– Ну, здравствуй, Гера, – просто сказал "мясник". – Все, что надо, мы друг про друга знаем. Запоминай: на выходе из аэропорта Гатвик подойдешь к черному седану. Узнаешь его по пропуску Архитектурного управления мэрии Большого Лондона на стекле. Скажешь водителю: "Моя фамилия Старк. Вы не за мной из Британского музея?" – "Нет, – скажет водитель". У него на щеках две глубокие морщины. У него с юности рожа такая. Он наш с Егором друг с армии, прозвище – Валет. Запомни его. Но при встречах в Лондоне или Эдинбурге – ты его не знаешь. Пароль с ним при дальнейших встречах: "Простите, а вы в Британском музее бывали?" Ответ: "Все времени нет".
– А с вами будет пароль?
– Нет нужды. Рожу мою запомни, а я сам тебя найду. Валет же у нас большой выдумщик, может и в гриме прийти на "стрелку", вам пароль не помешает.
– Какие мои действия в Лондоне?
– Из аэропорта – в отель "Стаффорд", это на площади Сент-Джеймс. Номер заказан. 848. Восьмой этаж. Люкс. Не пугайся роскоши, это один из самых дорогих отелей Лондона. Осина за все платит. Он любит производить впечатление на тех, с кем работает. Апартаменты люкса – пять комнат. В спальне на стене – офорт Уильяма Блейка. Содержание не помню, да это и не важно. Сам увидишь. В общем, вечерком задернешь шторы…
– Слушай, – перебил его Геракл, – я все-таки профессионал…
– Не горячись. Сказано – подробно проинструктировать. Отвернешь офорт, прочтешь инвентарный номер гостиничной принадлежности – это код шифра камеры хранения на вокзале Ватерлоо. Номер выбран по номеру офорта, а не наоборот – ха-ха, 45-я ячейка. Переворачиваешь и набираешь номер, то есть вместо 6654-4566, и получаешь очень тебе нужный инструментарий по направлению "К". А вот дальше – ты профессионал. Ученого учить – только портить. Тем более вашего брата, из КГБ.
– Можно подумать, ты из пансионата для благородных девиц, – обиделся Гера.
– Не обижайся, у тебя еще минута, чтоб посмотреть на голые задницы апостолов. Извини, я атеист. Если что – прости за кощунство и поспеши в аэропорт. Времени у тебя уже в обрез. Запомни: сигнал для всех в нашей группе, если доведется вступать в контакт в темноте и вне программы – легкий удар по левому плечу и шепотом: "Егор".
– До встречи в Лондоне. Темза на месте?
– Текёть, что со старушкой сделается? Тебя ждет. Будь здоров, Геракл. Пора на подвиги!
Глава тридцать вторая
Профессор Милованов-Миловидов
Если не выходить на балкон-террасу, почти опоясывающую дом профессора Милованова-Миловидова, то могло показаться, что за окном стоит если и не лето, то ранний сентябрь. Бабье лето в 2008 году затянулось. Погода все время обманывала синоптиков: когда они обещали тепло, за окном шел дождь и дул ветер, а татарин Юсуф, прибиравший территорию "поместья" профессора, ежился от холода; когда же обещали похолодание – Юсуф сгребал во дворе желтую листву в спецназовской тельняшке.
Это для "шпаков" все тельники на одно лицо. А на самом деле они разные. И ухватки, скажем, у краповых беретов и у черных – отличаются. А выпусти на лужайку перед домом двух спецназовцев, альфовца и грушника – разные школы. И не факт, что можно по мускулатуре и сноровистым движениям бойцов заранее определить, кто будет победителем.
