Посмотрев назад, в сторону покинутого берега, я увидел, что еще три корабля неуверенно отделились от общей массы поврежденных и горящих судов и плывут за нами. Два шли достаточно ровно, хоть и не слишком умело, а третий, сильно отстававший, все норовил завалиться набок и идти причудливыми зигзагами. Похоже, он был не только плохо управляем, но еще и как следует потрепан на предшествующем этапе сражения, судя по его несколько перекошенной осадке и слишком опущенной корме. Интересно, и кого понесло в бой на таком "Росинанте"? На ум упорно приходил только Пеллинор. Понаблюдав за ним некоторое время и придя к выводу, что в ближайшие час-полтора срочно спасать его может быть и не придется, я вернулся к погоне, мельком отметив, что на всех плывущих за нами кораблях подняты развевающиеся красные значки, хотя догадаться о том, что они красные, в быстро сгущающихся сумерках было не так уж просто, если не знать заранее наверняка, какого они должны быть цвета, с тем же успехом они могли быть и черными, и даже с Веселым Роджером. Ветер понемногу свежел, и поднятый широкий парус громко хлопал под его неровными порывами. Ветер, гнавший нас в море, был попутным, немудрено, что к берегу флот Хельдрика приближался с убранными парусами, отчего суда и напоминали четко очерченных гибких морских животных, взмахивавших лишь веслами-плавниками, теперь они летели, подскакивая, подняв широкие крылья-пелерины, прямо в сочную густоту наступающей ночи.
Видя, что мы их нагоняем, ближайшие к нам корабли замедлили движение. Два из них были попросту повреждены и давали осадку большую, чем надо, что не позволяло им быстро двигаться. Другие не хотели оставлять товарищей в беде и еще больше горели желанием отправить нас на дно морское, раз уж мы сами так любезно пустились вслед за ними, где у нас не могло быть такого же преимущества как на берегу. Четыре корабля перед нами убрали паруса, а два ближних и весла - их команды, вооружившись до зубов, громкими криками подбадривали нас подплыть скорее и дать накормить своими птичьими мозгами оголодавшую местную рыбешку. Два других судна разворачивались, чтобы подойти к первой паре. Они были немного дальше от нее, чем мы.
- Эй, на флагмане! - крикнул Олаф с борта своего трофейного судна. - Который берем мы?
- Оба берем левый, - крикнул я в ответ, махнув рукой на тот, что был к нам чуть ближе. - Потом другой, по очереди!
С той стороны нас возмущенно обозвали подлыми бесчестными негодяями, мы ответили, что незваные гости хуже бешеной собаки, да и какие могут быть счеты между добрыми друзьями, да еще с нагло подходящей к обеим сторонам подмогой? - и в обе стороны полетели зажженные стрелы и прочие снаряды. Хорошо, что мы тоже успели убрать паруса. Мы с Олафом аккуратно зажали ближайший вражеский корабль с двух сторон и после недолгой схватки взяли его на абордаж - вот что значит вовремя запастись хорошими крюками. На самих кораблях с ними оказались некоторые проблемы, ведь они были предназначены, в основном, для того, чтобы грабить побережья, а не другие корабли. Соберись они гоняться за торговыми судами, они были бы оснащены в этом плане лучше. Но они собирались воплощать несколько другие намерения. Поэтому и водное пространство у берега было загромождено не только обломками и людьми, но и обезумевшими тонущими лошадьми, впрочем, у некоторых из них был шанс выпутаться из привязей и достичь суши. Со своих захваченных судов мы их попросту выпроводили за борт, чтобы не занимали место, не мешали и не были дополнительным балластом. Не так давно их сбросили за борт и с тех поврежденных кораблей, что мы нагоняли, но у этих шансов выплыть было уже куда меньше, в море мы были уже достаточно далеко. Весь этот плеск и ржание, и огненное зарево, отражающееся в волнах, с движущимися в нем черными фантастическими силуэтами налетающих друг на друга драконьих голов придавали этой небольшой схватке по-настоящему страшно-сказочный оттенок. Гибель богов, не меньше. Но пока это была гибель только одного корабля. Правда, полная, так как делать с ним больше было нечего. Несмотря на отчаянное бесстрашное сопротивление, все находившиеся на нем были перебиты. Что ж, погибших ждал их рай, в том смысле, в каком они его понимали. Мы тоже понесли потери, пусть, конечно, не такие уж большие, и все же вполне ощутимые.
