царевна. – Что ты так напрягся? Увидел кого-то знакомого?
– Да, увидел, – молодой человек кивнул, пристально всматриваясь в толпу школяров с плетеными коробами-корзинками. – Вон и наш старый дружок Хори. А с ним и толстяк Шеду! Спрячемся поскорей за смоковницей!
– Зачем? – Тейя хлопнула ресницами. – Нам же, в конце концов, надо сейчас где-то пожить, что-то узнать. Вот и хорошо, что нам попались сейчас эти мальчишки. Давай-ка позови их, о муж мой!
Вскочив на ноги, юный фараон махнул рукой и призывно закричал:
– Эй, Шеду, Хори!
– Джедеф! Лекарь! – тут же подбежали с улыбкой парни. – Давненько мы тебя не видали!
– Ходил на поклонение в Иуну, – солидно усмехнулся Макс.
– О! Вот оно как! Воистину, это славное событие. А дом твой, пока ты ходил, продали за долги! Так сказал перекупщик.
– Ничего не поделаешь, – вступила в беседу Тейя. – Уж видно, придется все начинать заново. Мы ведь попали в лапы к разбойникам недалеко от Инебу-Хедж. Едва унесли ноги! Но все богатства наши, увы, потеряны.
– Бывает и хуже. Хорошо, хоть сами спаслись.
– Воистину так. Парни, не сдает ли кто-нибудь хижину где-то неподалеку? У нас осталась еще пара медных браслетов…
– Надолго за такую цену не снимешь. Даже хижину.
– А нам и не надо надолго. Дней десять – двадцать.
Хори смешно сморщил нос:
– Кажется, Сетимес, скульптор, сдает у себя в усадьбе хижины. Подите к нему, спросите. Дорогу я покажу.
– Вот спасибо вам, парни, – обрадованно воскликнул Максим. – Воистину, мы с женой отблагодарим вас очень скоро. Только вот еще что, – молодой человек понизил голос. – Вы это… не болтайте про нас. А то потом трудно будет отыскать нам клиентов, скажут: что мы пойдем к нищим?
Уже через пару часов супруги сняли круглую хижину, расположенную на заднем дворе обширной усадьбы скульптора Сетимеса, сделавшего себе состояние, естественно, на заупокойном культе. Самого скульптора Макс и Тейя не видели, договаривались с управителем двора Нефруамоном – тучным немолодым мужчиной с оплывшим желтоватым лицом. Видать, у него было что-то с печенью или почками.
Итак, нужно было теперь проникнуть во дворец. Или не проникать – но как-то узнать, что же там все-таки происходит? И вот тут-то Максим вспомнил слова супруги о маленьких и неприметных людях, а таковых во дворце было пруд пруди. Осталось только лишь с ними сойтись… лучше всего – во время праздника в каком-нибудь храме.
– Думаю, храм Хатхор подойдет, – быстро сообразила Тейя. – Там такие милые жрецы, помнишь?
– Да помню, помню, – юный фараон засмеялся. – Учили тебя танцевать.
– Я сама кого хочешь научу!
Стали вспоминать дворцовых слуг – и это неожиданно оказалось самым трудным делом! Впрочем, почему ж неожиданно? Вполне следовало ожидать. Ну где там царственной чете обращать внимание на слуг? Разве что на самых близких, которых волей-неволей, а запомнишь. Но их во дворце вообще-то быть уже не должно. Самых близких изгнали… или ликвидировали подручные Сетнахта. Однако осталось множество других, числом около тысячи – всех же не могли ликвидировать! Зачем? Чтобы потом набирать новых, порождая различные слухи? Да и к чему – никто из них вблизи царственную чету и не видел.
– Повар, не помню, как его звали, но он очень вкусно жарил рыбу, – вспоминала Тейя. – Еще садовники, прачки…
– Вряд ли они выходят из дворца – там же целый город. – Макс покачал головой. – А если и выходят, то куда идут? В храм Хатхор? Вовсе не обязательно. Может, им вполне достаточно и дворцовых храмов. Мы ничего не знаем об этих маленьких людях, душа моя! Повторю по слогам – ни-че-го! И как узнать? Кто из них вообще может выходить из дворца? То есть не так – не может, а обязательно должен. Скажем, какие-нибудь там водители… гм… колесниц иди повозок. Кстати – да!
– А еще корабельщики, гребцы.
– Верно, милая! Царские барки ведь по земле не ездят. А барок, насколько я помню, при дворе фараона – при нашем с тобой дворе – много. Помнишь? Какие-то предназначены исключительно для нашей услады, какие-то грузовые, для хозяйственных дел: камни, там, привезти для гробниц и храмов и прочее. Кстати, а где они обычно находятся, все эти барки? У главной пристани?
– У дворцовой, ты хотел сказать, о, супруг мой!
– Точно! У дворцовой. Барки, конечно, охраняют от всякой там шелупони, не могут не охранять. А вот корабельщики… матросы, гребцы… они ведь должны где-то проводить время, в какой-нибудь харчевне на берегу, рядом.
– Там не одна харчевня, много.
– Вот и славно! То есть, наоборот, плохо. Была бы одна – было бы куда проще. Завтра же с утра туда и отправлюсь!
– А я? – обиженно воскликнула Тейя.
Максим потерся носом о щеку жены:
– А ты, душа моя, будешь сидеть дома. Слишком уж ты у меня привлекательная.
