- Если мне удастся поговорить с врачом, - заключила Анни, - я приду к вам не позднее завтрашнего дня.
Утром Вася вошел в подвал с Женни на руках. Измученный бессонной ночью, он, не отвечая на расспросы Валерика и Кюльжан, передал им ребенка, повалился пластом на мешок со стружками и моментально уснул.
ТАЙНА ОТКРЫВАЕТСЯ
Вася спал почти сутки. Но вот сквозь дремоту до него стали смутно доноситься голоса Валерика, Кюльжан и смех Женни. Но проснулся он, когда почувствовал, что его кто-то крепко целует. Приподнявшись на постели, Вася открыл упорно слипавшиеся глаза. На коленях перед ним стояла мать Женни, она улыбалась сквозь слезы, струящиеся по ее щекам.
- Я тебя, кажется, испугала, милый мальчик? - сказала она, - но я не могла удержаться… Я так благодарна тебе за мою девочку!
Окончательно проснувшись, Вася пошел умываться во двор, к колодцу.
Когда, освежившись, он вернулся, на ящике уже стоял завтрак: ломтики жареного мяса с картофелем - подарок фермера. Все весело уселись вокруг на подвинутых мешках со стружками, служившими им ночью ложем.
Маленькая Женни, устроившись на руках матери, что-то весело лепетала. Аккуратно расчесанные волосики вились кольцами вокруг ее бледного личика. Теперь девочка очень походила на большую куклу, правда, несколько полинявшую. С детской настойчивостью она потребовала, чтоб Вася сел рядом, обвила худенькой ручкой его шею и начала его угощать, засовывая ему в рот ломтики картофеля. Анни тактично постаралась отвлечь внимание дочери от смущенного мальчика, и завтрак прошел как нельзя лучше.
Анни рассказала, что молодой врач отнесся очень сочувственно к ее положению и даже предложил остаться работать сиделкой в палате для буйных больных, при условии, что она найдет себе квартиру, где сможет оставлять ребенка. Вася повторил, что комната, где они находятся, в ее полном распоряжении, и голубые, как у дочери, глаза Анни вновь наполнились слезами благодарности.
Покончив с завтраком, мальчик предложил Анни устраиваться поудобнее и отдыхать, а своим товарищам - пройтись в это время с ним в город "по одному важному делу". Втроем они вышли на улицу.
- Какое у тебя важное дело? - спросила Кюльжан, когда они отошли от "Вороньего гнезда".
- Неужели вы не догадываетесь? - с легким упреком сказал Вася. - Мы, кажется, уже достаточно в курсе здешней жизни. Материала у нас накопилась целая куча, а закон развития человеческого общества все остается для нас тайной. Надо все-таки с кем-нибудь из взрослых посоветоваться на этот счет. Пойдемте, куда глаза глядят! Может быть, и найдем подходящего человека.
Они шли очень долго и, в конце концов, оказались на Риджен-стрит - одной из главных улиц Лондона. Зеркальные витрины роскошных магазинов отражали их растерянные, уже усталые лица. Одну из таких витрин окружала большая толпа.
Дети остановились. Ныряя под локтями зрителей, они кое-как пробрались к витрине. За бемским стеклом они увидели модель электрической машины, везущей железнодорожный поезд. Под удивленные возгласы собравшихся людей по сомкнутому кругу рельсов проворно бегал паровозик с вагонами.
- Теперь задача решена, и последствия этого не поддаются учету, - услышал Вася приятный мужской голос. Он поспешно обернулся. Совсем близко, за его спиной, стоял высокий, худощавый черноволосый мужчина в скромной, но опрятной одежде. Не обращая ни на кого внимания, он горячо говорил своему спутнику:
- Царствование его величества пара кончилось. На его место станет неизмеримо более революционная сила - электрическая искра.
Сказав это, он повернулся и вместе со своим товарищем стал выбираться из толпы. Вася подтолкнул Валерика и Кюльжан, и дети ринулись следом.
- Это, наверное, какие-нибудь ученые, - шепнул Вася своим товарищам, как только они выбрались на простор. - Пойдемте скорее за ними! Может быть, они смогут нам помочь разобраться с этим законом.
Ученые, продолжая разговор, шли вдоль улицы. Ребята следовали за ними по пятам, прислушиваясь к их словам, не решаясь сразу обратиться.
- Применение электричества в промышленности - это же экономическая революция, - возбужденно говорил заинтересовавший Васю человек. - …и необходимым ее следствием будет революция политическая.
- Значит, - откликнулся его спутник, - электричество несет буржуазному обществу верную гибель?