Второй поврежденный корабль подошел к нам, когда мы еще толком не покончили с первым, и буквально врезался в корабль Олафа, сбив его фигурный нос и чуть не развернув на девяносто градусов - если бы он не был надежно прикреплен ко всей связке, которую тряхнуло и развернуло только градусов на тридцать. Это ожесточило бой и, разделавшись, не мешкая, с командой первого корабля и перепрыгивая с одного вздымающегося и опускающегося, будто живого, борта на другой, мы лицом к лицу встретили нападавших. Они использовали не крючья, а весла - не столь надежное сцепление и не всегда идеально подходящее для того, чтобы по ним перебираться - некоторые из лихачей, соскользнув, попадали в воду, другие, впрочем, показали чудеса присущей им, выработанной привычкой, ловкости.
Сражение переместилось теперь на корабль Олафа и закипело с прискорбной для судна яростью. Снасти были перерублены в пылу кровопролития, рулевое весло иссечено и сломано, в некоторых местах начало распространяться пламя, падкое до смолы и облитых и пропитанных ею предметов. Наша одежда была пропитана соленой водой и кровью. В очередной раз над моей головой просвистел топор, запачканный чьими-то мозгами, и в который раз я вспорол кому-то брюхо липким от крови мечом, заставив его выронить топор и отправиться в лучший мир, освободив для кого-то место в этом. Марцеллин рядом со мной зацепился ногой за какие-то обломки и с грохотом рухнул на сплошь покрытую кровавыми лужами палубу. Я подхватил его за шиворот левой рукой и дернул вверх, отбил чей-то меч, потом дубину, отрубил кому-то кисть, всадил в другого что-то только что подобранное, похожее на гарпун, и вышвырнул за борт.
Олаф, орудуя уже топором, тоже старался уложить в одиночку как можно больше врагов, чтобы их меньше пришлось на наших усталых и непривычных к морским сражениям соратников. Не забывая следить за происходящим вокруг, я видел, что еще два неприятельских корабля вот-вот присоединятся к нашей маленькой кровавой пирушке. Два следовавших за нами, несмотря на все свои старания, запаздывали, хотя один из них сильно вырвался вперед и явно должен был подойти не слишком поздно. Третий я в расчет не брал, он был совсем уж далеко, да ему и самому понадобится помощь. Нет, ситуация пока еще не была критической, ведь заранее сбросив балласт мы захватили с собой не так уж мало людей и пока еще все шло по плану, но какое зло из двух, трех или десяти не выбирай, безоблачным весельем оно выглядеть не будет, и уж тем более не будет им по сути.
Вот к нам подошел и первый из неприятельских кораблей. Поле битвы опять немного сместилось, перекинувшись на него, - прежде сцепленные суда были уже расчищены настолько, что атака новоприбывших тут же захлебнулась в контратаке - части саксов удалось перебраться на другой борт, в то же время волна бриттов под предводительством Олафа хлынула на их собственный. В воздухе опять засвистели и зашипели зажженные стрелы. Вряд ли эти небеса и это море видели когда-либо прежде такой яростный морской бой, да еще именно с такими участниками. То, что случится потом, позже - пока не в счет.