Вот уже более сорока лет его постоянно забавляло это причудливое сочетание: тело помнило уроки спецуры, всегда было готово в бой, даже если было на тот момент растренировано, а мозг, независимо от того, чем занималось тело – вспоминал, сопоставлял, анализировал…
"Гармоничные мы старички", – подумал профессор. Он хотел мысленно сказать "ребята", но, вспомнив возраст, передумал. Среди "старичков" был один бывший спецназовец ГРУ, на каком-то этапе – борец с преступностью, а потом, вот уже лет тридцать пять, – доктор искусствознания, профессор. Интересно, как жизнь время от времени сводит их с Патрикеевым. На Шпицбергене, в 1984 году, он Егора прикрыл. Спустя годы они, уже в Никарагуа, оказались по разные стороны – не по убеждениям, а по "легенде". И теперь уже Егор его прикрыл, на этот раз – от пули снайпера. Потом, спустя годы, когда профессор Милованов-Миловидов, вор в законе по кличке Командир, оказался на краю пропасти, на выручку вновь пришел товарищ по спецназу…
"Теперь опять играем в одной команде", – подумал Командир.
Распахнув ставни веранды, он глубоко вдохнул прохладный воздух, пахнущий прелой листвой, свежестью Москвы-реки, текущей метрах в тридцати от его дома. Запах дымка… То ли Юсуф жег листья, то ли кто-то из соседей готовил угли для шашлыков. По утрам шампанское пьют пошляки. А для шашлычка из осетрины и холодного белого вина с берегов Рейна – самое время…
У него самого режим строгий. На сторонний взгляд – несколько скучный, однообразный, но он сам его себе подбирал, привыкал… С 8 до 8.30 – подъем. Зарядка. Растяжка мышц и суставчиков. Бой с тенью, не боксерский, а фехтовальный, со шпагой в руке. Это не столько для мышц, сколько для бодрости духа. Потом дыхательная гимнастика. Самомассаж жизненно важных точек на теле по методике Лады Волковой. И наконец – десятиминутный танец "Цигун"…
Он уже несколько минут старательно повторял движения сенсея гимнастики цигун Славы Рогова. Закончив упражнения, он последний раз вдохнул сладкий запах древесного угля и уже готового шашлыка. "Похоже на свежую стерлядку…"
На старинных напольных часах пробило ровно 10 утра.
Он сел в рабочее кресло. Включил все системы связи, проверил электронную почту. Пришло три десятка посланий. Столько же скопилось в корзине для сообщений, присланных факсом. Включил отключаемые на каждую ночь телефоны.
Набрал номер Егора Патрикеева. Тот, словно ждал звонка, снял трубку. На другом конце провода еще несколько секунд был слышен конец его разговора с Кадышевым.
– …И это на контроле. Мой человек уже "в тумане". Выехал. Да, и медконсилиум собран. Доктор приступила к работе. У него нет шансов выйти из-под присмотра. Генералу дадим повышение. Имею в виду этаж. За ним уже выехали. Не думаю. Он понервничает, но это даже хорошо. Я искусственно ускоряю события, заставляю Осину действовать в нештатной ситуации… Он талантлив, но психологически к этому не готов. Вокруг него профессионалы, для которых стресс – норма. Добро. На связи…
– Привет, Егор.
– Привет, профессор. Понял, что я не случайно дал тебе услышать то, что ты услышал?
– Конечно, понял. И разделяю твою точку зрения. Нужно искусственно поторопить события.
– То, что ты называешь "попугать".
– Но только не до икоты. Слегка.
– Доктор как раз этим займется.
– Хорошо бы этого олигарха на время вывести из игры. Мне не все понятно с этими розовыми рубинами.
– Хорошо, на время приостановим его кипучую деятельность. А что тебя смущает с рубинами?
– Вот к чему я пришел: первое – нужны две пентаграммы, с помощью которых можно воздействовать на время, второе – определить количество исторических рубинов. Думаю что понять, сколько надо розовых по 60 каратов и сколько красных по 40 – дело техники для грамотного математика. Полагаю, такие у нас есть. Но такие есть и у него.
– Я вижу тут два варианта.
– Я тоже: два набора камней?
– Можно изъять комплект у Осины и лишить его возможности воздействовать на время. А можно…
– Собрать свою коллекцию. Я уже работаю по этой теме.
– Я тоже. Задействовал большой круг людей – без постановки задач и объяснения связей…
– Я тут подсчитал: как минимум на две композиции существующих в мире исторических рубинов должно хватить. Но некоторые крайне трудно добыть.
