- У меня нет лишних людей, - отрезал Зимрид. - В Пергаме неспокойно, и я отвечаю за жизнь базилевса. - Впрочем, если вы трусите…
- Я не просил об охране! - воскликнул Александр, презрительно косясь на Никострата.
Начальник кинжала улыбнулся ему и жестом приказал гонцам выполнять приказание.
Через полчаса раб доложил о приходе посла Вифинии. Невысокий толстый вельможа, вбежав в кабинет, поздоровался с Зимридом и впился в его лицо тревожными глазами.
- Боюсь, твой базилевс сегодня будет весьма недоволен тобой! - после долгого молчания сказал начальник кинжала. - Мой царь направил ему сегодня весьма неприятное письмо.
- Как бы оно не стоило мне головы! - не без тревоги заметил посол.
- Все может быть! - развел руками Зимрид. - Аттал был очень разгневан и обращался к Никомеду, как к последнему слуге!
- О, Тихе1!..
- Но все еще может обойтись хорошо для тебя! - подбадривающе улыбнулся Зимрид и многозначительно добавил:
- И для меня тоже!
- Располагай мною! - воскликнул посол.
- Наш царь написал сегодня еще одно письмо, - не переставая улыбаться, понизил голос Зимрид. - Думаю, его содержание поднимет настроение твоему базилевсу после прочтения первого письма, Зная, какие чувства питает Никомед к Риму, являясь истинным "другом и союзником римского народа", я уверен, что, передав это письмо, куда следует, он получил бы еще большее расположение сената! А ты, отдав ему такое письмо, заслужил бы еще большее расположение своего царя!
- И… такое письмо у тебя?
- Уже нет, - усмехнулся Зимрид и, увидев, как разочарованно вытянулось лицо посла, добавил: - Но я дам тебе возможность добыть его. Правда, это будет стоить тебе… три таланта!
- Эти деньги я прикажу доставить тебе немедленно! - воскликнул посол.
- Еще ты должен обещать мне покровительство своего царя, если у меня возникнут некоторые затруднения в Пергаме! - подумав, добавил начальник кинжала.
- Ты можешь стать его подданным в любой момент!
- Тогда бери надежных людей и отправляйся в погоню за моим гонцом. - Его имя - Александр, поторопись - у его отца лучшие кони во всем Пергаме, однажды они сделали его победителем на Олимпиаде!
- Самый лучший конь - стрела, пущенная умелой рукой! - чуть приметно усмехнулся посол Вифинии и по–свойски взглянул на Зимрида: - Но у меня мало людей, почти все в отъезде…
- Шпионят в Пергаме! - покачав головой, заметил начальник кинжала и задумался: - Но это опасно - моих людей Александр знает в лицо…
- Он забудет их, как только увидит меня! - пообещал посол. - А я добавлю к трем талантам еще два…
- Чего только не сделаешь ради друзей! - махнул рукой Зимрид и приказал рабу передать дежурному офицеру выделить пять воинов послу Вифинии.
"Прекрасно! - подумал он, оставшись один в своем кабинете, - Пять талантов - задаток, и еще неизвестно сколько, когда начнутся бунты! А теперь - за охрану Аттала! - встряхнулся он. - И клянусь богами, я буду охранять его, как самого себя и даже еще лучше! При каком правителе я смог бы накопить такое сокровище и еще добавить к нему столько, что сам смогу сделаться базилевсом? Если не Пергама - то той же Вифинии или Каппадокии! А что - ведь не родовитость, не армия, не ум, а золото правит в этом мире. Потому что на него можно купить и титул, и войско наемников, и целую толпу ученых советников!"
2. Тайна второго имени
В то же самое утро во дворце бывшего начальника кинжала Эвдема проснулся человек с изрядно помятым лицом и туго соображающим взглядом.
Это был один из тех римлян, о котором упомянул в своем докладе Зимрид – тот самый Гней Лициний, у которого похитили и тут же возвратили три сундука. Несколько мгновений он встревоженно оглядывался вокруг, словно силясь понять: кто он, откуда и почему здесь…
И дело было не только в том, что он был после обильного ночной пирушки. На это у него были свои веские причины.