Стрельба велась, в основном, из двух точек - с догоняющего нас корабля бриттов и со вдруг раздумавшего подходить ближе неприятельского. Этот второй остановился в нерешительности в стороне и, не подплывая, вел пока перестрелку. Между тем, "наш" корабль стремительно приближался, его воинственные пассажиры и команда что-то возбужденно кричали, и наконец его нос неуклюже, но не крепко стукнулся в борт одного из сцепленных кораблей. Тут произошла хоть и вполне ожидаемая, но все же неприятность. Первое из захваченных поврежденных судов нашло время решить, что тут-то и пришел его час, чтобы затонуть, и части людей пришлось отвлечься для того, чтобы перерубить с ним все связи, а заодно подобрать с него всех еще остававшихся на нем раненых.
Бедвир с группой своих воинов собирался было перепрыгнуть к нам с подошедшего корабля, но потратив некоторое время на преодоление препятствий и перекрикивание лишнего шума, мне удалось объяснить ему, наполовину жестами, чтобы он плыл дальше, к задержавшемуся неприятелю или хотя бы зажал с другого борта судно, атакованное Олафом. Бедвир вроде бы все понял и, чуть отплыв, двинулся дальше в обход, а мы с Марцеллином возглавили сложную операцию по отделению тонущего корабля из общей связки, и при этом - по перемещению через него людей на тот корабль, на котором мы сюда приплыли. Оказавшись на нем, в итоге уже ни с чем не сцепленном, мы тоже пустились вдогонку за последним "морским драконом" противника.
Тот явно решил, что на сегодня развлечений достаточно и, вильнув кормой, уже удалялся прочь. Мы преследовали его некоторое время, бомбардируя остатками всякой горючей всячины, потом оставили в покое, отогнав на достаточное расстояние и сами повернули к берегу, вскоре повстречавшись с кораблем Мельваса. Возвращались мы на четырех посудинах, оставив первый корабль Олафа догорать позади, также забрав с него всех, кто там еще случайно оставался, и кроме этого зарева кругом воцарилась уже почти кромешная тьма, в которой горели еще яркими точками огни на берегу, огни на увечном, выступающем бледным летучим голландцем "Росинанте" Пеллинора и звезды в небе, то и дело затягиваемые сизыми рваными облаками, похожими на взъерошенные, распластанные крылья. Волнение усиливалось, ветер крепчал, электрическими вспышками засверкали над берегом и над водой, отражаясь и от моря и от небес, первые ветвистые молнии.
Первым делом после ревизии повреждений, полученных судами и упрямого направления их неуклюжего хода туда, куда нужно, а не куда хотелось бы переменчивому ветру и течению, надо было заняться ранеными - не все из них иначе дотянули бы до берега, чем мы и занялись, используя по возможности все свои знания, так что плавание назад было насыщенным и без усиливающейся качки и без вытаскивания Пеллинора и его людей с его терпящего бедствие корабля, для чего пришлось отклониться от прямого курса, ведь со скверным управлением и медленным, но верным дрейфом его хорошенько снесло в сторону.
Оглушительный гром и молнии участились, полетели крупные капли и, наконец, хлынул сильный ливень, смывающий кровь с палуб и бортов и морскую соль. И когда мы в конце концов достигли берега, то хоть и чувствовали себя как выжатые лимоны, но всю нашу одежду пришлось бы выжимать еще очень долго.
Когда мы выбрались с кораблей и из линии прибоя на сушу, меня изрядно шатало.
- Правь, Британия, морями! - воскликнул я и, неловко повернувшись, стукнулся в кого-то спиной. Это оказался Олаф.
- Ну, когда-нибудь это ей и светит! - согласился он.
- А, Гавейн, это ты, привет, откуда это ты взялся? - без особенного любопытства поинтересовался я. Ощущал я себя совершенно пьяным, и от усталости, и от грозы, от начинающегося шторма и от царящей кругом толкотни и суматохи. Разгул стихий всегда действовал на мои извилины самым шальным образом.
- Что значит, откуда? Только что выносил на берег бренную тушку Пеллинора. У бедняги морская болезнь.
- Надо же, с его-то энтузиазмом и боевым задором так легко отделаться.
- А энтузиастам везет, - с сомнением сказал Олаф.
Перед нами как чертик из коробочки возник Бедвир.
