Домиция помогла ему войти в эргастул и принялась деловито складывать на пол принесенные миски.
- Вот сыр, мед, мясо с лепешкой, настой из трав, - перечислила она и попросила: - Только ты говори, говори мне о нем!..
- Хорошо! - улыбнулся Эвбулид. - Но сначала скажи, который сегодня день?
-Майские иды, - ответила Домиция. - По–вашему: первый день Таргелиона.
10. Засада
И на следующую ночь, и в течение еще нескольких ночей, заменяя пустые миски на новые, наполненные мясом, фруктами, рыбой, овощами, приходила в эргастул Домиция.
Эвбулид заметно окреп, повеселел, мысли о скорой смерти оставили его.
Смеясь, он рассказывал Домиции о проделках эфебов, зачинщиком которых частенько оказывался неистощимый на веселые выдумки Фемистокл.
Римлянка слушала, как юноши проигрывали в кости последний хитон, отправляясь домой в одежде Амура, как заставляли почтенных афинян изображать из себя петухов, добиваясь, чтобы они кукарекали и махали руками, словно крыльями. Ужасалась. Потом сама рассказывала, как тяжело жилось другу Эвбулида в Сицилии.
Эвбулид вздыхал, жалел Фемистокла и, как мог, успокаивал Домицию.
На одиннадцатый день шаги послышались задолго до заката. Эвбулид обрадовано рванулся к двери, но тут же остановился.
Судя по звукам, шли два человека. И делали они это, совершенно не таясь.
- Еще не завонял! - сказал грубый мужской голос, и другой, хриплый, равнодушно заметил:
- Тем лучше. Все приятнее будет тащить его. Открывай!
- Дверь пронзительно заскрипела, и Эвбулид зажмурился от ударившего в глаза яркого света.
- Смотри! Живой… - раздался с порога удивленный голос.
- Что же теперь нам делать?
- Может, крюком по голове? А то, что скажем Филагру?
- Что теперь он может посылать на работы еще одного раба! - усмехнулся Эвбулид, подслеповато глядя на двух рабов - могильщиков с длинными крючьями в руках, которыми они обычно оттаскивали тела умерших рабов на свалку за имением.
- Смотри - он еще разговаривает! - воскликнул долговязый раб с тупым лицом.
- И улыбается… - со страхом подтвердил его коренастый напарник.
- Но человек не может жить целый месяц без воды!
- И без пищи!..
- Не иначе, как тут замешаны злые боги! - попятился долговязый.
- Скорее к Филагру, пусть сам с ним разбирается…
Дверь эргастула захлопнулась.
- Эй, вы, куда?! - бросаясь к ней, закричал Эвбулид. - Вы что, жалкие трусы, собираетесь предать своего товарища по несчастью?!
- Он еще и ругается! - донесся в ответ испуганный голос, и другой, срывающийся, заторопил: - Бежим…
Понимая, что Филагр, в отличие от забитых могильщиков, сразу догадается, что пленник жив не благодаря добрым или злым духам, Эвбулид весь остаток дня не находил себе места. Насколько раньше ожидал он прихода Домиции, настолько слезно молил теперь богов предупредить ее об опасности и помешать ей прийти сегодня.
Но римлянка по своему обыкновению появилась на дорожке сразу же после заката. Услышав ее легкие шаги, приближающиеся к зргастулу, Эвбулид прижался губами к тонким щелям в двери и зашептал:
- Домиция! Стой… не подходи!
Но, должно быть, Домиция не услышала Эвбулида. Как ни в чем не бывало, она приближалась к двери. И тогда он, забыв про осторожность, громко крикнул:
- Домиция! Уходи!
Шаги смолкли. Эвбулид прислушался к тишине за дверью. "Услышала!", - с облегчением подумал он и в ту же секунду раздался оглушительно громкий в чуткий ночной час голос Филагра:
- А ну, стой!
Дверь распахнулась. Эвбулмд увидел управляющего в окружении трех дюжих надсмотрщиков и жавшихся друг к другу могильщиков.
Надсмотрщики запалили факелы и осветили стройную фигурку римлянки. В руках Домиции были миски и кувшин.
- Значит, Домиция! - с удовлетворением заметил Филагр, - Я так и думал.
