Отправившись со средним сыном барона, Морисом де Гранвилем, на военную службу, Фрон нашёл в ней довольно много привлекательного для себя. Здесь он мог своим мечом заработать себе на жизнь. Тем более с таким сильным и удачливым рыцарем как молодой де Гранвиль – его даже король признаёт за близкого друга. И теперь, похоже, это прекрасное поместье будет принадлежать рыцарю. Значит, надо приложить силы к его процветанию. Бедная девочка не слишком хорошо умеет это делать, хоть и старается изо всех сил. Но такой плут, как её управляющий, кого хочешь вокруг пальца обведёт. Его надо первым делом призвать к порядку. Что Фрон и сделал очень убедительно, и теперь бедняга управляющий дрожит перед ним как осиновый лист. Вот и хорошо! Не будет воровать. А то чуть было не пустили по ветру такое замечательное владение. Земля здесь – чудо просто как хороша. Только-то и нужно, что твёрдая рука в управлении ею. И о чём старый хозяин думал?
Вдова старого хозяина, очень даже ещё привлекательная женщина, на взгляд Фрона, старалась помогать ему, чем могла. Ей очень хотелось остаться в поместье хозяйкой, но без своего погибшего мужа она утратила все права и теперь целиком зависела от своей старшей дочери. А отношения между ними были не слишком тёплые, как заметил Фрон. Леди Эльгита была безукоризненно вежлива с матерью, но он ни разу не видел, чтобы они разговаривали между собой о чём-то, кроме деловых вопросов. А младшая дочь леди Маргарет, малышка Эдит, и вовсе запуганного зверёныша напоминает, даже смотреть жалко. Всё молчит и тенью проскальзывает между людьми. Но тут понятно – можно представить, из какого ада её рыцарь вытащил. Впрочем, хозяйские дела его не должны касаться. Его забота – помочь рыцарю превратить поместье в процветающее владение. Уж на это его сил и умения вполне хватит.
А Эльгита не находила себе места от волнения. Чем-то закончится поездка Мориса к королю? Получит ли он права на Фрисби? Ей было страшно даже подумать о том, что поместье может остаться беззащитным перед любым, кто захочет его захватить или просто ограбить. Не будь Мориса, давно бы так и случилось. Она с ужасом вспоминала о недавнем посещении злокознённого барона Ательстана. Он вёл себя безобразно, куда хуже любого завоевателя. И она оказалась совершенно беспомощной перед ним. Как это страшно! Если бы не Морис… Эльгита сама себе удивлялась, что так легко признала чужого рыцаря за своего защитника и целиком ему доверилась. Впрочем, не так всё просто. Вряд ли она сможет позволить ему овладеть своим телом. И что тогда?
Морис де Гранвиль успел вернуться в поместье как раз к новогодней ночи. Здесь всё было готово к празднику, ждали только его. Эльгита встретила его тревожным взглядом, и рыцарь поспешил успокоить её.
– Король Вильгельм дал мне право на владение поместьем, Эльгита, – сказал он ей, как только они остались вдвоём. – Все бумаги уже у меня. И он разрешил мне жениться на тебе. Так что теперь ты по закону будешь находиться под моей защитой. Только совершить бракосочетание надо как можно скорее. Ты не представляешь, какое лицо было у этого плюгавого барона, когда он попросил у короля опеки над тобой, а Вильгельм ответил, что и ты, и поместье уже переданы в руки нормандского рыцаря. Барон пытался убедить короля, что дал клятву погибшему другу, тану Эбенгарду, позаботиться о его семье, и теперь готов забрать женщин в свой замок, а поместье пусть достаётся рыцарю. На это король заявил, что для законного владения землёй рыцарь должен жениться на наследнице. Хорошо, что я успел предупредить его, рассказав о том, чему был свидетелем. Хотя, как обстоят дела на самом деле, я не знаю, и очень хотел бы, чтобы ты мне всё рассказала прежде, чем мы предстанем перед алтарём.
