Эта девушка должна уже быть здесь. А может, она не придёт? Ему очень хотелось, чтобы она не пришла. Жаль, если она попадёт к палачам из гестапо… Однако Рупперта тут же охватил животный страх за свою судьбу. Лотар не поверит ему, скажет, что Рупперт обманул… Что ждёт его?
Двое агентов внимательно наблюдали за капитаном. Ему были знакомы такие лица - холодные, жестокие лица палачей. Оба одновременно посмотрели на часы. Гестаповцам не терпелось поскорее доставить жертву Лотару…
Клос сел на площади Унии в коляску велорикши.
- Быстро, ещё быстрее! - сказал он по-польски.
Он не обращал сейчас внимания на соблюдение конспирации. Рикша с удивлением посмотрел на странного офицера и нажал на педали. Быстро проехали Маршалковскую. Было уже пять минут первого. Клос сунул парню деньги и выскочил из коляски. Пройдя мимо кафе Помяновского, Клос взглянул в окно и с облегчением вздохнул, как будто сто пудов спало с его плеч. Рупперт сидел за своим столиком один. "Что случилось с Анной? Она не пришла вовремя?" - подумал Клос.
А в это время Анна шла по улице Волчьей в направлении аллей Уяздовских. Девушка спешила. Она прошла мимо группы людей, столпившихся около стены, где был приклеен приказ губернатора, и, когда вышла на Мокотувскую, неожиданно увидела, что улица безлюдна. Это всегда было тревожным признаком. Прохожих как ветром сдуло с тротуаров. Какой-то испуганный мужчина торопливо закрывал дверь своей жалкой лавчонки.
Анна остановилась. В эту минуту мимо неё пробежала растрёпанная и изрядно перепуганная женщина с буханкой хлеба, видневшейся из сумки.
- На углу Кручей облава! - крикнула она.
Обеспокоенная тем, что придётся идти в обход, а это значило опоздать на встречу, Анна свернула с Мокотувской, дошла до площади Спасителя, обходя опасное место, где жандармы обычно хватали людей. На тротуаре стоял мальчишка с газетами, выкрикивая: "Новый Курьер Варшавский!" На трамвайной остановке толпились люди, а на углу улицы пожилой мужчина в очках продавал папиросы собственного изготовления. Анна хорошо знала этого мужчину. Перед войной он был ответственным сотрудником лесохозяйственного министерства. Она улыбнулась ему и ускорила шаг.
Было уже десять минут первого.
Клос ждал. С какой стороны подойдёт Анна? Окружено ли кафе людьми Лотара? Или они ожидают только внутри? Он должен предупредить Анну раньше, чем её заметят гестаповцы…
Обер-лейтенант стоял у ворот. Проезжавший трамвай закрыл на минуту противоположную сторону Маршалковской, а когда он тронулся, Клос увидел Анну. Он через мостовую бросился к ней и чуть не попал под армейскую машину.
Анна была уже на краю тротуара, когда увидела Клоса. Идя ей навстречу, он прошёл близко-близко и так толкнул её, что у девушки упала сумка.
- Извините, пожалуйста, - громко сказал он, поднимая сумку. И добавил: - Не ходи, там гестапо!
Анна сразу же повернулась и скрылась в толпе прохожих. Клос остался один. Он свернул на улицу Пия XI, потом медленно вышел на безлюдную Мокотувскую, остановился, вынул из кармана портсигар. Руки его дрожали, когда он зажигал спичку.
"Успокойся, идиот, - подумал Клос. - Успокойся, она теперь в безопасности".
На стене старого кирпичного дома виднелась затёртая, но ещё достаточно заметная надпись: "Варшава борется".
8
В двенадцать сорок гестаповцы приблизились к ожидавшему их Рупперту.
- Хватит, пошли, - недовольно сказал один из них, - она уже не придёт.
Рупперт поднялся без особого желания. Он знал, что его может ожидать, но ещё на что-то надеялся, когда они вышли на Маршалковскую. Может быть, девушка просто опоздала и он её ещё увидит?