– А кто сказал, что перед спецурой ставят легкие задачи? А, Командир?
– Твоя правда. Я тут по своим каналам посмотрю, что и где. Нужна будет помощь государства – обращусь к тебе.
– Ну, и государство не забудет к тебе обратиться, когда понадобятся нештатные методы.
– Многого от меня не жди. Я уже не тот. И силы не те, и связи не те, и власть не та.
"Итак, – тяжело выдохнул воздух Юрий Федорович, закончив разговор с Патрикеевым, – что мы имеем с гуся?" Под гусем в данном случае подразумевался набор необходимых жиров и белков, как говорил их семейный доктор, незабвенный Наум Давидович Цаль. А с гуся выходило вот что.
Рубин с навершия кинжала из саадачного набора у них, копия – у Осины.
Рубин с палаша Наполеона – у Осины.
Шесть розовых рубинов с книги "300 лет Дома Романовых": два, принадлежащие баронессе Корф – у Осины; два – в книге, подаренной государыней княгине Васильчиковой (следы утеряны в годы Второй мировой войны, слабый следок ведет в таинственные подземелья замка Родебург, принадлежащий Герингу); еще два, княгини Патрикеевой, находятся вместе с ее экземпляром книги в музее в Санкт-Петербурге, куда безвозмездно переданы в 1999 году самим наследником – Е.Ф. Патрикеевым (в экспозиции уже год – копии, подлинники – в сейфе фондохранилища).
Два розовых рубина с обложки экземпляра, подаренного дочери Распутина (следы утеряны, хотя есть наводка).
Два розовых рубина с экземпляра книги, подаренной великой княжне Ольге Николаевне. След ведет к молодому красноармейцу, калмыку по национальности, участвовавшему в расстреле царской семьи. След уходит в Элисту. С ним работает вице-президент Республики Калмыкия по правовому блоку, старый товарищ Егора по прокурорской работе, Бадмай Владимирович Пишиев. Результатов пока нет.
Два розовых рубина с обложки книги, подаренной великой Княжне Татьяне Николаевне – следы ведут к молодому красноармейцу, еврею по национальности, участвовавшему в расстреле царской семьи, дальше следы тянутся в Житомир, потом в Каменец-Подольск; потом война, гетто, концлагерь Равенсбрюк, и далее, скорее всего – опять замок Родебуг, коллекция Геринга.
Красный рубин в 40 каратов с навершия шпаги Мюрата – подлинник у нас, отличная копия доставлена через Генерала Осине.
Красный рубин в 40 каратов, подарок шаха Аббаса Иоанну Грозному. Украден с навершия трона неизвестным чуть ли не в ночь смерти государя. В подземелье Кремля потом был найден труп его советника, но камня при нем не оказалось. След потерян, хотя наводка есть.
Дальше – сплошные загадки.
Рубин Сингха 40 каратов – скорее всего у Осины.
Рубин Тавернье, 40 каратов и рубин шаха Махмуда, 40 каратов – у Осины.
Два рубина по 60 каратов, принадлежавшие королеве Марии Медичи – большая загадка, придется лететь в Париж, искать концы.
Рубин красный, 40 каратов, был подарен Людовиком Марии Антуанетте за месяц до революционного переворота и ареста. Был зашит ею в материю в виде пряжки – расследование зашло в тупик. Продолжим в Париже.
