- Братья, - продолжал оратор, - не будем забывать о том, что, как на международном конгрессе каждый министр представляет какого-нибудь короля, так и здесь каждый из нас представляет какой-нибудь народ. Дежурный, назовите имена.
Тот перечислил одно за другим следующие названия:
- Баден, Нассау, Гессен, Вюртемберг, Вестфалия, Австрия, Италия, Венгрия, Богемия, Испания, Тироль, Саксония, Люксембург, Ганновер, Гольштейн, Мекленбург, Бавария.
После произнесения каждого из этих названий, кроме "Ганновер", ответ был: "Здесь".
Следовательно, представитель Ганновера был часовым у входа.
- Вытяните из урны одно из этих названий, - продолжал говорящий, - и брат, представляющий его, будет нашим председателем.
Дежурный опустил руку в урну и вытащил маленькую деревянную табличку.
- Гессен, - сказал он.
- Это я, - откликнулся один из посвященных.
В то время как брат, выступавший до этого, спускался с возвышения, только что названный председатель поднимался, чтобы занять место за мраморным столом.
- Братья, - предложил он, - займите места!
Пятнадцать посвященных сели; одно место осталось незанятым: это было место представителя Ганновера.
- Братья, - сказал председатель, - нам предстоит принять нового члена и жребием выбрать того, кто из нас станет мстителем. Начнем с приема, а затем проведем жеребьевку. Кто попечитель нового брата?
- Я, - сказал Шлик, вставая.
- Кто ты?
- Баден.
- Хорошо, пусть двое самых молодых братьев сходят за вновь вступающим в общество.
Каждый из посвященных назвал свой возраст, затем двое самых молодых братьев, представляющих Баварию и Тироль - одному из них было двадцать лет, другому двадцать один, - встали и пошли за неофитом, вскоре появившимся за решеткой, где его уже ждал поручитель; глаза его были завязаны.
Те, что привели вновь вступающего, заставили его сделать четыре или пять шагов в зал, потом отошли в сторону и сели на свои места.
Около него остался только его поручитель.
Наступило глубокое молчание, глаза всех членов были устремлены на неофита; затем в глубокой тишине раздался голос председателя, спрашивающего повелительным тоном:
- Брат, который час?
- Час, когда господин бодрствует, а раб спит, - ответил вновь вступающий.
- Назовите его.
- Я не слышу время с тех пор, как часы отсчитывают его для господина.
- Когда вы его услышите?
- Когда он разбудит раба.
- Где господин?
- За столом.
- Где раб?
- На земле.
- Что пьет господин?
- Кровь.
- Что пьет раб?
- Свои слезы.
- Что вы хотите сделать с ними обоими?
- Я хочу посадить раба за стол, а господина уложить на землю.
- Вы господин или раб?
- Ни то ни другое.
- Кто же вы?
- Я еще никто, но надеюсь кем-то стать.
- Кем?
- Зрящим.
- Вы знаете, чем занимаются зрящие?
- Я узнáю это.
- Кто вас этому научит?
- Бог.
- У вас есть оружие?
- У меня есть вот эта веревка и кинжал.
- Что означает эта веревка?
- Символ нашей силы и нашего союза.
- Кто вы есть по этому символу?
- Я одна из нитей этой веревки, которые союз сблизил, а сила скрутила.
- Зачем вы взяли эту веревку?
- Чтобы вязать и стягивать.
- А зачем кинжал?
- Чтобы разрезать и разъединять.
- Вы готовы поклясться, что воспользуетесь этой веревкой и этим кинжалом против любого обвиняемого, чье имя будет вписано в кровавую книгу?
- Да.
- Поклянитесь.
- Клянусь!
- Но вы сами обречены быть повешенным или убитым кинжалом, если преступите клятву, которую принесли на мече и кресте.
- Я обрекаю себя на это.
- Ну хорошо, вы приняты в число друзей Тугендбунда. А теперь ваше право - смотря по тому, насколько доверчиво или недоверчиво ваше сердце, - остаться в маске или снять ее.
Молодой человек, не колеблясь, одним движением снял свою повязку и маску, одновременно сбросив и плащ.
- Кто ничего не боится, - сказал он, - может с открытым лицом и смотреть и быть увиденным.
Перед всеми предстал красивый молодой человек с военной выправкой, двадцати пяти-двадцати шести лет, с голубыми глазами, русыми волосами и усами того же цвета. Он был одет в полный студенческий костюм, хотя, по всей видимости, оставил университетскую скамью уже несколько лет тому назад.
Но в тот миг, когда глаза всех были устремлены на него, бронзовая дверь, закрывающая выход, проделанный в центральной опоре моста, внезапно открылась и перепуганный семнадцатый член общества, представляющий Ганновер и стоявший на часах снаружи, вошел в зал.
