* * *
На следующий день Александр Христофорович в том же мундире со всеми наградами – хоть чем погордиться – явился в особняк госпожи Дуниной.
Спросил Елизавету Андреевну и был введен в просторную гостиную с низким потолком, расписанным домашним "малюванцем". Бибикова сидела в кресле. У ее ног кот Потемкин – экая жирная стала скотина! – вертел лапами клубок.
Дама выглядела иначе, чем вчера. Бальное платье уже не создавало вокруг нее сказочного ореола. Но синий домашний капот под горло только добавлял ей, на взгляд посетителя, прелести. Через плечо была перекинута черная шаль. Эту вдовью ноту следовало убрать. Лимонная, да, он выбрал бы лимонную, яркого, кричащего оттенка.
На коленях у Елизаветы Андреевны лежала кожаная тетрадка.
– Вот. Вы за этим пришли, – холодно произнесла она. – Жаль, что нам больше нельзя встречаться.
– Она настолько распоряжается вами?
Госпожа Бибикова пожала плечами.
– Что поделать? В ее руках благополучие моих детей.
Бенкендорф кашлянул. Он не знал, стоит ли продолжать разговор. Ведь вдова для себя все решила. И наверняка у нее были причины.
– Прочли? – спросил он, указывая на дневник.
Та кивнула.
– Впечатляет. Во всяком случае, я понимаю, отчего такая добросердечная и отзывчивая тетушка, как моя, встала на дыбы.
Не такого впечатления он добивался. Но каждый смотрит своими глазами.
– Надеюсь, ей вы не показывали? Плохое вечернее чтение для родных.
– Напротив, – вздохнула госпожа Бибикова. – Ее золотые деньки в прошлом, и "Казанова" под подушкой – лучшее успокоительное на ночь. Но я, конечно, не настолько цинична, чтобы делиться с кем-то откровениями доверившегося человека. А может, не настолько щедра.
Ее рука протянула ему тетрадь. Шурку охватила паника: сейчас отдаст, и все. Больше их ничто не связывает. Хотя связывало ли?
– Продолжение есть? – осведомилась Елизавета Андреевна так, точно спрашивала у молочницы, каковы нынче сливки.
– Есть, – признался генерал. – Вторая часть.
– Давайте.
Именно за тем Бенкендорф и пришел. Оба отлично понимали друг друга.
– Будет чем заполнить досуг.
Он ненавидел себя. Ненавидел ее. И то унижение, которое не пойми почему пережил в доме уездной барыни, от вдовы третьесортного генерала. К тому же разоренной и обремененной детьми.
Да ему и при дворе рады! Вот что значит шляхетская спесь! Ведет себя, как королева. А сама не знает, чем юбку заштопать! Коров доила! Младшую дочь кормила грудью!
Бенкендорфа трясло. Он назло не нанес визит тетушке. С ним невежливы, и он сумеет показать, кто здесь кто.
Только на квартире развернул дневник. В нос от страниц ударил знакомый запах. Мята и снег. Машинально пролистал тетрадь. На ковер выпал листок.
"Простите меня. Моя жизнь только ради детей. Из-за них я терплю то, что сама сносить бы не стала. Муж играл. Имения заложены. Я полностью подчиняюсь тетке. Она выдаст меня так, как ей будет угодно. Если правда хоть треть из того, что вы пишите, найдите способ вернуть мне ту ночь, которую задолжали. Я всего лишь женщина. И хочу немного радости".
Продолжение следует.
