- Поручаю тебе руль, - сказал ему адмирал, - и веди судно в указанном направлении без уклонений. Тот, кто до тебя стоял у руля, повернул судно по направлению к Испании. Выиграть этим много нельзя: это лишняя задержка в пути! Ты - бесстрашный моряк, и я думаю, что на тебя можно положиться!
Санчо привычным жестом повернул руль, чтобы убедиться, что судно хорошо слушается руля, и ответил:
- Я, сеньор адмирал, ваш подчиненный и по вашему приказу готов нести какие прикажете обязанности; для меня все едино, плыть ли в Катай или на луну, в Африку или в Сицилию!
- Так, значит, тебя это плавание не пугает и ты не веришь в росcказни, будто нашим судам суждено до скончания века блуждать по морям без надежды когда-либо увидеть своих близких?
- Дивлюсь я вам, сеньор адмирал, как это вы умеете читать в наших сердцах, как в раскрытой перед вами книге. Что касается меня, то хотя и у меня есть свои дурные предчувствия, но они совершенно иного рода: блуждать до скончания века по океану было бы для меня счастьем, а близких, то-есть жены, у меня нет, детей, думается, тоже нет, так что все это меня нимало не печалит и не страшит.
- В чем же заключаются твои дурные предчувствия? - спросил адмирал.
- Я не сомневаюсь, что мы придем в чудесный Катай, не сомневаюсь я также и в громадных богатствах, которые нам суждено увидеть или даже приобрести там, не сомневаюсь, что ваше превосходительство способны взять каравеллы на одном конце света и, нагрузив их яхонтами и алмазами, привести их на другой конец света; но меня мучат дурные предчувствия относительно той доли почестей и прибылей, которые суждены мне!
- Ах, Санчо, у тебя, как вижу, корыстолюбивая душа! Впрочем, каждый человек имеет известную цену, и ты, повидимому, никогда не забываешь о своей цене!
- Я и сам всегда подозревал, что душа у меня корыстолюбивая, сеньор адмирал, и о цене себе я тоже постоянно думаю, потому что постоянно боюсь продешевить себя. Дайте мне только хорошую цену и побольше всяких подарков, и вы увидите, каким я стану бескорыстным!
- Понимаю, - сказал Колумб, - тебя ничем испугать или устрашить нельзя, но купить можно! В задаток возьми себе этот дублон, и если ты мне в течение всего пути останешься верен, то и при дележе наград не будешь забыт!
- Если так, то поверьте мне, что во всем вашем флоте, ваше превосходительство, у вас не найдется другого такого бескорыстного слуги, как я! Вы спокойно можете теперь спать: пока руль в моих руках, "Санта-Мария" будет итти прямехонько к Катаю!
Колумб после этого возвратился в свою каюту, но еще и после того выходил наверх раза два или три в продолжение ночи, чтобы наблюдать за погодой и за людьми. Пока у руля стоял Санчо, судно шло в должном направлении, но когда его сменили другие, то они повторили то же, что и первый рулевой, смененный Колумбом.
- Мы эту ночь хорошо шли, к сожалению, только забирали дальше к северу, чем я того желал, - сказал дон Христофор поутру своему юному другу. - После заката мы отошли на тридцать миль от Железного острова, но это только потому, что наши рулевые в эту ночь случайно или умышленно уклонялись от прямого пути и вели судно почти параллельно западному берегу Европы. Таким образом, они старались провести меня там, на палубе, пока я старался провести их здесь, на записях. Печально, милый Луи, что приходится прибегать к таким хитростям и уловкам… Но теперь нам нечего больше опасаться португальцев, и мы, наконец, на надлежащем пути; еще меня радует, что оба Пинсоны мне верны, и их каравеллы идут все время в кильватере "Санта-Марии".
Когда солнце взошло, ветер стал заметно свежеть и постепенно переходить к югу; волнение было не сильное, и суда шли в желаемом направлении, почти не уклоняясь в сторону. Недовольство матросов как будто утихло, а свежий ветер при ярком солнце всегда удивительно веселит душу моряков и придает им бодрости. Ничего угрожающего кругом не было, никаких новых опасностей, которых втайне опасался экипаж в этих неведомых людям водах, не встречалось, и в эти сутки флотилия Колумба сделала сто восемьдесят миль, вместо которых официально были показаны всего сто пятьдесят миль.
