Разведуправление Генерального штаба РККА уже располагало данными о подготовке немцев к большой войне на Востоке. Источники, от которых поступили сведения, были неоднократно проверены делом и не вызывали сомнения. В немецких штабах шла напряженная работа - готовились новые директивы, рассчитывались силы танковых соединений и пехотных частей, запасы стратегического сырья, мощности промышленности с учетом заводов, которые имелись в уже оккупированных фашистами странах - Польше, Чехословакии, Австрии. В обстановке строгой секретности немцы начали печатать разномасштабные карты европейской части СССР…
Разворачивалась сеть школ абвера на территории Польши и Восточной Пруссии - готовили радистов-диверсантов, агентов для глубокого внедрения. Как же заманчиво для господ с Бендлерштрассе отыскать тропки, уже проторенные польской разведкой, использовать в собственных интересах ее людей. Если иметь о них нужные сведения, то можно поставить железный заслон проникновению немецкой агентуры в пределы нашей страны. Правда, что только одно из направлений работы, но тоже немаловажное.
Алексей Емельянович покрутил в пальцах фигурку черного конного воина - для него она олицетворяла собой Бергера. Есть сведения, что он направляется с особым заданием в Польшу.
Зачем? Какие интересы имеет там СД? Бергер больше занимался Западом, чем Востоком, а едет именно в Польшу. Опять же в городок, где расположена абверкоманда Ругге, цепко держащего в когтях Марчевского, начальником СС и полиции назначен Вильгельм Байер - один из бывших ответственных сотрудников Гамбургского гестапо. Как говорится в русской пословице - не по Сеньке шапка! Добро бы отправили его в Краков, Варшаву, Лодзь или крупный город образованного на территории оккупированной Чехословакии протектората Чехии и Моравии - так нет, снимают с насиженного места в очень значительном городе Германии и переводят в приграничный городок Польши. Провинился Байер или, наоборот, получил пока неизвестные нам директивы, выполнение которых СД не сочло возможным возложить на кого-либо другого, а выбрало именно этого исполнителя, известного преданностью нацизму, жестокостью, подозрительностью и изощренностью в провокациях?
Вот и его шахматная фигурка заняла место рядом с фигуркой, обозначавшей Ругге. "Ну-ка, ну-ка… - сказал сам себе Алексей Емельянович, - ведь Байер мастер провокаций! А что, если СД совместно с абвером, или далее втайне от него, проводит с в о ю акцию? Поэтому и направляет к нашей границе собственных людей. Вот только к а к у ю пакость они задумали?
Ругге - специалист по Востоку, Бергер - по Западу, Байер - по провокациям, Этнер - человек, близкий к Шелленбергу, занимающемуся политической разведкой, а Бергер - подчиненный Этнера. Байер, в свою очередь, один из ставленников Гейдриха.
Змеиное гнездо! И опыт подсказывает, что это еще на все действующие лица, есть кто-то, прячущийся в тени, - и генерал выставил перед тяжелыми фигурами пешку - маленького черного пехотинца, прикрывшегося щитом.
В ближайшее время следует ждать активизации действий немецких частей против французских войск и экспедиционного английского корпуса. Не тут ли собака зарыта? Может быть, хотят сразу двух зайцев убить - всучить нам и им хорошо подготовленную дезинформацию, а ударить совсем в другом месте? Этот вопрос надо безотлагательно проработать. Если догадка верна, то дезинформация будет масштабной, носящей не только военный, но и политический характер.
Так, а что с Волковым? По сведениям, полученным от Семенова, капитан прибыл на место. Связался ли он с Марчевским, поверил ли тот ему - ведь Волков, согласно разработанному плану операции, должен прийти совсем не так и не оттуда, где ожидал его бывший полковник. Сколь долго сможет продержаться Волков в абверкоманде? Для абвера Волков не очень дорогой материал - используют и без сожаления могут уничтожить - они дорожат только арийцами. Видимо, в свете данных о подготовке немцев к большой войне на Востоке стоит продумать варианты длительного использования возможностей Марчевского. Не одной картотекой он может быть полезен советской разведке и делу освобождения многострадальной родины - Ругге и его хозяева вряд ли отпустят бывшего польского разведчика, особенно если развернутся широкие события. Упоминать слово "война" Алексею Емельяновичу очень не хотелось, несмотря на то что он с самого начала знал истинную цену договора, заключенного Германией с СССР в тридцать девятом году.
