Пригнувшись, Катон бросился было вперед, чтобы разобраться с новой угрозой, но вскоре остановился. Быстрый взгляд показал ему, что враги переваливают через ограждение на всей его протяженности, вплоть до отряда Мандракса. Вот еще трое из них, попав на дорожку для караульных, тут же спрыгнули с нее вниз, во двор, а на смену им со стороны города лезли другие. Катон увидел, что с трех приставленных к стене лестниц постоянно извергается людской поток. Схватка за вал была проиграна. Он обернулся к своим людям, дернув ближайшего за плечо:
- Ты! Бегом к Макрону! Скажи ему… нет, просто покажи, пусть увидит, что здесь творится. Он сам сообразит, что делать.
- Есть, командир!
Воин бегом припустил вдоль частокола к воротам.
- Уходим, - велел Катон остальным и первым спрыгнул с караульной дорожки во двор усадьбы.
Волкам он приказал бежать к редуту. И пока они пересекали просторный двор царской усадьбы, сам Катон побежал к собиравшимся под стеной дуротригам. Один из них заметил центуриона и закричал, указывая на него товарищам. Катон, не обращая на это внимания, остановился и тоже закричал поверх их голов:
- Мандракс! Мандракс!
Мандракс оглянулся и увидел опасность.
- Уходи! - выкрикнул Катон, махнув мечом в сторону царского чертога.
Предупредив знаменосца, центурион повернулся и побежал, слыша за спиной торжествующий рев дуротригов. Бросив взгляд через плечо, он увидел во всей полноте ужасающую картину. Враги повсюду перебирались через частокол, а уцелевшие Волки улепетывали к редуту. Но в самой их гуще, над морем голов и наконечников копий сверкала золотом оскаленная волчья пасть. Дуротриги уже нагоняли некоторых раненых, не способных быстро бежать атребатов и добивали их. Макрон на своем левом фланге увидел, что тылы пали, еще до того, как до него добрался посланный Катоном гонец. Его легионеры, повинуясь приказу, бросили свои позиции и посыпались с вала.
Катон тоже бежал со всех ног, инстинктивно вжимая голову в плечи и даже пытаясь вообще втянуть ее внутрь новых пластинчатых доспехов, в то время как позади него, совсем близко, слышались завывания дуротригов. Впереди уже вздымалось наспех возведенное заграждение, в каком с одной стороны был оставлен проход. Он перекрывался тяжело нагруженной подводой, которую сейчас откатили, чтобы открыть доступ отступавшим. Многие уже устремлялись туда, бросая испуганные взгляды на наседавших преследователей. Оказавшись в задних рядах охваченных страхом людей, пробивавших себе путь локтями в надежде спасти свои жизни, Катон возопил что есть мочи:
- Волки! Волки! Назад! Строиться под штандартом! Все под штандарт!
Его услышали. Некоторые бойцы развернулись на голос с поднятыми щитами и готовыми к бою мечами. Прочие, с расширенными от ужаса глазами, были слишком напуганы, чтобы думать о чем-либо, кроме бегства. Однако длинноногий и проворный Мандракс, добравшийся до редута раньше центуриона, в одно мгновение развернулся и вызывающе вонзил древко знамени в землю. Оно тотчас обросло набегавшими отовсюду Волками.
Люди поспешно выстроились по обе стороны от штандарта, и подбежавший Катон нашел небольшой, но готовый к бою отряд, образовавший заслон между дуротригами и остальными защитниками усадьбы, стремившимися к редуту. У самого же заслона шансов спастись практически не имелось. Было ясно, что, вздумай его составлявшие люди спраздновать труса, то есть повернуться и побежать, дуротриги сомнут их и перебьют, впрочем, стойкое сопротивление в результате сулило им то же. Однако последний вариант давал храбрецам возможность выиграть время для своих запаниковавших товарищей, спешивших укрыться за нагромождением фур и телег, огибая маленький строй.