- Не тронь ее! - закричал Эвбулид, бросаясь к выходу, но дверь захлопнулась перед его лицом. - Она не виновата! - принялся колотить он толстые доски. - Слышишь, ты! Это я, я просил, умолял сжалиться надо мной… Она не хотела!
- Ты пойдешь у меня завтра в поле, коли уж выжил здесь! - усмехнулся Филагр. - И клянусь богами, я буду очень удивлен, если ты протянешь там хотя бы десятую часть того времени, что провел в эргастуле! А ты, - услышал Эвбулид, - скажи спасибо, что за этим делом застал тебя я, а не наш господин Эвдем. Твое счастье, что он выделяет тебя из остальных рабынь! И не пойму, что он в тебе нашел?.. Ну–ка, дай посмотрю…
За дверью послышались тяжелые шаги Филагра и звонкий шлепок, похожий на пощечину.
- Что–о? - взревел управляющий. - Ты ударила меня? Меня?!
- Не будешь в другой раз распускать руки! - бросила в ответ римлянка.
- Да я тебя за это… я, - задохнулся управляющий и крикнул надсмотрщикам: - А ну, хватайте эту недотрогу, делайте с ней все, что хотите!
- Только попробуйте! - голос римлянки зазвенел, как туго натянутая тетива. - Тот, кто дотронется до меня, испытает на себе весь гнев Эвдема!
- Да мужчины вы или нет?! - продолжал бесноваться управляющий. - А–а–а, трусы! Тогда я сам…
- Остановись, Филагр! - послышался голос одного из надсмотрщиков. - Ты слишком много выпил сегодня…
- Не больше, чем вчера! - огрызнулся Филагр. - А ну, пусти!
- Пожалуйста, - усмехнулся надсмотрщик. - Но, смотри, как бы сегодняшний кувшин вина не оказался для тебя последним.
- С Эвдемом шутки плохи… - глухо подтвердил кто–то. - Или тебе с Публием мало других рабынь?
- Ладно… - остывая, прохрипел Филагр, - Пусть уходит! Но знай, Домиция, что коридоры и дорожки в имении нашего господина - узкие, и мы с тобой еще встретимся!
11. Встреча
Наутро в эргастул вошли уже знакомые Эвбулиду могильщики. На этот раз кроме крючьев в руках у них были остро заточенные серпы. Из–за их спин выглядывало удивительно знакомое лицо: редкие всклокоченные волосы и потухший взгляд.
- Сосистрат! - вскричал Эвбулид, бросаясь к бывшему пленнику "Горгоны".
- Сосий… - уныло вздохнул раб, выволакивая на середину эргастула кандалы с цепями и свой немудреный кузнецкий инструмент. Несколькими ударами он скрепил оковы на ногах Эвбулида, проверил, не мешает ли цепь махать воображаемым серпом, и, разогнувшись, хлопнул по плечу грека:
- Ну, иди! Удачи тебе…
По густо заросшей тропинке малоазийцы, также звеня оковами, провели Эвбулида через лес, ручей, из которого он когда–то черпал воду для бездонного пифоса, миновали зазеленевший пруд, откуда он носил полные кувшины для рабов, и, наконец, вышли на поля.
Насколько хватало взгляда у опьяневшего от простора и свежего воздуха грека, все пространство было усеяно густыми волнами спелого хлеба.
Всюду копошились загорелые люди в набедренных повязках. Коренастый раб подтолкнул Эвбулида в спину и приказал:
- Иди к той высокой скирде, найди старшего и передай ему, что господин управляющий велел поставить тебя на жатву.
Малоазийцы, переговариваясь вполголоса, привычно побрели к своему участку на поле.
Эвбулид направился к указанной скирде, но, не дойдя до нее и полсотни шагов, неожиданно услышал удивленный возглас:
- Эвбулид?
Успевший уже отвыкнуть от своего имени грек недоуменно завертел головой, не ослышался ли он. Но нет!
- Эвбулид! - со стороны скирды к нему ковылял высокий плечистый раб.
- Лад? - не поверил своим глазам Эвбулид. Разглядев в приближающемся человеке сколота, он, путаясь в оковах, бросился к нему навстречу: - Лад!..
