Но тут появился радостный, улыбающийся Мигель. Его морщинистая физиономия сияла, в глазах играли озорные искорки.
– Все, дружище, – заявил он с порога, – ты спасен! Я встретил знакомого грека Полиперхона Деметридиса. Он капитан шхуны "Одиссей", которая ходит из Греции в Африку за "черным деревом". Сейчас он остановился на ремонт, и сегодня в полночь снимается с якоря. Этот прохвост согласился взять тебя матросом. Конечно, ты мог рассчитывать и на большее, но сейчас не в том положении, чтобы отказываться! Вечером я отведу тебя на борт.
Он залился низким, хриплым смехом.
– Спасибо, Мигель, прочувствованно произнес Ксавье, – век тебя не забуду!
– Да, ладно тебе, приятель! Свои люди – сочтемся! – ответил Мигель. – У нас впереди целый день. Посидим, вспомним былое за бутылочкой хорошего вина.
Весь день до позднего вечера мужчины пили терпкое красное вино, предаваясь воспоминаниям. А когда пришло время, сторож проводил закутанного в длинный плащ Курвеля, на шхуну Одиссей.
Все прошло гладко, и судно благополучно отправилось по назначению.
Экипаж "Одиссея" состоял, в основном, из случайных людей. Тут были и уголовники с темным прошлым, и опытные мореходы. Сам капитан со странным именем Полиперхон выглядел очень внушительно: чернобородый гиганте громоподобным голосом. Он был настоящим морским волком, под стать ему был и молодой красавчик Костас. Юноша знал толк в морском деле, легко управлялся с картами и читал звездное небо, как открытую книгу. Матросами, весьма успешно командовал пожилой рыжий боцман Леонидас. Курвеля на судне команда приняла настороженно. И капитан, и матросы, вели постоянное наблюдение за новеньким. Но Ксавье легко и весело справлялся с любой работой: морское дело было для него не в новинку. Вскоре все убедились, что Курвель хороший и опытный моряк. Его прошлое никого не интересовало. Матросы догадывались, что новый матрос скрывается от полиции, но этим никого из них нельзя было удивить.
Ксавье тоже сразу же понял, что попал на пиратское судно. Он догадывался, что каботажные перевозки были лишь прикрытием для темных делишек команды "Одиссея". На самом деле судно поставляло живой товар из Африки в Бразилию. Работорговля официально была запрещена, но соблазн заработать хорошие деньги на темнокожих рабах, толкала многих на это грязное преступление.
Самому Курвелю приходилось не раз отлавливать африканцев и продавать их в рабство. Это дело, хотя и приносило немалый доход, казалось Ксавье слишком рискованным и хлопотным, тем более, что большинство пленников по дороге мерли, как мухи, не вынеся голода, жажды и душного трюма.
"Одиссей" шел по Атлантике, держа курс на Южную Африку. Капитан Полиперхон, а на английский манер просто Пол, вскоре убедившись в неоценимых качествах Курвеля, коротко с ним сошелся и даже начал делиться с ним своими планами на будущее.
Он выспрашивал многоопытного Ксавье, где по его мнению, в каких частях Африканского континента легче и безопаснее захватывать негров, чтобы не привлечь ненужного внимания. Курвель давал капитану дельные советы, стараясь еще больше расположить его к себе. Но, на самом деле, Ксавье не собирался принимать участия в делах пиратов. При первой же возможности он надеялся сбежать на берег, чтобы на попутном судне добраться домой, в Англию.
Команда предвкушала повеселиться в ближайшем порту, но капитан объявил, что он не намерен делать остановку.
– На судне есть все необходимое – запасы продуктов и пресной воды, – объявил он раскатистым басом. – В порт мы войдем только в случае крайней необходимости, если судну потребуется ремонт.
– Нам бы погулять, ноги размять на суше! С веселыми бабенками пообщаться! Мы не рабы на галерах, Полиперхон! – матросы кричали, выражая недовольство таким решением.
– Заткнитесь, бездельники! Еще успеете нажраться вина и потешиться со шлюхами! Вот набьем трюм "черным деревом", сбудем его по сходной цене, каждый получит свой куш. Вот тогда и погуляем вволю, – строго прикрикнул Леонидас. – А теперь за работу, остолопы!
