* * *
Алехандро подъехал к отчему дому. Густо увитые диким виноградом ворота, утопающая в разводимых матушкой цветах открытая терраса на втором этаже, застекленные разноцветным стеклом узкие окна – ничего не изменилось! Алехандро постучал по воротам висящим на них медным кольцом. Створки медленно распахнулись.
– Господин Алехандро! Святые угодники! Радость-то какая! – воскликнул привратник.
Альгвазил въехал во внутренний двор и спешился. Окинув беглым взглядом дом и хозяйственные постройки, остался доволен: все выглядело на редкость ухоженным. Привратник, расседлав лошадь, повел ее в конюшню, а Алехандро никак не мог решиться войти в дом: встреча с матерью была для него еще слишком тяжела. За прошедшие пять лет он так и не смог простить её отношения к Бланке…
– Алехандро, мальчик мой! – раздался за спиной голос матери.
Альгвазил вздрогнул и обернулся. Донна Изабелла стояла на пороге, опершись на распахнутую дверь, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, как она постарела.
– Здравствуйте, мама, – ровно ответил он.
– Иди сюда, я хочу обнять тебя, – едва сдерживая слезы, произнесла донна Изабелла.
– Ну, как вы здесь без меня? – спросил Алехандро, подойдя и обняв мать.
– Бог милостив, – сдержанно ответила женщина. – Твой дядя, мой младший брат, стал недавно алькадом. Леонора два месяца назад овдовела, племянники твои подросли… Ну, да идем лучше в дом, там и поговорим…
Несмотря на середину сентября, погода стояла жаркая, а в стенах дома Алехандро почувствовал приятную прохладу. Он с удовольствием снял плащ и бархатный берет, отстегнул меч.
– Ты устал с дороги, проголодался… Я сейчас прикажу подать обед, – хлопотала возле сына донна Изабелла.
– Да, я действительно голоден, но прежде позволь мне подняться в свою комнату.
Не дожидаясь возражений, Алехандро помчался на второй этаж. Его удивило и одновременно порадовало, что в комнате тоже все осталось по-прежнему ― точно так, как в день отъезда в Толедо… На письменном столе лежала стопка плотных листов бумаги с юношескими набросками. Алехандро взял верхний лист. Рисунок, выполненный им некогда специальным углем, сильно выцвел и покрылся тонким слоем пыли, однако при желании легко можно было различить красивый овал женского лица, приоткрытые пухлые губы, широко распахнутые и почти наивные глаза…
– Бланка, ты ждала меня, – прошептал альгвазил, присаживаясь на стул и открывая верхний ящик стола.
Кусочек рисовального угля лежал на старом месте в той же самой коробочке. Алехандро взял его в руки, смахнул с рисунка пыль и начал обводить незабываемые контуры…
Из зала послышался голос матери: донна Изабелла звала сына обедать. Алехандро нехотя отложил набросок и спустился вниз.
Во время трапезы донна Изабелла похвасталась, сколь ловко ее брату Сальвадору удалось убедить рехидоров, чтобы те большинством голосов, десять против восьми, избрали алькадом именно его.
Отпив из бокала немного вина, Алехандро поинтересовался:
– А кто выступал против?
– Как обычно: Мигель де Альмасан и его приспешники. Мигель возомнил, что город должен принадлежать ему, и остался очень недоволен итогами голосования…
Алехандро насторожился: уж не для защиты ли от Мигеля де Альмасана дядя вызвал его в Талаверу и назначил альгвазилом? Насколько Алехандро помнил, де Альмасана был крепким волевым мужчиной лет тридцати пяти, и его действительно всегда поддерживали самые известные местные идальго: Родригес де Ранфильеро, Антонио де Саграрес, Пабло де Монфорте и Хесус де Каламбриа. По слухам, правда, их поддержка обеспечивалась не только симпатией к всесильному и богатому гранду, но и щедрыми финансовыми подачками, которые тот им оказывал. Видимо, на этот раз дядя оказался хитрее: не поскупился на более заманчивые посулы и тем самым переманил на свою сторону часть приверженцев соперника…
Дона Изабелла прервала размышления сына:
– Ты должен непременно навестить дядю и выказать ему свое почтение, мой мальчик! Ведь это именно он выхлопотал тебе должность альгвазила!
