- Ну какой толк в том, что мы деремся друг с другом? - обратился ко мне Артур. - Наша цель - передать Мордреду богатое мирное королевство. А для этого оно должно быть настоящим королевством, крепким и единым. - Теперь он смотрел на меня пристально и говорил серьезно и проникновенно глубоким, мягким голосом. - Мир не наступит, если мы сами будем нарушать свои договоры. А позволение людям Кернова добывать из рудников наше олово было неплохим договором. Я не сомневаюсь, что они обманывали нас. Всякий старается хитрить, когда приходится отдавать свои деньги королю. Но разве это причина, чтобы убивать этих людей, их детей и котят тех детей? Если мы не покончим с этим делом сейчас, Дерфель, следующей весной вместо мира получим войну. Король Марк нападет непременно. Он не выиграет битву но гордость его насытится нашими убитыми крестьянами, а нам придется послать военный отряд в Кернов. И хотя в этой стране трудно воевать, очень трудно, мы в конце концов победим, но какой ценой? Три сотни мертвых крестьян? Стада убитых коров? А если Горфиддид увидит, что мы ведем войну на наших западных границах, у него возникнет соблазн извлечь из этого выгоду и напасть с севера. Мы можем достигнуть мира, Дерфель, только показав свою силу. Если же мы будем слабыми и разрозненными, наши враги ястребами слетятся на поживу. А кто знает, сколько саксов придет к нашим границам завтра, в будущем году? Можем ли мы рисковать нашими людьми только для того, чтобы убить нескольких крестьян в Кернове?
- Лорд, - начал я, готовый уже выложить всю правду о торфянике, когда Артур оборвал меня.
Из зала доносилась распеваемая в десятки глоток военная песня Бели Мавра, раздавался глухой стук ног о земляной пол, долетали призывы затеять великое убийство, устроить настоящую бойню в Кернове.
- Ты не должен говорить ни слова о том, что произошло на торфянике, - предупредил меня Артур. - Клятва священна, даже если сами боги ужасаются скрытыми ею деяниями. Давай просто согласимся, Дерфель, что маленькая девочка, приведенная Тристаном, говорила правду. Ты понимаешь, что это означает.
Я вглядывался в стылую ночь.
- Война с Керновом, - проговорил я мрачно.
- Нет, - возразил Артур. - Это означает, что завтра утром, когда Тристан вернется, он должен бросить вызов тому, кого обвиняет. Только так выясняется правда. Как считают люди, в таких поединках боги всегда благосклонны к тем, кто прав.
Я знал, о чем он говорит, и с сомнением покачал головой.
- Тристан не станет вызывать Овейна, - сказал я.
- Надеюсь, у него хватит на это ума, - согласился Артур. - Даже богам будет трудно заставить меч Овейна покориться Тристану. И если мы хотим мира, если нам дорого все то хорошее, что сулит мир, кто-то другой должен стать защитником чести Тристана. Разве это не справедливо?
Я посмотрел на Артура, испугавшись, что он угадал мои мысли.
- Ты? - наконец решился я.
Он пожал плечами.
- Не уверен, что это сделает кто-то другой, - тихо произнес Артур. - Но мне, Дерфель, нужна и твоя помощь.
- Все, что пожелаешь, лорд, - воскликнул я. - Все...
В этот момент я готов был ради него сразиться с самим Овейном.
- Человек, бросающий смертельный вызов, - осторожно начал Артур, - должен знать, что его дело правое. Может быть, ирландские Черные Щиты действительно просочились, никем не замеченные? Или все-таки боги ведают, что дело, за которое я буду завтра драться, чистое и честное? Что скажешь, Дерфель?
Он говорил так спокойно и равнодушно, будто спрашивал о погоде. Подавленный, отчаянно желая, чтобы он избежал завтрашнего столкновения с лучшим бойцом Думнонии, я молчал.
- Ну? - поторопил он меня.
- Боги... - пролепетал я и осекся.