На берегу, у пристани, располагалось сразу несколько, так сказать, заведений общественного питания: три постоялых двора, три харчевни и две забегаловки прямо под открытым небом, точнее говоря – под пальмами. В них даже скамеек не было, не говоря уже о каких-то там столиках или подставках для кувшинов с вином. Вообще, жителям Черной земли никогда не приходило в голову усаживаться всем за большой стол, каждый ел и пил по отдельности либо небольшими группами, примостившись на корточках или на корнях деревьев. Еду покупали – вернее сказать, меняли – у хозяина жаровни, сиречь всего заведения. Он лично жарил рыбу да пек небольшие лепешки, а смуглый до черноты мальчишка-слуга, широко улыбаясь, разливал из большого кувшина пиво.
Собственно, сие заведение, которое Максим окрестил на парижский манер – "гингетт под пальмами", просто-напросто попалось на его пути первым. Туда и зашел, свернув с главной, ведущей к пристани улицы. Было еще рано, однако жаровня работала вовсю, а служка устал уже бегать с пивом – несмотря на ранний час, народу в "гингетте" хватало, все больше мускулистых мужчин в скудной одежке с бритыми наголо головами. Нет, один, даже парочка была все же в париках, к этим относились с почтением. Как и к Максу – его собственную шевелюру поначалу приняли за парик. И настороженно покосились – а что это здесь забыл столь важный молодой господин? Правда, потом, разглядев, ухмыльнулись и больше уже не обращали внимания, юноша лишь услыхал шепоток – "шардан". Ну да, он, конечно, был покрыт загаром, но не казался таким же смуглым, как почти все жители Черной земли, да и глаза у Максима были светлые. Житель далеких островов на Великой Зелени, бродяга, искатель удачи… Того же поля ягода, как и все здесь.
Вежливо поздоровавшись – "Пусть дома ваших Ка будут величавы!" – юноша присел рядом и, потягивая пиво, прислушался к разговорам. А они все больше касались мелей, порогов, пробоин… Ну точно – корабельщики! Те, что в париках, – кормщик с помощником, остальные гребцы. Завтракали перед трудной дорогой. Говорили о каких-то камнях, о доставке…
Максим обернулся к соседу:
– Далеко собрались, парни?
– На юг, как и всегда, – охотно отозвался мускулистый молодой человек в короткой набедренной повязке-схенти.
Улыбнувшись ему, как родному брату, Макс покосился на браслет на запястье матроса… или гребца. Красивый такой браслет, серебряный.
– Вижу, дела у вас идут неплохо.
– Клянусь Осирисом, так бы и всегда! – Парень хохотнул, и юный фараон, подозвав мальчишку-разносчика, тут же угостил собеседника пивом.
Тот не отказался и, посмотрев на поднимающееся над рекою солнце, сделал долгий глоток:
– Вижу, хочешь и сам попытать счастья на барках.
– Хотелось бы, – тут же поддакнул Макс. – Не знаю, правда, как это получится.
Гребец прищурился:
– Да уж, сейчас у всех экипажи полны. Правда, в плаванье всякое бывает. Кого-то крокодил съест, кто-то утонет. А хороших корабельщиков, – он быстро обернулся и понизил голос, – бывает, и сманят. Умельцы, они, знаешь, всем нужны.
– Это понятно. Так как бы и мне…
– Парень ты, я вижу, сильный, – оглядев Макса, обнадежил гребец. – К темпе гребли привыкнешь, у нас ведь грузовое судно, быстрота не особо нужна, однако против течения не каждый выдюжит.
– Я постараюсь. А что вы везете и куда отправляетесь?
– На юг, братец. Ох, и вкусное же пиво, еще бы выпил, клянусь Осирисом и Гором!
Макс живо подозвал мальчишку и выжидательно уставился на собеседника:
– Так куда ж вы?
– На юг поплывем, название я и не помню – Горсенеб, кормщик наш, знает. Везем алебастр и мери.
– Ты пей пиво-то, пей. Позволь узнать твое славное имя?
– Зовут меня Туи.
– А я – Джедеф. Так, значит, нельзя с вами?
– Да уж опоздал, не взыщи… Хотя! – Гребец задумчиво поскреб затылок. – Вот если б ты разбирался в камнях… У нас-то всех хватает, а вот кормщику Серенхебу, я слыхал, как раз очень нужен распорядитель груза, с прежним-то они чего-то не поладили, вот кормщик его и утопил.
– Как это – утопил?! – хлопнул глазами юноша. – Он что же, матерый убийца, этот твой Серенхеб?
– Так говорят – утопил, но никто не видел. Вообще Серенхеб скор на расправу, потому и народ у него не держится.
– Ага… и ты мне его предлагаешь? Спасибо, друг!
Туи улыбнулся:
– Это единственная для тебя возможность, Джедеф! Впрочем, что это я? Ты ж все равно ничего не понимаешь в камнях.
Максим неожиданно встрепенулся:
– Как раз понимаю! Покажи-ка мне, где тут этот твой скорый на расправу Серенхеб?
– Да нет его сейчас здесь, завтра будет. Вот так же, с утра. Приди к гребцам на завтрак – увидишь, не спутаешь.
– Завтра, говоришь?
– Ну да, завтра. А пока прощай, уходим. Пора в путь, видишь – кормщик зовет.
Пожелав гребцам удачного плаванья, Максим больше не стал никуда заходить, а, выкупавшись, отправился обратно домой, в недавно снятую хижину.
Ага! Стала Тейя его дожидаться, как же! Уже сидела во дворе, болтала с каким-то пареньком, с важным видом полировавшим небольшую статую. Похоже, паренек сей был помощником скульптора… или его рабом, что в принципе безразлично.
– Вот, Итауи показывает мне, как надо правильно наводить полировку, – обернувшись, с улыбкой пояснила Тейя. – Оказывается, это не просто так делается, а в зависимости от рода камня.