Первые дуротриги, увидев перед собой сплошную стену щитов, заколебались и замерли, опасливо поглядывая на готовых дать им отпор атребатов и озираясь в поисках более легкой добычи. Привстав на цыпочки и вытянув шею, Катон попытался найти взглядом Макрона, и это ему удалось. Тесно сбившаяся группа легионеров, сомкнув щиты, продвигалась к чертогу. Гребень центурионского шлема покачивался и подпрыгивал в первой шеренге бойцов, прорубавшихся сквозь скопление бриттов. Макрон неустанно работал мечом, громкими криками приободряя солдат и понося дуротригов, совсем, по его словам, не умеющих драться, а только путающихся у него под ногами. С ним пока все было вроде в порядке, однако Катон увидел и то, что толпившиеся впереди дуротриги принялись себя взвинчивать, явно готовясь к атаке. От шеренги Волков их отделяло шагов двадцать. Они вдруг заколотили по своим щитам древками копий и издали такой дикий вопль, что Катон почувствовал, как его люди дрогнули и слегка попятились.
- Стоять! Ни шагу назад! - выкрикнул он охрипшим, сорванным за последние дни голосом. - Ни шагу, парни.
Он опять глянул на легионеров, прокладывавших себе путь через хаос, объявший уже чуть ли не всю территорию царской усадьбы. Дуротриги теперь, что называется, лезли из каждой щели, а некоторые из них, видимо более разумные, чем все прочие, возились возле ворот, пытаясь вытащить из скоб засовы. Наконец под напором налегавшей снаружи толпы тяжелые створки с грохотом распахнулись, и враги с торжествующим ревом устремились в открытый проем. Стало ясно: если Макрон не ускорит отход, эта орда настигнет и захлестнет римлян прежде, чем те доберутся до последнего рубежа обороны. Катон обернулся к Волкам:
- Стоять! Нам надо продержаться, ребята! Хотя бы какое-то время.
Из гущи дуротригов, толпившихся перед царским чертогом, вылетело копье, и Катон вскинул щит. Он успел закрыться от железного острия, но то нашло слабину в наслоениях металла и кожи, с дребезжанием прошло через них и на две трети вышло с другой стороны, чуть было не задев шлем. Дуротриги восторженно завопили, восхваляя воина, одним броском едва не сразившего римского центуриона. Между тем копье застряло в щите, и немалый вес древка теперь выворачивал руку. Катон проклял свое невезение: в ближнем бою щит столь же необходим, как и меч, но в таком виде толку от него никакого.
Центурион обернулся через плечо и крикнул:
- Подайте мне щит!
Дуротриги, находившиеся достаточно близко, чтобы услышать его слова, глумливо заулюлюкали, те из них, что дрались без доспехов, насмешливо шлепали себя ладонями по выставленным напоказ голым торсам. Это событие невероятно воодушевило и распалило их: было ясно, что еще немного - и они ринутся в бой.
- Командир!
Оклик донесся из-за спины, и Катон обернулся через плечо. Мандракс протягивал ему щит.
- Чей он?
- Одного из наших павших бойцов, командир.
- Тогда ладно.
Катон пробежал взглядом по передним рядам вражеской толпы: дуротриги ликовали, потрясая мечами и копьями.
Он швырнул свой пришедший в негодность щит наземь, повернулся и, выхватив у Мандракса другой, мгновенно вскинул его перед собой, прикрыв туловище. Макрон и прочие римляне, атакуемые со всех сторон, по-прежнему пробивались к редуту. Их продвижение сопровождалось грохотом отражаемых щитами ударов и лязгом сталкивающихся клинков. Дуротриги, толпившиеся перед чертогом, обернулись на эти звуки, их пронзительные вопли стихли.
Сердце молодого центуриона подпрыгнуло. "Это шанс", - решил он.
- Подготовиться к атаке! - распорядился он предельно тихо, чтобы его слышали только Волки. - И постарайтесь как следует нашуметь.
Молодой центурион выждал пару мгновений, давая людям собраться с духом, а потом скомандовал:
- Вперед!