Трудно было свидетельствовать против Овейна. Ведь он был добр ко мне. Я, конечно, поостерегся бы назвать гиганта честным человеком, но разве много честных людей я встречал за свою жизнь? Их можно было пересчитать по пальцам. Я любил Овейна, несмотря на его гадкий поступок. И все же стоявшего передо мной человека высокой чести я любил гораздо сильней. Долгие несколько минут я размышлял, можно ли считать мои слова нарушением клятвы, и решился.
- Боги поддержат тебя, лорд, - выпалил я наконец.
Он печально улыбнулся.
- Спасибо, Дерфель.
- Но почему?.. - начал я.
Он вздохнул и посмотрел вдаль, на облитую холодным лунным светом землю.
- Когда Утер умер, - проговорил он через некоторое время, - в землях наших начался хаос. Это обычно случается со страной без короля, а у нас сейчас, по существу, нет короля. Мордред еще ребенок, и потому, пока он не вырастет, кто-то должен властвовать. И не два, не три человека, не десять, а один. Мне бы этого не хотелось. Всем сердцем, поверь мне, я желал бы оставить все как есть и остаться лучшим другом Овейна, но это невозможно. Власть нужно сохранить для Мордреда и передать ее чистой и справедливой. Свары и перебранки между теми, кто рвется к королевской власти, только ослабляют ее. При короле-младенце должен быть один человек, обладающий королевской властью и готовый уступить ее законному королю, когда тот станет взрослым. И это долг солдата. А помнишь, что делает настоящий солдат? Он дерется за тех, кто слишком слаб, чтобы отстоять себя. - Он улыбнулся. - И еще. Солдат всегда берет то, что отвоюет. Завтра я кое-что отберу у Овейна. Его честь. - Он пожал плечами. - Я буду драться за Мордреда и ту маленькую девочку. А ты, Дерфель, - Артур ткнул меня в грудь кулаком, - найдешь ей котенка. - Он потопал ногами, чтобы согреться, потом снова устремил взгляд на запад. - Как ты думаешь, эти тучи несут дождь или снег?
- Не знаю, лорд.
- Лучше бы дождь. А вот слышал я, что ты толковал с тем несчастным саксом, перед тем как они убили его ради прорицания будущего. Расскажи-ка мне все, что узнал. Чем больше мы знаем о своих врагах, тем лучше.
Провожая меня обратно на пост, он внимательно выслушал мой рассказ о Кердике, новом вожде южных саксов, а потом, распрощавшись, отправился спать. Казалось, его совсем не волнует то, что должно произойти завтра утром. Но я очень боялся за него, вспоминая, как Овейн расправился сразу с двумя силачами Тевдрика. Я попытался вознести молитву к звездам, на которых обитают боги, но слезы застилали глаза, мешая видеть небо.
Ночь выдалась очень холодной и казалась бесконечной. И все же я хотел бы, чтобы рассвет и вовсе никогда не наступал.
* * *
Желание Артура сбылось: на рассвете пошел дождь. Вскоре он превратился в сплошной ливень, отделивший Кар Кадарн от лежавшего далеко в долине Инис Видрина серой крутящейся завесой. Рвы переполнились пенящейся водой, широкие потоки лились с крепостных валов, под навесами усадьбы образовались глубокие лужи. Сквозь набухшие влагой соломенные крыши просачивался дым очагов. Часовые ежились под намокшими плащами.
Тристан, проведший ночь в маленькой деревушке у стен Кар Кадарна, с трудом поднимался по тропинке, ведущей к форту. Шестеро охранников, сопровождавших его, и осиротевшая девочка скользили по грязи, цепляясь руками за клочки травы, росшей по обочинам тропинки. Ворота были открыты, и ни один часовой не шелохнулся, чтобы остановить принца Кернова, шествовавшего прямиком к дверям замка.
Никто не встретил его. Большой зал напоминал походный привал, где в духоте влажных испарений среди объедков, пожираемых собаками, серой золы и замерзшей разноцветными пятнами рвоты вповалку лежали на полу скованные сном и обессиленные вчерашней пьянкой мужчины. Тристан брезгливо толкнул ногой одного из спящих, разбудил его и приказал разыскать епископа Бедвина или еще кого-нибудь из уважаемых людей.