А в общем-то какое ему дело до этой польки? Прежде всего речь идёт о нём, Рупперте. Что будет с ним? Он не считал себя виновным в том, что она не пришла. А как ему хотелось жить спокойно, ни во что не вмешиваясь! Рупперт не любил гитлеровцев, но вовсе не симпатизировал и полякам. Они принудили его к сотрудничеству, а теперь он в руках Лотара. Отец Вилли Рупперта, промышленник из Рура, был прав, когда говорил, что человек только винтик в огромной, государственной машине и не может повлиять даже на собственную судьбу. И не нужно быть героем, следует иметь только много денег и жить в своё удовольствие. Но сейчас речь идёт о цене… Какую цену нужно заплатить за свою жизнь?
Лотар уже ждал их в кабинете. Он посмотрел на Рупперта стеклянным взглядом, закурил сигарету, но капитану не предложил.
- Рупперт, мы не позволим водить нас за нос! Ты обманул нас! - холодно сказал он.
Рупперт хотел возмутиться, крикнуть, что он немецкий офицер и не позволит так разговаривать с собой. Даже если его подозревают, то нельзя обращаться к нему на "ты". За польскую кампанию он получил Железный крест… Однако он ничего этого не сказал, а только пробормотал:
- Я действительно договорился с ней о встрече. Прошу мне верить! - Он почувствовал капли пота на лице, ладони стали влажными. "Увижу ли я ещё Ильзу?" - мелькнуло у него в голове.
Лотар внимательно наблюдал за капитаном. Состояние Рупперта тешило штурмбаннфюрера. Гестаповец всегда испытывал истинное наслаждение, когда его жертва трепетала от страха. Он не бил допрашиваемого, если в его глазах замечал страх.
Лотар понимал, что Рупперт не простой немец, он сын крупного промышленника из Рура и его следовало бы пощадить. Но гестаповец всегда оставлял за собой право решать судьбу людей и, если понадобится, был готов без колебания уничтожить свою жертву.
- Вспомни как следует, - процедил сквозь зубы Лотар, - ты никому не говорил о нашем разговоре?
- Нет, господин штурмбаннфюрер, никому.
- А своей Ильзе?
- Ильзе ничего не известно, - ответил Рупперт, едва сдерживаясь, чтобы не крикнуть: "Тебе-то что до этой девушки? Не смей называть её имя!"
- Ты уверен в этом?
- Уверен, господин штурмбаннфюрер.
В соседней комнате послышался душераздирающий крик, потом всё стихло. Рупперт вздрогнул. Ему показалось, что этот крик всё ещё продолжается.
Лотар усмехнулся.
- Даю тебе последнюю возможность, - сказал он. - Я не должен этого делать, ты этого не заслуживаешь, ты трус и предатель, но я жалею не тебя, а твоего отца. Если в течение двух дней не найдёшь эту польку…
- Как это сделать? - спросил Рупперт.
- Это твоё дело. Мы же не заставляли тебя брать деньги от польской разведки… Запомни, это твоя последняя возможность, Рупперт. В противном случае… ты знаешь, что тебя ожидает.
- Знаю, - упавшим голосом ответил Рупперт.
И он действительно знал. Перед его глазами возникли одиночные камеры, пустой двор с бурыми пятнами от крови на Полицейштрассе, где гестаповцы истязали и расстреливали свои жертвы. Ему послышались душераздирающие крики. Рупперт содрогнулся. Он не хотел умирать в застенках гестапо.
- Может быть, сумеешь проникнуть в их подпольную организацию, - продолжал Лотар. - Встретишь там своего старого знакомого Шмидта. Я очень хотел бы с ним поговорить.
"Значит, дают мне возможность искупить свою вину", - подумал Рупперт. Однако он не знал, что это только отсрочка приговора, уже вынесенного ему. Мелькнула мысль: "Скорее бы выбраться из этого мрачного кабинета, чтобы не видеть бульдожьей морды Лотара".
9
- Анне надо немедленно скрыться из города, - сказал Клос. - Лотару известна её внешность по описанию Рупперта.
Они сидели втроём в небольшой комнатке антиквара. Мартин расставлял шахматные фигуры на доске, потом передвигал их с места на место, как будто играя с противником. Анна положила руку на плечо Клоса.
- Преувеличиваешь, Янек, - улыбнулась она. - Если хочешь, я сменю причёску…
- Шутишь, Анна? Нельзя недооценивать Лотара и его службу.
