- Странности слишком слабое слово для его необъяснимого поведения! - возразила Кэти, понизив голос и оглядываясь по сторонам. - Он был необыкновенно беспечный человек, для него гинея значила не больше, чем для меня пшеничное зерно. Но помогите мне добраться до мисс Дженнет, и я расскажу вам много чудес про Гарви и его жизнь.
- Ну что ж! - заметил капитан в раздумье. - Тогда позвольте мне взять вас за руку повыше локтя. Я вижу, кости у вас крепкие, да и кровь, должно быть, не застаивается. - С этими словами он подхватил старую деву и так быстро повернул, что у нее на миг потемнело в глазах, а когда она пришла в себя, то увидела, что сидит очень прочно, если и не очень удобно, на крупе его коня.
- Теперь, сударыня, утешайтесь мыслью, что под вами конь не хуже, чем у Вашингтона. Он крепко стоит на ногах, а скачет что твоя пантера.
- Спустите меня на землю! - закричала Кэти, пытаясь вырваться из железной лапы капитана, но в то же время боясь упасть. - Так не сажают даму на лошадь! К тому же я не могу ездить верхом без дамского седла.
- Потише, сударыня, - ответил Лоутон, - мой Роноки никогда не оступается на передние ноги, но иногда встает на дыбы. И он совсем не привык, чтоб его дубасили каблуками по бокам, как по турецкому барабану в день полкового смотра. Стоит раз его пришпорить, и он помнит об этом две недели. Право, очень неразумно так колотить его: это строгий конь, он не любит насилия.
- Спустите меня вниз, говорю вам! - визжала Кэти. - Я упаду и разобьюсь. Мне тут не удержаться, разве вы не видите - у меня полные руки вещей!
- И верно, - сказал драгун, заметив, что он втащил ее на коня вместе с огромным узлом и другими пожитками. - Вы, видно, принадлежите к интендантскому сословию. Но я могу обхватить вашу тонкую талию своей портупеей и пристегнуть вас к себе.
Кэти была так польщена комплиментом, что не стала спорить, и он привязал ее к своему могучему стану, а затем пришпорил коня и помчался с такой быстротой, что дальнейшие протесты были бы бесполезны. Проскакав некоторое время с резвостью, которая была совсем не по вкусу старой деве, Роноки догнал тележку маркитантки, ехавшей осторожно по каменистой дороге, чтобы не растревожить раны капитана Синглтона. События этой бурной ночи сначала вызвали у него нервное возбуждение, но вскоре оно сменилось упадком сил, и теперь капитан лежал, заботливо укутанный в одеяла своим вестовым, и молча раздумывал о недавних происшествиях. Во время быстрой скачки беседа Лоутона с его спутницей оборвалась, но, когда лошадь пошла спокойным шагом, капитан возобновил расспросы:
- Значит, вы долго жили в одном доме с Гарви Бёрчем?
- Больше девяти лет, - ответила Кэти, переводя дух и радуясь, что тряска кончилась.
Как только маркитантка услышала густой бас капитана, она отвернулась от кобылы, которой правила, сидя на передке, и при первой же возможности вмешалась в разговор.
- Коли так, голубушка, уж вы, верно, знаете: правда ли, что он сродни Вельзевулу? - спросила она. - Это говорил сам сержант Холлистер, а про него никто не скажет, что он дурак.
- Какой гнусный наговор! - гневно воскликнула Кэти. - Нет на свете разносчика добрее Гарви. Никогда он не возьмет с друга лишнего фартинга за платье или фартук. Хорош Вельзевул! Зачем же он читает Библию, если водится с сатаной?
- Во всяком случае, он честный дьявол. Я уж говорила - гинеи у него не фальшивые. Но сержант считает, что с ним дело нечисто, а у мистера Холлистера учености хоть отбавляй.
- Ваш сержант просто дурак! - запальчиво вскричала Кэти. - Если бы Гарви не был так нерасчетлив, он мог бы стать богатым человеком. Как часто я твердила ему, что, кабы он занимался только своей торговлей и пускал барыш в дело да еще женился и обзавелся своим хозяйством, а не путался с регулярной армией и со всякими чужаками, он зажил бы припеваючи. Уж тогда он заткнул бы за пояс и вашего сержанта Холлистера.