Матросы еще немного поворчали и занялись повседневными делами. Это заявление капитана очень расстроило Курвеля, он уже представлял, как наймется на судно, следующее в Лондон. Он очень беспокоился за матушку, в последнее время старушка часто являлась ему во сне. В черством сердце пирата жило одно светлое чувтсво – любовь к матери. Мысли о ее судьбе не давали Ксавье покоя.
– Бедная Сара! Жива ли ты? Свидимся ли мы на этом свете? Я был плохим сыном тебе, матушка. Клянусь тебе, Сара, если удастся добраться живым до дому, я больше никогда тебя не оставлю. Будем доживать век вместе, запасов золота, припрятанных в твоем доме, хватит нам до конца жизни, – шептал Курвель, оставаясь в одиночестве.
Долгое плавание не входило в планы француза. Ему нужно было домой.
С момента побега взгляды Ксавье на жизнь начали меняться. Закоренелый преступник и злодей вдруг почувствовал усталость и апатию, отвращение к своей прежней жизни. Его больше не увлекали кровавые приключения, куда-то исчезла алчность. Даже потеря сокровищ, припрятанных в Барселоне, ему больше не казалась трагедией. Курвелю теперь хотелось тишины и покоя, простой и размеренной жизни.
"Как видно, приближается старость, – думал пират, – нужно менять жизнь, если впереди у меня еще что-то осталось".
Еще в юности, пройдя через нищету, несправедливость и жестокие унижения, Ксавье сделал для себя вывод, что все люди делятся на жертв и хищников. Себя и свою матушку, бедную, замученную непосильным трудом, прачку, он причислял к жертвам. Всеми силами Курвель стремился вырваться из этого положения. Став на путь преступлений, юноша почувствовал себя настоящим хищникам, и такая жизнь пришлась ему по вкусу. Было приятно чувствовать свою власть над людьми и совершать самые дерзкие преступления – убийства и грабежи на море и на суше. Ничто не могло поколебать тогда его уверенности в своей правоте.
Но теперь, встречи с несколькими людьми на пути из Сарагосы до Барселоны, во многом изменили представления пирата о человеческих отношениях.
"Так, значит, не все люди делятся на жертв и хищников? – с удивлением думал он. – Встречаются другие, не похожие не на тех, ни на других? Эти люди заняты самыми обычными делами, они не стремятся ни к власти, ни к наживе. Вот, например, бескорыстный добродушный лесник, приютивший нас с Хэтчем в своей избушке. Или простой крестьянин щедро заплативший мне за пустяковую помощь. А старый цыган, принявший и обогревший бедного странника. Он дал мне новую одежду и заговоренный амулет. Чего ждали эти люди от меня? Да ничего! Они ничего не требовали взамен, помогли из простого человеческого сочувствия. Раньше я не замечал таких людей и не понимал их. Поэтому, столкнувшись с благородным доктором Шелтоном, я люто возненавидел его, не понимая, что движет этим человеком? Что заставляет его помогать людям? Лечить их, спасать рискую своей жизнью при извержении вулкана. Только теперь мне все стало ясно, что на свете есть просто хорошие люди, – так размышлял Курвель, занимаясь обычными делами: драя палубу, поправляя паруса.
Глава 52. Джон и Луиза
Корабли продолжили путь. Впереди шла "Британия", за ней – "Квин Элизабет". Дети не вернулись в свои каюты, они предпочли остаться с вновь обретенными родителями.
Доктору стало грустно, ему очень захотелось увидеть дочь, малютку Изабеллу. Она встретила отца радостными криками.
"Какое счастье, что ты у меня есть!" – думал Ник, лаская ребенка.
После кормления девочка заснула. Шелтон осторожно уложил ее в кроватку и вышел на палубу.
Капитан Мелвилл уже ждал его. Доктор изложил другу свою гипотезу о том, где пропадала все эти годы "Квин Элизабет" вместе с экипажем и пассажирами.
Мелвилл внимательно выслушал его и признался, что все равно ничего не понял.
На палубу вышла Луиза. Она вся дрожала и куталась в теплую шаль. – Что с вами, мисс Томпсон, на вас лица нет? – удивился Шелтон.