Алехандро, не желая посвящать мать в истинное положение дел, молча кивнул в знак согласия.
* * *
Вилла Сальвадора де Антекеры утопала в зелени. Проследовав через кованые ворота, Алехандро тотчас обратил внимание, что за время его отсутствия дом дядюшки существенно преобразился. Теперь западное и восточное крылья здания соединяла роскошная галерея; внутренний двор изобиловал декоративными клумбами, пестрящими поздними осенними цветами; в глубине сада виднелись два выполненных в римском стиле и увитых виноградом портика.
Алехандро спешился, передал лошадь конюшему, и тот повел ее к коновязи.
– Как доложить о вас его сиятельству? – вежливо поинтересовался мажордом, нанятый на службу, видимо, лишь недавно.
– Передайте, что прибыл Алехандро де Антекера, ― сухо ответил гость.
Мажордом засуетился:
– Святая Мария! Неужели это вы, племянник господина алькада?! Прошу вас, сударь, следуйте за мной…
Сальвадор де Антекера не любил обременять себя бумажными делами и предпочитал препоручать сие скучное занятие своему секретарю. Бедный помощник буквально утопал в бумагах, а алькад их чаще всего только подписывал, всецело доверяя тому на слово.
Однако сегодня алькад отступил от привычного правила, и Алехандро, войдя в кабинет дяди, услышал его спор с секретарем:
– Я не стану подписывать это прошение! Оно исходит от рехидора Мануэля де Ранфильеро, а у меня нет желания потакать ему!
– Но, ваше сиятельство… – робко пытался возразить секретарь.
– Я не поменяю своего решения! – еще строже воскликнул алькад. – И мне не понятно, отчего ты так хлопочешь за Ранфильеро?! Или он заплатил тебе?
Секретарь побледнел:
– Помилуйте, дон Антекера! Как вы могли обо мне так подумать?..
Заметив, наконец, вошедшего Алехандро, алькад перебил помощника:
– Ты свободен! Я хочу пообщаться со своим любимым племянником!
Широко раскинув руки, де Антекера поднялся и направился к Алехандро.
– Здравствуйте, дон Сальвадор! Я очень рад вас видеть.
– А я-то как соскучился! Пять лет прошло!
Дядя и племянник заключили друг друга в объятия.
– Проходи, присаживайся, – радостно хлопал алькад Алехандро по плечу, подводя к столу. – Как я рад, что ты вернулся в Талаверу! Да еще в новом качестве!
– Признаться, должность альгвазила меня несколько смущает, – улыбнулся Алехандро.
– Отчего же? – наигранно удивился алькад. – Только не вздумай ссылаться на природную скромность! – рассмеялся он и добавил: – Я прикажу подать вина.
Вооружившись высоким изысканным бокалом, Антекера-старший продолжил:
– У меня слишком много завистников, Алехандро. Городу нужна жесткая рука, иначе приспешники Мигеля де Альмасана постараются отнять у меня пост алькада. Думаю, ты справишься с должностью альгвазила… Первый этаж ратуши полностью в твоем распоряжении, помощника себе можешь выбрать сам.
– Когда мне приступать к своим обязанностям и есть ли дела, не требующие отлагательств?
Алькад задумчиво посмотрел на племянника.
– Пожалуй, срочных дел пока нет. Разве что… Впрочем, поговорим об этом позже. А к работе приступай прямо завтра! Чем скорее город почувствует, что у меня появился верный помощник-альгвазил, тем лучше…
* * *
Стоило Алехандро покинуть виллу дяди, как в его мысли закрались смутные подозрения: "Чего-то дядюшка не договаривает… Неужели и впрямь опасается происков де Альмасаны? Но почему, если рехидоры почти единогласно избрали алькадом именно его?.."
Полностью погрузившись в размышления о несколько странном поведении дяди, новоиспеченный альгвазил не сразу заметил, что уже достиг дома друга юности Родриго Бахеса. В глаза бросились покосившиеся от времени ворота…
– Родриго! ― крикнул по привычке де Антекера.
– Алехандро! – радостно вскричал Бахес, мгновенно выскочив из дома.