Вид роскошной спальни несколько успокоил его. Она не была похожа ни на тюремную камеру, ни на комнату пыток. И он уже без страха встряхнул головой, приводя в порядок мысли, выстраивая их в четкую цепь событий, которая предшествовала его появлению тут.
Гней Лициний - это было его не настоящее имя. Под ним Луций Пропорций, а именно так звали этого человека, прибыл в Пергам чтобы выполнить задание чрезвычайной важности. Он должен был убедить Аттала завещать свое царство Риму, а если тот откажется, любыми путями поставить на подложном документе царскую печать, и затем отравить царя. Для этого городским претором ему был вручен перстень с ядом, от которого не было противоядий. В этом Луций смог убедиться буквально в тот же вечер, на своем кредиторе, который чудом вернулся из Сицилии, где власть захватили восставшие рабы. Не желая расставаться с чужими деньгами, которые уже привык считать своими после ложного известия о гибели кредитора, Луций отравил его. При этом, развязав язык кредитора выпивкой и азартной игрой в кости, он еще и выведал, где тот спрятал от рабов свои несметные сокровища…
После этого он велел избить до полусмерти и выбросить умирать на остров Эскулапа единственного свидетеля обеих тайн, своего раба–пергамца по имени Прот, и со спокойной совестью отправился в путь.
По дороге Луций хотел было вызвать на помощь своего брата близнеца Квинта. Решительный и бесстрашный, как бывший центурион, тот привык разить в грудь любого врага, в отличие от трусливого и осторожного Луция, который предпочитал нанести удар в спину. Чрезвычайно похожие, они могли бы раздвоиться в Пергаме и прекрасно дополнить друг друга! Но опасение, что все награды и сокровища кредитора тогда придется делить с братом, остановило Луция.
Нет, все будет принадлежать ему, и только ему!
С этими радостными мыслями он ехал в Пергам, даже не подозревая, что рабу не только удалось выжить и бежать с острова Эскулапа, но и добраться до Сицилии, где он сумел найти сокровища. Этот раб давно бы уже уехал на свою родину, чтобы предупредить Аттала о грозящей опасности… Но переняв вместе с остальными привычками хозяина и его жадность, он также не смог отдать все сокровища царю рабов Евну, что задерживало его в Сицилии на неопределенное время…
Так Луций Пропорций добрался до Пергама и в первый же час пребывания в нем едва не оказался без вещей и документов в чужой стране, под чужим именем, среди враждебного чужого народа!
Воры, пока он, усыпленный восторженными рассказами влюбленного в свой Пергам носильщика, осматривал достопримечательности столицы, похитили его сундуки, и если бы не помощь пергамского вельможи, он бы и не знал, где бы теперь был и что делал… Точнее – что бы с ним делали…
Но к счастью, все обошлось. И все благодаря его нечаянному спасителю!
"Как же его звали?…Что–то такое короткое, как выстрел и певучее, как греческий стих…" - потер лоб пальцами Луций и, уже окончательно приходя в себя, с облегчением выдохнул:
- Ах, да - Эвдем!
3. "Базилевс" и "консул"
Несколько услужливых рабов, предугадывая каждое желание, заботливо умыли гостя, расчесали, умастили тело дорогими благовониями и принесли его одежду. Его ли?
Луций растерянно взглянул на белоснежную тунику, с любимой им бахромой на рукавах, но только сделанную из тончайшей восточной материи, стоимостью не меньше десяти обычных туник, на новые, украшенные золотыми пряжками сапоги, которым в Риме вообще бы не было цены.
Он хотел было сказать, что это не его одежда, но на плечи уже легла невесомая и вместе с тем необычайно уютная, заботливо сохраняющая тепло туника, а сидящий подле него раб застегнул ремешки сапожек, пришедшихся как раз по ноге Луцию.
- Живи вечно, господин! - бухнулся он лбом перед поднявшимся римлянином, и все остальные рабы, бормоча "Живи вечно!", пятясь, поползли к двери.