- Братья, - сказал он, - мы пропали!
- Что такое? - спросил председатель.
- Дело в том, что более ста человек проникли в развалины; они назвали мне пароль, и я, следовательно, принял их за братьев. А может быть, это враги, готовые нас окружить?
- Почему вы так думаете?
- Прежде всего потому, что вас здесь только шестнадцать.
- И еще?..
- А еще, когда меня сменили, я, в свою очередь, зашел в развалины, но, вместо того чтобы спуститься вниз, я, подозревая измену, спрятался за выступ стены и следил за тем, кто меня сменил, - он не из наших. Через какое-то время группа примерно из пятидесяти человек, хорошо вооруженная, подошла к нему. По его приказу группа скрылась в развалинах, а часовой свободно пропустил ее вместе с их начальником. Тогда я кинулся предупредить вас и надеюсь, пришел вовремя, если даже не спасти вас, то, по крайней мере, чтобы умереть вместе с вами… К оружию, братья! К оружию!
Возникло ужасное смятение, каждый подбегал к небольшому арсеналу и выбирал подходящее оружие. Среди этой суматохи Шлик подошел к вновь вступившему и быстро сказал ему:
- Наденьте маску, и попытаемся бежать: в зале есть несколько выходов.
- Я надену маску, но убегать не буду, - ответил молодой человек.
- Тогда вооружитесь и сражайтесь!
Молодой человек бросился к груде оружия, но, пока он разговаривал со Шликом, хотя это и было недолго, его соратники уже разобрали ружья и пистолеты, так что ему досталась только шпага.
В это время со стороны опоры моста послышался лязг оружия, а через бронзовую дверь, которую представитель Ганновера в спешке плохо закрыл, показались острые угрожающие штыки.
- Огонь! - крикнул председатель.
Десять членов повиновались, но вместо выстрелов послышался только сухой треск стали о кремень и сверкнули искры.
- Нас предали! - закричали студенты. - Ружья разряжены. К потайным дверям, братья! К потайным дверям!
И члены общества, предвидя опасность, бросились к разным местам обивки, но она вдруг разорвалась в пяти или шести местах и через каждую дыру сверкнуло оружие.
Студенты остановились, огляделись и увидели, что они окружены кольцом штыков; сто пятьдесят солдат, одетых в баварскую форму, окружили их.
- Братья, - воскликнул председатель, - нам ничего иного не остается как умереть!
Потом более тихим голосом он скомандовал:
- К пороховым бочкам!
Приказ передали по рядам, и заговорщики, делая вид, что они отступают перед штыками, ловким согласованным маневром продвинулись к центру, сопровождаемые и все больше и больше теснимые баварскими солдатами.
Дойдя до центра, студенты схватили факелы, приготовленные заранее для этой крайней цели, затем каждый из них зажег свой и бросился к бочке, служившей ему сиденьем.
Раздался гневный крик: вместо пропитанных серой фитилей им подложили обычные фитили и они не воспламенялись.
- Преданы! Преданы! - закричали со всех сторон студенты, бросая свое оружие.
- Дьявольщина! - сказал Шлик на ухо своему попутчику, - мне кажется, что все меняется к худшему!.. Правда, - добавил он еще тише, - мы выпутаемся из этой истории, признавшись, кто мы такие, так как баварцы - союзники вашего императора.
Молодой человек окинул группу солдат взглядом, яростный блеск которого можно было увидеть даже через маску, и сломал шпагу, вместо того чтобы ее бросить.
- Все равно я предпочел бы сразиться даже с союзниками, - сказал он.
И он смешался с группой студентов.
В этот момент кольцо баварских солдат стало настолько плотным, что им достаточно было сделать еще пять или шесть шагов, и их штыки уперлись бы в грудь всем восемнадцати заговорщикам.
- Господа, - сказал капитан, командовавший отрядом, - именем короля Максимилиана Баварского вы объявляетесь пленниками!
- Возможно, - сказал председатель, - так как мы уступаем силе; да, мы пленники, но не сдавшиеся врагу.
- Какое это имеет значение, - ответил офицер, - я здесь не для того, чтобы придираться к словам: я пришел исполнить свой долг, исполнить полученный приказ.
- Друзья! - воскликнул председатель. - Вы пленники короля Баварии, вы в руках короля Баварии и готовы погибнуть под выстрелами короля Баварии; какое у вас о нем суждение?
- Король Баварии, - послышался голос, - предатель!
- Его надо исключить из великой германской семьи, - сказал другой.
- Пусть он прекратит именовать себя немецким государем и подписывается: "Союзник французов"!
- Чтобы каждый член наших тайных обществ имел право поразить его кинжалом!