– Твоё желание вполне законно, Морис, – спокойно ответила на это Эльгита, хотя на лице её отразилось крайнее волнение. – И я всё тебе расскажу, хотя мне будет больно и стыдно. Однако сейчас время для праздника, люди ждут.
Они вышли в зал, где собрались все домочадцы, чтобы, согласно традиции, встретить наступающий год и пожелать друг другу спокойной и мирной жизни – это было сейчас нужнее всего. Садясь за стол, Морис занял хозяйское место рядом с Эльгитой, а потом объявил всем собравшимся, что получил от короля права на это поместье, и теперь здесь хозяин. В ответ он услышал восклицания радости и поздравления – люди давно поняли, что этот чужеземный рыцарь для них сейчас лучшая защита, и при нём можно будет спокойно жить.
После завершения праздника Морис уединился с Эльгитой у ярко горевшего очага. Девушка знала, что ей предстоит трудный разговор, однако взяла себя в руки и откровенно рассказала человеку, с которым собиралась связать жизнь, всю свою горькую историю. Опустив глаза, она тихим, но твёрдым голосом обрисовала ему весь ужас своей жизни в последний год.
– Я не взяла грех на душу и ничего не скрыла от тебя, Морис, – сказала в завершение, подняв на него измученные глаза, – и я пойму, если ты после всего услышанного откажешься жениться на мне. Я…
Но Морис не дал ей договорить, взял в руки её ладони и поднёс к губам. Нежно поцеловав одну, а потом и другую ладошку, он улыбнулся девушке ободряющей улыбкой и вынес своё решение:
– Мы никогда больше не будем говорить об этом, Эльгита. Что было, то прошло. Тебе досталось от жизни, и моя задача теперь помочь тебе забыть весь этот ужас. Я постараюсь. И обещаю тебе никогда не быть грубым с тобой и никогда не принуждать тебя к близости, если ты сама этого не захочешь. Знаю, мне будет трудно. Но тебе было во много раз трудней. Главное, доверься мне. И мы вместе справимся с этим.
– Спасибо тебе, Морис, – прошептала растроганная Эльгита, едва сдерживая слёзы. – А теперь позволь мне побыть одной, я должна успокоиться.
И она удалилась в свою комнату, оставив Мориса у горящего очага. Возникший откуда-то слуга поставил перед новым хозяином кувшин с вином и чашу. Удобно устроившись в кресле и протянув ноги к огню, рыцарь задумался, держа в руке чашу и поднося её изредка к губам. История его нареченной не была чем-то редким и необычным, хотя и отличалась извращённостью, с которой её насиловали столько раз. И потом, родной отец… Это не укладывалось в голове. Хотя мир жесток, порой очень жесток.
И Морис позволил себе вспомнить первый урок дикой, ничем не объяснимой жестокости, который он получил в жизни.
Он подрастал в замке отца в спокойной и благополучной обстановке. Отец много воевал и не так часто бывал в своём владении. Но когда возвращался под крышу родного дома, всегда радовался общению с женой и сыновьями. Мать была тихой и ласковой женщиной, отца обожала, он отвечал ей нежной привязанностью. Немного повзрослев, Морис, как и любой мальчишка, стал интересоваться женщинами. Когда ему исполнилось двенадцать лет, горничная матери, некрасивая, но стройная и изящная девушка лет двадцати, затащила его в постель и дала ему первый урок плотских отношений. Мальчику понравилось, и время от времени он навещал Регину в её комнате. Частых посещений она ему не позволяла, говорила, что надо окрепнуть и набраться сил. И была права. К четырнадцати годам Морис окреп и превратился в сильного и выносливого юношу, способного заниматься любовью чуть не каждый день.
Однажды он отправился на охоту за кроликами в компании нескольких солдат отца. Их было человек семь, и они от души веселились, выбравшись из замка. Подойдя к леску, они встретили молодую девушку, почти девочку. Она держала за руку мальчонку лет семи и вела на верёвке козу. Гогочущие солдаты дали мальчишке подзатыльник и велели самому отвести козу куда надо, а девушке предложили развлечься с ними. Перепуганная девочка стала плакать и просила отпустить её, но никто её и слушать не стал. Её подтащили в тень высокого дерева, бросили на землю и задрали на голову юбку, оголив худенькие бёдра.