Он издал дикий звериный вой, и тут же был оглушен гораздо более громкими кличами устремившихся в атаку Волков. Дуротриги, опрометчиво посчитавшие, что от этой кучки защитников царской усадьбы уже больше нечего ждать, в изумлении обернулись. На какой-то миг они замерли в полной растерянности, и тут на них обрушились атребаты. Нескольких вражеских воинов сразили на месте, лишив их возможности что-либо осознать. Катон налетел на тощего варвара и ударом щита вышиб у него из-под ребер весь воздух. Тот, тщетно пытаясь вздохнуть, рухнул наземь, а молодой римлянин, пнув его в лицо сапогом, уже кинулся к следующему врагу, занося меч для удара. Выпад в последний момент был отбит, но, нанося сильный парирующий удар, противник открылся, и сосед Катона по строю, воспользовавшись мгновением, вспорол ему живот, выпустив потроха.
С нестихающим оглушительным ревом, прикрываясь щитами и ловко орудуя короткими римскими мечами, атребаты вклинились в толпу дуротригов и, прежде чем те успели опомниться, прорубились к легионерам Макрона.
- Сомкнуть ряды! - крикнул Катон. - Мандракс, ко мне!
Когда два подразделения образовали единый строй, Макрон благодарно кивнул Катону, но тому было не до любезностей.
- Командир, нам надо убраться в редут, пока наши приятели не пришли в чувство.
- Верно.
Макрон обернулся и бросил взгляд в сторону ворот, от которых катилась свежая волна дуротригов. Центурион повернулся к солдатам:
- Все в укрепление… вперед!
Катон повторил приказ своим людям, оказавшимся в голове маленькой колонны, слаженно пошагавшей к чертогу. Ни Волки, ни легионеры не пытались атаковать ошеломленного неприятеля и лишь отражали удары самых рьяных и храбрых. Пока таких смельчаков набиралось не много, но от ворот несся яростный шум. Вливавшиеся в них бритты горели желанием поскорее расправиться с оставшимися защитниками Каллевы, и их настроение передалось дуротригам, уже находившимся на территории царской усадьбы, которых вновь охватило пламя угасшего было боевого азарта. Римляне и их союзники ускользали. Их требовалось уничтожить.
Волки, убравшиеся в укрытие раньше, криками призывали своих товарищей поспешить и отчаянно размахивали руками. Катона, шедшего впереди, так и подмывало ускорить шаг, но он знал, что стоит кому-то нарушить строй, как враг тут же воспрянет духом, налетит с новой силой и всех порубит в куски. Впрочем, чертог уже высился прямо над ним. Отступающая колонна приближалась к проходу, ведущему внутрь укрепления.
- Волки! - воззвал Катон, шагнув в сторону. - Ко мне!
Его люди тут же повторили маневр командира, пропуская мимо еле ползущих, задыхавшихся в своих ритмично позвякивавших тяжелых доспехах римлян. И тут сзади к ним все-таки подкатила волна мчавшихся от ворот дуротригов, обуреваемых бешеной жаждой нагнать и прикончить ненавистных им чужеземцев, а заодно и всех их подлипал. Легионерам, отступавшим последними, пришлось повернуться навстречу врагу, и теперь они торопливо пятились, прикрываясь от града ударов щитами.
Как только Волки сформировали заслон, Катон оглянулся и увидел, что почти все римляне втянулись в проход. Снаружи осталось лишь тыловое прикрытие: небольшая группа шаг за шагом теснимых, но все же сдерживавших вражеский натиск людей.
Катон прочистил горло:
- Стоять намертво! Ни шагу назад, пока последний легионер не скроется в укреплении!
Когда арьергард римлян поравнялся с арьергардом Волков, Катон выкрикнул приказ отходить, и теперь отступление прикрывал уже совместный заслон из легионеров и атребатов, непрестанно охлаждавших пыл напирающих дуротригов то вскинутыми щитами, то вбиваемыми в людскую массу мечами. Враги, почуяв, что добыча от них ускользает, взъярились, а потому обрушили на стену щитов всю свою мощь, пытаясь пробить ее всем имевшимся у них оружием, а также подобранными с земли камнями, кулаками, ногами и даже порой, в припадке полного боевого безумия, головами. Но фронт схватки неуклонно сужался, последние легионеры уже протиснулись в щель между повозками и стеной чертога, за ними последовали и Волки, так что вскоре снаружи остались только несколько атребатов, Катон и Мандракс.