- Еще чего! - возразила Бетти и добавила философским тоном: - Вы забываете, что Холлистер наполовину офицер и по чину идет сразу вслед за корнетом. Но разносчик и впрямь молодчина: сегодня ночью он первый поднял тревогу, и, как знать, удалось ли бы капитану Джеку спасти свою голову, кабы не подошло подкрепление.
- Что вы сказали, Бетти? - воскликнул капитан, наклоняясь к ней с седла. - Это Бёрч сообщил вам о грозившей нам опасности?
- Он самый, моя радость! А уж как я торопила ребят, пока они не двинулись в путь! Не скажу, чтоб я очень испугалась, что вы не справитесь сами с мародерами, но, когда я узнала, что и дьявол за вас, я уж совсем успокоилась. Одно меня удивляет: почему в таком деле, где замешан Вельзевул, нам досталось так мало добычи.
- Я должен поблагодарить вас за помощь и признаться, что чувствую себя вашим должником.
- Вы это о добыче? Но я и не думала о ней, пока не увидала, что на земле валяются не только обгоревшие и поломанные вещи, но и целые, совсем новехонькие. А ведь недурно было бы завести для отряда хоть одну перинку!
- Клянусь небом, вы подоспели вовремя! Если б Роноки не мчался быстрее их пуль, они бы меня свалили. Этого коня я ценю на вес золота!
- Ну, это, пожалуй, слишком накладно. Золото - вещь тяжелая, и в Штатах его не так уж много. Кабы негр с налитыми кровью глазами не торчал перед сержантом и не пугал его болтовней о привидениях, мы приехали бы вовремя и перебили бы этих разбойников, а тех, кто уцелел, забрали бы в плен.
- Все и так обошлось хорошо, Бетти, - сказал Лоутон. - Я верю, что наступит день, когда эти злодеи получат по заслугам, а если они и не предстанут перед судом, то будут осуждены своими же честными согражданами. Придет время, когда Америка научится отличать патриотов от разбойников.
- Говорите потише, - заметила Кэти, - еще есть немало людей, которые очень много о себе воображают, а сами водятся со скиннерами.
- Коли так, они воображают о себе гораздо больше, чем другие воображают о них! - воскликнула Бетти. - Вор - это вор, что ни говори, крадет ли он ради короля Георга или ради конгресса.
- Я так и знала, что скоро быть беде, - заметила Кэти. - Солнце вчера село в черную тучу, а наша собака выла весь вечер, хотя я накормила ее своими руками; к тому же не прошло недели, как я видела во сне, что зажглась тысяча свечей и пироги сгорели в печке.
- Ну, а я редко вижу сны, - сказала Бетти. - Если совесть у тебя спокойна, а брюхо набито, ты спишь, как невинный младенец. В последний раз я видела сон, когда ребята насыпали мне колючек в постель, и мне привиделось, будто драгун капитана Джека чистит меня скребницей заместо Роноки. Да все это чепуха, коли у тебя цела шкура и здоров желудок, так я считаю.
- Ну, знаете, - и Кэти выпрямилась с таким достоинством, что чуть не спихнула Лоутона с седла, - ни один человек никогда не посмеет дотронуться до моей постели; это неприлично и недопустимо.
- Чушь! - закричала Бетти. - Когда ездишь за конным отрядом, приходится сносить веселые шутки. Что сталось бы со Штатами и со свободой, если б некому было дать ребятам чистую рубаху или каплю виски для подкрепления? Спросите капитана Джека, госпожа Вельзевул, станут ли солдаты драться, коль у них не будет чистых рубашек, чтоб отпраздновать победу.
- Я женщина незамужняя, и моя фамилия Хейнс, - ответила Кэти, а потому прошу вас в разговоре со мной не давать мне унизительных кличек.
- Будьте снисходительны к некоторой бойкости языка миссис Фленеган, сударыня, - вмешался капитан. - Капля виски, о которой она говорила, бывает порой довольно велика, а потому, находясь среди солдат, Бетти привыкла к вольности в обращении.