– Вам первому открывать дорогу, молодой хозяин, – с усмешкой сказал кто-то из солдат.
Взбудораженный всем увиденным и подзадориваемый весело переговаривающимися солдатами, Морис шагнул вперёд и навалился на тело девочки. Она плакала и что-то говорила, но он уже не слышал, кровь шумела в ушах, слишком сильным было возбуждение от новых, незнакомых ощущений. Разрядился быстро. За ним последовал второй солдат. Потом третий. Предпоследним был белобрысый верзила Хеймо. Он плотоядно улыбался, высвобождая из штанов свой огромный мужской орган. Когда он навалился на девочку, она дико закричала, потом застонала и затихла. Когда настала очередь последнего солдата, он с сомнением посмотрел на лежащее перед ним тело, а потом откинул юбку с лица девушки.
– Что ты наделал, Хеймо? – завопил он. – Ты убил её своим огромным орудием. А как же я?
Он задумался на мгновенье, но похоть победила.
– А, ладно, – махнул он рукой, – она ещё тёплая, сойдёт.
И накинулся на мёртвое уже тело с остервенением голодного пса. Этого Морис вынести не смог. Его резко затошнило, голова закружилась, и, казалось, все его внутренности поднялись к горлу. Его долго и трудно рвало. А потом било в жестоком ознобе. Он не помнил, как добрался домой, а потом всю ночь провалялся в беспамятстве, повторяя в бреду какие-то странные слова. Никто не понял, что с ним произошло, решили, что он чем-то отравился. А Морис никогда и никому не рассказал, что случилось в тот страшный для него день, когда он впервые столкнулся с бессмысленным жестоким убийством ни в чём не повинной девчонки. Но след это оставило на всю жизнь. И отвращение к насилию. Потом, повзрослев, он видел много смертей, но то было другое – шли военные действия, сражения.
И как он мог после всего, что видел вокруг, осуждать Эльгиту? Нет, он мог только жалеть её. Как и её несчастную сестру, которую он буквально вырвал из лап таких вот развеселившихся молодчиков, которые готовили себе развлечение, а ей мучительную смерть.
Глава 4
В поместье Фрисби не было своего священника. Старый отец Бернар умер ещё полтора года назад, а найти ему замету в такие трудные времена быстро не получилось. Пришлось отправляться в церковь Святой Марии в Кембридж. Морис заранее съездил туда и договорился со священником о дне венчания. Учитывая благословение на этот брак самого короля Вильгельма, отец Инсельм не стал оттягивать бракосочетание и назначил его на пятнадцатое января, вскоре после завершения рождественских праздников.
В поместье очень сдержанно, по причине всех последних событий, но всё же отпраздновали наступление нового года, святки, отметили праздничным застольем Двенадцатую ночь и стали готовиться к свадьбе.
День бракосочетания выдался снежным и морозным, но солнечным. В Кембридж Морис и Эльгита отправились в сопровождении полудюжины хорошо вооружённых воинов, составлявших их почётный эскорт. Эльгита надела лучшее, что смогла найти в своём сундуке – тёмно-синюю шерстяную юбку и голубой верх, отделанный по вырезу горловины скромной, но изящной вышивкой. Голубая туника удивительно оживила её лицо, добавив глазам глубины цвета. Невеста выглядела замечательно, хотя очень волновалась и даже не смогла поесть утром. Морис поглядывал на неё с восхищением, но и в его взгляде проскальзывали тревога и волнение. Даже Эдит оживилась в этот день и немного принарядилась, чего не делала уже давно. Она и леди Маргарет остались в поместье, чтобы проследить за подготовкой свадебного ужина к возвращению молодых и достойно их поздравить.