- Если кто-то еще заслуживает уважения в этой стране, - крикнул он вслед посланному.
Бедвин, закутанный в мокрый, забрызганный жидкой грязью плащ, появился довольно скоро.
- Мои извинения, лорд принц, - хрипло выдохнул он, ввалившись в зал, это ненадежное укрытие от бурлящего на улице ливня. - Не ожидал увидеть вас так рано. Мерзкая погодка, верно? - Он отряхнулся, как собака. - И все же лучше дождь, чем снег, а?
Тристан ничего не ответил.
Бедвина смутило молчание гостя.
- Немного хлеба, может быть? - неловко суетился он. - И теплого вина? По-моему, готова овсяная каша. - Он огляделся вокруг, намереваясь послать кого-нибудь на кухню, но увидел лишь мертвецки пьяных храпящих мужчин. - Малышка! - склонился он к девочке. - Ты, должно быть, голодна, бедняжка!
- Мы пришли за справедливостью, а не за едой, - резко оборвал его Тристан.
- А, да. Конечно, конечно. - Бедвин откинул капюшон, обнажив тонзуру, окаймленную пушком седых волос, и поскреб бороду. - Справедливость, - пробормотал он и деловито кивнул. - Я тут поразмыслил, лорд принц, и додумался, что война - штука нежелательная. Ты не согласен?
Он подождал ответа, но ни один мускул на лице Тристана не дрогнул.
- Просто пустая трата времени, - лепетал Бедвин, - а я пока так и не уверен, что мой лорд Овейн виновен. Но при этом должен признать, что и мы не сумели должным образом выполнить свою обязанность по защите ваших людей на торфянике. Да, тут ничего не скажешь. Печально, но надо признать свою вину. И потому, лорд принц, если это успокоит твоего отца, мы, конечно, заплатим за все. Хотя, - Бедвин хихикнул, - за котенка платы не будет.
Тристан поморщился.
- Как насчет человека, который устроил кровавую бойню? Бедвин пожал плечами.
- Какого человека? Я не знаю, о ком ты говоришь.
- Овейн, - коротко бросил Тристан. - Тот, кто почти наверняка получил от Кадви золото.
Бедвин покачал головой.
- Нет. Нет. Нет, - быстро забормотал он. - Этого быть не может. Нет. Клянусь, лорд принц, я не знаю виновного. - Он умоляюще посмотрел на Тристана. - Мой лорд принц, меня глубоко ранит сама мысль о войне между нашими странами. Я предложил то, что мог предложить, и обещаю помолиться за ваших мертвецов, но не смею сомневаться в клятве человека, свидетельствующего свою невиновность.
- Я смею, - громко сказал Артур, появляясь из-за кухонной ширмы в дальнем конце зала.
Я стоял рядом с ним. Белый плащ Артура светился в сырой полутьме.
Бедвин зло сощурился.
- Лорд Артур?
Артур твердо шагал между шевелившимися, постанывавшими телами.
- Если человек, убивший рудокопов Кернова, не будет наказан, он снова совершит убийство. Ты не согласен, Бедвин?
Епископ растерянно пожал плечами, развел руки в стороны и снова пожал плечами. Тристан хмурился, не понимая, куда клонит Артур.
Артур остановился у одной из центральных колонн зала.
- С какой стати королевство должно расплачиваться, если оно не причастно к убийству? - требовательно спросил он. - Кто сказал, что сокровищницу моего лорда Мордреда можно истощать ради того, чтобы покрывать преступление?
Бедвин сделал предупреждающий жест Артуру, прося его замолчать.
- Мы не знаем убийцу! - воскликнул он.
- Тогда мы должны определить его, - просто сказал Артур.
- Но этого нельзя сделать! - раздраженно воскликнул Бедвин. - Девочка не Говорящая! А лорд Овейн, если ты имеешь в виду его, дал клятву, что не виновен. Он - Говорящий, и его слова достаточно!