- Чтобы каждый член рода человеческого имел право плюнуть ему в лицо!
- Молчать! - крикнул офицер грозным голосом.
- Да здравствует Германия! - в один голос закричали студенты.
- Молчать! - повторил офицер. - Построиться в один ряд без сопротивления!
- Пусть будет так, - сказал председатель, - если это требуется для того, чтобы нас расстрелять. Истинные солдаты Германии, стройтесь!
Каждый встал в строй с поднятой головой и грозным взглядом.
Капитан вытащил бумагу из кармана и прочитал:
"Капитан Эрнест фон Мюльдорф возьмет сто пятьдесят человек, окружит и обыщет развалины замка Абенсберг, который является местом сборища банды заговорщиков, арестует всех, кто окажется в так называемом зале Совета, бывшем зале Тайного суда, и построит их в ряд: если их будет десять, он расстреляет одного, если их будет двадцать, он расстреляет двоих и так далее. После этой акции остальные будут освобождены.
Мюнхен, 16 апреля 1809 года.
Максимилиан".
- Да здравствует Германия! - закричали пленники вместо ответа.
- Эй, послушайте, - шепотом сказал Шлик своему попутчику, - постарайтесь сменить место, лейтенант: мне кажется, что вы как раз десятый.
Но тот, к кому он обращался, не ответил и даже не пошевелился.
- Господа, - начал капитан, - я не знаю, кто вы, но я солдат, а у солдата есть приказ. Военное правосудие действует быстро, и мне поручено его осуществить.
- Действуйте! - сказал кто-то.
- Действуйте! - произнесли все хором.
Капитан отсчитал справа налево до десяти.
Как и сказал Шлик, его попутчик, новый зрящий, был десятым.
- Выйдите из строя! - приказал капитан.
Молодой человек подчинился.
- Вам выпала доля заплатить кровью, сударь, - продолжал капитан.
- Ничего, сударь, - ответил неофит спокойно.
- Вы готовы?
- Готов.
- Вы хотите сделать какие-либо распоряжения?
- Никаких.
- У вас нет родителей… друзей… семьи?
- У меня есть брат. Человек, который был моим поручителем и который, согласно королевскому письму, прочитанному вами, будет на свободе, когда я заплачу за всех, знает моего брата и расскажет ему, как я умер.
- Вы католик или протестант?
- Католик.
- Возможно, вам нужен священник?
- Я рискую жизнью каждый день, и Бог читает в моем сердце; мне не в чем себя упрекнуть.
- Следовательно, вы не просите ни пощады, ни отсрочки?
- Я взял в руки оружие, вступив в заговор против союзника короля Баварии, а следовательно, против самого короля Баварии, - делайте со мной что хотите.
- Ну, тогда приготовьтесь умереть.
- Я уже сказал, что готов.
- Вы вольны остаться в маске или снять ее: если вы ее не снимете, то будете в ней похоронены, и тогда никто не будет знать, кто вы.
- Но если я ее не сниму, то подумают, что я хочу скрыть свою бледность; я ее снимаю.
И молодой человек сорвал маску и показал свое улыбающееся лицо.
Среди посвященных пронесся восторженный шепот.
Баварский солдат подошел к пленнику, держа в руке сложенный носовой платок.
Пленник оттолкнул руку солдата и платок.
- Вы у меня только что спросили, не хочу ли я за чем-нибудь обратиться к вам, - продолжал молодой человек тем же твердым голосом, с тем же достоинством во взгляде, - так вот, у меня есть одна просьба.
- Какая? - спросил капитан.
- Я такой же солдат, такой же офицер, как и вы, сударь; прошу не завязывать мне глаза, и командовать расстрелом буду я сам.
- Согласен!
- Ну что же, жду вас, - сказал молодой человек.
Один из посвященных вышел из строя и протянул ему руку.
- Брат, - сказал он, - от имени Баварии я тебя приветствую, мученик!
Семнадцать других сделали то же самое, каждый от имени своей земли.
Капитан позволил им это, несомненно побежденный смелостью приговоренного, которая всегда находит путь к сердцу солдата.
Пленник сам подошел к стене.
- Я стою именно там, где нужно, капитан? - спросил он.
Капитан ответил утвердительно.
- Восемь человек, - приказал капитан.
Вышли восемь солдат.
- Встаньте в два ряда в десяти шагах от осужденного и слушайте команду.
Восемь человек заняли указанное им место.
- Ружья заряжены? - спросил обреченный на смерть.
- Да, - ответил капитан.
- Это облегчает мою задачу, - сказал, улыбаясь, молодой офицер.
Потом он приказал громким голосом:
- Слушай мою команду!
Десять пар глаз устремились на него.
- Ружья на руку!
Солдаты выполнили команду.