Во вторник, одиннадцатого сентября, ветер переменился и стал еще более благоприятным для эскадры. Суда шли прямо на запад, делая, приблизительно, по пяти миль в час. Вскоре после полудня марсовой матрос вдруг, ко всеобщей радости, крикнул: "Кит!" Кит в открытом море всегда является для экипажа развлечением, если только он настолько далеко, что не грозит опасностью судну. Все сбежались смотреть на кита, но вскоре оказалось, что то был не кит, а мачта потерпевшего крушение судна, которую марсовой матрос издали принял за хвост этого громадного животного.
- Это предзнаменование, ребята! - крикнул один из недовольных.
- Что ты мелешь, болтун? Смотри хорошенько: мачта-то эта имеет вид креста. Этот символ предвещает нам удачу и успех! - воскликнул Санчо.
- Да, ты прав, Санчо! - подхватил эту выдумку адмирал.
Так как мачта с прикрепленной к ней реей действительно походила на крест, то остроумная мысль Санчо нашла себе сочувствие среди темных и суеверных моряков.
В течение трех суток маленькая флотилия беспрепятственно продолжала свой путь при благоприятном ветре. Тринадцатого сентября суда встретили противные течения, которые стали их относить к юго-востоку, в сторону пассатных ветров.
Адмирал и дон Луи находились на своем обычном посту, на юте, когда Санчо-Мундо отошел от руля, передав его другому рулевому, сменившему его с вахты. Вместо того, чтобы пойти на бак, где находились остальные матросы, он почему-то остановился возле юта и смотрел наверх, как бы желая показать, что желал бы взойти и сообщить нечто своему адмиралу. И действительно, выждав минуту, когда никто не мог его видеть, он поспешно взбежал на ют и остановился перед Колумбом.
- Что ты имеешь сообщить, Санчо? Говори прямо! Если ты хочешь опять выпросить дублон, то говори без лишних проволочек!
- Слушаю, сеньор адмирал! Как вам известно, я не из трусливого десятка, и меня не смутит даже и то обстоятельство, что судно идет на запад вместо того, чтобы итти на восток, а все же я должен сказать, что наше плавание не совсем благополучно: есть признаки необычайные, на которые я хочу обратить ваше внимание, и золота на этот раз за свое сообщение не возьму, сеньор адмирал! Вам, конечно, известно, что, стоя на вахте, человек мало ли о чем думает: об улыбке и дородстве какой-нибудь бабенки, оставшейся на берегу, и о сочном бараньем боке с кашей, а иногда, при случае, даже о своих грехах!
- Разрешите мне выбросить этого болтуна за борт, сеньор Христофор! - воскликнул выведенный из терпения дон Луи, положив руку на плечо Санчо.
Колумб ласково снял его руку и укоризненно взглянул на юношу.
- Очень вам благодарен, граф де-Лиер, - проговорил Санчо с насмешливой улыбкой. - Если вы так же хорошо умеете топить матросов, как выбивать из седла рыцарей на турнирах или опрокидывать неприятельские ряды на поле сражения, то я лучше предпочту, чтобы кто-нибудь другой взялся меня купать, а не вы!
- Ты меня знаешь? - удивленно воскликнул дон Луи. - Ты меня видел раньше где-нибудь?
- И кошка может смотреть на короля, если ей представится случай, а не только матрос на своего судового пассажира. Но вы не беспокойтесь: тайна ваша в надежных руках; никто об этом ничего не узнает. Если мы благополучно придем в Катай, то всякому из нас достаточно будет забот о себе самом, чтобы думать о других; если же мы туда не придем, то, вероятно, никому из нас не придется вернуться в Испанию, чтобы рассказать, как утонул или как умер с голода сеньор адмирал и его высокопоставленный спутник…
- Ну, довольно! - строго сказал Колумб. - Говори, что имеешь сказать, или уходи вон, но не болтай здесь всякий вздор: у меня нет охоты слушать всякие присказки. А относительно этого сеньора советую тебе держать язык за зубами, если ты не хочешь потерять моего доверия и расположения.
- Сеньор адмирал, ваше желание для меня закон. Я пришел сюда не с пустыми речами; я пришел вам сказать, что мы, старые моряки, имеем привычку во всякое время ночной вахты наблюдать Полярную звезду, и что же? В эту ночь я увидел, что эта звезда и наш компас не согласуются между собой.
- Ты не ошибаешься? - поспешно спросил адмирал, видимо, заинтересованный этим наблюдением.
- Нет, сеньор! Вспомните, что я пятьдесят лет наблюдаю эту звезду, и скоро сорок, как свел знакомство с компасом. Но вы можете убедиться сами; звезда еще на своем месте, а компас здесь, подле вас. Сравните их показания.