– Ах, доктор, что-то я неважно себя чувствую, – ответила сестра милосердия.
– Спускайтесь немедленно в каюту, я должен вас осмотреть, – приказал Ник.
– Оказалось, что у Луизы сильная простуда. Шелтон дал ей микстуру и уложил в постель.
Капитан Мелвилл очень встревожился.
– Что с мисс Томпсон? – спросил он Шелтона, как только тот вернулся на палубу.
– Сдается мне, приятель, что ты неравнодушен к нашей Луизе, – добродушно рассмеялся доктор. – У нее обычная простуда. Можешь не волноваться, она скоро поправится.
– Я давно присматриваюсь к этой славной девушке, – густо покраснев, ответил капитан. – Она такая заботливая и ласковая. Вот бы мне такую жену!
– Не узнаю тебя, Джон, ты же закоренелый холостяк! С каких пор ты переменил свои взгляды? – спросил Шелтон.
– А вот с тех самых пор, как встретил мисс Томпсон, еще на Большом острове, – смущенно ответил Мелвилл. – Я давно хотел рассказать ей о своих чувствах, но никак не осмеливался. Как ты думаешь, она не откажет, если я предложу ей руку и сердце?
– Ты серьезно? – удивился Ник. – Тогда иди прямо сейчас и попытай счастья! Ей так нужна забота и внимание!
Мелвилл радостно помчался в каюту мисс Томпсон.
Луиза лежала в постели, накрытая тремя одеялами, с мокрым полотенцем на лбу. Ее прекрасные золотистые локоны, обычно уложенные в строгую прическу, теперь свободно разметались по подушке. Большие серые глаза горели лихорадочным блеском.
Сейчас эта незаметная женщина, серая мышка, показалась Мелвиллу настоящей красавицей.
– Мисс Луиза, как вы себя чувствуете? Могу я чем-нибудь помочь? – деликатно присаживаясь на краешек табурета, спросил капитан.
– Ах, это вы, Джон? Рада вас видеть. Спасибо, мне уже лучше, – слабым голосом ответила Луиза и ласково улыбнулась мужчине.
Ободренный приветливостью девушки, Мелвилл схватил ее горячую руку и принялся покрывать поцелуями. Мисс Томпсон смутилась, но руки не отняла.
– Я хотел бы знать, мисс Луиза, как вы ко мне относитесь? – робко спросил капитан.
– Я отношусь к вам очень хорошо, – с чувством ответила Луиза. – Вы прекрасный человек и опытный мореход.
– А вы знаете, жизнь под парусами, мне ужасно наскучила. Хочется домашнего тепла и покоя. У меня есть уютный дом с яблоневым садом в предместьях Лондона, за ним сейчас присматривает престарелая тетушка. Она не может дождаться, когда же я выйду в отставку! Старушке уже тяжеловато справляться с хозяйством, – многозначительно глядя на Луизу, сказал Мелвилл.
– И что же вы решили, дорогой Джон? – поинтересовалась мисс Томпсон.
– Я выхожу в отставку и женюсь, – гордо ответил капитан.
– И кто же эта счастливица? – нервно отдергивая руку, спросила сестра милосердия.
– Вы, милая Луиза, кто же еще? – снова беря ее ладонь в свою, ответил капитан.
– Но, Джон! – слабым голосом возразила она. – Зачем вам некрасивая, не первой молодости девушка, когда вокруг столько замечательных юных красавиц? Любая из них с радостью согласится стать вашей женой! Вы ведь такой замечательный человек!
– Луиза, милая! Меня не интересуют молодые девушки. Я по уши влюблен в вас! Мне нужна заботливая жена и хозяйка. Давно приглядываюсь к вам, лучшей пары мне не найти! И не правда, что вы некрасивы! Для меня вы самая очаровательная женщина в мире! Мы заживем с вами на славу, если конечно, я вам не безразличен! – горячо воскликнул капитан.
– О, Джон! Я так счастлива! Согласна стать вашей супругой, о большем счастье и не мечтала! Вы мне давно нравитесь, я тоже люблю вас, – ответила Луиза.