Итак, надо подумать о том, как сохранить Марчевского после получения сведений о захваченной немцами картотеке. Придется капитану Волкову взять на себя основную нагрузку в этой операции, которая начинает постепенно превращаться в часть большого, уже стратегического, замысла. А связь с Марчевским после выполнения задания он передаст. Волкову, выполнив задание, придется уйти - немцы, конечно, долго будут настороже, перетряхнут все и вся, но до той связи, о которой подумал генерал Ермаков, им не добраться - для этого будут предприняты все необходимые меры. Да и Марчевский останется вне подозрений, и ему легче станет внедряться прочно, надолго: Ругге сам его нашел, а себе он верит.
Алексей Емельянович вновь переставил фигурки на шахматной доске. Подумав, взялся рукой за одну, стоявшую вне доски, на столе. Он уже догадался о маленьком черном пехотинце, выдвинутом скорее всего Бергером. А вот они о его человеке, который должен вступить в игру, сменив Волкова после выполнения им задания, догадаться не должны, - и Ермаков решительно поставил позади своих фигур, на самом краю черно-белого поля, скифского всадника на белом коне.
Гунн - под этим псевдонимом генералу был лично известен очень способный разведчик, опытный, хорошо законспирированный. Как это в шахматной игре ходит лошадка, углом? Три клетки прямо и одна в сторону, причем, кажется, в любую? Вот так и Гунн будет этим ходом коня в их игре, поменявшись ролями, в конце операции, с капитаном Волковым. Они сумеют это сделать.
Надо поговорить с Николаем Демьяновичем Козловым, пусть поинтересуется по имеющимся каналам, что это такое затевает СД. И подготовить все материалы по введению Гунна на конечном этапе в операцию, которую в основном должен теперь взять на себя Волков. Трудно придется парню, очень трудно. Но потому и послали именно его, что очень трудно…
Ермаков встал, открыл окно. В комнату ворвался свежий апрельский ветер, прохладный, немного сырой.
"Рано немцы считают себя победителями Польши, - подумал Алексей Емельянович. - Еще Монтескье писал: "Не побежден народ, хотя утративший войска, но сохранивший нравы свои". Нрав у поляков свободолюбивый, вспомнить хотя бы знаменитых "косиньеров" Костюшко… Сколько раз поднимался этот народ на борьбу за свободу. И сейчас там нарастает движение Сопротивления, Нет, рано немцам считать себя победителями Польши, рано! Для поляков это только поражение прогнившего режима Пилсудского, Бека и Рыдз-Смиглы, но время наверняка покажет, что это не поражение народа".
…В казино "Турмклаузе", расположенное на тихой улочке в центре города, Дымша пришел около семи вечера. Толкнув старинную дверь с перекладинами, пробитыми медными, позеленевшими от времени и непогоды гвоздями, он перешагнул порог и очутился в маленьком вестибюле. Стрельчатая арка, завешанная занавесом из разноцветных стеклянных бус, вела в зал. Небрежно раздвинув звякающие стекляшки, нанизанные на тонкие лески, пан Алоиз прошел в зал, сел за свободный столик и кивнул, как старому знакомому, пожилому мэтру. Похожий на носастую нахохлившуюся птицу старик в ответ только приподнял густые седые брови, нависшие над маленькими глазами, и сделал едва приметный жест рукой. Через несколько минут он подошел к столику Дымши, перекладывая из руки в руку стопку жетонов.
- День добрый… - приветствовал его Алоиз. - Как дела?
- Пан шутит… - бледно улыбнулся мэтр. - Какие могут быть теперь дела? Я же не шибер, как называют немцы спекулянтов.
- Ну, не прибедняйтесь, старина. У вас есть работа, а это в наше время тоже немало. Но крайней мере - кусок хлеба. Сегодня играют?
