Главная редакция Восточной литературы издательства "Наука" провела в 1972 году конкурс на лучшие переводы Омара Хайяма, победителем его был признан Г. Плисецкий. Результатом этого конкурса стало издание в 1972 году книги "Омар Хайям. Рубайат" (см.: Библиография, II, № 59). В сборнике 450 четверостиший, многие из них не переводились на русский язык ранее. Переводы Плисецкого безукоризненны по форме: все они написаны одним размером - четырехстопным анапестом, строки в них рифмуются, как в рубаи. В противоположность двум упомянутым выше переводчикам, Плисецкий избегает дословности, допуская в необходимых случаях художественные обобщения и тропы-эквиваленты. Проясненность поэтической идеи и особая легкость, крылатость стихотворных строк, которая достигается при этом, позволяют говорить о высоком классе переводческого мастерства. Отлично звучащие русские стихи ярче раскрывают многие грани Хайяма-поэта.
Ленинградский поэт Г. С. Семенов опубликовал в 1972 году в сборнике своих стихов "Сосны" переводы шестидесяти восьми рубаи Хайяма, в 1979 году в книге "Стихотворения" - девяносто девять четверостиший (шестьдесят четыре из них были приведены в сборнике "Сосны") и в 1983 году - небольшой цикл новых переводов Хайяма - двадцать восемь четверостиший в журнале "Памир" (см.: Библиография, II, № 62, 84 и 99). Переводы Семенова мало известны любителям поэзии, так как они не издавались отдельным сборником. Однако их можно причислить к лучшим переводам Омара Хайяма: они точны, искусно передают смысловые и художественные нюансы подлинника. Независимо от Плисецкого Семенов выбрал для передачи рубаи тот же размер - четырехстопный анапест. Вот один из его переводов (ср. № 417):
Триста лет проживи или больше вдвойне,
А придется со всеми лежать наравне.
Под забором бродяга, герой на войне -
Все у смерти в одной невысокой цене.
В оригинале:
Пусть будет тебе двести, триста, тысяча лет,
Вынесут неизбежно тебя из этой старой обители.
Падишах ли ты или базарный нищий,
Обоим в конце концов - одна цена.
Из переводных работ последних лет необходимо отметить четыре крупные публикации.
В 1980 году Н. Стрижков издал в Ташкенте сборник переводов Омара Хайяма в 222 рубаи (см.: Библиография, II, № 85); изданию предшествовало несколько журнальных публикаций (см.: Библиография, II, № 65, 66, 70, 75 и 81). Дополнительно к сборнику в 1983 году Стрижков в журнале "Звезда Востока" напечатал переводы еще тридцати рубаи (см.: Библиография, II, № 93). Переводы (шестистопный ямб) литературны, эпиграмматичны, они точно воспроизводят основную идею хайямовского стихотворения, но в художественных деталях не всегда тождественны оригиналу, несколько произвольны. Ниже следует один из его переводов (ср. № 662):
Вокруг героя рой врагов несметен,
Отшельник станет жертвой грязных сплетен.
Пусть ты талантом Хызр или Ильяс,
Но счастлив тот, кто всюду незаметен.
В оригинале:
Если прославишься в городе - ты худший из людей,
Если уединишься в уголке - ты у всех на подозрении.
Будь ты Ильяс или Хызр - все равно для тебя лучше,
Чтобы тебя никто не знал и тебе - не знать никого.
Исмаил Алиев опубликовал в 1982 году сборник переводов "Омар Хайям. Рубаи"; в него вошли 154 стихотворения параллельно на русском и карачаевском языках (см.: Библиография, II, № 100). В предисловии переводчик пишет, что пользовался подстрочником, опубликованным в московском издании 1959 года (см.: Библиография, II, № 32), но фактически в книге переведены более двадцати рубаи, которые отсутствуют в этом издании.
Алиев в лаконичной форме передает основное содержание оригинала, используя один стихотворный размер - пятистопный ямб. Образец его перевода (ср. № 344):
В руках у нас то чаша, то Коран,
То праведность нам ближе, то обман.