– Будем считать, что мы помолвлены, дорогая? – спросил Мелвилл.
– Конечно, милый! – согласилась сестра милосердия.
– Тогда прямо с корабля я заберу тебя к себе домой! А сейчас давай скрепим поцелуем наш союз! – предложил Джон, склоняясь над больной.
– Нет, милый, – отстранилась она и приложила руку к его губам. – Ты можешь подцепить от меня простуду, подождем до моего выздоровления! Иди, дорогой, у тебя много дел! А я тут одна, в тишине, стану мечтать о нашем будущем.
– Так не хочется расставаться с тобой! Но мне, и, правда, пора! Скорее поправляйся, любимая! – вдохновленный и радостный Джон отправился отдыхать в свою каюту.
Глава 53. Цыганский амулет
Шхуна шла вперед полным ходом, попутный ветер раздувал паруса, цель путешествия становилась все ближе и ближе. Судно двигалось вдоль западного берега Африки.
– Пожалуй, теперь нам следует зайти в ближайший порт, – однажды утром высказал свои соображения капитан Пол, в разговоре с Курвелем.
– Продукты и пресная вода почти на исходе, нам не дотянуть до конца пути.
– Что ж? Вы правы, капитан, – обрадовался Курвель. – Не мешало бы пополнить запасы. Всего несколько часов – и мы достигнем Конакри, там и отоваримся, а про себя подумал: "Вот он мой шанс! В порту я пересяду на Британское судно и отправлюсь домой".
Весть о решении капитана пополнить запасы продовольствия в Конакри вызвала радостный ажиотаж среди экипажа. Матросы предвкушали удовольствия, которые они смогут получить на берегу. Слышались их веселые голоса и радостный смех. Утомленные долгим плаванием люди жаждали отдыха и развлечений. Рыжий боцман Леонидас, смачно причмокивая толстыми губами, подзадоривал матросов рассказами о прелестях африканских девушек.
– Еще каких-то пять часов, ребята, и вы вволю натешитесь вином и красавицами. К вечеру войдем в порт, загрузимся, а потом – свобода на всю ночь. Гуляй – не хочу! Но, к рассвету, чтобы все были на месте! Я не собираюсь вылавливать вас по одиночке. Кто опоздает – останется на берегу! – весело посмеиваясь, Леонидас пошел по своим делам.
С мостика спустился молодой помощник капитана Костас, он был взволнован.
– Что-то мутно на горизонте! Боюсь, что надвигается шторм, все должны быть наготове! – сказал он.
– Да ладно тебе, Костас! Не паникуй! Все обойдется, – ответил один из матросов.
– Шторм пройдет стороной, – подтвердил другой. – Видишь, ветер относит облака к югу! Авось, пронесет!
Между тем погода все ухудшалась. Поднялся резкий порывистый ветер. Он нагнал черные зловещие тучи, которые повисли над судном и закрыли солнце. Стало темно, как ночью. Внезапно сверкнула ослепительная молния, казалось, что небо разорвется от раскатов грома. Из черных туч хлынули потоки дождя.
По команде капитана матросы принялись спешно убирать паруса. Чудовищные порывы ветра сотрясали судно, бросали его из стороны в сторону. Матросам никак не удавалось справиться с парусами. На помощь им кинулись Курвель и капитан. Огромные волны перекатывались через шхуну. В один миг океан превратился во взбесившегося зверя. На судне началась паника. Громкий голос капитана не смог перекричать грохот и шум бури. Было невозможно добиться слаженных действий команды. Каждый. Стараясь спасти свою шкуру, хватался за все, чтобы удержаться на скользкой от воды палубе. Нескольких матросов уже смыло за борт. "Одиссей" трещал по швам. Мачты ломались, как соломинки. Обломками одной из них убило боцмана. Курвель и капитан всеми силами старались выпрямить судно, давшее крен. Тут гигантская волна, накрывшая шхуну, довершила страшное дело. "Одиссей" перевернулся вверх килем, накрыв собой находившихся на борту людей.