- Наверху, - лаконично отозвался старик. - Пойдете?
- Пожалуй, - протянул Дымша. - Дайте мне жетонов на десятку.
- Пан не уточнил, на какую десятку, - усмехнулся мэтр. - На злотые или на марки?
- На злотые, на злотые… Сколько вы даете на них сегодня?
- Три жетона.
- Не густо…
Подбрасывая на ладони полученные в обмен на деньги жетоны, Дымша направился к деревянной лестнице на второй этаж. Остановившись под прилепленным к стене плакатом с портретом немецкой кинозвезды Але Ондре, он достал сигареты и прикурил, зорко оглядел зал. Потом медленно поднялся и пошел по коридору.
Зал, где играли в карты и иногда в рулетку, был в конце коридора второго этажа, а по сторонам тянулись однообразные двери номеров. Дымша без стука открыл дверь под номером три и защелкнул ее за собой на замок.
- Опаздываете…
В продавленном кресле, стоявшем рядом с широкой деревянной кроватью, сидела женщина лет сорока, зябко закутавшись в большой платок. Сколько Дымша ее знал, она всегда так куталась, словно никак не могла согреться.
- Извините, раньше но мог вырваться. Зато я с хорошими вестями.
Алоиз прошел в глубь комнаты и сел на кровать - больше сесть было просто некуда.
- Рассказывайте, - глухо сказала женщина.
- Вот… - порывшись несколько секунд в поясе своих брюк Дымша достал туго скатанную полоску бумаги. - Здесь все, что удалось собрать за последнее время.
- Мало, - женщина выпростала из-под платка руку с сигаретой, прикурила, жадно затянулась. - Как Марчевский? Удалось найти к нему подход?
- Трудно, - полуприкрыл глаза Дымша, из-под опущенных век наблюдая за руками женщины. - Его почти ни на минуту но оставляют одного.
- Но все же оставляют? - с иронией спросила она.
- Не требуйте невозможного! - неожиданно окрысился Алоиз. - Я и так работаю на пределе. Удалось заглянуть в сейф Ругге - пленка в тайнике. Осторожнее… Не проявлена. Там очень ценные сведения о подготовке высадки немцев на Острова.
- Это меняет дело, - женщина нервно примяла в пепельнице недокуренную сигарету.
- Еще бы… - фыркнул Дымша. - Только поторопитесь. И вот что, сделайте одолжение, в тайнике найдете коробочку, я хочу иметь ее содержимое, выполненное в металле, как можно скорее.
- Надо было принести с собой. Неразумно доверять такие вещи тайникам.
- Неразумно таскать с собой! - парировал Дымша, - Это все равно, что носить собственную смерть. Думаете, там не устраивают внезапных проверок и обысков?
- Спокойнее, спокойнее… - осадила его женщина. - Не тратьте зря пыл, поберегите нервы, еще пригодятся, борьба предстоит долгая.
- До могилы, - мрачно пошутил Дымша. - И, скорее всего, до нашей.
- Не торопитесь туда, успеете, - женщина закурила новую сигарету. - Что удалось узнать о связном?
- Он взорвал себя гранатой, в развалинах.
- Об этом уже известно, - жестко сказала женщина. - Нас интересуют подробности.
- Какие, к черту, подробности? - снова вскинулся Алоиз. - В тот день приехал некий Выхин, из эмигрантов, говорит, выехал из России еще до революции. Он видел начало трагедии на площади. Там же был Тараканов, тоже из русских. Я рассказывал им о нем, помните?
Женщина кивнула, плотнее закутываясь в платок.
- Оба подозрительны… - продолжал Дымша. - Очень подозрительны. У Выхина были странные пятна на плаще, похожие на кровь, а Тараканов по заданию немцев ходил высматривать среди приехавших левых и коммунистов. Да, Выхин, как мне удалось узнать, якобы учился в школе абвера, расположенной под Краковом или в самом городе.
- Он объяснил, откуда пятна? - задумчиво спросила женщина.
- Тараканов его спрашивал, а тот отболтался, грязь, говорит. Удалось вам проверить, действительно ли Тараканов был осведомителем дефензивы?