- А ведь мы здорово победили! - воодушевленно заметил он. Его потеснил Мельвас.
- Необычный был денек! Когда повторим?
- Как только, так сразу, - заверил я. - Вы Кея еще не видали? У него тут все было в порядке, пока нас не было?
- Конечно все в порядке, - заявил Кей, появляясь тут же из темноты самолично. - Что со мной сделается? Вот только Гарет совсем извелся. На наше счастье, у него никак не получалось справиться ни с одной из этих посудин в одиночку.
- Пока не стоило, - серьезно сказал Олаф. - Но можешь ему передать, что еще не все потеряно. Мы же не собираемся бросать их все здесь на берегу.
- Зачем же передавать? - послышался обиженный голос Гарета, - я и сам здесь и все слышал.
- Конечно, не потеряно, - поддержал я. - Грех не пускать его в такой исторический рейд.
- Мы только до Оркнеев и обратно, - заверил Олаф.
- Хорошо, только легендарное плавание Брана не повторяйте.
- А было бы здорово! - воодушевился Гарет.
- А кто родину защищать будет? - поинтересовался я.
- Ну, это, наверное, еще интереснее, - неуверенно предположил Гарет, поразмыслив.
- Куда это ты все смотришь? - спросил Олаф. - Думаешь, будет сильный шторм?
- Да нет, вряд ли сильный, - задумчиво сказал я. - Просто, ведь могла быть удивительно красивая ночь…
- По-моему, она и так жутко красива, и сама по себе, и со всем, что было.
- Да, вот именно, ты совершенно прав. Наверное, как раз из-за того и красива. "Жутко". Просто убийственно. "Свет колдовской раскаленной от солнца пустыни, Огненный цвет расцветающих розой вулканов…"
Олаф улыбнулся и подхватил цитату, не строчка за строчкой, а сразу к концу песни:
- "Смерть хороша, но не мертвым же ей любоваться, Гимны слагать, вознося ей и рифмы и души…"
- "Вот и живем мы затем, чтобы ей поклоняться, Но любопытно, а ей-то от этого лучше?" - закончил я.
- Это вы о чем? - озадаченно спросил Кей, глядя на нас обоих с неподдельной тревогой.
- Не бери в голову, Кей, это всего лишь поэтическое преувеличение, - успокоил я его. А то, мало ли какие странные мысли придут в его христианскую голову. - Ну что ж, а теперь снова займемся делом?
Чем мы и занялись, приводя потрепанные и перевозбудившиеся войска в порядок и осматривая все захваченные корабли на предмет возможной починки и оттаскивания их в наиболее безопасную зону, на случай, если шторм все же усилится.
Весь следующий день как раз занимались починкой, а заодно патрулированием близлежащей местности. Часть войск с Пеллинором во главе я отправил вдоль побережья на юг, чтобы встретить там уцелевшие корабли саксов, если они вдруг надумают высадиться, на территории, еще не контролируемой Кадором.
А когда с грехом пополам были восстановлены тринадцать захваченных кораблей, причем девять из них не так уж и плохо, а несколько просто отлично - ведь старались все имевшиеся в наличии, пусть не профессиональные корабелы, а плотники и их добровольные помощники на славу; сказывалось в запущенных случаях, по большей части, лишь относительное форсирование событий и плачевное состояние исходного материала, впрочем, некоторые работы могли быть продолжены уже на ходу, - мы с Олафом снова двинулись дальше к северу, я по суше, а он по морю. Кроме Гарета он захватил с собой на стажировку и Бедвира, у которого к морскому делу открылся настоящий талант - видно, заговорил все же во всю мощь голос крови.
Так что, трепещите все, кто нам встретится! И в самом деле: "Правь, Британия!.."
VI. Потерянные королевства
"Война - как много в этом звуке, похожего на волчий вой…"
Кажется, цитата должна была звучать не совсем так - или совсем не так, но что-то ничего другого сейчас на ум не приходило.