Так и живем в подлунном нашем мире
Полугяуров, полумусульман.
Для сравнения - дословный перевод, сделанный Алиевым и Османовым:
Одна рука - на Коране, другая - на чаше,
То мы благочестивы, то нечестивы.
Под этим мраморным сводом цвета бирюзы
Мы не являемся ни окончательно кафирами, ни полностью мусульманами.
Известные поэты-переводчики Ц. Бану и К. Арсенева, работая в соавторстве и раздельно, перевели 53 рубаи Омара Хайяма. Переводы публиковались в 1973–1975 годах в газетах и журналах, затем были изданы целым циклом (38 стихотворений) в книге переводов Бану "В сад я вышел на заре" в 1983 году (см.: Библиография, II, № 94, 96). Выполненные без посредства подстрочников, переводы достоверно воссоздают оригинал, они предельно лаконичны и выразительны. Покажем на одном из примеров, как искусно и в то же время непринужденно перевод воспроизводит спрессованную художественную информацию хайямовского стиха (ср. № 664). Перевод Бану:
Красотку шейх корил: "Пьяна совсем,
Сегодня этим бредишь, завтра - тем…"
- "Я такова, - сказала, - ты таков ли,
Каким желаешь показаться всем?"
Дословный перевод рубаи:
Сказал шейх блуднице: "Ты пьяна,
Поминутно попадаешь в сети новых соблазнов".
Сказала: "О шейх, я вправду такова, как ты говоришь,
Да ты таков ли, каким показываешь себя?"
Д. Е. Седых, увлеченно работавший над воплощением своего замысла - создать полный перевод Омара Хайяма, успел перевести 55 рубаи. Они опубликованы посмертно в книге его переводов "Из поэзии Востока" в 1983 году (см.: Библиография, II, № 95). Философско-эстетическая концепция художественного перевода, как ее сформулировал для себя Седых (о ней упоминает А. Н. Болдырев в предисловии к названной книге), определяется следующим образом: видение мира глазами переводимого поэта, слияние с его индивидуальностью, отказ от самого себя. Седых, изучивший для работы над персидско-таджикской классикой язык подлинника, не ограничился ознакомлением с историей переводимой литературы, но стремился познать изобразительную иранскую культуру, условия бытования поэзии. Называя главным в художественном переводе передачу "тональности и сути" оригинала, Седых считал необходимым для себя преодолеть "гипноз подстрочника" при передаче лексического и образного материала переводимого стихотворения. Переводы Седых из Хайяма следует отнести к категории наиболее удачных - они поэтичны, звучание их энергично и музыкально, хайямовская мысль не теряет своей яркости. Один пример (ср. № 431):
Не бойся, друг, сегодняшних невзгод!
Не сомневайся, время их сотрет.
Минута есть, отдай ее веселью,
А что потом придет - пускай придет!
Сохранена и насмешливо-грустная интонация, столь характерная для Хайяма. Сравним дословный перевод рубаи:
Невзгод скоротечных не бойся,
Всего того, что непостоянно, не бойся.
Проведи в веселье данный миг, -
Не думай о прошедшем, грядущего не бойся.
Мы не остановились в этом кратком разборе на работах еще нескольких поэтов старшего поколения, выступавших в печати с небольшими циклами переводов из Омара Хайяма. Это - И. Сельвинский, перу которого принадлежат переводы Хайяма, вошедшие в книгу "Таджикская поэзия" (1949); Л. Пеньковский, переведший пятьдесят пять рубаи, - они были напечатаны в книге "Избранные стихотворные переводы" (1959) и в сборнике "Чанг" (1971); писатель Т. Зульфикаров, выступивший в журнале "Гулистан" (1962) с подборкой переводов из Хайяма в двадцать четверостиший; Н. Гребнев, пять переводов которого вошли в книгу "Истины. Изречения персидского и таджикского народов" (1968); известный переводчик Т. Спендиарова включила в книгу своих избранных работ (1979) четыре искусно выполненных перевода из Омара Хайяма.