Действующие лица
Александр I (1777–1825) – император России в 1801–1825 гг. Взошел на престол в результате дворцового переворота 11 марта 1801 г., стоившего жизни его отцу Павлу I. Подозревался в том, что дал негласное согласие мятежникам на убийство августейшего родителя. Скорее всего, зная о заговоре, наследник надеялся на отстранение отца от престола в силу признания его недееспособным (сумасшедшим), по образцу Англии, где безумный король Георг III был сменен у власти принцем-регентом, позднее Георгом IV. Воспитанный бабкой Екатериной II, Александр Павлович был прекрасно подготовлен к обязанностям монарха. Однако противостояние с Наполеоном стоило ему напряжения всех душевных и умственных сил. Чтобы победить гениального военачальника, Александр использовал свое блистательное искусство дипломата. Он понимал, что любое перемирие с Бонапартом – временное. Франция останется покровительницей враждебных России соседей Турции, Швеции и Польши. А саму Россию логика развития событий связывает с врагом Бонапарта – Англией. Из Тильзита Наполеон писал Жозефине, что "русский царь очень добрый и очень красивый молодой человек", но вскоре он назвал его "византийским греком, фальшивым и неискренним", поскольку Александр не шел у него на поводу. "Вы вспыльчивы, я упрям, – заявлял царь, – давайте работать". Бонапарт считал, что русский кабинет находится под контролем его врагов-англичан, поскольку их след был заметен еще в заговоре против Павла I. Сам же император готов к прочной дружбе с Францией, нужно только поддержать ее путем неформальных контактов. (Одним из таких контактов должна была стать мадемуазель Жорж.) Но русская экономика была прочно связана с английской: на остров вывозились чугун, парусина, пенька, деготь, холст и хлеб. Разрыв с главным торговым партнером больно бил по хозяйству России. Поэтому новое столкновение с "диктатором Европы" становилось неизбежным. "Наполеон или я, я или Наполеон, – повторял Александр I. – Вместе мы существовать не можем".
Багратион Петр Иванович (1769–1812) – князь, отпрыск грузинских царей, генерал от инфантерии, любимый ученик А. В. Суворова, участник войн с Турцией и Польшей. Любимец армии. Вопреки распространенному мнению, вовсе не горяч и не вспыльчив. Напротив, добр и мягок к подчиненным. В период 1806–1807 гг. генерал-лейтенант, командовал авангардом и арьергардом русской армии. Гений арьергардных боев (отступление – самый сложный вид боя). Бонапарту приписывают слова: "В моей армии был бы маршалом". С июня 1809 г. – главнокомандующий Молдавской армией на Дунае. Одержал победу при Рассевате, пережил поражение под Татарницей и вынужден был снять осаду с крепости Силистрия, за что оказался снят с должности "из-за болезни". Бенкендорфа считал специально присланным шпионом двора, поэтому держал его как можно дальше от штаба, направив его под руководство М. И. Платова.
Бенкендорф Александр Христофорович (1783–1844) – крупный русский государственный и военный деятель. Принадлежал к старинной дворянской семье, его предки в XVI в. переселились из Бранденбурга в Лифляндию. Дед был обер-комендантом Ревеля, отец Христофор Иванович воевал в Первую Русско-турецкую войну, дослужился до генеральского чина, входил в свиту наследника престола Павла Петровича. Женился на ближайшей подруге великой княгини Марии Федоровны – Анне Юлиане Шиллинг фон Канштадт, позднее занимал пост военного губернатора Риги. Супруга Христофора Ивановича рано умерла, оставив ему четверых детей.
Бенкендорф родился 23 июня 1783 г. (по другим данным, в 1781 г.). Получил образование в знаменитом пансионе аббата Д. Ш. Николя, где воспитывались представители лучших столичных фамилий. Службу начал в 1798 г. унтер-офицером Семеновского полка. Тогда же стал флигель-адъютантом Павла I, а после его гибели – нового императора. Как и его родителям, Александру пришлось переживать удаления от двора, короткие опалы и новые сближения с государями, исполнять их секретные поручения. В 1803–1804 гг. Александр Христофорович участвовал в войне с Персией, отличился при взятии крепости Гянджи, затем в сражениях с лезгинами, был награжден орденами Св. Анны 4-й степени и Св. Владимира 4-й степени. В 1804 г. Бенкендорф был командирован на остров Корфу, где формировал т. н. Албанский легион из греческих и албанских повстанцев для экспедиции в Южную Италию в предстоящей войне с Францией. Воевал с Наполеоном в Пруссии в 1806–1807 гг., отличился в сражении при Прейсиш-Эйлау, был награжден орденом Св. Анны 2-й степени и получил чин полковника. В 1807–1808 гг. ездил с посольством графа П. А. Толстого в Париж. Из-за страстного романа с актрисой Жорж пропустил войну со Швецией и, испугавшись, что вся слава пройдет мимо, в 1809 г. отправился на театр военных действий против Турции. В 1811 г. под Рущуком Бенкендорф возглавил атаку Чугуевского уланского полка, за что был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.