Не успел Санчо еще договорить этих слов, как адмирал и дон Луи стали внимательно изучать компас. Прежде всего Колумбу пришло на мысль, что магнитная стрелка компаса почему-либо ошибается или же подвергается какому-нибудь постороннему влиянию. Но проверив компас на юте и также тот, что находился в адмиральской каюте, Колумб убедился, что Санчо был прав. Между тем, Полярная звезда никогда не изменяет своего положения в небе, и вдруг не только эти два компаса, но и другие два, находившиеся в нактоузе (то-есть компасном ящике), словом, все четыре компаса уклонились на целых шесть градусов от своего нормального направления, и вместо того, чтобы указывать прямо на север или на точку горизонта, находящуюся непосредственно под Полярной звездой, все четыре компасных стрелки уклонялись на целых шесть градусов к западу.
- Прежде всего, Санчо, ты никому не скажешь об этом ни слова! - сказал адмирал.
- Будьте спокойны, сеньор, я буду молчать до тех пор, пока ваше превосходительство не разрешите мне сами заговорить об этом странном явлении.
- Ну, иди, а я постараюсь выяснить, что могло повлиять на магнитные стрелки компасов и заставить их уклониться от должного направления!
- А что бы это могло быть? - спросил дон Луи, когда Санчо удалился.
- Я еще не знаю и потому ничего не могу сказать, - ответил Колумб. - Но так как минеральные богатства Испании отличаются до некоторой степени от минеральных богатств Франции, то мы в данный момент находимся, быть может, в местности, изобилующей магнитным камнем; быть может, где-нибудь поблизости лежит остров, оказывающий влияние на наши компасы или что-либо в этом роде.
- Известно ли о таком влиянии какого-нибудь острова? - спросил снова дон Луи.
- Нет, до сих пор ничего подобного не было известно, и я не смею даже утверждать, что это вероятно. Но все возможно. Теперь же нам остается только ждать доказательств, что это странное явление постоянно, и наблюдать, не произойдет ли в этом отношении каких-либо изменений, которые могут послужить указанием на настоящие причины этого необъяснимого пока для нас явления.
На этом разговор о компасах прекратился, но всю эту ночь Колумб провел без сна, крайне озабоченный, почти не спуская глаз с компаса в потолке своей каюты, благодаря которому командиры судов имеют возможность следить за направлением судна, когда рулевой даже и не подозревает об этом. Поутру Колумб вышел на палубу, когда Полярная звезда еще не потухла, и снова тщательно сравнил положение этой звезды с указанием магнитных стрелок.
На этот раз оказалось, что стрелки уклонились еще более против прошедшей ночи; вычисления же показали, что за эти сутки эскадра прошла около ста миль и, по его расчетам, должна была теперь находиться на расстоянии, приблизительно, шестисот миль к западу от Железного острова. Так как Санчо молчал, а остальные рулевые не сличали положения магнитной стрелки с Полярной звездой, то и день, и ночь четырнадцатого сентября прошли благополучно, и экипаж не волновался. Но Колумб, тщательно отмечая малейшее изменение в стрелках, констатировал, что они все больше и больше, хотя и едва заметно, уклоняются к западу.
Глава XVIII
На другой день, то-есть в субботу, пятнадцатого сентября, флот Колумба находился в десяти днях пути от Гомера. Люди привыкли к пустынному океану и были теперь спокойнее, чем в начале пути. Ветер был благоприятный, хотя и слабый, и опасения хотя и не исчезли, но дремали пока. Колумб же все свое внимание сосредоточил на компасах и убедился, что по мере того, как эскадра подвигалась вперед к западу, стрелки также уклонялись в том же направлении.
Адмирал и дон Луи были неразлучны.
В субботу вечером, оставшись одни на юте, они говорили о положении дел эскадры, и дон Луи спросил:
- Вчера вечером с "Нинньи" вам делали какое-то сообщение; меня тогда не было подле вас. Что они сообщали вам, я хотел бы знать?
- Пустяки, - отозвался Колумб, - их матросы видели двух птиц такой породы, которая, как известно, никогда не удаляется далеко от берега, и потому у них явилось предположение, что где-нибудь поблизости должна быть земля. Весьма возможно, что где-нибудь есть тут остров, но мы не можем уклоняться от нашего пути, чтобы разыскивать в океане мелкие острова, когда имеем целью целый материк.
- Ну, а положение стрелок что говорит?
- Да все то же. Замечается некоторое усиление уклонения; но меня страшит, какое это произведет впечатление на экипажи судов, когда они узнают об этом.