- Именно так, - подтвердил первый.
- А почему общество должно погибнуть, когда будет применяться электричество? - не удержался Вася, упустив из виду, что разговаривающие и не подозревают о том, что их кто-нибудь слышит.
- Во-первых, я говорил о гибели не всякого общества, а только буржуазного, - живо откликнулся спрошенный. - А во-вторых, кто вы такие, позвольте вас спросить?
Вася сконфуженно молчал.
- Ну что вы напали на бедных ребятишек? - укоризненно сказал второй ученый. - Вы так напугали мальчугана, что у него совсем отнялся язык. Разве можно подобным образом разговаривать с детьми? Что вы от нас хотите, дети?
Ободренный ласковым голосом ученого, Вася поднял голову. Сквозь стекла очков на него смотрели слегка прищуренные глаза в добродушных морщинках.
- Мы… Нам… - сказал мальчик, - нам хотелось выяснить некоторые вопросы, но мы никак не можем найти для этого подходящего человека!
- Ну, это вы как раз попали по адресу, - рассмеялся первый ученый. - Мой друг обладает очень разносторонними знаниями. Вы не смотрите на то, что он скромно одет. Наука у нас не имеет рыночной ценности.
- Ну, что же, - сказал пожилой ученый, с интересом разглядывая Васю. - Если это в моих силах, постараюсь помочь. Давайте побеседуем, конечно, не здесь, посредине дороги. Я живу недалеко отсюда. Если не возражаете, зайдемте ко мне.
И, простившись со своим спутником, он пригласил детей занять места в приготовившемся к отправке омнибусе, или, как его тут же окрестил Валерик, "в лошадином автобусе".
Они сошли на ближайшей остановке и очутились у маленького коттеджа с садиком. Садик представлял из себя несколько метров гравия и травы, так густо покрытой черными хлопьями лондонской копоти, что было трудно понять, где начинается гравий, а где кончается трава.
У дверей коттеджа их встретила высокая миловидная девушка с нежно-розовым цветом лица и пышными золотистыми кудрями, в которых, казалось, все время прыгают солнечные зайчики.
- Моя дочь Лаура, - моя хозяюшка и помощница, - с отеческой гордостью сказал ученый.
Девушка приветливо поздоровалась с детьми, помогла отцу раздеться и, нежно поцеловав его, вышла, предупредив, что обед будет готов через несколько минут.
- Не обращайте, пожалуйста, внимания на странный запах в квартире, - предупредительно пояснил ученый. - Я, знаете ли, химик… Увлекаюсь разными опытами, а на жизнь себе зарабатываю переводами с иностранных языков. У нас в Англии редкий ученый может жить только доходами от своей научной деятельности. Если только, конечно, он не согласится идти на сделку со своей совестью. Но лично я, Джемс Райт, никогда не пойду на спекуляцию наукой. Все, все, - поспешно добавил он, увидев показавшуюся в дверях Лауру. - Будем обедать. Я, признаться, сегодня не успел позавтракать и изрядно проголодался. Прошу к столу!
После простого, но сытного обеда все вернулись в первую комнату, служащую, как было видно по всему, рабочим кабинетом. По обеим сторонам камина стояли два шкафа с книгами. На них до самого потолка были наложены свертки каких-то рукописей. Небольшой стол помещался в центре комнаты. Против окна у стены стоял кожаный диван, уже изрядно потертый.
Пригласив детей разместиться на диване, Джемс Райт сел к столу. В кресле у окна с рукоделием в руках разместилась Лаура.
- Итак, какие же вопросы вас волнуют? - ободряюще улыбаясь, спросил ученый.
- Видите ли, - сказал Вася, успевший во время обеда обдумать свою речь. - Мы читали в разных книгах о том, как жили люди в разные времена. Наш… учитель нам сказал, что если мы будем изучать эти материалы очень внимательно, то заметим главное - чем одно общество отличается от другого. Тогда мы сможем определить экономический закон, по которому развивается человеческое общество. Но как внимательно мы ни читали, как ни думали, никак не можем понять, что это за закон. Может быть, вы можете нам помочь в этом?
- Вы затронули очень серьезный вопрос, мой мальчик. И, по совести сказать, если б я не прочел вышедший в прошлом году из печати труд нашего великого современника Карла Маркса, я бы затруднился тебе ответить. Давайте разберемся вместе.
Для начала ответьте мне, пожалуйста: что, по-вашему, самое главное, без чего человек не может обойтись ни в одном обществе?
- Без пищи, - категорически заявил Валерик. - Я же тебе говорил, Вася, что самое главное, чем одно общество отличается от другого, - это пища.