- Что вы, дорогой капитан, - воскликнула Бетти, - зачем останавливать эту бедную женщину? Говорите, что вам угодно, милая моя, у вас не такой уж глупый язык, и в голове тоже не пусто! Смотрите-ка, вот тут сержант остановил свой отряд сегодня вечером, думая, что вокруг бродят злые духи. Тучи так черны, как душа Арнольда, и даже звезды не мерцают в небе, черт возьми! Хорошо, что моя кобыла привыкла ходить в темноте и чует дорогу, как гончая - след.
- Теперь уж скоро взойдет луна, - заметил капитан.
Он подозвал ехавшего впереди драгуна, отдал ему кое-какие распоряжения и велел хорошенько заботиться о Синглтоне; затем, сказав несколько ободряющих слов самому раненому, пришпорил Роноки и, обогнав телегу, поскакал вперед, да так быстро, что Кэтрин Хейнс тотчас растеряла все свои философские соображения.
- Счастливого пути, храбрый всадник! - крикнула маркитантка ему вдогонку. - Если повстречаете мистера Вельзевула, то придержите коня и скажите ему, что вы подобрали его супругу. Я думаю, он не станет долго чесать с ней язык. Ладно, ладно, хоть мы и спасли ему жизнь - он сам это сказал, - однако все же не послал нам добычи.
Капитан так привык к болтовне и крикам Бетти, что не стал ей отвечать. Несмотря на необычную ношу на спине, Роноки продолжал скакать галопом и пробежал расстояние между телегой Бетти и каретой мисс Пейтон так быстро, как того хотелось капитану, что отнюдь не доставило удовольствия его спутнице. Лоутон нагнал карету невдалеке от сторожевого поста; в ту же минуту из-за плотных туч появилась луна и осветила все кругом.
По сравнению с изящной и комфортабельной усадьбой "Белые акации" "Отель Фленеган" казался просто лачугой. В полах, не прикрытых коврами, и в грубо сколоченных стенах зияли щели, на окнах не было занавесок и добрая половина зеленоватых стекол была выбита, а дырки заделаны досками или бумагой. Капитан Лоутон постарался сделать все, что было в его силах, чтобы получше устроить гостей, и, прежде чем они прибыли, в комнатах уже пылали камины. Драгуны, которым капитан поручил заняться этими приготовлениями, собрали кое-какую мебель, так что мисс Пейтон и ее спутницы, войдя в дом, увидели, что их ожидает некое подобие жилого помещения. Мысли Сары все еще блуждали неведомо где, и во время поездки ее больное воображение придавало всему окружающему тот смысл, какой отвечал ее заветным желаниям.
- Невозможно облегчить страдания души, которая вынесла подобный удар, - сказал Лоутон, обращаясь к Изабелле. - Только время и божья воля способны излечить ее. Однако мы можем еще сделать кое-что в доме и устроить всех поудобнее. Вы дочь солдата и, наверное, попадали в такие положения; помогите же мне уберечь всех от холода.
Мисс Синглтон сразу согласилась ему помочь, и, пока Лоутон старательно затыкал снаружи щели и выбитые стекла, Изабелла пыталась соорудить нечто вроде занавесок.
- Я уже слышу стук телеги, - сказал капитан в ответ на ее вопрос, где брат. - Это Бетти; не бойтесь, у нее доброе сердце, она устроит беднягу Джорджа не только в безопасности, но и с удобством, можете мне поверить.
- Благослови ее бог за заботы, и всех вас тоже! - горячо откликнулась Изабелла. - Доктор Ситгривс пошел к ним навстречу… Но что это там блестит при лунном свете?
Прямо против окна, у которого они остановились, стоял сарай, и острые глаза Лоутона тотчас разглядели в тени блестящий предмет, на который она указывала.
- Это ружье! - крикнул драгун и бросился к Роноки, стоявшему еще под седлом у дверей.
Лоутон двигался с быстротой мысли, но не успел сделать и шага, как грянул выстрел и мимо просвистела пуля. В доме послышался крик, и капитан вскочил в седло - все это произошло в одно мгновение.