- Живой!..
Подбежав, сколот обнял Эвбулида, отстранился от него, словно застеснявшись этого порыва. Но, убедившись, что перед ним целый и невредимый грек, снова прижал его к своей могучей груди. Зазвенел оковами.
- А мне говорили, что ты умер от голода! Что тебя давно отволокли на свалку… Выходит, - радостно блеснул он глазами, - та рабыня, которую я принял за госпожу, успела помочь тебе?
- Да, да, Лад! Эта Домиция спасла меня от смерти! Если бы не она… - только и смог выговорить Эвбулид, впервые называя своего раба по имени и радуясь от мысли, что рядом с ним снова этот огромный и самый надежный на свете человек.
- Значит, ее зовут Домиция? - с несвойственной ему мягкостью произнес Лад и, обняв грека за плечи, повел к высокому дереву.
- Постой! - сделал попытку высвободиться Эвбулид. - Я должен сначала доложить о своем приходе старшему на этом полю…
- Успеешь! Быстро же тебя приучили к порядку!.. - покачал головой сколот и, продолжая вести Эвбулида к спасительной тени, невозмутимо продолжил: - Дней десять назад надсмотрщик повел меня за серпами к Сосию на кузницу и по дороге сказал, что ты давно уже попал в эргастул. На одну воду. Все, думаю, пропал Эвбулид! А потом, когда мы шли через сад назад, он убежал за чем–то в дом. Стою, жду и вдруг вижу - идет по дорожке девушка. В жизни не видел такой красивой. Если бы не хитон - подумал бы, что это сама госпожа! Я и спросил у нее, не знает ли она, что стало с человеком, который сидит в эргастуле. Говорю, это мой друг, бывший господин из Афин, а теперь раб."Афиней?" - вдруг закричала она, и принялась расспрашивать, каков ты из себя, давно ли в рабстве, не был ли раньше в Сицилии. Я ответил, что свободные люди вольны бывать, где угодно и в Сицилии тоже. Сказал, что тебя продали сюда пираты… Она сказала, что и ее тоже… Так, значит, ее зовут Домиция!..
Эвбулид удивленно покосился на Лада. Тот перехватил его взгляд, смущенно кашлянул и, усадив грека в разлапистую тень дерева, с напускной строгостью приказал:
- Ну, а теперь, докладывай о своем прибытии!
- Кому? - не понял Эвбулид.
- Мне - старшему рабу на этом поле. Помощнику самого надсмотрщика! - Лад шутливо распрямил плечи. - Или, по–твоему, я не гожусь для такой должности?
- Так ты здесь - начальник? - не поверил Эвбулид, счастливо глядя на сколота.
- А ты думал, я зря время теряю? - усмехнулся сколот.
- Честно говоря, я был уверен, что, ты давно уже сбежал!
- И сбежал бы! - кивнул Лад. - Если бы не эти проклятые пято, что сделал Сосий, - показал он глазами на оковы. - Да если б не ты в эргастуле… - покосился он на Эвбулида, - то я был бы уже на полпути к дому!
- Или еще дальше от него, - вздохнул Эвбулид. - Твоя родина слишком далека, чтоб до нее можно было добраться.
Лад бросил на него быстрый взгляд и, убедившись, что в словах грека нет и тени на давнюю иронию, развел руками:
- Я избил камнем все ноги и руки, но на этих пято не осталось даже зазубрины. Проклятый Сосий дело свое знает. Тогда я стал корчить из себя самого покорного и старательного раба, надеясь, что Филагр меня сделает надсмотрщиком и снимет пято! Клянусь, это получилось у меня неплохо. Он всегда ставил меня в пример остальным рабам. А после того, как я стреножил взбесившегося от жары быка, сделал старшим.
- Так, значит, ты скоро станешь надсмотрщиком - и мы сбежим? - обрадовался Эвбулид.
- Кто знает? - пожал плечами Лад. - Должностей надсмотрщиков на всех полях всего лишь две, и эти мерзавцы мрут куда реже, чем простые рабы… Вот если бы ты, - он испытующе взглянул на грека, - пошел в подручные к Сосию и научился сбивать оковы…
- Я? - удивился Эвбулид.