Местность была дикой и недружелюбной - отсыревшие непролазные леса, болота и ободранные до голых костей скалы, пораженные цингой овраги и ледяные мутные ручьи. Мы ступили на территорию, которую называли "волчьи земли" или, более сказочно и благородно - "потерянные королевства". Когда-то она постоянно переходила из рук в руки, да тут теперь и мало кто жил, после того как поселения той или другой стороны неоднократно выжигались дотла. Иные ее области как будто и не были никогда толком заселены. Как бы то ни было, хотя какая-то своя жизнь тут и продолжалась, цивилизация ушла из этих мест давно и бесследно.
Где-то здесь, по последним слухам, и затерялся король Леодегранс со своим небольшим отрядом. А может, уже и не затерялся и кто-то его уже нашел, да только не мы, и кто теперь знает, чем это для него кончилось.
Тоскливый волчий вой, отражаемый эхом, разлился по туманной лощине. Первому голосу подтянули и другие, устроив душераздирающий концерт - поясним для романтиков - в отвратительную погоду волчий вой действует на нервы не лучше, чем скрип мокрой резины по стеклу, особенно когда эти звуки уже теряют прелесть новизны. Что, не верите? Может, и правильно. Лично меня, как человека в настоящем месте и времени постороннего, эта готическая эстетика все еще не слишком раздражала. Разве что Таранис, продирающийся сквозь мокрые кусты, крупно дрожал всем телом и прядал ушами - то ли ему не нравилась погода и срывающиеся с ветвей тяжелые ледяные капли, метко падающие ему в уши, так же как и мне за шиворот, то ли этот проникновенный волчий вой. Наверху лязгающими ржавыми капканами каркало воронье - верный спутник человеческий.
Конечно, битвы тоже не сахар, но есть еще и такая неприятная часть любой кампании как возня в болотах и прочих превосходно подходящих для этого местечках. И в них ведь тоже несутся потери, только так медленно, изматывающе и бесславно, что и впрямь начинаешь верить в славную и веселую смерть на поле брани. Легче иметь во врагах таких же людей из плоти и крови, которым можешь отплатить тем же, чем безразличную природу, давящую походя, без разбора. По крайней мере, так кажется в таких местах.
Обрушившийся вчера валун, провисевший на своем месте сотни лет и нашедший время рухнуть именно в тот момент, чтобы придавить насмерть двух человек и еще двух покалечить, вовсе не был стронут с места рукой какого-то злодея. Лишь время, выветриванье, старенье. Неудивительно, что во все времена люди ждали конца света, видя как мир трещит по швам и рассыпается в песок. Или воображали свою жизнь эпической драмой и сражением с мрачными силами хаоса, методично подгрызающими корни мироздания и когда-нибудь их разгрызущими. А стоит ли ждать этого конца? Может, на самом деле, он произошел уже давным-давно, например, в момент Большого Взрыва, когда на самом деле Вселенная и погибла, а вовсе не родилась. И терять нам всем, откровенно говоря, уже как будто и нечего. Как говорят обычно? Главное, чтобы на наш век хватило? А наш век - просто время затянувшейся последней битвы, будь то хоть Армагеддон, хоть Рагнарек.
Туман воцарился,
Растаяло все без следа.
Вся яркость померкла,
Лишь память, как эхо, шептала,
И стыла.
Ложились на веки, смыкая глаза,
Видения смерти,
Как капли холодного пота.
И бред постигался
Как новая маска Природы…
Густой туман окутал нас как кокон - гусеницу шелкопряда. Лошади по колено проваливались в грязь, недовольно фыркая, но чтобы остановиться место было явно неподходящее - стоило сперва выбраться куда-нибудь, где было посуше, с другой стороны, а не тащились ли мы прямиком в болото?..
- Стой, - крикнул я и чертыхнулся, получив по физиономии мокрой веткой, украшенной продранной вуалью разросшегося лохмотьями мха. - И ни с места, пока этот чертов туман не рассеется. Проводникам перережем глотки позже.
Интересно, кто-нибудь в этом тумане понял, что я шучу?