Упомянем, для полноты нашего списка, что известный иранист К. Чайкин опубликовал свой перевод одного рубаи Хайяма в сборнике 1935 года (см.: Библиография, II, № 19); здесь же были помещены переводы пяти четверостиший, выполненные другим востоковедом - В. Тардовым.
В последние пятнадцать лет наблюдается рост интереса к творчеству Хайяма как среди переводчиков, так и среди читающей публики. Пробуют свои силы в переводе Омара Хайяма все новые и новые поэты, нередко радуя любителей поэзии удачными работами.
В журнале "Звезда Востока" (1970) выступили с совместной публикацией двадцати девяти рубаи А. Янов и Н. Леонтьев; переводы сделаны ими с узбекского, что не могло не привести к неизбежному удалению от подлинника. Леонтьев напечатал в журнале "Памир" (1978) под заголовком "Из моря мысли" подборку из 16-ти рубаи Хайяма.
В Иране, в журнале "Пайам-е навин" в 1974–1976 годах были напечатаны 10 русских переводов из Хайяма, подписанные фамилиями Забихиян и Казарян. Достаточно точно передающие основную мысль подлинника, эти переводы, однако, не поднимаются до уровня самостоятельного поэтического произведения.
Небезынтересным представляется опыт И. Налбандяна, опубликовавшего в журнале "Памир" в 1979 году переводы 21 четверостишия Хайяма с общим заглавием "Жизнь, я - твой…". Русские четверостишия наделены четким ритмом (все написаны пятистопным ямбом) и пословичной краткостью. Ниже приводим перевод Налбандяна (ср. № 315):
Сначала мы мальчишки-школяры,
Потом других таскаем за вихры.
А дунул ветер - вот и вся наука:
Мы лопнули как мыльные шары.
В оригинале:
Некоторое время мы в детстве ходили к учителям,
Некоторое время потом гордились своей ученостью.
Послушай конец повести, что сталось с нами:
Из праха появились - по ветру пронеслись.
В том же журнале "Памир" в 1982 году были напечатаны переводы пяти хайямовских рубаи, выполненные X. Мануваховым. Познакомим читателя с образцом его работы (ср. № 210):
О ты, чью суть понять не разуму дано!
Покорен я иль нет, тебе ведь всё равно.
Пьян от грехов я, трезв от упованья,
Где ж милосердие? Я жду его давно.
Перевод очень близок к подлиннику:
О ты, сущность которого не познает разум,
Не нуждающийся в покорности и непокорности моей,
Я пьян от прегрешений и трезв от упования,
Всё потому, что я надеюсь на твое милосердие.
Двадцать четверостиший из числа наиболее популярных напечатал в газете "Советская Аджария" в 1977–1978 годах и в журнале "Курьер ЮНЕСКО" за 1981 год Е. Ильин. Вот один из его переводов (ср. № 603):
Приход наш и уход, какой в них, право, прок?
Основа жизни в чем, ответить кто бы смог?
И лучших из людей спалил огонь небесный -
Лишь пепел видим мы, а где хотя б дымок?
В оригинале:
Какая польза от нашего прихода и нашего ухода?
И где основа и уток надежд нашей жизни?
Столько голов и ног красавиц мира
Сгорают и превращаются в прах, - где ж дым?
Можно выделить как весьма удачные переводы В. И. Зайцева. В интересной статье "Омар Хайям и Эдвард Фитцджеральд" (см.: Библиография, II, № 91) Зайцев приводит в своих стихотворных переводах 29 рубаи Хайяма. При полной смысловой тождественности, эти переводы воссоздают лучшие художественные качества рубаи - динамичность и законченность поэтического высказывания. Предоставим читателю возможность судить о степени близости перевода Зайцева к тексту подлинника:
Умы мудрейшие, ученые мужи,
Познанья светочи, целители души,
Из тьмы ночной не вырвались на свет:
Свое отговорив, покоятся в тиши.