- Занести штандарт внутрь! - прозвучала команда.
Мандракс отчаянно рубанул мечом наседавшего на него дуротрига, тот отпрянул, уходя от удара, и знаменосец, воспользовавшись этим, умчался прочь, тогда как Катон и еще один малый остались лицом к лицу с целой оравой врагов с угрожающе раскрашенными физиономиями и смазанными известью жесткими волосами. Сзади, с телег, донесся встревоженный голос Макрона:
- Катон! Не геройствуй. Беги!
Молодой центурион, отражая сыпавшиеся на него удары щитом, крикнул дравшемуся рядом с ним малому, чтобы тот удирал. Атребат, опьяненный битвой, не услышал приказа и, яростно бросившись на ближайшего врага, раскроил ему череп. Однако едва из его горла успел вырваться торжествующий крик, как он был оборван ударом копья, угодившего несчастному в рот и вынесшему, сбив с того шлем, страшное месиво крови, костей, мозга и волос на своем острие из затылка. Катон поднырнул под падавшее тело и припустил наутек.
- Закрыть проход, - проревел Макрон, и люди, ждавшие этой команды, налегли на борт груженой телеги, толкая ее изо всех сил.
Застонали от напряжения оси, крепкие колеса, придя в движение, загромыхали, и фура пошла на сближение с прочной каменной стеной здания. Один из дуротригов, успевший проскочить в брешь, споткнулся и, почуяв опасность, рванулся назад, но был сбит колесом и раздавлен за миг до того, как телега ударилась о каменную кладку и закрыла проем. Как только это произошло, под широкое днище повозки полетели плетеные корзины с землей, чтобы враги не смогли ни откатить ее, ни под ней проползти.
Однако, невзирая на то что большей части легионеров и их союзников удалось скрыться в убежище, бой еще далеко не закончился. Дуротриги яростно бросались на заграждение, пытаясь достать копьями и мечами разивших их сверху легионеров, защищенных как парапетом из столов и скамей, так и своими большими щитами. Самые упорные бритты норовили взобраться наверх, нос ними разделывались мгновенно, и они, мертвые или умирающие, падали на своих соплеменников, рвущихся занять их места.
Через какое-то время Макрон обвел взглядом людей, защищавших оборонительный полукруг, прикрывавший вход в большой зал чертога, и удовлетворенно кивнул. Они, по крайней мере пока, сумели отбросить врага, и у старшего центуриона появилась возможность обдумать сложившееся положение. Вокруг него сидели на корточках уцелевшие легионеры и парни Катона, измочаленные и в большинстве своем раненые: некоторые - легко, другие - серьезней, а состояние третьих вообще требовало срочного вмешательства медиков. Один, похоже, был совсем безнадежен. Копье вспороло ему живот, и он, бледный и потный, с искаженным гримасой боли лицом полулежал, зажимая рану руками, чтобы не дать внутренностям вывалиться наружу.
Макрон подошел к Катону, который, привалившись спиной к задней стенке повозки, пытался отдышаться.
- Ты еле успел, - проворчал он.
Катон поднял глаза и кивнул.
- И ты ранен, - осуждающе продолжил Макрон, указывая на ногу молодого центуриона.
Катон выставил ногу вперед и увидел, что у него рассечена икра.
Он вспомнил, что вроде бы ощутил тупой удар где-то ниже колена, когда бежал к бреши, однако только теперь заметил, что его сапог сзади весь залит кровью, и почувствовал жгучую боль.
- Ступай на перевязку! - велел Макрон. - Лекарь в зале, топай туда. Да, и скажи ему, чтобы выполз сюда осмотреть остальных.
- Есть.
Катон обвел взглядом фигуры защитников редута, отбивавших редкие наскоки самых неугомонных врагов.
Макрон, перехватив его взгляд, улыбнулся:
- Все в порядке, парень. Я обойдусь тут без тебя. По крайней мере, какое-то время. Ступай.