Курвель не помнил, как ему удалось выбраться из-под корабля. Только когда он отдышался, то понял, что держится за обломок кормы. Осмотревшись, пират не поверил глазам: на поверхности не было ни судна, ни обломков, ни одного спасшегося человека. Крепко держась за кусок дерева, Ксавье боролся с волнами, которые захлестывали его, стараясь вырвать из рук спасительный обломок. Захлебываясь и почти теряя сознание, пират не выпускал его из рук.
Борьба с океаном продолжалась всю ночь, в полной темноте. Курвель чувствовал, что течение уносит его от африканского берега. Шансов на спасение не оставалось – чем дальше от морского пути – тем меньше шансов встретить какое-нибудь судно, это Ксавье понимал очень хорошо.
Когда начало светать, океан успокоился. Волны прекратили борьбу с человеком. Курвель понял, что остался жив наперекор стихии.
"Теперь мне остается надеяться на чудо", – думал Ксавье, внимательно вглядываясь в водную гладь.
До самого горизонта поверхность океана была пустынна: ни одного суденышка. В небе не летали птицы, значит, суша была далеко.
"Вскоре я окончательно выбьюсь из сил, окоченею и утону. Но не мне роптать, лучше такая смерть в океане, чем позорный конец на виселице".
Пирату стало легче от этой мысли, и он перестал думать о смерти. Некоторое время Курвель находился в забытье, но вдруг, прямо под ним проплыла светлая длинная тень.
– Акула! – в ужасе воскликнул Курвель, приходя в себя.
Хищная рыба описывала вокруг него круги, постепенно уменьшая радиус, подплывая все ближе и ближе.
"Это конец! Мне не справиться с этой тварью! Она в своей стихии, сильная, быстрая, с острыми, как бритвы зубами, а у меня даже ножа нет, чтобы защититься! Много людей я отправил на корм акулам, а теперь пришел и мой черед", – странно, но Курвель не испытывал страха. Была только лютая ненависть к отвратительному кровожадному чудовищу. Он сжался в комок, ожидая нападения и собираясь дорого отдать свою шкуру.
Акула продолжала наматывать круги вокруг жертвы, приноравливаясь, как бы удобнее ухватить ее. Затем хищница стремительно бросилась в атаку.
Курвель яростно заработал ногами, стараясь создать побольше брызг и шуму. Так он надеялся отпугнуть акулу. Но это лишь раззадорило чудовище. Оно кинулось на Ксавье и вцепилось в голень правой ноги. Адская боль пронзила все тело Курвеля, из его горла вырвался страшный крик отчаяния и боли. Собрав все силы, пират с размаха начал бить кулаками акулу по голове. Пронзительный звук его голоса, в котором слышалась боль и ненависть, отразился от поверхности воды, и, многократно усиленный, разнесся над океаном. Акула, оглушенная резкими ударами, разжала зубы и выпустила ногу жертвы. Курвель усиленно заработал здоровой ногой, стараясь подальше отплыть от чудовища. Кровавый след тянулся за ним, еще больше возбуждая хищную рыбу. Акула готовилась к очередной атаке.
Курвель вдруг вспомнил про подарок старого цыгана. На ум пришли слова, сказанные стариком на прощание: "Этот амулет поможет тебе в минуту смертельной опасности".
Схватившись за талисман, пират прошептал:
– Спаси меня, мой амулет, избавь от страшной смерти в зубах чудовища! – произнеся эти слова, он сжал кулак и протянул его вперед, готовый встретить акулу.
Но чудовище почему-то передумало на него нападать. Акула вдруг резко свернула в сторону и поплыла прочь. Тут Ксавье увидел, что его окружает стайка дельфинов. Двое из них, кинулись в погоню за хищницей, остальные образовали плотное кольцо вокруг человека, попавшего в беду. Курвель понял, что его спасают, и опять впал в полузабытье, продолжая крепко держаться за обломок кормы.
Сквозь дремоту он чувствовал, как его куда-то тащат эти добрые существа.
Семья дельфинихи Эй на рассвете возвращалась после ночной охоты. Вдруг чуткая дельфиниха замерла на месте и прислушалась. До нее донесся полный ужаса крик.
– Это голос человека, – сказала Эя остальным дельфинам. – Он в опасности и нуждается в нашей помощи. Все за мной!
Дельфины помчались на звук. Так они оказались на месте трагедии.