- Изготовься!
Все выполнялось с военной точностью.
- Целься!.. - продолжал осужденный.
Восемь стволов опустились на уровень его груди.
- Поручитель, - сказал он, прерывая команду с улыбкой, - осветите мое лицо, чтобы вы могли засвидетельствовать, что ваш крестник вас не подвел.
- Нет необходимости, сударь, - сказал капитан, - мы признаём, что вы храбрец.
- В таком случае - огонь!
Восемь выстрелов раздались одновременно, но, к своему огромному удивлению, осужденный не только не упал, но даже не почувствовал боли.
- Да здравствует Германия! - закричали одновременно студенты и солдаты.
- Что такое? - спросил осужденный, ощупывая себя и сомневаясь в том, что он еще жив.
- Дело в том, - сказал Шлик, - что это было испытанием и вы с честью вышли из него.
- Да здравствует Германия! - снова повторили все голоса.
- А теперь, - сказал крестнику Шлика тот же молодой человек, который первым пожал ему руку, воздавая должное мученику, - теперь, брат, тебе можно бледнеть и дрожать.
Молодой офицер отошел от стены и приблизился к говорившему, взял его руку и, вместо ответа, прижал ее к своей груди.
- Я преклоняюсь перед тобой, - сказал тот, - мое сердце бьется сильнее, чем твое.
- А теперь, братья, - спросил пленник, который стал свободным, обреченный, которому вернули жизнь, - нам, кажется, следует выполнить еще одно дело?
- Братья, оставьте нас одних и позаботьтесь о нашей безопасности, - сказал председатель капитану и его солдатам, - вы можете удалиться.
Капитан и солдаты повиновались.
В это время Шлик подошел к своему крестнику и тихо сказал ему:
- Гром и молния! Вы храбрец, и мне кажется, что с сегодняшнего дня вы имеете право называться Ричардом Львиное Сердце.
Председатель проследил взглядом за братьями, сыгравшими роль баварских офицеров и солдат, пока последний из них не вышел из зала.
- Ну что же, братья, - обращаясь к посвященным, сказал председатель, - займем наши места.
И он вновь сел в свое кресло, в то время как каждый член братства вернулся на свое место, покинутое перед лицом опасности.
- Тишина! - приказал председатель.
Шум стих, и жизнь словно замерла: казалось, даже биение сердец остановилось.
- Мстители, - спросил председатель, - который час?
Один из присутствующих встал.
"Кто это встал?" - спросил Ричард Львиное Сердце у своего поручителя.
"Обвинитель", - ответил Шлик.
Обвинитель ответил на вопрос председателя:
- Час принятия решения.
- Мстители, какая сейчас погода?
- Гремит буря.
- Мстители, в чьих руках молния?
- В руках Бога и наших людей.
- Мстители, где святая Феме?
- Умерла в Вестфалии, воскресла в Баварии.
- Какое у вас есть доказательство?
- Само наше собрание.
- Брат, даю вам слово для обвинения. Обвиняйте, а мы будем судить!
- Я обвиняю императора Наполеона в попытке совершить самое большое преступление, какое существует в глазах немца: разрушить немецкую нацию. Чтобы уничтожить немецкую нацию, он назначил своего зятя Мюрата великим герцогом Бергским; чтобы уничтожить немецкую нацию, он назначил своего брата Жерома королем Вестфальским; чтобы уничтожить немецкую нацию, он хочет свергнуть императора Франца Второго и посадить на его трон своего брата Жозефа, которого не хотят испанцы; наконец, чтобы уничтожить немецкую нацию, он заставляет сегодня Баварию сражаться против Австрии, Рейнский союз против Империи - друзей против друзей, немцев против немцев, братьев против братьев!
- Братья, - сказал председатель, - вы согласны с обвинителем или против?
- Мы согласны с ним, мы обвиняем так же, как и он. Да здравствует Германия!
- Следовательно, император Наполеон виновен в ваших глазах?
- Да! - ответили в один голос посвященные.
- И какого наказания он заслуживает?
- Смерти!
- И от кого он ее получит?
- От нас.
- А от кого среди вас?..
- На кого падет жребий.
- Дежурный, принеси урну.
Тот подчинился.
- Братья, - сказал председатель, - мы положим в урну столько белых шаров, сколько есть земель и их представителей, собравшихся здесь, и один черный сверх того. Если черный шар останется на дне урны, то это значит, что Бог не одобряет наше намерение и сам берется отомстить, так как последний шар - это шар Бога. Вы согласны с тем, что я предлагаю?
- Да! - единогласно ответили все.
- Тот, кто вытащит черный шар, пожертвует ли он своей жизнью для выполнения святого дела?
- Да! - вновь ответили все вместе.