Рубин барона Пешена, 40 каратов – след вел к барону де Понсе, известному как Барончик. Есть следок, что после его исчезновения рубин в числе других драгоценностей попал к жене барона, а она вышла замуж вторым браком за другого "отца русской мафии" – Назимова. Этот след – за Егором. Дело в том, что Мишель Нострадамус перед смертью подарил этот рубин любимому ученику, Андреа дель Чижио, далеким потомком которого является их общий с Егором приятель – известный экономист, путешественник и ученый-геммолог Станислав Андреевич Чижевский…
Судя по катренам Нострадамуса, этот камень – ключевой рубин, который был куплен на аукционе "Сотбис" российским предпринимателем Ашотом Багдасаровым. Осина предложил перекупить с "наваром", но получил отказ. Через месяц Ашот был убит в своем хорошо охраняемом коттедже в Истринском районе Подмосковья. Из всего огромного богатства Ашота, из всех драгоценных камней – сапфиров, изумрудов, брилиантов – пропал только один рубин. Есть все основания полагать, что он у Осины. Но явных следов нет…
Рубины по 30 и менее каратов в досье не рассматриваются, хотя там тоже историй… Взять хотя бы украшения с рубинами, которые носили по настоянию старца все члены семьи Романовых. Там могли быть и 40-каратные.
Труднее задачки ему решать еще не приходилось…
Впрочем, коллекция Осины – забота Егора и его команды.
А ему, Милованову-Миловидову, пора заканчивать разгадки российских исторических рубинов и ехать в Париж – там могут оказаться самыми интересными судьбы рубинов казненной императрицы Марии-Антуанетты и коварной Марии Медичи.
А в России остались два "следка" – "калмыцкий" и "еврейский".
Надо ехать и к Пишиеву в Калмыкию, и в Каменец-Подольск, где у Иконникова "законсервирован" дружбан из оуновцев.
Каменец-Подольск теперь "заграница". Значит, едем поездом в Элисту. После гибели пятерых бывших спецназовцев в авиакатастрофах он не летал самолетами Аэрофлота.
Глава тридцать третья
На личном контроле
Перед отлетом в Лондон Лада Волкова прошла два инструктажа.
Первый – у президента корпорации "Развитие и совершенствование", академика Барановой.
Светлана Васильевна посоветовала сделать упор на постановке лондонскому пациенту правильного ритма дыхания:
– Когда говорят, что все болезни от позвоночника, это тоже правда. Но не вся. Позвоночник ты ему поставишь за неделю. А в остальное время будешь заниматься его дыханием. Пациент, судя по предварительной информации, человек нервный, возбудимый, мания величия мирно уживается в нем с комплексом неполноценности. Отсюда дыхание – неровное, аритмичное… В состоянии стресса он задыхается. Человек с неправильным дыханием создает вокруг себя отрицательное поле. Первые сеансы не должны длиться более часа. Создавай вокруг себя энергетический кокон, чтобы его поле не победило твое. Потом…
– Про "потом", мне уже рассказал Егор Фёдорович. Насколько я знаю, он обсуждал с вами специфику этой командировки.
– Обсуждал. И все же… Первую неделю постепенно снижай ему частоту дыхания. Если будут проблемы – звони.
– Справлюсь ли? Клиент уж больно необычный…
В Лондонском аэропорту ее встретил симпатичный улыбающийся старичок лет 65. Глубокие морщины, словно шрамы, пересекали его щеки. "В хорошей физической форме", – привычно оценила она его сухую поджарую фигуру.
Когда сели в машину, он глазами указал на магнитолу, давая ей понять, что в салоне автомобиля прослушка. В аэропорту их явно "вели" до машины двое назойливых молодых людей, причем, так плотно, что могли услышать любое неосторожно сказанное слово.
Встречающий достал из бардачка путеводитель по Британскому музею и порекомендовал:
– Сегодня вы свободны. Расположитесь в отеле, пообедайте. Вот вам карточка, ее хватит на все расходы: на ваше имя в банке положена приличная сумма, так что не экономьте. Сходите в какой-нибудь музей, отдохните… – он скосил глаза на путеводитель. – Завтра за вами к отелю в 9.30 будет подана машина. Номер машины и мой телефон для контактов – на визитке. Будут вопросы – звоните.
– Скажите, могу я переговорить с лечащими врачами сэра Осинского – кардиологом, эндокринологом, невропатологом?
– А эндокринолог зачем?
– Все в организме взаимосвязано. Английские врачи лечат каждый от конкретной болезни. А у него скорее всего системное поражение организма. Нужно лечить не болезнь, а человека. Методики академика Барановой, по которым я работаю, как раз и предполагают врачевание системных поражений. Не беспокойтесь. Поставим дыхание, поколем иголочки, укрепим биополе. Будет как новенький.