Едва последний раб скрылся за дверью, как в роскошно обставленную спальню вошел управляющий, полный мужчина с гладким, круглым лицом евнуха. Скрестив на груди пухлые руки, он поклонился, всем своим видом давая понять, что немедля выполнит любое желание гостя своего господина.
- Ты, верно, ошибся, приказав рабам принести мне эту одежду! - трогая тунику, глубоко вздохнул Луций. - Такую может носить разве что только сенатор или даже консул!
- Это скромный подарок моего господина достопочтенному гостю, - тонким голосом пропищал управляющий.
- Да?! - приятно поразился Луций и повлажневшим от избытка чувств голосом спросил: - А где же сам Эвдем?
- Он занимается со своими клиентами и ждет, когда ты освободишься!
- Ах, да! - вспомнил Луций о своей официальной миссии в Пергаме. - Мне же нужно договориться с вашими торговцами о закупке большой партии оливкового масла!
- Ты можешь не беспокоиться об этом! - хитро подмигнул римлянину управляющий, и плечи его затряслись от беззвучного смеха. - Вся эта партия уже в подвалах моего господина! И смею заверить, это лучшее масло, которое только можно найти в Пергаме! Тебе надо только дать команду, когда его отправить в Рим!
- А кому платить?
- Никому! - радостно шепнул управляющий. - Это подарок моего господина, доблестной армии славнейшего Фульвия Флакка!
"Вся партия масла - бесплатно?! - мысленно ахнул Луций. - Но ведь это полмиллиона сестерциев! Действительно перед ними даже такая туника и обувь - скромный подарок! Однако… что все это значит?.."
Минуту подумав, он не пришел ни к какому выводу и решительно сказал:
- Я немедленно должен видеть твоего господина!
- Он будет счастлив лицезреть тебя!
Управляющий почтительно попятился, давая проход римлянину, и покатился рядом с ним, точно колобок, воркуя в самое ухо:
- Мой господин приказал подготовить для тебя свою личную повозку, носилки и двенадцать человек охраны. Ты можешь пользоваться ими в любой момент, как собственными!
"Двенадцать охранников, словно у консула! - не переставая удивляться, прикинул Луций. - Роскошная спальня, носилки, так меня не встречали даже в наших провинциях! Что–то тут неспроста… Кто он - этот Эвдем? Что ему нужно от меня?"
Он вспомнил свою беседу накануне вечером с дружелюбным, радушным хозяином, свои сетования на трудности по закупке оливкового масла, так как со здешними купцами ему, римлянину, не просто будет заключить выгодную сделку.
Напрягая память, все еще затуманенную обилием дорогих вин, которыми угощал его Эвдем, он припомнил почтительные, но вместе с тем преисполненные чувством собственного достоинства слова хозяина о возросшем влиянии Рима на всю Малую Азию, в том числе, и на его родной Пергам. Эвдем говорил что–то еще, но все это было, как порыв ветра перед дождем. Истинных своих намерений он так и не открыл. Впрочем, так же, как и сам Луций.
"Так чего ему надо от меня? - продолжал размышлять Пропорций. - Поддержки Рима в каком–нибудь заговоре против Аттала? Высокой должности в новой провинции? Разрешения поехать торговать в Рим? Как бы там ни было, а пятьсот тысяч сестерциев, надежный ночлег, охрана - как нельзя кстати! И совсем будет хорошо, если этот Эвдем поможет мне проникнуть во дворец к Атталу!"
- Кроме того! - обежав повеселевшего Луция, запищал на другое ухо управляющий. - Если ты задержишься по делам в других городах нашего царства, рабы доставят тебя в лучшие харчевни Эфеса, Левков, Смирны. Можешь привести и своих друзей: еда, вино, танцовщицы - все оплачено!
- Твой хозяин случайно не бог с рогом изобилия в руках? - недоверчиво слушая управляющего, рассмеялся Луций.
- Нет, он на службе у начальника кинжала!
Луций приостановился, словно налетел на невидимую стену. Внезапная догадка осенила его.