Громкий крик вахтенных матросов прервал их разговор. Яркий свет залил вдруг все три судна и океан на значительном протяжении; большой огненный шар, пролетев по небу, упал в море. То был крупный метеор, явление, известное даже и в те годы просвещенным людям, но казавшееся чем-то сверхъестественным темному народу.
Колумб, конечно, знал, что метеоры - явление нередкое, особенно в этих южных широтах, но матросы поспешили истолковать его: одни - как предвестие удачи и благополучия, другие - как предвестие беды и несчастья.
Флотилия Колумба продолжала итти вперед все дальше на запад. Ветер попеременно то усиливался, то ослабевал, однако, ни разу не принимал угрожающего характера. Полагая, что идут прямо на запад, они, благодаря уклонению магнитной стрелки компаса, шли скорее на юго-запад, постепенно приближаясь к области пассатных ветров, а течение незаметно относило их еще более в эту сторону.
Шестнадцатого сентября был день воскресный. Погода стояла великолепная. Все три судна эскадры подошли близко друг к другу. Марсовые на всех трех судах с радостными возгласами указывали на океан, а спустя немного маленькая эскадра вышла в густо покрытое пловучей травою пространство в несколько миль протяжения. Матросы приветствовали эту пловучую траву, как несомненный признак близости земли, и радовались шумно, как дети. Кроме травы, матросы вскоре заметили и множество рыб "тунцов" или "тумаков", крупную рыбу, которую им посчастливилось даже изловить или забить баграми. Даже самые угрюмые из матросов и те обнимались с товарищами, принимая участие в общей радости.
- Как вы думаете, сеньор Христофор, трава эта действительно доказывает близость земли? Неужели мы в действительности недалеко от Индии? - спросил дон Луи.
- Нет, эти люди ошибаются, - сказал Колумб. - Аристотель говорит, что судно, вышедшее из Кадикса и занесенное сильными ветрами далеко на запад, встретило в море громадное пространство, покрытое травами, среди которых плавало множество тунцов; древние полагали, что эти рыбы лучше видят правым глазом, чем левым, потому что при прохождении Босфора, где они проходят целыми стадами, эти рыбы постоянно держатся, направляясь в Понт-Эвксинский, правого берега, а возвращаясь, - левого берега. Что касается меня, я не рассчитываю еще встретить здесь землю.
Суда продолжали итти вперед со скоростью пяти миль в час, раскидывая на своем пути пловучую траву, местами сбившуюся весьма густо, но все же не настолько, чтобы препятствовать движению судов.
Так как ветер продолжал быть благоприятным, и море было тихо и гладко, как озеро, то все три судна держались очень близко одно к другому. На другое утро, семнадцатого числа, Мартин-Алонзо Пинсон дал знать рулевому "Санта-Марии", что он и кормчий "Нинньи", брат его Винцент-Янес, намерены произвести измерения, когда солнце достаточно склонится к закату, чтобы проверить точность магнитных стрелок их компасов, и что желательно было бы, чтобы эта проверка была произведена одновременно на всех трех судах.
В то время, как шли эти переговоры, Колумб и дон Луи отдыхали в своей каюте. Санчо, слышавший переговоры, незаметно прокрался в адмиральскую каюту и разбудил адмирала.
- Сеньор адмирал, - сказал Санчо, - все кормчие на палубе и готовятся произвести измерения солнца, выжидая только, чтобы оно опустилось достаточно низко. Как только выяснится, что магнитные стрелки уклонились в сторону, можно опасаться серьезных волнений среди экипажа, так как всякий моряк верит в свой компас, как прелат в свой требник. Сейчас наши люди в хорошем настроении, но как только они узнают о компасе, - прощай все их спокойствие и миролюбие!
Минуту спустя и адмирал и дон Луи были уже на палубе. Кормчие, видя, что адмирал не собирается прибегнуть к помощи своего компаса и своей астролябии, остались довольны, чувствуя себя польщенными доверием адмирала, который этим показывает, что вполне доверяет их знаниям. Раньше других окончил свои вычисления Мартин-Алонзо, а Колумб, стоя на юте "Санта-Марии", увидел, как этот опытный старый моряк со смущенным видом переходил от одного компаса к другому, и спустя несколько минут шлюпка с "Пинты", с одной стороны, и с "Ниньи", - с другой, почти одновременно пристали к адмиральскому судну, и оба кормчие, поднявшись на борт адмиральского судна, поспешно направились к Колумбу.
- Что значит ваша поспешность, Мартин-Алонзо? - спокойно спросил его Колумб. - Почему это у вас и у брата, а также у этих двух кормчих такие возбужденные лица, как-будто вы имеете сообщить мне какую-нибудь особенно радостную новость?