Молодой римлянин выпрямился и заковылял к входу в царский чертог, но на пороге остановился и оглянулся. Макрон повелительно ткнул пальцем в дверь, и Катон вступил в зал.
Контраст между сияющим снаружи солнцем и тусклым сумраком помещения, как и всегда, оказался разительным, и поначалу Катон почти ничего не видел: только какие-то смутные тени. Потом, когда его глаза приноровились к скудному освещению, центурион различил, что почти всюду на усыпанном тростником полу вповалку лежат раненые. За ними с помощью домашних рабов Верики присматривал все тот же лекарь. Правда, рабы мало что могли сделать: разве перевязать раны, подать воды или простыми сочувственными словами несколько облегчить кому-то переход в иной мир. Завидев центуриона, лекарь поспешил к нему.
- Командир, ты ранен?
- В ногу. Взгляни.
Лекарь опустился на колени и осторожно осмотрел рану.
- Довольно глубокая. Однако выглядит чисто. Сильно кровоточит. Ты чувствуешь слабость?
Катон не расслышал вопроса: вокруг было столько несчастных, искалеченных варварским костоломом, что его кольнул стыд. В первую очередь уход нужен им, а он отвлекает внимание медика на какой-то пустячный порез.
- Командир?
Обмотав икру Катона полоской полотна, отхваченной от извлеченного из сумки рулона, лекарь поднял глаза.
- Что?
- Как ты себя чувствуешь?
- Все будет хорошо, - ответил Катон, мысленно усмехаясь.
Какая разница, как он себя чувствует, если, в сущности, через час или два с ним будет покончено? Как и со всеми, кто здесь находится, а хренов медик все равно к ним относится так, словно у них есть надежда на полное выздоровление. Катону едва удалось подавить истерическое хихиканье, потом он понял, что лекарь что-то сказал и ожидает ответа. Юноша на всякий случай пожал плечами и сменил тему.
- Где царь?
- У себя в спальне. Я велел ему отдохнуть.
- Как он?
- Более или менее. Но лучше бы ему обойтись без всех этих волнений.
На сей раз Катон не сумел сдержаться и хмыкнул. Лекарь воззрился на него с озабоченным видом.
- По-моему, командир, тебе лучше присесть.
- Нет. Мне нужно увидеть Кадминия.
- Он там, командир.
Лекарь кивком указал на дальний конец зала, где несколько царских телохранителей несли дежурство у выхода на тренировочную площадку. Катон, лавируя между ранеными, побрел туда. Крепкая деревянная дверь была закрыта, заклинена и забита досками. С той стороны доносились размеренные звуки ударов.
- Как дела? - спросил Катон по-кельтски, стараясь придать своему тону куда больше бодрости и уверенности, чем в нем могло в этот миг наскрестись.
Кадминий резко обернулся.
- Пока ничего страшного, держимся. Без тарана им эту дверь не сломать.
- Надо думать, они нас сейчас слышат и кое-что мотают на ус?
- Пусть мотают… Могу вдобавок швырнуть им голову Тинкоммия, пусть попробуют выбить дверь его лбом.
- Кстати о Тинкоммии, где он?
- С ним все в порядке, - усмехнулся Кадминий. - Связан надежно, по рукам и ногам, больше он уже никому не опасен. Мне приказано, если эти выродки прорвутся в чертог, убить его на месте.
- Хорошо.
- Как дела на передовой?
- Пока мы их отбиваем.
- А что потом?
Катон рассмеялся и погрозил бритту пальцем, словно салонному острослову, отпустившему хорошую шутку.
- Увидимся позже, Кадминий.
Солнечный свет за пределами зала заставил его прищуриться. Враги по-прежнему дико завывали и выкрикивали проклятия, но от редута, похоже, отхлынули, а на повозках маячили настороженно наблюдавшие за ними легионеры. Кто-то нашел в хозяйстве Верики целый арсенал охотничьих копий, и теперь почти каждый римлянин сжимал в руке такое копье.
- Катон! Сюда! - крикнул Макрон с передней телеги, и молодой центурион, пробравшись между отдыхавшими на земле солдатами, вскарабкался на заграждение и встал рядом со старшим товарищем.