Лад посмотрел на его обескураженное лицо и, махнув рукой, встал.
У высокой скирды сколот вручил Эвбулиду серп и громко, чтобы слышал проходящий мимо надсмотрщик, предупредил грека:
- Срезай стебли вот здесь, наверху, у самого колоса, чтобы потом не утомлялись молотильщики и веяльщики!
Увидев, что надсмотрщик отошел в сторону, где засвистела его плеть, он подмигнул Эвбулиду:
- Вот так–то, брат, потерпи уж, иначе и тебе не сносить его плетей.
- Я постараюсь, - кивнул Эвбулид, обливаясь потом под палящими лучами солнца. - Только не понимаю, зачем так высоко срезать - ведь почти вся солома будет потеряна…
- Филагру главное хлеб, побольше да побыстрее! - мрачно ответил сколот и, взглянув на Эвбулида, подбадривающее улыбнулся. - Отец бы меня за такую работу дома высек!
Эвбулид взял в неумелые руки колос и взмахнул серпом.
- Осторожней! - предостерегающе воскликнул Лад. Но Эвбулид, не рассчитав своих действий, уже поранил руку.
- Ты что, - проворчал сколот, прикладывая к порезу лист подорожника, - никогда в жизни серпа в руках не держал?
- Нет… - честно признался Эвбулид.
- А мотыгу?
- Тоже…
- И что же мне с тобой делать? - задумался Лад и махнул рукой: - Ладно! Ты вот что - делай только вид, что работаешь, а в остальном положись на меня
- Но, Лад, тебе и так несладко!..
- Ничего, Эвбулид! - подбадривающе заметил сколот. - У меня еще хватит сил, чтобы сбежать и прихватить с собой тебя и… Домицию!
- Домицию? - недоуменно переспросил Эвбулид.
Эвбулид хотел было уже рассказать Ладу о Фемистокле, но промолчал, увидев, как вновь помягчело лицо сколота при упоминании о девушке.
Орудуя серпом, он выбился из сил уже через полчаса.
- Как же вы тут работаете? - смахивая пот, простонал он.
- Так и работаем! - сгребая в кулак целый пучок колосьев и ловко отхватывая их серпом, ответил Лад. - Люди мрут, как мухи, Филагр звереет.
- То–то в доме почти не осталось рабов… - пробормотал Эвбулид.
- Да, - подтвердил сколот. - Сначала он присылал к нам привратников, садовников, но, когда они поумирали, стал гнать сюда даже поваров!
- Ты хочешь сказать, что старик–привратник…
- Умер!
- Пуховая подушка ему в дорогу! - невольно вырвалось у Эвбулида. - А повар Сард? Его тоже сюда прислали? - живо поинтересовался он.
- Да, - отозвался Лад. - И этот уже отмучился.
- Как! И он умер?! - вскричал грек.
- Его нашли в канаве с перерезанными серпом венами, припоминая, ответил сколот.
- Вот как?.. А был уверен, что проживет больше меня. - Эвбулид вспомнил незадачливого Сарда, как делился с ним в эргастуле своими жалкими крохами бывший судья крупнейшего города Сардинии. - А Сир? Что–то я не вижу, чтобы он носил сюда воду! Он–то как?
- Воду теперь носит другой сириец, - отрезал Лад. - А прежнего забили у столба до смерти.
- За что?!
- Говорят, он какую–то ключницу утопил в пифосе! И охота ему было связываться с бабой!
- Эта баба вредней сотни мужиков будет! - возразил Эвбулид, с жалостью думая о Сире и со злорадством о ключнице. - Через нее все мои беды!
- Били? - на миг оторвался от работы Лад.
- И били, и мышью живой пытались накормить, и вообще! - махнул рукой Эвбулид.
- Досталось тебе, как я погляжу! - сочувственно проговорил сколот.
- Да уж было…
Как Эвбулид доработал до захода солнца, как Лад перенес его в небольшой сарайчик, где, готовились ко сну рабы, он не помнил. Очнулся от того, что на лицо струйкой поливали воду.
Он принялся жадно ловить ее пересохшими губами, открыл глаза и увидел над собой сколота, державшего в руках самодельный ковшик, сделанный из большого листа лопуха.