- Но откуда, по-вашему, человек берет себе пищу? - спросил Джемс Райт с добродушной усмешкой.
- Из природы! - воскликнула Кюльжан. - Я же тебе говорила, Вася - какая природа, такая и пища.
Джемс Райт отрицательно покачал головой.
- Может быть, все зависит от количества населения? - предположил Вася. - Чем больше людей живет в стране, тем больше и лучшего качества они могут произвести продуктов.
- Так, - сказал Джемс Райт. - Теперь я знаю ваше мнение. Выслушайте внимательно меня. До сих пор многие считали, что историю делают отдельные великие личности: короли, полководцы и так далее, и что только от их поступков зависит направление развития человеческого общества. Другие считали, что это определяется географическим положением страны, ее климатом, природными богатствами, близостью рек и океанов. Вы тоже было пошли по этому пути. Есть и такие, которые считают, что главное определяющее условие - это плотность народонаселения. Это вы тоже предположили.
Все эти взгляды ошибочны. Конечно, и географическая среда, и плотность населения тоже играют известную роль. Они могут ускорить или замедлить развитие общества до того времени, по крайней мере, когда люди, овладев пониманием экономического закона, сделаются сами творцами своей истории, когда они, опираясь на действие этого закона, сами будут создавать себе такие природные условия, какие им будут нужны.
Научный, или, как мы говорим, материалистический, взгляд на историю, разработанный Карлом Марксом и его другом Фридрихом Энгельсом, заключается в следующем :
Прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и так далее, люди должны есть, пить и одеваться…
- Ну, что я говорил?! - торжествующе воскликнул Валерик.
- …И, следовательно, основой каждой исторической ступени человеческого общества является способ, которым люди производят все необходимое для их существования.
Дело не в том, что человек употребляет для поддержания своей жизни, - обратился Джемс Райт к Валерику, - а в том, каким способом производится это необходимое для жизни. В этом заключается главное отличие одного общества от другого.
Вы говорите, что внимательно изучали жизнь людей различных времен? Ну-ка, скажите, чем пользовались люди, которые вели первобытный образ жизни, чтобы добыть себе пищу?
- Они больше собирали готовое, - сказала Кюльжан. - Рвали плоды, выкапывали червяков.
- Чем?
- Сучками. А черепаху разбивали камнем, привязанным к палке.
- Значит, палка и камень - вот и все их орудия производства. Давайте будем называть так то, чем люди всех времен добывали себе необходимое для жизни.
- Ладно, - согласился Вася. - Но люди, которые жили позже, уже раскалывали камни на мелкие осколки и ими разделывали тушу оленя.
- Правильно. Они уже не просто брали свои орудия труда готовыми из кладовой природы, а начинали их обрабатывать, приспосабливать для своих нужд. А теперь сравните первобытные орудия производства с теми машинами и станками, которые вы, наверно, видели в Лондоне. Есть, я думаю, разница?
- Разумеется, - согласился Вася.
- Но в процессе производства есть и вторая сторона. Ведь люди не могут производить что-либо в одиночку. Возьмите такой пример: фабрикант имеет машины, станки, но без рабочих они мертвы. Рабочий имеет только свой труд, но без станков фабриканта он не может его применить. Когда он поступает на фабрику, между ним и фабрикантом возникают отношения, которые, в отличие от личных, называются производственными отношениями. Таким образом, производственные отношения отвечают на вопрос: в чьей собственности находятся орудия производства, которыми пользуется рабочий. В распоряжении всего общества или отдельных лиц? Кому достается львиная доля продукции, выработанной рабочим? Фабриканту, если ему принадлежат машины и станки, или всему обществу, если этому обществу принадлежат фабрики? Вот этим определяется общественный строй, его форма. Понятно?
- Не совсем, - честно призналась Кюльжан.
- Давайте разберемся на примерах! Как вы назовете общественный строй, при котором отдельным лицам принадлежат не только орудия труда, но и те, кто при помощи этих орудий работает?
- Это рабство, - ответил, подумав, Вася.
- Хорошо. А если так: орудия производства принадлежат хозяину, а тот, кто ими пользуется, хоть и имеет свою маленькую собственность, но обязан бесплатно работать и на хозяина в виде барщины или оброка?
- Это будет крепостное право, феодализм, - сказала Кюльжан.
- А если средства и орудия производства принадлежат хозяину, а тот, кто ими пользуется, не имеет ничего, кроме своего труда? По закону - не раб, свободный, а фактически его жизнь зависит от того, наймут его или не наймут хозяева орудий?