"А этот Эвдем не так уж и прост! Повозка, охрана, оплаченный обед во всех городах, - все это действительно неспроста! Мало того, что я весь на виду в его доме, так теперь ему будет известен каждый мой шаг в Пергаме и за его пределами! Но он явно перестарался, теперь я буду начеку. Не отказываться же мне в самом деле от его подарков и услуг, чтобы не вызвать подозрений, да и без охраны в этом городе мне никак нельзя!"
Сделав вид, что рассматривает одну из многочисленных в коридоре статуй - бородатого Сатира, - Луций кивнул управляющему, и они продолжили путь. Перед обитой позолоченными пластинами дверью евнух попросил римлянина минуточку подождать, пока он доложит своему господину о приходе достопочтенного гостя.
- Не угодно ли тебе будет пока осмотреть эту прекрасную парную статую? - указал он коротким пальцем на мраморную фигуру девушки, склонившуюся над спящим юношей. - Это Селена и Эндимион, которого Зевс погрузил в вечный сон, чтобы сохранить ему вечную молодость и красоту. Скульптор запечатлел один из тех трогательных моментов, когда влюбленная Селена приходила в пещеру на горе Латмос, чтобы любоваться юношей и целовать его!
Заинтересовавшийся Луций обошел статую и, когда оглянулся, управляющего рядом уже не было. Из приоткрытой двери донесся знакомый голос Эвдема:
- Сейчас освобожусь. - И тот же голос, только уже жесткий, не терпящий возражений, быстро проговорил: - Это хорошо, что ты познакомился с рабом купца Артемидора. Этот торговец, любитель скульптур и красивых ваз привлек мое внимание еще когда я был начальником кинжала. И только неслыханная осторожность помогла ему тогда сберечь свою голову. Теперь же, под видом обиженного римлянином человека ты , наконец, сможешь проникнуть в его дом и сообщать мне о каждом новом госте, о каждом разговоре! Не обессудь, что для убедительности твоих слов о жестокости римлянина мои люди вчера основательно разукрасили тебя. Вот тебе за это три золотых статера!
- Но, господин! - послышался знакомый Луцию голос, прерывающийся от обиды и волнения. - Я вызвался служить тебе совсем не ради денег!..
- Знаю, Демарх! - повысил голос Эвдем. - И потому доверил тебе один из самых опасных домов в Пергаме! А статеры возьми, - уже мягче добавил он. - Они еще пригодятся твоей семье. Ведь теперь некогда будет таскать тележки с вещами гостей Пергама, а твое прекрасное знание города поможет в достижении более высоких целей! Ступай!
Дверь распахнулась, и на Луция чуть было не налетел тот самый носильщик, по вине которого он чуть было не остался без вещей.
Увидев римлянина, Демарх испуганно отпрянул, словно встретил живое изваяние самого страшного бога, и боком, - между статуей и Пропорцием - стал протискиваться к выходу.
- Разве так "нежно" я разукрасил бы тебя за вчерашнее? - усмехнулся Луций, глядя на покрытое синяками и ссадинами лицо носильщика: - Я бы нарезал ремней из твоей подлой шкуры и с утра до ночи стегал бы ими твою жену и детей! Но погоди - это наша встреча с тобой не последняя!
Сердито отдуваясь, Луций вошел следом за евнухом в роскошную залу. Нехотя кивнул приветливо улыбнувшемуся хозяину.
- Встретил старого знакомого? - подводя римлянина к креслу с пурпурными подушками, спросил Эвдем, делая знак управляющему удалиться. - Я понимаю, он оживил в тебе неприятные воспоминания. Но, право, это безобиднейшее и самое покорное на свете существо! Забудь о нем, словно его никогда не существовало. Тем более, что это святая правда: как только он окажет мне небольшую услугу, мои люди превратят его в воздух, землю, траву… Они, в отличие от меня, не поэты, но дело свое знают. Лучше скажи, как тебе спалось в моем дворце, не испытываешь ли ты в чем нужду или недостаток?
- В твоем дворце впору останавливаться самим богам! - искренне воскликнул Луций. - А твоим гостеприимством и щедростью остался бы, наверное, доволен сам Юпитер! Эта подаренная армии Рима партия оливкового масла, роскошная туника, твоя забота о моем безопасном передвижении по Пергаму…
- Пустяки! - мягко перебил Луция Эвдем.