Друзья тепло обнялись, после чего Родриго шутливо поклонился и произнес:
– Мое почтение, господин альгвазил!
Алехандро сходу включился в игру:
– Я принимаю ваши поздравления, кабальеро Бахес! Более того, хочу предложить вам место своего помощника…
Родриго по-детски округлил глаза:
– Ты шутишь?!
– Ничуть, ― посерьезнел Алехандро. ― Я тебе полностью доверяю, а мне сейчас нужен не только помощник, но и телохранитель. Ты же, насколько я помню, едва ли не с пеленок отлично владел почти всеми видами оружия.
Родриго радостно расхохотался:
– С памятью у тебя все в порядке, дружище! Что ж, я согласен, только…
– Жалованье ― десять мараведи[60] в месяц, ― перебил друга альгвазил.
От названной суммы у Родриго перехватило дыхание:
– Пожалуй, это стоит обмыть в нашей любимой таверне… Если повезет, можем повстречать там и соблазнительных красоток, – лукаво подмигнул он другу.
* * *
Родриго Бахесу прекрасно известны были причины, вынудившие в свое время друга покинуть город, поэтому он не хотел упоминать имени Бланки де Реаль. Однако Алехандро успел уже узнать от матери, что у Бланки растет четырехлетняя дочь, и заговорил о бывшей возлюбленной первым.
– Как думаешь, Родриго, Бланка счастлива со стариком де Сория? – спросил он, одним залпом опустошив свой бокал.
Родриго, не горя желанием касаться столь щепетильной темы, сдержанно пожал плечами:
– Не знаю. Выглядит, правда, так же бесподобно, как и пять лет назад, а одеваться стала, разумеется, несколько скромнее. Хотя де Сория, похоже, не жалеет для нее средств: у Бланки самые лучшие наряды и драгоценности в городе. Об этом судачат все женщины…
– Я хочу увидеть ее, – признался Алехандро.
– Это легко устроить. Завтра чета де Сория непременно будет присутствовать на утренней проповеди в церкви Святого Павла. Только я не понимаю, зачем тебе это нужно? Неужели до сих пор не можешь забыть Бланку? – искренне удивился Родриго.
– Увы… В Толедо я познал любовь многих красавиц, но с Бланкой ни одна из них не сравнится…
– Будь осторожен, приятель! Граф де Сория охраняет свою жену, как грозный коршун.
– Пусть охраняет! ― рассмеялся Алехандро и заказал еще вина.
– Если ты стал альгвазилом, это не упрощает твою задачу, – попытался охладить пыл друга Родриго.
– Согласен. Мне самому теперь придется блюсти закон в Талавере, – улыбнулся Алехандро.
– Да, друг, нелегкая тебе выпала задача, ― охотно сменил тему разговора Бахес. ― В городе не совсем спокойно. Главный инквизитор буквально помешался на чистоте кастильской крови: хватает всех подряд и подвергает пыткам, выискивая среди горожан евреев. Да только откуда тем здесь взяться?
– Под пытками, увы, можно сознаться в чем угодно, даже в том, что ты – мавр, – грустно заметил Алехандро. – Давай лучше выпьем вина, Родриго, и вспомним нашу юность!..
Глава 3
На следующее утро донну Изабеллу навестили дочь Леонора и внуки Сантьяго и Пилар. Леонора была старше Алехандро почти на десять лет, ей минуло уже тридцать. При виде брата она растрогалась и расплакалась: покинув отчий дом совсем мальчишкой, он вернулся сильным и красивым мужчиной. Сама же Леонора успела за это время овдоветь и слегка располнеть, но былой красоты, по счастью, не растеряла.
По дороге в церковь Святого Павла Леонора призналась брату, что на днях рехидор Мануэль де Ранфильеро сделал ей предложение. Алехандро искренне поздравил сестру, но тут же задумался: "Отчего Ранфильеро выбрал именно Леонору? Понятно, что он тоже вдовец и подходит ей по возрасту, они почти ровесники, но… Но ведь сей рехидор относится к клану Альмасана, а тот тоже претендовал на пост алькада! Что, если предложение Мануэля ― всего лишь хитроумная уловка? Чтобы потом оказывать через Леонору давление на дядю?"