- Пока нет. Сумятица войны, оккупации. В Лондоне нет архивов по Восточным кресам, сами понимаете. Надо выяснить, была ли гибель нашего человека случайной. Или подвели документы?
- Але ж ни свядека, ни почлаки, - разведя руками, ответил Дымша. - Ни свидетеля, ни улик! Но немцы что-то подозревают. В город прибыл новый начальник СС и полиции Байер.
- Знаю… - устало сказала женщина. - Он из Гамбургского гестапо, человек Гейдриха. Надо быть предельно осторожными. Кстати, вас тоже не было в замке, когда погиб связной.
- Обрастаете информаторами… - криво усмехнулся Алоиз.
Появившееся было у него желание рассказать об усилившихся подозрениях в отношении Тараканова, особенно после драки у границы, начало пропадать и исчезло. Стоит ли выкладывать всю информацию сразу - она и так сосет ее, как ненасытная пиявка, и никак не может отвалиться, пресытившись. Он пожалел даже, что сказал о пленке, спрятанной в тайнике: можно было бы приберечь это на следующий раз. Что станется с ним, когда не будет новых сведений? Впрочем, такое маловероятно - в военном калейдоскопе событий, да еще общаясь с герром Ругге, всегда принесешь что-нибудь в клюве в это гнездышко.
С Таракановым он разберется сам - не исключено, что тот только выдает себя за эмигранта, хотя и отлично владеет языком. Стоит натравить на него Выхина, пусть поговорит, поинтересуется приметами быта дореволюционной России, незначительными деталями, которые немцы, а у Дымши все более крепло подозрение, что Тараканов - немец, знать не могут. Только на кого же тогда он работает - на СД, на гестапо? Иначе зачем ему притворяться русским в абвере? Конечно, Тараканов мог жить в России - мало ли там было немецких колонистов - отсюда и прекрасное знание языка, но слишком многое за то, что он все же немец: как он пьет водку, как расходует деньги - аккуратненько, все записывая в книжечку, сводя дебит с кредитом в конце месяца. Почему он подловил Выхина в коридоре ночью? Где его, в конце концов, могли так прекрасно обучить приемам самообороны? И Тараканов не завет многого из того, что должен знать человек, долго проживший в Польше до войны, - в этом Дымша успел уже убедиться. Мелочей, вроде общеизвестных песен, он все же не знает, но зато знает тюремные. Откуда?
Вопросов много, но делиться подозрениями с пиявкой, как про себя именовал пан Алоиз сидящую напротив него женщину, Дымша не станет. По крайней мере, пока из станет. Немецкие черты всасываются с молоком матери, и ни один из русских, с которыми Дымше приходилось общаться, такими чертами но обладал. И немецкий язык Тараканов знает, прекрасно знает, видно по глазам, когда говорят немцы в его присутствии, - такое выражение глаз не может быть у человека, с трудом ловящего смысл чужой речи. Он все понимает, прекрасно понимает, это его родной язык, нет сомнений, но начав говорить, он нарочно коверкает его и делает паузы, словно вспоминая нужные слова. Ну, ничего - еще посмотрим!
- Не буду скрывать, вас видели в городе, - ответила на вопрос Дымши женщина. - Хочу предупредить, что мы…
- Не надо… Не надо меня предупреждать, - скорчив кислую мину, недовольно прервал ее Алоиз. - Думаете, продамся Ругге или Байеру? Резона нет. О нашем погибшем друге я постараюсь узнать точнее. Вспомните, что встретить его должен был именно я, потому и выбрался в город. Не знаете, чего это стоило!
- Знаю… Знаю, сколько идет ежемесячно на ваш счет в банке. И не злотыми. Не забудьте про Марчевского. Он и картотека - главная цель!
Поняв, что встреча окончена, Дымша встал и пошел к выходу из номера. Тихо приоткрыв дверь, убедился, что в коридоре никого.