– Чтобы Хозяин стал таким, каким он был раньше, нужно поменять не только режим питания и дыхания, но и… Словом, задачка для Геракла. Помните, был такой мифологический герой, совершавший невероятные подвиги?
– Помню, конечно.
– Одних ваших стараний может оказаться недостаточно.
– Вы еще не знаете возможности наших методик.
– Думаю, ваш оптимизм Хозяина порадует, – старичок лучезарно улыбнулся и показал большой палец.
О'кей. Значит, "непрофессионалка" вписалась в сценарий "шпионских" игр"… Хотя бдительность терять нельзя. Все еще впереди.
Номер оказался уютный, без излишней роскоши, но комфортабельный. Удобная мебель, масса светильников, пульт к ним и к телевизору. Пульт управления светильниками, как оказалось, помогал на расстоянии раздвигать или сдвигать шторы и даже включать музыку. Она нажала наугад одну из кнопок. Из четырех встроенных колонок полилась музыка Вивальди. Еще одно нажатие кнопки – и послышался шум весеннего леса, журчание ручья, пение птиц…
Она заглянула в огромную ванную комнату. А здесь будет слышно?
Она нажала на пульте кнопку с обозначением джакузи.
Звук полился из колонок в ванной комнате, одновременно ванна стала наполняться водой, забили фонтанчики.
– Джакузи ждет вас, миледи, – послышался сипловатый мужской голос.
Естественно, никого в номере не было. Приглашение прозвучало из тех же колонок.
Она разделась, с удовольствием оглядела свое стройное тело в огромных зеркалах и вошла в воду.
"Пять минут полной расслабухи не помешает", – подумала Лада и закрыла глаза.
Когда она их раскрыла, смогла по часам, висевшим в ванной комнате, убедиться, что прошло ровно пять минут.
Через пятнадцать минут Волкова была в ресторане на первом этаже.
На ланч она заказала салат из свежих овощей, спаржу под нежирным соусом из мелких креветок, авокадо, политое лимонным соком, и мороженое с фруктами.
Для души – чашку крепкого кофе.
Мяса никто в корпорации "Развитие и совершенствование" давно уже в пищу не употреблял.
Поскольку за такси, как и за обед, можно было расплатиться пластиковой кредитной карточкой, она не стала экономить на дороге и вскоре вышла из машины в одном из самых привлекательных районов Лондона – Блумсбери.
Лада прошла несколько шагов по Грейт Рассел-стрит и оказалась перед Южным, парадным, фасадом Британского музея. Она вошла во двор, огражденный чугунной решеткой.
"Надо будет на обратном пути обойти музей вокруг и взять машину у северного портала на Монтегю-плейс – тогда можно будет полюбоваться еще и зданием Лондонского университета. Когда-то еще доведется побывать здесь…"
В главном вестибюле музея ее встретили две огромные скульптуры – статуя из буддистского святилища Амаравати в Южной Индии и китайское изваяние Будды VI века.
Она сверилась с купленным при входе каталогом и уверенно разыскала зал, где возвышалась удивительная по красоте статуя Гудеа, правителя шумерского города Лагаша, из темно-зеленого диорита.
Вставив в ухо наушник и включив аудиогида, Лада вслушалась в пояснения на английском. Можно было, конечно, заказать и перевод на русский, но раз уж прибыла в Лондон – вспоминай английский. Когда отец служил в ГДР, все в семье прилично говорили по-немецки. Английский, выученный в школе и вузе, был подзабыт. Но Егор Федорович уверял, что язык материален, он не пропадает. Восстановится.
"Если где-то материя прибавляется, то в другом месте убывает. Значит, если у нее "материальный" язык восстановится, то кто-то – например, какой-нибудь банковский клерк – свой родной язык забудет… Смешно. Шутка", – она скорчила правителю Лагаша гримасу.
Гудеа на шутку никак не среагировал.