"Записки" Бенкендорфа представляют собой уникальное явление в отечественной мемуаристике. С момента их появления в печати приводимые автором сведения активно использовались в историографии, но часто без ссылки на источник. Слишком одиозной казалась фигура самого Бенкендорфа, овеянная множеством темных легенд. В пушкинистике сложился образ тайного убийцы в голубом мундире, который если не прямо, то косвенно повинен в гибели великого поэта. (Легенда позднее перешла и на М. Ю. Лермонтова, за которого в действительности Бенкендорф не раз просил императора.) Отечественное декабристоведение охотно ополчалось против участника суда над восставшими, человека, который помог Николаю I серьезно "подморозить" Россию.
Между тем и пушкинисты знали отзывы самого поэта, согласно которым Александр Христофорович был "безусловно благородной" личностью. И в декабристоведении хорошо известны оценки М. А. Фонвизина, Н. И. Лорера, С. Г. Волконского, писавших о Бенкендорфе как о следователе, заступавшемся за арестантов. Подобная информация отсекалась как несоответствующая господствующей идеологической схеме. Однако тот факт, что созданный образ противоречит источникам, был давно известен в кругу профессионалов. И неудивительно, что изменение оценки личности Бенкендорфа началось именно с его мемуаров.
Так, в монографии известного отечественного источниковеда А. Г. Тартаковского "1812 год и русская мемуаристика. Опыт источниковедческого исследования", изданной в 1980 г., признано, что Бенкендорф оставил "богатейшее мемуарное наследие", которое "не подвергалось изучению". Его "Записки" содержат "обширные по размерам повествования", охватывающие "крупные периоды наполеоновских войн". По мнению Тартаковского, воспоминания Бенкендорфа принадлежат к числу немногих "мемуарно-исторических сочинений".
Начало войны 1812 г. Александр Христофорович встретил в составе Императорской Главной Квартиры. Как флигель-адъютант он поддерживал связь между Александром I и главнокомандующим Второй армией П. И. Багратионом. Затем командовал авангардом "летучего корпуса" генерал-адъютанта барона Ф. Ф. Винценгероде – первым войсковым партизанским отрядом. Когда войска Наполеона оставляли Москву, авангард Бенкендорфа с боем вошел в покидаемую столицу. До приезда властей Александр Христофорович осуществлял обязанности военного коменданта Москвы. Город продолжал кое-где гореть, ориентироваться приходилось по остовам церквей на перекрестках улиц. В столице оставались брошенные раненые французы, между руинами бродили банды, грабившие то, что не успел взять неприятель. Характерна фраза из письма Бенкендорфа к другу М. С. Воронцову: "Все разоружены и накормлены".
Освободившись от трудных обязанностей в Москве, Бенкендорф продолжал преследование противника до Немана. Затем участвовал в Заграничном походе русской армии, отличился в сражениях при Темпельберге, Люнебурге, при Гросс-Берене, в битве народов при Лейпциге, получил ордена Св. Георгия 3-й степени и Св. Анны 1-й степени. Во главе отдельного отряда совершил поход в Голландию, занял Амстердам, Утрехт, Роттердам, Бреду, Мехельн. В 1814 г. командовал кавалерией в сражениях при Краоне и Лаоне, дрался при Сен-Дизье. Был награжден прусским орденом Pour le merite ("За заслуги"), Большим крестом ордена Шведский меч.