Скользя по дому тихой мышкой, Эдит, однако, внимательно посматривала по сторонам и вполне понимала, что с сестрой не всё благополучно. Раньше, до всего этого ужаса, они с Ровеной мало внимания обращали на Эльгиту, особенно, когда им пообещали женихов, и те вскоре явились. Обе девушки знали, что отцу не найти им достойных мужей из-за невозможности дать хорошее приданое. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, всё переменилось. А Эльгита слегла в постель и не показывалась. Родители сказали, что она заболела чем-то опасным, и её лучше не навещать. А девушкам и не до того было, когда пошли свадебные приготовления. Каждую волновало собственное будущее, о сестре не думалось. И только теперь, пройдя через испытания накрывшей страну катастрофы и потеряв Ровену, погибшую лютой смертью, о которой жутко было даже вспомнить, Эдит начала понимать, что чего-то не доглядела в том прошлом, мирном времени. Тогда с Эльгитой случилось что-то страшное, непонятное. И сестра носила это в себе, не делясь ни с кем. Ведь не слепая же она, на самом деле и видит, что Эльгита почти не разговаривает с матерью, только по необходимости. А матушка стала куда менее заносчивой, притихла. И Эдит, воспользовавшись тем, что они с матерью остались одни, решилась задать волнующий её вопрос.
– Ох, детка, – неожиданно для неё ответила мать, – мне даже вспоминать об этом стыдно. Я очень виновата перед Эльгитой, очень, и она вправе обижаться на меня. В то лето, когда решилась ваша судьба, у нас, ты помнишь, впервые появился барон Ательстан. Он предложил устроить вашу с Ровеной судьбу, но потребовал пожертвовать ради этого честью Эльгиты, отдать её ему для развлечения. И я согласилась. Никогда себе этого не прощу. Я не пожалела свою родную дочь, пусть и не самую любимую. Я не знаю, что пришлось вынести бедной девочке, она никогда не позволяла говорить об этом. Но после недавнего посещения барона, который вёл себя низко и недостойно вельможи, я поняла, как плохо пришлось моей несчастной дочери. Недаром она так долго болела тогда. Это наше счастье, что сэр Морис де Гранвиль защитил нас. И большое счастье, что он женится на Эльгите.
– О, мама, как ты могла? – Эдит заплакала, не вытирая крупных прозрачных слёз, стекающих по худенькому личику. – Как же Эльгита выдержала всё это? Ведь она пожертвовала собой ради нас. А мы даже спасибо ей не сказали, увлечённые своими делами. И, как видишь, ни к чему хорошему это не привело. Не случись того летнего происшествия, и я бы не узнала ужасов, через которые пришлось пройти, и Ровена была бы с нами, была бы жива. Я никогда не смогу рассказать, как она погибла, мама. Но, поверь мне, это было страшнее любого кошмара, который может привидеться в самом ужасном сне. Я до сих пор не верю, что сама осталась жива, и всё благодаря доброте сэра Мориса. Он благородный человек, мама. И наше счастье, что именно он стал хозяином Фрисби.
– Да, доченька, – теперь уже и леди Маргарет рыдала, не сдерживая слёз. – Нам повезло в этом. Но по моей глупости страдала Эльгита, погибла Ровена и столько ужасов пережила ты. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
– Наш христианский долг прощать, мама, – ответила на это дочь. – А ты, как я понимаю, и так наказана очень жестоко. Ты потеряла всё – мужа, дочь, положение хозяйки поместья. Я всегда любила тебя, мама, и сейчас люблю, хоть я и изменилась сама и теперь не знаю, что со мной будет дальше. Мне только исполнится шестнадцать в марте, а кажется, что уже вся жизнь позади.
– Ну что ты, малышка моя, – леди Маргарет обняла дочь и прижала её к своей груди, – всё ещё впереди, девочка, и ты узнаешь много хорошего в жизни. Всё самое страшное осталось в прошлом, и надо постараться забыть об этом.
Так и стояли они, обнявшись, и заливались слезами, пока не спохватились, что время идёт, а они ещё ничего не успели сделать.