- Следующий раз как всегда? - полуобернулся он к женщине. Та кивнула в ответ…
Спускаясь по лестнице, Дымша решил закурить и, сунув руку в карман, обнаружил жетоны. Стоило их опять обратить в деньги. В зале он поискал глазами старого мэтра и увидел его около кухни - тот отдавал сверток мальчугану, похоже - внуку. "Подкармливает родню… - беззлобно отметил Алоиз. - На деньги союзника".
Подойдя к старику, он отдал жетоны и попросил наполнить фляжку коньяком - если уж пользоваться деньгами союзников, так всем!
Выходя, Дымша еще раз оглядел зал, но ничего подозрительного не заметил - так, обычная публика. Но только когда он уже ушел, из-за колонны, украшающей зал, появился Выхин с кружкой пива в руках. Прихлебывая отдающий водой и скверным солодом напиток, Вадим внимательным взглядом проводил Дымшу, потом оглядел лестницу на второй этапе, откуда тот спустился, старого мэтра, просеменившего на кухню, плакат с Але Ондре, тихую компанию в углу зала и решил заглянуть в казино еще разок-другой.
Сегодня он был выпущен в город, и простое любопытство привело его сюда. Хотя нет, не простое - Выхин несколько раз проверился, не идет ли кто за ним. Сначала он решил только посмотреть, где расположено казино "Турмклаузе", а потом, придя к его дверям, подумал: а почему бы не зайти? Совсем не обязательно сразу спрашивать чашку ликера "Кюрасао". Можно поглазеть по сторонам, оценить обстановку, "поторговать глазами", как говорится в русской пословице, - за это с него никто ничего не попросит. А тут такая встреча - пан Дымша! Нет, непременно надо будет заглянуть сюда еще.
…Короткая автоматная очередь вдребезги разнесла ряд пустых бутылок, поставленных на барьер перед мешками с песком.
Полуподвальное помещение замка, превращенное в тир, сразу наполнилось кисловатым пороховым запахом. По старым каменным плиткам пола весело запрыгали желтые стеклянные гильзы.
- Гут! - похлопал по плечу Дымшу не склонный к внешним проявлениям чувств Шмидт. Отобрал автомат, знаком приказав отойти с линии огня. Кивком подозвал к себе Тараканова. - Теперь вы.
Ожидая, пока дежуривший в тире Выхин выставит новый ряд бутылок, Владимир Иванович снарядил магазин и вставил его в автомат, передернул затвор. Присевший на лавку Дымша с интересом наблюдал за ним. На другом конце длинной скамьи сидели Ругге с псом и Марчевский. Не спуская глаз с Тараканова, Дымша пытался прислушаться к их негромкому разговору.
- С удовольствием составлю вам компанию, Генрих… - улыбаясь, говорил пан Викентий. - Но и вы не откажите.
- Хорошо, постараюсь. Но не могу твердо обещать…
Последние слова немца заглушила автоматная очередь, звон разбитого стекла, щелчки пуль по деревянным щитам на мешками. После стрельбы Тараканова часть бутылок осталась стоять на барьере.
- Шляхт, плохо… - недовольный Шмидт взял у него из рук автомат. - Не надо длинных очередей, задирается ствол. На эту посуду хватит двух коротких очередей. Ясно?
- Да… - вяло согласился Владимир Иванович. - Но мне привычней пистолет.
- О?! - неожиданно оживился Шмидт. - Поставьте бутылки - крикнул он Выхину. - Хотите пари? - гауптман повернулся к Тараканову. - За десять секунд с этого расстояния разбить всю посуду. Плачу двадцать марок, а если нет…
- Разобью! - прервал его ухмыльнувшийся Владимир Иванович. - Больше марки за каждую пустую бутылку, неплохая цена. Только дайте второй пистолет.
- Стреляете с обеих рук? - недоверчиво покосился Шмидт.
- Попробую.
- Ставлю пятьдесят марок! - неожиданно подал голос Ругге. - За вас, Шмидт! Покажите, как это надо делать.
- С вас тридцать марок, - откликнулся Шмидт. - Двадцать - мои!
- Хорошо, хорошо… - засмеялся Ругге, - Но учтите: выигравший поит свою компанию, а проигравший - свою! Начинайте первым, Шмидт!