Да, они несколько недооценивали противника. Годы оккупации научили их прежде всего ненавидеть фашистов.
- Со временем мы восстановим с тобой связь, - продолжал Клос. - Лотару теперь известно, что мы охотимся за Хеннингом и его чертежами. Он усилит охрану. Лотар - противник хитрый и осторожный.
- Я получил указания Центра. Нас торопят, - тихо заговорил Мартин, продолжая переставлять шахматы. - Планы испытательного полигона и данные нового ракетного оружия Хеннинга мы должны иметь полностью, любой ценой.
Так или иначе, Клос понимал, что все они, не щадя жизни, обязаны до самого конца войны выполнять свой долг перед родиной. Любое задание они должны выполнить во что бы то ни стало…
- Сообщи Адаму, что гестапо о нём известно, - сказал ему Клос. - И на время прекрати с ним контакты.
- Я уже это сделал. Каковы твои дальнейшие намерения?
- Мне будет нужна Анна, - сказал Клос.
- Ты же говорил, что она должна немедленно покинуть Варшаву и на время скрыться.
- Да, это так, она должна исчезнуть из города утром. - Каждое слово приносило ему боль. Он не имел права подвергать опасности девушку, но должен был это сделать. Только так можно было выполнить задание Центра.
- Я согласна, - сказала Анна.
Клос подумал, что она ещё не представляет себе той опасности, в которую её вовлекают. Она всегда с честью выполняла любое трудное задание и теперь верила в успех задуманной Клосом операции, хотя и не знала ещё, на чём основывается его замысел и какая роль отводится ей…
Раздобыть чертежи фон Хеннинга, касающиеся испытательного полигона и нового ракетного оружия, можно было только через дочь профессора. Эту хитрую, осторожную девушку в очках нельзя было недооценивать.
Бенита и Клос договорились по телефону встретиться вечером. Часы, висевшие на стене, пробили восемь, и тут же послышался стук в дверь.
- Отец приглашён сегодня на приём к своему старому другу, генералу фон Фалькенхейну. Надеюсь, он задержится там надолго. Наконец нам представился случай, чтобы побыть вместе, Ганс, - прошептала Бенита, когда Клос снимал с неё плащ. - Но я всё-таки немного боюсь…
- Чего ты боишься? - спросил Клос, провожая девушку в комнату, где был накрыт ужин.
Бенита бросила оценивающий взгляд на стол и улыбнулась Клосу.
- Боюсь тебя, Ганс, - ответила она, - ты такой интересный и сильный мужчина, а я…
- Зачем ты так, Бенита?
- А ты мог бы забыть хотя бы на этот вечер, что я дочь профессора фон Хеннинга?
- Об этом я даже не думаю, - ответил Клос, поймав себя на мысли, достаточно ли естественно он играет роль влюблённого. - Представь себе, я даже не думаю о том, что тебя охраняют лучше, чем любую другую девушку в Варшаве.
- Так ли это?
- Да, да! - быстро проговорил Клос и усадил её в кресло. Бенита через открытую дверь бросила взгляд в спальню, потом выпила рюмку вина. Клос уменьшил свет и включил музыку. Он пригласил девушку на танго. Бенита танцевала легко, и он почувствовал, как постепенно спадает её напряжение, исчезает настороженность, глаза из-под очков смотрят доверчиво и ласково. Она нежно прижалась к нему:
- Ты отлично танцуешь, Ганс.
- Ты тоже, Бенита.
- Я танцую редко. На школьных вечерах чаще всего сидела в сторонке, меня почти никто не приглашал.
- Не может быть! - шепнул Клос. - Ты ведь чудесная девушка, Бенита.
Девушка отодвинулась от него, не поверив его словам.
- Неправда! Зачем ты говоришь неправду? Я далеко не чудесная!
- Нет, правда, Бенита, - с жаром уверил он её. - Я понял это ещё там, на вокзале, когда увидел тебя впервые.
- Ты был на вокзале, когда нас встречали?
- Я случайно оказался там, - ответил он тихо и понял, что совершил ошибку. Именно этого не нужно было говорить. Во взгляде девушки вновь появилась отчуждённость.