- В словесном споре, - отпарировал Артур, - но есть еще спор клинков. И своим мечом, Бедвин, - тут он выхватил из ножен длинный Экскалибур, молнией сверкнула в темноте слепящая сталь, - своим мечом я намерен доказать, что Овейн, один из защитников Думнонии, причинил нашим соседям из Кернова непоправимый вред и что он, и никто иной, должен заплатить за это.
Он с размаху ткнул острие клинка Экскалибура в покрытый грязным тростником пол, и выпущенный из руки меч долго еще дрожал, тихо позванивая. В ту секунду мне показалось, что вот-вот появятся боги Потустороннего мира и станут за спиной Артура. Но лишь завывал ветер, шумел за стенами зала дождь, да слышалось сдерживаемое дыхание только что проснувшихся людей.
Бедвин запыхтел. Несколько секунд он молчал.
- Ты... - наконец смог он выдавить из себя и осекся.
Тристан покачал головой. Лицо его бледнело в полутьме.
- Если кто-нибудь и должен отстаивать правду мечом, - обратился он к Артуру, - то пусть это буду я.
Артур улыбнулся.
- Я вызвался первым, Тристан, - просто сказал он.
- Нет! - Бедвин наконец обрел дар слова. - Этого не будет!
Артур кивнул на воткнутый в пол меч.
- Ты хочешь выдернуть его, Бедвин?
- Нет!
Бедвин метался, словно загнанный в угол. Он страдал, опасаясь неминуемой смерти одного из лучших людей, надежды королевства. Но не успел он произнести и слова, как в дверь зала ввалился сам Овейн. Его длинные волосы и густая борода были мокрыми, а обнаженная грудь блестела от дождевых струй.
Овейн медленно переводил взгляд от Бедвина к Артуру и Тристану, потом покосился на воткнутый в землю меч и, кажется, обо всем догадался.
- Ты свихнулся? - грубо спросил он Артура.
- Мой меч, - мягко проговорил Артур, - должен доказать твою вину в споре между Керновом и Думнонией.
- Он сошел с ума, - кинул Овейн своим воинам, толпившимся у него за спиной. Гигант выглядел усталым, с покрасневшими от бессонницы глазами. Большую часть ночи он пил и так и не смог уснуть. Но брошенный ему вызов, казалось, придал Овейну новые силы. Он плюнул в сторону Артура. - Я возвращаюсь в постель этой силурской суки, - прохрипел он, - а когда продеру глаза, все это, надеюсь, окажется просто дурным сном.
Он повернулся и хотел уйти.
- Ты трус, убийца и лжец, - спокойно сказал Артур в спину Овейну.
Эти слова вырвали у всех присутствовавших единый вздох изумления.
Овейн развернулся.
- Щенок! - рявкнул он, подошел к Экскалибуру и вышиб его ногой из земли, что означало принятие вызова. - Значит, твоя смерть, щенок, будет частью моего сна. На улицу!
Он дернул головой в сторону двери. Драться в пиршественном зале запрещалось.
Многие люди, жившие в Линдинисе, той ночью оставались ночевать в Кар Кадарне, и все огороженное пространство крепости зашевелилось, когда разнесся слух о предстоящей схватке. Тут были и Линет, и Нимуэ, и Моргана. Весь Кар Кадарн, казалось, собрался здесь, чтобы поглазеть на бой, который по традиции должен был произойти в королевском каменном круге. Между Бедвином и принцем Герайнтом стоял в своем красном плаще, накинутом на ослепительные римские доспехи, Агрикола. Король Мелвас с расширенными от любопытства глазами затесался в толпу стражников, в руке он держал большой ломоть хлеба. Тристан стоял отдельно от всех по другую сторону круга. Там же пристроился и я. Овейн заметил меня рядом с Тристаном и заподозрил, что именно я предал его. Он проревел, что отправит меня в Потусторонний мир следом за Артуром. Но Артур спокойно заметил, что моя жизнь находится под его защитой.
- Он нарушил клятву! - закричал Овейн, тыкая в меня пальцем.
- Клянусь, - сказал Артур, - он ничего не нарушал.