В подлиннике (ср. № 106):
Те, что достигли глубин мудрости и знаний
И в полноте совершенства стали светочами для других,
И они не смогли выбраться из этой темной ночи,
Рассказали сказку и погрузились в сон.
В сборник своих переводов "Великое древо. Поэты Востока" (М., 1984) С. Северцев включил 24 четверостишия Омара Хайяма. Длинные стихотворные строки (семистопный ямб) этих переводов отличает важное достоинство: они точно, строка за строкой воспроизводят текст оригинала. Покажем это на примере. Перевод Северцева (ср. № 461):
Не будь беспечен: жизнь хитра, так старцы говорят,
У злого рока меч остер, будь осторожен, брат,
И если в рот тебе судьба кусок халвы положит,
Не будь поспешен, мудрый брат: в халву подмешан яд.
В оригинале:
Будь осторожен, ибо судьба коварна,
Не будь беспечен, - меч рока остер,
Если судьба положит тебе в рот халву,
Берегись проглотить ее: к ней примешан яд!
Молодой поэт В. Микрюков опубликовал в 1984 году в газете "Ленинский путь" (Самарканд) свои первые опыты переводов Хайяма (см.: Библиография, II, № 97). Ц. Б. Бану в короткой заметке, сопровождающей стихи, оценивает их как обещающее начало, отмечая у переводчика тонкую интуицию в понимании стиля эпохи и искусство писать кратко и емко. Вот один пример из публикации Микрюкова (ср. № 297):
Всегда с собой сражаюсь, как мне быть?
Грехов своих чураюсь, как мне быть?
Ты, может, их простишь великодушно,
Да тем, что знаешь их, терзаюсь, как мне быть?
В оригинале:
Я постоянно борюсь с вожделениями, что мне делать?
Я страдаю от своих поступков, что мне делать?
Допустим, что своим великодушием ты простишь меня,
Да от стыда за содеянное, что видел ты, - что мне делать?
Заметим, подытоживая сказанное выше, что художественный перевод персидско-таджикской поэтической классики, особенно в ее малых формах, дело крайне сложное. Сравнение языка переводимой литературы с русским показывает, что фарси - язык несравненно более экономный как в конструкциях фраз, так и в длине отдельных слов. Воспроизвести всю идейно-художественную информацию, заложенную в том или ином рубаи, не поступившись ни лапидарной формой четверостишия, ни целостностью поэтического высказывания, ни его образным строем, - задача не всегда разрешимая для переводчика. В длинных подробных переводах теряется живой ритм и эстетическая энергия рубаи, коротким русским четверостишиям угрожает опасность сбиться на однолинейный плакатный лаконизм, когда исчезает бесценная игра хайямовской мысли и вся причудливость ходов, вычерчивающих его блистательные силлогизмы.
* * *
Читательский интерес к Омару Хайяму в нашей стране очень высок. К настоящему времени советскими издательствами опубликован двадцать один сборник его четверостиший в русских стихотворных переводах.
Если не считать "Строф Нирузама", представивших творчество Омара Хайяма анонимно, в переводах-вариациях, то первый сборник русских художественных переводов Хайяма выпустило издательство "Academia" в 1935 году, когда в Советском Союзе проходил III Международный конгресс по иранскому искусству и археологии. Изящная, небольшого формата книжка с титулом "Омар Хайям. Рубайат" (см.: Библиография, II, № 19) включает 41 четверостишие в переводах О. Румера, Л. Некоры (скрытого под псевдонимом "Л. Н."), В. Тардова и К. Чайкина. Параллельно русским переводам в издании приведены в арабской графике подлинные тексты стихов. Короткая вступительная статья о поэте написана А. Болотниковым.