Клос наполнил рюмки, Бенита снова выпила, однако была уже другой - настороженной. Он всё время чувствовал на себе её испытующий взгляд.
- Хочешь меня споить? - спросила она.
- А что в этом плохого?
- Да ничего, конечно, ничего. Давай ещё выпьем! - улыбнулась девушка и снова прижалась к нему. - Я редко пьянею. У меня крепкая голова. Правда, Ганс, у меня крепкая голова?
Потом она попросила принести ей стакан воды. Это была одна из возможностей, которую он так ждал. Клосу уже надоело играть роль влюблённого.
Он вышел на кухню, налил в стакан воды и вынул из кармана небольшую таблетку. Это снотворное должно было подействовать через несколько минут.
Клос не предполагал, что Бенита встала из-за стола и через открытую дверь видит, что он делает. Она была почти трезвой и всё поняла.
Когда Клос вернулся в комнату, она по-прежнему сидела на своём месте за столом и держала в руках пустую рюмку.
- Налей мне ещё, - игриво попросила Бенита, - я действительно хочу хоть один раз в жизни напиться.
Клос наполнил её рюмку вином и подал стакан с водой. Она взяла стакан, поднесла его ко рту и попросила:
- А теперь, Ганс, включи музыку.
Он на минуту повернулся к радиоле, и в этот момент Бенита вылила воду в цветочный горшок…
Снова зазвучало танго. Девушка как ни в чём не бывало прижалась к Клосу.
- Ты нравишься мне, Ганс, - нежно прошептала она. - Нравишься гораздо больше, чем Рупперт. Ты такой красивый и сильный. О, Ганс, - Бенита погрозила ему пальцем, - ты умеешь обвораживать девушек.
Она начала петь, потом вдруг умолкла. Клос в напряжении ждал, когда же подействует снотворное. Но девушка снова заговорила:
- Тебе нравится мой голос? Все говорят, что самое хорошее, что есть во мне, - это голос. Ну, обними же меня, Ганс, поцелуй… Какой ты робкий…
С этими словами Бенита упала в кресло. Клос был уверен, что она с трудом преодолевает сонливость.
- Ну налей, налей же ещё своей милой, которую ты так ловко увлёк с надеждой на взаимность.
- О чём ты говоришь, Бенита?
Девушка снова отпила вина:
- О боже, как у меня кружится голова, Ганс! Ты не представляешь, что делается вокруг! Что ты натворил со мной? Ну обними же меня и поцелуй…
Клос проводил её в спальню, уложил на кровать. Она ещё раз прошептала:
- Иди ко мне, милый, - и закрыла глаза.
Разведчик наклонился над девушкой. Бенита дышала спокойно и ровно, но он должен был выждать ещё немного, чтобы убедиться, что она уснула. Потом он открыл сумочку Бениты и нашёл ключ. Убеждённый, что она спит, вышел в соседнюю комнату.
В это время Бенита открыла глаза. В её руках оказался пистолет. Она всегда носила при себе оружие даже в Берлине, а уж здесь, в Польше, не расставалась с ним и ночью. Именно в тот момент, когда Клос подходил к большому гардеробу, Бенита появилась на пороге.
- Стой! - крикнула она. - Не двигайся!
Клос резко повернулся. Увидел глаза Бениты, холодно смотревшие из-под очков, и пистолет в её руке.
- Не нужно дурачить девушек, - тихо проговорила Бенита.
- Ты что, с ума сошла? - крикнул Клос. - Что ты делаешь?
- Не подходи близко, дорогой… Я в полном сознании, не выпила твоей микстуры. Как ты был неосторожен! - И через мгновение, видя, что Клос всё ещё стоит на месте, добавила: - Отца сейчас действительно нет дома. Ты всё хорошо продумал, Ганс. На кого ты работаешь? На тех же, что и Рупперт?
- Ты ведёшь себя как девчонка, - спокойно ответил Клос.
- Может быть, - рассмеялась Бенита. - Во всяком случае, я гораздо искреннее тебя. Не подходи ко мне, иначе закричу. Кто-нибудь из твоих соседей услышит… Так вот… Слушай меня внимательно. Ты должен рассказать мне всё, что знаешь. Я имею право спросить тебя об этом. Думаешь, что немцы проиграли войну? Всё кончено?