После войны карьера Бенкендорфа на несколько лет забуксовала: он отправился в провинцию, на Украину, где сначала командовал уланской бригадой, а затем драгунской дивизией, дислоцированной в городке Гадяче. Заметив, что друг откровенно дичает, Воронцов спрашивал его из Парижа: "Бога ради, в каком обществе ты вращаешься?" На что Александр Христофорович отвечал: "Общество? Не смеши меня. В Гадяче?" Только исполнение ряда секретных поручений Александра I позволило ему снискать доверие императора. В частности, он вел расследование убийства дворовых помещиком Синявиным и, несмотря на сильную столичную родню виновного, решил дело в пользу крестьян. В 1819 г. Бенкендорф наконец получил пост начальника штаба Гвардейского корпуса и чин генерал-адъютанта.
Через два года он передал на имя Александра I записку о Союзе благоденствия. Тот факт, что государь оставил доклад "без внимания", впоследствии вспоминался Бенкендорфом с горечью. Он считал, что восстания на Сенатской площади можно было бы избежать, прими правительство своевременные меры. В ходе следствия среди бумаг покойного императора Бенкендорф обнаружил и свою записку, где перечислялись "главные члены" тайного общества. Хуже того, Бенкендорф открыл существование заговора как бы заранее, не тогда, когда планировал Александр I. За что и пострадал – ему вновь пришлось покинуть столицу и принять должность командира 1-й кирасирской дивизии.
В 1824 г., во время знаменитого наводнения, описанного А. С. Пушкиным в "Медном всаднике", Бенкендорф оказался в Петербурге, во дворце, и вместе с генерал-губернатором М. А. Милорадовичем принял активнейшее участие в спасении утопающих. "Он многих избавил от потопления", – писал позднее А. С. Грибоедов. После бедствия Бенкендорф был назначен временным военным комендантом Васильевского острова и наиболее пострадавшей части столицы, где своими быстрыми и удачными мерами снискал уважение жителей.
Во время восстания 14 декабря Бенкендорф находился в свите молодого императора Николая I. Затем был назначен членом Следственной комиссии, затем суда над декабристами. Он писал, что глубоко убежден в том, что только люди, умудренные долгими годами службы и хорошо разбирающиеся в работе государственного аппарата, могут управлять страной. Все притязания декабристов он считал дерзким мальчишеством, а нарушение ими присяги – преступлением. Однако во время следствия генерал-адъютант не раз оказывал помощь арестантам и стремился не подвести под удар невиновных. Именно точное исполнение приказа молодого царя – лучше отпустить двух виновных, чем осудить одного невиноватого – позволило ему выдвинуться из круга следователей. Именно Бенкендорфу в следующем году государь поручил создание политической или "высшей полиции", т. н. III отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.
В привычном читателю по литературным исследованиям позднейшего времени грозном III отделении служили сначала 12, а под конец 36 офицеров. Корпус жандармов, прообраз внутренних войск, составлял 4 тыс. человек. Для сравнения: согласно проекту П. И. Пестеля, для поддержания революционного порядка в стране правительству декабристов понадобилось бы не менее 40 тыс. чел. Тем не менее резонанс от деятельности "высшей полиции" в стране значительно превышал саму эту деятельность и с каждым годом вызывал все более раздраженную реакцию. Причем не только в среде либерально мыслящих литераторов, но главным образом чиновничества, недовольного самим фактом надзора за соблюдением законодательства.
Во время Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Бенкендорф командовал охраной Николая I и признавал, что это "абсолютно бесполезно", поскольку государь повсюду ездил один. Участвовал во взятии Варны. В 1829 г. – генерал от кавалерии, награжден орденом Св. Владимира 1-й степени, член Государственного совета. С 1832 г. – граф, в 1834 г. – орден Св. Андрея Первозванного. Со времени похода 1828 г. по 1837 г. сопровождал императора Николая I во всех его поездках и путешествиях по России и Европе. Бенкендорф умер 23 августа 1844 г. по дороге домой из Бадена, где находился на лечении. Николай I считал, что в его лице потерял близкого друга. "Он ни с кем меня не поссорил, а примирил со многими" – лучшая эпитафия на могиле главы тайной полиции.