Сняв свой белый плащ, он аккуратно сложил его на одном из камней круга и остался в тонкой кожаной куртке, надетой на нижнюю шерстяную рубашку, кожаных штанах и крепких башмаках. Овейн стоял с обнаженной грудью. Штанины его брюк были крест-накрест перетянуты кожаными ремешками, а массивные башмаки подбиты крупными железными гвоздями. Артур сел на камень и скинул башмаки, предпочитая биться босиком. Он легко поднялся и вынул из ножен Экскалибур.
- Прибегаешь к защите волшебного меча, Артур? - усмехнулся Овейн. - Оружием простых смертных биться боишься?
Артур вложил Экскалибур в ножны.
- Дерфель, - повернулся он ко мне, - это у тебя меч Хьюэла?
- Да, лорд.
- Не дашь ли его мне? - спросил он. - Обещаю вернуть.
- Постарайся остаться живым, лорд, чтобы сдержать свое обещание, - тихо сказал я, вытаскивая Хьюэлбейн из ножен и подавая его Артуру рукоятью вперед.
Он крепко схватил меч и попросил меня сбегать в зал и принести пригоршню пепла пополам с песком. Принесенную горсть смеси Артур тщательно втер в смазанную жиром кожу рукояти. И только после этого повернулся к Овейну.
- Если, лорд Овейн, ты прежде хочешь отдохнуть, - любезно проговорил он, - я могу подождать.
- Щенок! - сплюнул Овейн. - Может быть, напялишь еще свои рыбьи доспехи?
- Они на дожде ржавеют, - очень спокойно ответил Артур.
- Прекрасная погода для солдата, - усмехнулся Овейн и раза два для разминки резко взмахнул своим длинным мечом, со свистом разрубив воздух. В сражении он предпочитал короткий меч, но сейчас, размахивая тяжелым мечом с необыкновенно длинным клинком, гигант выглядел устрашающе. - Я готов, щенок, - рявкнул он.
Бедвин сделал последнюю бесполезную попытку остановить схватку. Никто не сомневался в том, кому достанется победа. Артур был высоким, но выглядел слишком легким и поджарым по сравнению с мощным, мускулистым Овейном, еще не случалось, чтобы кто-нибудь превзошел гиганта в драке. И все же Артур казался удивительно спокойным. Оба бойца стояли по разные стороны каменного круга лицом к лицу.
- Признаете ли вы справедливость суда мечей и подчинитесь ли ему? - спросил Бедвин, и противники согласно кивнули. - Пусть благословит вас Бог и дарует победу справедливости, - торжественно произнес Бедвин, начертал в воздухе крест и с мрачным, сразу постаревшим лицом вышел из круга.
Овейн, как и ожидали, стремительно ринулся на Артура, но посредине круга прямо у королевского камня вдруг поскользнулся и на мгновение потерял равновесие. Артур не упустил момента и насел на Овейна. Я думал, что Артур, которому преподал свое искусство сам Хьюэл, будет биться спокойно, но этим утром в струях беспрерывного дождя я увидел совсем другого Артура. Он стал злым и нервным, стремился одним мощным ударом покончить с Овейном и упорно наступал, тесня гиганта беспорядочными частыми взмахами меча. Звенели клинки. Артур бешено плевался, выкрикивал ругательства, проклинал Овейна, издевался над ним и рубил снова и снова, не давая противнику опомниться.
Овейн дрался хорошо. Ни один человек, думаю, не выдержал бы такой убийственной молниеносной атаки. Башмаки гиганта скользили по грязи, и не раз ему приходилось отбиваться от наседавшего Артура с колена, но каким-то образом он успевал подняться и принять боевую стойку. Когда Овейн поскользнулся в четвертый раз, я вдруг понял хитрый замысел Артура. Земля от дождя разбухла, а Овейн еще не оправился после вчерашней попойки и не так твердо стоял на ногах. И все же сломить Овейна, пробить его глухую защиту никак не удавалось. Артур уже потеснил покрывшегося потом гиганта к тому месту, где запеклась еще не смытая дождем кровь Вленки.