- На коней! За мной! - прогремел капитан, и, прежде чем удивленные драгуны поняли причину тревоги, Роноки перемахнул с седоком через ограду, за которой скрылся неведомый враг. Беглец был на волосок от смерти, но скалы оказались снова слишком близко, и разочарованный Лоутон увидел, как его противник исчез в расселине, куда конь не мог последовать за ним.
- Клянусь жизнью Вашингтона, - пробормотал капитан, пряча саблю в ножны, - я разрубил бы его пополам, если б он был не такой проворный. Но мое время еще придет!
С этими словами он повернул назад с невозмутимым видом человека, готового в любую минуту отдать свою жизнь за родину. Непонятный шум в доме заставил его поспешить, и, когда он подошел к двери, насмерть перепуганная Кэти сообщила ему, что предназначавшаяся ему пуля попала в грудь мисс Синглтон.
Глава XXIV
И кажется ему - он на свиданье
И снова слышит голос дорогой,
Он ощущает легкое дыханье
Подруги, отошедшей в мир иной.
Томас Кэмпбелл.
Гертруда из Вайоминга
Чтобы разместить дам, драгуны наспех приготовили две смежные комнаты: дальняя должна была служить спальней. По просьбе Изабеллы ее тотчас перенесли туда и положили на грубо сколоченную кровать рядом с ничего не сознающей Сарой, Когда мисс Пейтон и Френсис кинулись к Изабелле на помощь и увидели, что ее бледные губы улыбаются, а лицо спокойно, они подумали, что пуля ее не задела.
- Слава богу! - воскликнула тетушка, дрожа от волнения. - Когда раздался выстрел и вы упали, я страшно испугалась. Право, мы пережили слишком много ужасов, хорошо, что хоть этого мы избежали!
Изабелла все еще улыбалась, прижимая руку к груди, но лицо ее так помертвело, что у Френсис застыла кровь.
- Где Джордж, он далеко отсюда? - спросила Изабелла. - Скажите ему… Пусть он скорее придет ко мне… Я хочу еще раз повидать своего брата.
- О боже, этого я и боялась! - вскричала мисс Пейтон. - Но вы улыбаетесь, неужто вы ранены?
- Мне хорошо, я счастлива, - промолвила Изабелла. - Это избавление от всех страданий.
Сара, лежавшая без движения, приподнялась и устремила на девушку безумный взгляд. Она наклонилась над Изабеллой и отвела ее руку от груди. Рука была вся в крови.
- Смотрите, - сказала Сара, - разве кровь еще не смыла вашу любовь? Обвенчайтесь с ним, дитя мое, и тогда никто не вырвет его из вашего сердца. Но только, - прибавила она шепотом, поникнув головой, - если другая не заняла раньше вашего места; тогда умрите и ступайте на небо… На небе ведь не бывает жен.
Бедная помешанная закрыла лицо простыней и за весь вечер больше не проронила ни слова. В эту минуту вошел Лоутон. Он бестрепетно встречал любую опасность и привык к ужасам партизанской войны, но теперь был не в силах хладнокровно смотреть на лежащую перед ним невинную жертву. Капитан склонился над хрупкой фигурой раненой девушки, и в его суровых глазах отразился весь жар его души.
- Изабелла, - произнес он, помолчав, - я знаю, вы обладаете не женским мужеством.
- Говорите, - ответила она серьезно. - Если вам нужно что-нибудь сказать мне, говорите без опаски.
Капитан отвернулся и проговорил:
- Тот, кто получил такую рану, обречен.
- Я не боюсь умереть, Лоутон, - ответила Изабелла. - Благодарю вас за то, что вы не усомнились во мне; я сразу почувствовала, что рана смертельна.
- Вас не должны были касаться все эти события, - продолжал драгун, - довольно того, что Британия вызывает на поле брани наших юношей; но, когда такие нежные создания становятся жертвами войны, я начинаю питать отвращение к своему ремеслу.