Бенкендорф Елизавета Андреевна (1788–1857), урожденная Донец-Захаржевская. – жена А. Х. Бенкендорфа. В первом браке за генералом П. Г. Бибиковым, погибшим в 1812 г. От первого мужа имела двух дочерей, которых впоследствии воспитывал Бенкендорф. О ее встрече с Александром Христофоровичем на балу в Харькове С. Г. Волконский писал: "Открывается дверь, и входит с двумя маленькими девочками женщина такой необыкновенной красоты, что Бенкендорф, который был столь же рассеян, сколь влюбчив, тут же опрокинул великолепную китайскую вазу". Уже к вечеру этого дня генерал был готов сделать предложение. Но ему воспрепятствовала тетка Бибиковой М. А. Дунина, которую Бенкендорф назвал в мемуарах "старая наседка, широко раскинувшая свои патриархальные крылья". Дунину не устраивала репутация жениха, и только вмешательство вдовствующей императрицы Марии Федоровны решило дело. Елизавета Андреевна родила второму мужу еще трех дочерей. Сразу после рассказа о браке с ней из мемуаров Бенкендорфа пропадают описания любовных интриг, хотя сами увлечения оставались. Недаром Александр Христофорович считался признанным донжуаном своего времени.
Беннигсен Леонтий Васильевич (1745–1826), граф, генерал от кавалерии, кавалер многих российских орденов. Участник убийства Павла I. В годы Третьей коалиции против Наполеона считался ставленником круга вдовствующей императрицы Марии Федоровны и непримиримым врагом Бонапарта. В 1806–1807 гг. командовал сначала корпусом, а затем с 1 января 1807 г. был назначен главнокомандующим действующей армии. В битве пи Прейсиш-Эйлау ему фактически удалось добиться успеха, но отступление с поля боя вызвало замешательство в армейской среде. Не пользовался широкой поддержкой в среде среднего офицерства, к которому принадлежал и А. Х. Бенкендорф. После того как Александра I принял решение заключить мир с врагом, Беннигсен был уволен "до излечения от болезней".
Бургоэн Тереза Этьенетта (1781–1833) – французская актриса, в отличие от Жорж – драматической примы, специализировалась на "легком" жанре, выступала в комедиях. Ее называли "божеством счастья" или "ангелом радости". В "Комедии Франсез" играла роли первых любовниц. Отъезд Жорж открыл ей дорогу к вершине славы. В 1808–1810 гг. приезжала на гастроли в Петербург. Бенкендорф писал: "Веселость мадемуазель Бургоэн вскоре вернула мне хорошее настроение, и, также смеясь, я стал ее любовником". Короткая, развеивающая скуку любовь. Между тем за плечами у Бургоэн была настоящая драма. Она поднялась на столичные подмостки благодаря покровительству министра финансов Шапталя. Бонапарт решил взять актрису себе и, чтобы избежать гласного объяснения, пригласил Шапталя на вечерний доклад. Одновременно он велел лакею доложить о прибытии к нему мадемуазель Бургоэн. Таким образом, император демонстрировал, что теперь актриса принадлежит ему. Шапталь не задал никаких вопросов, но, вернувшись домой, он написал прошение об отставке.
Валевская Мария (1789–1817), графиня, любовница Наполеона, на влияние которой поляки возлагали большие надежды. Родила от связи с французским императором сына Александра Флориана Валевского, добивалась официального признания его Наполеоном. Однако, по свидетельству современников, не играла в судьбе Бонапарта большой роли. Его письма к польской возлюбленной свидетельствуют о спокойной заботе, но не о страсти.