Клос молчал.
- Не хочешь говорить? А может быть, я соглашусь… сотрудничать с тобой? Об этом ты не подумал, Ганс? Ты только скажи, на кого работаешь? На англичан, американцев, а может быть, на русских…
Клос не отвечал, лихорадочно думая, как поступить. Он медленно подходил к Бените, внимательно следя за её лицом и пистолетом. Выстрелит или нет? Рука Бениты дрогнула, девушка попятилась. От большого гардероба её отделяло всего несколько шагов.
- Если ты не скажешь, я выстрелю.
Бенита подошла вплотную к гардеробу, прислонилась к дверце. Клос приближался к ней, считая секунды…
- Стой! - крикнула Бенита, и тотчас же дверцы гардероба неожиданно открылись и оттуда выскочила Анна, которая всё это время внимательно прислушивалась к происходившему.
Резким ударом Анна выбила у Бениты пистолет. Немка не успела даже крикнуть, как её рот был закрыт платком…
Бенита лежала теперь крепко связанная на кровати, её глаза горели ненавистью и отчаянием. Она злобно смотрела на Клоса и Анну, рывшихся в её вещах.
Увидев Анну в своём платье, плаще и очках, Бенита поняла замысел Клоса.
Анна и Клос вышли из квартиры, заперли двери на ключ.
- Пойми, Анна, - сказал Клос, когда они спускались по лестнице, - это опасно, но другого выхода нет. Быстро пройдёшь мимо охранника у входа в особняк Хеннинга. Он должен быть уверен, что ты дочь профессора Бенита, которая возвращается домой. Войдёшь в приёмную, потом в кабинет Хеннинга. Помнишь план, нарисованный Руппертом?
- Да, - прошептала Анна и крепко пожала его руку.
- В углу стоит сейф. Откроешь его вот этим ключом, сфотографируешь все документы, а потом выйдешь через кухню… Ты должна выйти из особняка в тот момент, когда будет меняться охрана… Я буду всё время наблюдать за тобой… При необходимости подстрахую. Всё поняла?
- Да, - ответила Анна.
- Возьми пистолет. - Клос подал ей вальтер и на прощание поцеловал девушку. - Помни, выйти из дома тебе надо через кухню. Там, где ограда ниже, переберёшься через решётку… Но только во время смены поста… Тогда они не смотрят во двор, слушают разводящего… Ну, иди, Анна, уже пора.
Ночь стояла тёмная. По безлюдной улице прошёл патруль. Несколько минут Анна и разведчик переждали под дерёвом. Затем девушка перебежала мостовую, а потом спокойным шагом подошла к охраннику, стоявшему у подъезда особняка Хеннинга.
Клос, с пистолетом в руке, укрывшись в тени дерева, не спускал с них глаз. Он почувствовал, как сильнее забилось сердце.
- Гуте нахт, фрейлейн, - поздоровался охранник, и Клос с облегчением вздохнул.
Анна подошла к двери, вынула из сумки ключ и вставила в замочную скважину. Казалось, на мгновение ключ застрял в замке, двери не открывались… Клосу показалось, что это мгновение длилось целую вечность.
"Лишь бы только охранник не подошёл к ней и не предложил помощь", - подумал Клос. Наконец дверь открылась, Анна вошла в дом.
Девушка прошла по коридору дома и вышла к приёмной, где размещался секретариат. Кабинет профессора был открыт. Анна старалась действовать по плану, разработанному Клосом. Сначала надо зашторить окна, зажечь свет, затем вынуть из сумки ключ от сейфа и спокойно, не нервничая и не торопясь, подойти к сейфу, стоящему в углу кабинета. Поворот ключа в замке, ещё один, однако дверца не открывалась. Анна почувствовала капли пота на лице… Прервала работу, чтобы успокоиться. Села в кресло, позволила себе несколько минут отдохнуть.
"Нужно всё делать спокойно, не торопясь", - подумала она и начала всё сначала. Дверца сейфа медленно, бесшумно открылась.
На средней полке лежали пронумерованные папки. Это были секретные документы профессора фон Хеннинга: план испытательного полигона, чертежи и описания новой ракеты, стартовой площадки, путей подъезда к полигону.