В этот момент семейство де Антекера достигло церкви. Алехандро отогнал мрачные мысли и, проследовав за матерью, сестрой и племянниками через нартекс и прохладную галерею, сохранившуюся от некогда стоявшей на этом месте мечети, вошел в базилику.[61] Среди собравшейся на утреннюю проповедь паствы церкви Святого Павла он отыскал взглядом Родриго, и мужчины приветливо кивнули друг другу.
Не успело семейство де Антекера разместиться на свободных стульях в среднем ряду, как в базилику вошла чета де Сория. Бланка, как всегда, выглядела роскошно, но теперь ее платье украшала ненавистная ей прежде пышная фреза, а волосы и верхнюю часть лица прикрывала кружевная мантилья, расшитая золотыми нитями. Супруги де Сория расположились почти напротив семьи де Антекера, и когда Бланка, откинув тончайшую золотистую ткань с лица, слегка повернулась в их сторону, Алехандро пронзила дрожь: бывшая возлюбленная была красива и желанна, как много лет назад! Невольно у альгвазила вновь возникло желание вонзить в горло графа де Сория острый басселард…
Пока присутствующие ожидали появления алькада, главного человека Талаверы, Алехандро услышал шепот сидящего за его спиной Родриго:
– Граф де Сория не каждое воскресенье посещает церковь Святого Павла ― он приходит сюда через раз. В следующее же воскресенье его вместе с Бланкой можно будет увидеть в церкви Вознесения, что на другом конце города. Там, как правило, собираются приверженцы графа Альмасана…
Полуобернувшись, Алехандро удивленно вскинул брови, и понятливый Родриго пояснил:
– Луис де Сория хочет тем самым показать, что не принадлежит ни к клану Антекеры, ни к клану Альмасана. Словом, сам по себе…
Шепот друга прервало появление в зале Сальвадора де Антекеры, вслед за чем сразу же началась воскресная проповедь.
Видимо, во время службы Алехандро слишком часто поглядывал на Бланку, поскольку Леонора, сидевшая рядом, неожиданно взяла брата за руку, склонилась к его уху и тихо сказала:
– Будь благоразумен, Алехандро! Эта женщина тебя погубит.
"Зато какой сладкой будет сия погибель!.." ― подумал брат, но ничего не ответил.
* * *
После проповеди Алехандро и Родриго решили пройтись по городу и предаться воспоминаниям о юности. Многие горожане уже знали, что пост альгвазила в Талавере получил племянник алькада, поэтому при встрече почтительно и отчасти опасливо раскланивались с Алехандро. Новый представитель власти отвечал им легкими кивками.
Когда друзья достигли монастыря доминиканцев, где в последнее время обосновался главный инквизитор города отец Доминго, Алехандро спросил:
– Скажи, Родриго, а как давно отец Доминго начал проявлять непомерное религиозное рвение? Насколько я помню, прежде он никогда не отличался жестокостью! Напротив, старался разобраться с каждым отдельным случаем по справедливости…
Родриго пожал плечами:
– Я и сам не знаю, что с ним случилось. Примерно с полгода назад старик по чьему-то доносу приказал вдруг схватить нескольких портных, и никто из бедняг так и не вышел больше из его застенков… Затем настал черед бакалейщиков, а потом он и вовсе добрался до почтенных и знатных горожан. Двоих из них, кстати, обвинил недавно в ереси и тайном иудаизме, после чего приказал сжечь на центральной площади.
– Странно… Это совсем не похоже на прежнего отца Доминго. Я помню, как во время своих проповедей он всегда призывал к терпению и всепрощению, приводя в пример Иисуса Христа…
– Того отца Доминго больше нет. Теперь это мрачный и неразговорчивый человек, которого боятся даже доминиканские монахи. Недавно, примерно с те же полгода назад, умер настоятель монастыря, и отец Доминго самовластно занял его место. Так что теперь он и настоятель, и главный инквизитор, – вздохнул Родриго.
– А не нанести ли нам визит старику? – предложил альгвазил. – Не засвидетельствовать ли, так сказать, свое почтение? Может, когда-нибудь нам это зачтется?
Родриго вздрогнул:
– Ну и шуточки у тебя! Упаси, Господи!..