- Твой дом, наверное, богаче дворца самого царя! - вкрадчиво заметил Луций, осторожно подталкивая разговор к Атталу. - И прекраснее!
- Богаче - да, - кивнул Эвдем и виновато пожал плечами. - Но - не прекраснее!
- Как?! Да твоя спальня, эти залы, коридоры со статуями… Одна только Селена, ласкающая юношу, чего стоит!
- Отныне она твоя!
- О!
- Но остерегайся! - лукаво поднял палец Эвдем. - Если от невинных ласк со спящим Эндимионом Селена родила пятьдесят дочерей, то тебя ждет настоящее разорение бесчисленным количеством приданных! Ведь, судя по вчерашним восторгам танцовщиц, ты далеко не сонный человек!
Вспомнив приятно проведенную вторую половину вчерашнего пира, Луций довольно усмехнулся и вздрогнул от неожиданного вопроса:
- Когда велишь запаковывать эту статую?
"Выпытывает, что именно привело меня в Пергам: оливковое масло, которое он уже закупил, или… Ай, хитрец, задурманивает приятными разговорами, чтобы узнать главное. Но меня так просто не проведешь!"
Не переставая улыбаться, Луций ответил уколовшему его острым взглядом Эвдему:
- Благодаря тебе, этот поистине царский подарок можно упаковывать хоть сегодня. Но… - нарочито долго помедлил он, - я хотел бы осмотреть Пергам. Когда мне еще представится такая возможность? И потом - мне очень надо повидать вашего царя, о котором столько противоречивых слухов у нас в Риме, но вряд ли это возможно…
- В Пергаме все возможно! - вдруг послышалось за спиной Луция.
Римлянин обернулся и увидел поигрывающего плеткой коренастого человека с жестким, надменным лицом.
- Я к тебе, Эвдем! - не сводя глаз с римлянина, обратился к хозяину незнакомец.
- Это - Зимрид, начальник кинжала, то есть охраны нашего царя! - представил его Эвдем. - А это Гней Лициний, - показал он на Луция. - Мой гость и друг, приехал сюда с легацией для закупки нашего оливкового масла.
- Легацию! - коротко бросил Зимрид, протягивая руку к Луцию.
- Что? - испуганно переспросил тот, бросая взгляд на Эвдема.
- Легацию! - настойчивее повторил начальник кинжала и, когда побледневший Пропорций, увидев чуть заметный кивок хозяина, достал свой подорожный документ, буквально выхватил его из рук римлянина. - Так. "Дана Гнею Лицинию… - Зимрид поднял глаза на Луция, словно прикидывая, подходит ли ему это имя. - В том что он… оказывать содействие…" Подпись… печать… Все верно! Так зачем ты приехал в Пергам?
- Здесь все написано! - кивнул на легацию Луций, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом начальника кинжала. - Закупить оливковое масло для армии Фульвия Флакка…
- Это ты расскажешь в Риме своему Фульвию Флакку! - с нескрываемой угрозой посоветовал Зимрид. - А мне скажешь правду.
- Ты забываешься! - воскликнул Луций. - Перед тобой посланник великого Рима! Будущий сенатор, может быть, даже консул!
- Тем более! - усмехнулся Зимрид и угрожающе придвинулся к римлянину: - Правду! Ну?
- Но почему ты не веришь мне? - пролепетал Луций, отступая назад и чувствуя спиной стену.
- Потому что покупатели оливкового масла не приезжают в Пергам с легацией, подписанной самим претором, который, как мне известно, сейчас у вас за главу государства! Потому что ты, всадник, можешь стать сенатором только, если окажешь своему Риму неоценимую услугу! Потому что…
- Оставь его, Зимрид! - вступился за Луция Эвдем. - Он мой гость и ничего плохого не замышляет против Пергама! Гней, подтверди!
- Клянусь! - воскликнул Пропорций, пряча за спину руку с рубиновым перстнем.
- Смотри, Эвдем! - пригрозил Зимрид, отходя от Луция, - помимо - гм–м - двух талантов, это может стоить тебе головы!