Вокруг сидели, стояли, лежали рабы…
Одни спорили, другие о чем–то мечтательно разговаривали.
Иудеи, сбившись стайкой, молились своему Богу. Они что–то говорили о том, что Он придет и спасет людей от вечных мук.
"Он бы хоть от этих временных спас!" – прислушавшись, со стоном покачал головой Эвбулид.
Лад протянул ему ковшик и предложил попить.
- Прости, Эвбулид, - улыбнулся он, - чаша не мегарская, и даже не простая глиняная, зато цены ей нет на этом поле.
При упоминании о мегарской чаше Эвбулид мигом забыл про иудеев. Он вспомнил купца из Пергама и порывисто сел.
- Слушай, не надо нам твоей кузницы и ждать, пока тебя сделают надсмотрщиком!
- У тебя что, есть свой план? - заинтересовался Лад.
- В Пергаме живет один мой знакомый! - заторопился Эвбулид. - Он выкупит нас, или, в крайнем случае, устроит в царские мастерские, откуда отпускают на свободу!
- Через десять лет? - усмехнулся Лад. - Мне это не подходит.
- А если тебя сделают надсмотрщиком через двадцать лет? - спросил грек. - Ты думаешь, что эти пято к тому времени станут ветхими? Или у тебя прибавится сил, чтобы разогнуть их?!
Сколот долго молчал. Потом спросил:
- А кто он, этот твой знакомый?
- Купец! - охотно ответил Эвбулид и замялся: - Правда, я не знаю, где он живет в Пергаме…
- Это не беда! - заметил Лад. - Все твои деньги я сохранил. Купим на них вина Филагру, когда он поедет отвозить продукты в Пергам. За пару кувшинов он из–под земли достанет твоего купца! Назовем только имя!
- Но я не знаю его имени… - пробормотал Эвбулид.
- Да… хорошие же у тебя знакомые! - покачал головой Лад. - Ну, хоть что–то ты о нем знаешь?
- Конечно! - припоминая купца на афинской сомате, его товары и разговор с ним, отозвался грек. - Он торгует мегарскими чашами, вазами в виде человеческих голов и лепит скульптуры, которые хвалит сам царь! Да, еще в его мастерской делают вазы с позолотой и колбы, где лекари хранят яды!
- По такому описанию Филагр мигом отыщет нам твоего знакомого! - успокоил Эвбулида Лад и, удобно устраиваясь на полу, посоветовал: - Спи! Завтра чуть свет опять работать.
- О боги! - громко воскликнул Эвбулид. - Когда же закончится эта жатва?!
- Эх, Афиней! - ответил ему кто–то из проснувшихся рабов. - Кончится жатва - начнется пахота, потом надо сеять, опять пахать, а там и новая жатва подоспеет… И так вся наша жизнь, будь она трижды проклята!
Конец первой части
Часть вторая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1. Золотая клетка
Прошло полгода с того времени, как бывший раб Луция Пропорция Прот, поделив с царем восставших рабов Сицилии Евном сокровища Тита Максима, стал одним из богатейших жителей Тавромения.
Он купил за бесценок дом в самом центре столицы Новосирийского царства, не такой роскошный, как дворец Ахея, но все же с множеством комнат, атрием и, как он мечтал, со статуей–фонтаном во дворе.
Каждый день к нему приходили высокопоставленные гости: начальник кинжала Серапион, военачальник Клеон с братом Комманом, другие члены Совета царя или сумевшие быстро и ловко разбогатеть бывшие рабы. Бывал у него и бывший афинянин Фемистокл, который каждый раз напоминал ему о долге перед своей родиной и ее царем – базилевсом Атталом.
Иногда появлялся сам Евн, принявший тронное имя сирийских царей - Антиох. Он возникал в доме, как правило, неожиданно - ласковый, веселый, с быстрым, обжигающим взглядом.
Для того, чтобы угощать всех этих гостей, а также поддерживать чистоту в залах и комнатах, увешанных пурпурными коврами, уставленных золотой и серебряной посудой Тита, Прот купил несколько рабов из числа сицилийцев, которые не примкнули к движению Евна–Антиоха.
Так в доме появились Сарды, Фраки, Геты и даже один Герм - рослый германец с косматой черной бородой.