Эльгита же в это время продвигалась к Кембриджу под охраной Мориса и его воинов. Она редко выбиралась из поместья и никогда не уезжала далеко. Поэтому новые места вокруг привлекали её внимание. Тем более что снег и солнце превратили окружающую местность в сказочную картину. Ехать было недалеко. Вот уже и мост через реку, и весь городок как на ладони, маленький, хоть и достаточно древний. Церковь была видна издалека. Там их уже ждал отец Инсельм и сразу же приступил к венчанию.
Эльгита заметно робела, но когда священник спросил, согласна ли она стать женой рыцаря де Гранвиля и быть ему верной в радости и горе, тряхнула головой, взглянула на стоящего рядом мужчину и ответила своё "Да!" громко и уверенно. Так же чётко произнёс своё согласие взять её в жёны и Морис, мельком улыбнувшись при этом своей нареченной. Были произнесены все необходимые слова и, наконец, священник объявил их мужем и женой и велел поцеловать друг друга. Эльгита задрожала всем телом, когда губы Мориса легонько коснулись её губ, и, казалось, готова была лишиться чувств – все её страхи ожили сразу и набросились на неё подобно изголодавшимся хищникам. В глазах её метнулся ужас, и Морис понял, каким трудным будет их путь к счастью. И сколько терпения понадобится ему, чтобы преодолеть её страхи. Он успокаивающе улыбнулся жене и погладил её по руке. Эльгита с облегчением вздохнула и тоже робко улыбнулась ему. Они справятся, подумалось ему, обязательно справятся.
Раздались голоса воинов, поздравляющих молодожёнов. Священник благословил их. Можно отправляться домой.
Зимний день короток. И хотя самое тёмное время года уже осталось позади, до долгого света ещё надо ждать. Когда выезжали из Кембриджа, солнце начинало клониться к закату. Во Фрисби прибыли уже затемно. Дорога прошла без происшествий, хотя Озберт Клеми, самый наблюдательный и сообразительный из воинов рыцаря де Гранвиля, был уверен, что за ними следили. Только вот кто и зачем, непонятно совершенно. Это же свадьба, а не военная вылазка. И всё же, вернувшись в поместье, Озберт поделился своими сомнениями с капитаном Бефом.
Когда молодожёны прибыли в свои владения, их встретили все домочадцы, многие арендаторы, фермеры и крестьяне. Люди выстроились в два ряда от ворот поместья до самого дома. А там на пороге их встречали леди Маргарет и капитан Фрон Беф. Были произнесены приветственные речи, новобрачных обсыпали сухими лепестками роз, и они вошли в дом. Зал был не слишком велик, и всё же мест за столами хватило всем, кто прибыл в поместье ради такого важного события. Поднимались чаши, произносились речи. Молодым желали счастья и много здоровых сыновей. Эльгита смущалась и краснела, Морис улыбался и казался довольным и счастливым. Сидящая рядом с матерью Эдит всё время поглядывала на сестру и, поймав её взгляд, улыбнулась ей робкой сочувственной улыбкой, в которой были понимание и поддержка. Такого Эльгита от малышки не ожидала и ласково улыбнулась ей в ответ. Леди Маргарет смотрела на дочь с нежностью, что тоже было в новинку для Эльгиты. Сколько перемен! Но сейчас ей было не до них. Её страшило то, что должно произойти после пира. Она холодела при мысли о предстоящей близости с мужем, но не видела возможности избежать её. Как ей справиться с этим ужасом? Ведь сама же дала согласие на брак и хотела его. Морис был ей очень нужен – как защитник для неё самой, её семьи и поместья. И он привлекал её, если быть честной. Но в то же время она его боялась. Боялась его мужской силы, которая может оказаться жестокой. Ей казалось, что тело её никогда не сможет принять мужчину по доброй воле, а ещё одно насилие до конца разрушит и так сломанную жизнь. От этих мыслей на душе становилось всё холодней. Желудок сжался в комок и не желал принимать пищи. Она смогла проглотить только несколько глотков вина.