- Ну, это здесь, в Лондоне, так мучаются, - быстро сказал Валерик. - Видели мы эту "свободу по закону"!
- Ну вот, мы с вами и разобрали разные формы производственных отношений, но у всех этих форм есть одна общая черта. Вы не обратили внимания, какая?
- Во всех: и в рабовладельческом, и в феодальном, и в капиталистическом строе владельцы орудий труда угнетают тех, кто на них работает, - ответил Вася. - Это очень несправедливо!
- Представьте себе, мой друг, Карл Маркс вполне с вами согласен в этом вопросе, - пошутил Джемс Райт.
- А почему первобытные люди все были свободны и равны, а потом вдруг одни стали рабами, а другие хозяевами? Как это произошло?
- То есть, вы спрашиваете, как изменились производственные отношения, которые у первобытных людей были отношениями сотрудничества и взаимопомощи? Дело в том, что изменения в способе производства всего, что нужно для жизни, всегда начинаются с изменений в сторону усовершенствования орудий труда. Когда первобытные люди изобрели лук, охота на диких зверей стала доступной не только коллективам, но и отдельным охотникам. Она стала успешней. Следовательно, условия позволили оставлять, например, подраненный молодняк "в запас". Животное привыкало к человеку, от которого получало корм. От приручения животного до использования его не только для пищи, но и как рабочий скот, уже шаг большой. Значит, стало легче обрабатывать землю, значит, большими стали урожаи. Потребность в общей работе исчезла, а с ней и распределение поровну полученных продуктов. Потом люди сообразили, что можно заставить работать на себя других, скажем, пленных, которых прежде просто убивали, так как их было невыгодно кормить. Племена, как скифы, и целые народы, как египтяне, совершали грабительские походы на своих соседей специально для того, чтоб добыть себе рабов. И войны уже стали необходимостью для тех стран, которые были основаны на труде рабов. А чтобы подавить их сопротивление и сохранить свои богатства, богачам понадобился такой аппарат, как государство и армия, как главный инструмент государства. Так возник рабовладельческий строй. Вот каким образом один общественный строй сменился другим.
- А как дальше? Как рабовладельческий строй превратился в феодальный?
- Вспомните историю древнего Египта. Как могло дальше развиваться и совершенствоваться производство, когда рабы ненавидели свой труд? А ведь первая особенность производства заключается в том, что оно никогда не останавливается на мертвой точке, а все время развивается. И это развитие, как мы с вами уже рассмотрели, начинается с усовершенствования орудий труда. А разве рабы были заинтересованы в этом? Она свои орудия труда считали ненавистными оковами. Зачем им было стараться вырабатывать больше продуктов, если они все равно получали меньше, чем нужно для поддержания своей жизни? И сам труд в то время считался позорным, как удел только раба. Получался тупик. Ремесла чахли, торговля замирала. Урожаи падали, и многие поля зарастали сорняками. Рабство перестало себя окупать и поэтому отмерло. Но его гибель проходила очень бурно, сопровождалась кровавыми восстаниями рабов.
- Все-таки рабство - самый жестокий и несправедливый строй, - вздохнула Кюльжан. - И зачем только он возник? Не понимаю.
- Все надо рассматривать с исторической точки зрения, - возразил Джемс Райт. - Конечно, сейчас возврат к рабовладельческому обществу был бы нелепостью, шагом назад, но в свое время этот строй сыграл большую роль. По этому поводу ученый Фридрих Энгельс говорит: "Только рабство сделало возможным, в более крупном масштабе, разделение труда между земледелием и промышленностью и таким путем создало условия для расцвета культуры древнего мира, греческой культуры. Без рабства не было бы греческого государства, греческого искусства и науки. Без рабства не было бы и римского государства. А без того фундамента, который был заложен Грецией и Римом, не было бы и современной Европы".
- Так что, видите ли, каждая историческая ступень играет свою положительную прогрессивную роль в развитии человеческого общества.
Так же и при феодализме. Первое время после падения рабства начали развиваться ремесла, появилось много усовершенствований в технике. Ведь крепостной и свободный ремесленник были уже заинтересованы в совершенствовании своих орудий труда, чтобы получить больше продуктов. Раба, хоть мизерно, хозяин обязан был кормить, а крепостной должен был и удовлетворить аппетит хозяев, и прокормить себя и свою семью. Поэтому орудия труда все улучшались, изобретались новые, более сложные, как, например, прялка "Дженни", ткацкий станок Картрайта…
- Очень странно, - перебил вдруг Вася. - Харгривс изобрел свою прялку, чтобы облегчить труд прядильщиков, а это привело к тому, что они совершенно разорились. Как же это получается?