В последние двадцать лет книги русских художественных переводов Омара Хайяма издавались и переиздавались четырнадцать раз. В подавляющем большинстве (одиннадцать из четырнадцати) это были сборники, включающие переводы одного поэта: В. Державина (издавался шесть раз), И. Тхоржевского, Г. Плисецкого, Н. Стрижкова (см.: Библиография, II, № 41, 52, 59, 60, 69, 85, 100, 101). Только три хайямовских сборника вышли в свет как книги избранных переводов (см.: Библиография, II, № 48, 71, 89). Они основаны на работах О. Румера, В. Державина, И. Тхоржевского, Г. Плисецкого и Н. Стрижкова.
* * *
Учет всех публиковавшихся русских стихотворных переводов Омара Хайяма, проведенный одним из авторов этих строк - А. Ш. Шахвердовым, показывает, что свыше сорока поэтов в нашей стране выступало в печати с художественными переводами этого персидско-таджикского поэта.
К настоящему времени переведено на русский язык стихами более семисот хайямовских четверостиший. Общее число русских стихотворений - переводов из Омара Хайяма превысило четыре тысячи.
Некоторые хайямовские рубаи имеют только один перевод, некоторые пять - шесть переводов, таких не менее трехсот; четверостишия, принадлежащие к группе самых популярных, насчитывают до десяти - пятнадцати стихотворных переводов.
Сколь разнообразны - иногда очень похожие, а иногда утратившие всякую общность - могут быть работы переводчиков, имевших перед собой один и тот же подлинный текст, проиллюстрируем на одном примере (ср. № 166):
Будь весел, ибо конца страданиям не предвидится.
Не раз еще сойдутся в небесах светила в одном знаке зодиака, [являя собой предопределение рока].
Кирпичи, что вылепят из твоего праха,
Вмажут в стену дома для других людей.
Это рубаи в публикациях подлинного текста имеет разночтения. Самое существенное из них: во второй строке вместо "карони ахтарон" ("сближение двух светил в одном знаке зодиака"), как в приведенном выше дословном переводе, встречается иногда "нишони ахтарон" ("следы светил").
Ниже помещено пятнадцать переводов этого четверостишия.
1. Перевод К. Герры (1901 год):
Отдайся радости! Мученья будут вечны!
Сменяться будут дни: день - ночь, день - снова ночь;
Часы земные все малы и скоротечны,
И скоро ты уйдешь от нас отсюда прочь.Смешаешься с землей, с комками липкой глины,
И кирпичи тобой замажут у печей,
И выстроят дворец для низменной скотины,
И на закладке той наскажут ряд речей.А дух твой, может быть, былую оболочку
Назад, к себе опять, напрасно будет звать!
Так пой же, веселись, пока дают отсрочку
И смерть еще тебя не вышла навещать.
2. Перевод В. Л. Величко (1903 год):
О друг, будь весел и беспечен!
День скорби будет бесконечен -
И в сочетанье роковом,
Сойдясь на небе голубом,
Светила встретятся лучами,
Твой прах землею, кирпичами
Мгновенно станет - и из них
Дворцы построят для других.
3. Перевод А. Грузинского (1931 год):
Пускай сейчас твоя душа не тужит,
Ты будешь вечной мукою томим:
Кирпич из праха твоего послужит
Для выстройки домов другим.
4. Перевод О. Румера (1935 год):
Пей! Будет много мук, пока твой век не прожит,
Стечение планет не раз людей встревожит.
Когда умрем, наш прах пойдет на кирпичи
И кто-нибудь себе из них хоромы сложит.
5. Перевод С. Кашеварова (1935 год):
Горе беспредельное у нас впереди;
Встреча двух планет в недобрый час впереди;
Радуйся ж при жизни! После смерти у тебя -
Участь кирпича чужих террас впереди.
6. Перевод А. Старостина (1959 год):
Будь весел - никогда пределу горя нет.
Планеты в небесах не раз прочертят след.
Из праха твоего налепят кирпичей,
И в стены дома их уложит твой сосед.
7. Перевод В. Державина (1965 год):