- Выслушайте меня, капитан Лоутон, - сказала Изабелла, приподнимаясь с трудом, но отказываясь от чужой помощи. - С ранней юности и до последних дней я жила в лагерях и гарнизонах, стараясь скрашивать досуг моего старого отца. Неужели вы думаете, что я променяла бы эту жизнь, полную опасностей и лишений, на спокойное, легкое существование? Нет! В мой последний час меня утешает сознание, что я сделала в жизни все, что по силам женщине.
- Кто может проявить малодушие при виде такого мужества? Я видел сотни обливавшихся кровью воинов, но никогда не встречал такой силы духа.
- Увы, сильна только душа, - сказала Изабелла, - моя женская природа лишила меня той стойкости, которая мне всего дороже. Но к вам, капитан Лоутон, природа была более благосклонна: вы отдали ваше отважное сердце и твердую руку на служение правому делу, и я знаю, они не изменят ему до конца. А Джордж и… - губы ее дрогнули, она умолкла и опустила глаза.
- И Данвуди? - закончил капитан. - Вы хотели сказать - Данвуди?
- Не называйте его имени, - молвила Изабелла, снова опускаясь на свое ложе и закрывая лицо. - Идите, Лоутон, подготовьте бедного Джорджа к нежданному удару.
Лоутон печально глядел, как судорога пробегала по ее телу, прикрытому тонким покрывалом, а потом вышел, чтобы поговорить с ее братом. Встреча Синглтона с сестрой была очень горестна; на одну минуту Изабелла поддалась охватившему ее горячему чувству, но, зная, что часы ее сочтены, первая опомнилась и овладела собой. Она решительно потребовала, чтобы, кроме брата, в комнате остались только капитан Лоутон и Френсис. Несмотря на многократные просьбы врача, она отказалась принять его помощь, и он, скрепя сердце, был вынужден удалиться.
- Приподнимите меня, - сказала умирающая, - и дайте еще раз взглянуть на любимое лицо.
Френсис молча исполнила ее просьбу, и Изабелла с сестринской нежностью посмотрела на Джорджа.
- Осталось недолго, мой дорогой, через несколько часов все будет кончено.
- Не умирай, Изабелла, любимая моя сестра! - вскричал молодой человек, не в силах совладать со своим горем. - Ах, отец, бедный мой отец!..
- Да, моя смерть нанесет ему глубокую рану. Но он солдат и христианин. Мисс Уортон, я хочу поговорить с вами о том, что волнует вас, пока у меня есть еще силы.
- Не надо, - мягко ответила Френсис, - поберегите себя; я не хочу, чтобы, желая меня утешить, вы подвергали опасности жизнь, столь дорогую для… для… многих. - Голос ее прерывался от волнения, ибо Изабелла затронула самую больную струну в ее сердце.
- Бедная, чувствительная девушка! - сказала Изабелла, ласково глядя на нее. - Вся жизнь у вас впереди, зачем же я буду разрушать счастье, которое она может вам дать! Мечтайте о нем, милое невинное дитя! И, даст бог, не скоро настанет день, когда развеются ваши грезы.
- Ах, мне осталось так мало в жизни для счастья! - сказала Френсис, пряча свое лицо. - Все, что я любила, лишь ранило мне сердце.
- Нет, - остановила ее Изабелла, - вы должны любить жизнь, у вас есть то, что всего важнее для сердца женщины. Но вам мешает заблуждение, рассеять которое может только смерть. - Утомившись, она замолкла, а ее слушатели ждали затаив дыхание, пока, собравшись с силами, она не заговорила вновь, еще более кротким голосом, положив свою руку на руку Френсис.
- Мисс Уортон, если есть на свете душа, близкая Данвуди и достойная его любви, то это ваша.
Горячая краска залила лицо Френсис, и она подняла на Изабеллу глаза, в которых просияла глубокая радость; но, увидев, что девушка угасает, Френсис подавила это чувство, и головка ее вновь склонилась над постелью раненой. Изабелла следила за ее лицом, и в глазах у нее отражались жалость и восхищение.
- Такие же чувства испытала и я, - продолжала Изабелла. - Но теперь, мисс Уортон, Данвуди принадлежит вам одной.