В штабе находится сам главнокомандующий, седой, с осунувшейся типично немецкой квадратной физиономией. Здесь же находился его начштаба генерал-адъютант Киселев Павел Дмитриевич - несколько мелковатые черты его высоколобого лица выдавали осторожность, присущую этому умному и в общем незлому человеку. В свое время по поручению государя он проверял хозяйственную часть Второй армии, после чего командующего Бенингсена сменил Витгенштейн, человек не столь корыстолюбивый, хотя, конечно, не без греха. С ними находились генерал-интендант армии Юшневский, старший адъютант Фаленберг, адъютант Витгенштейна ротмистр Ивашев и бывший старший адъютант командующего, полковник Вятского полка Пестель.
- Здравие желаю, ваше превосходительство! - отдал честь командующему Ломоносов.
- Прибыл от его императорского высочества, цесаревича Константина!
- Какие вести вы привезли от нового императора в этот трудный час? Везде ему уже приносят присягу.
- Прочтите письмо, ваше превосходительство, - сказал Ломоносов.
Генерал разломал печати и пробежал письмо глазами. Затем поднял недоумевающий взор на Петра:
- Что сие значит?
- Все ли присутствующие заслуживают доверия?
- Да.
- Тогда позволите ли мне на словах изложить суть дела?
- Позволяю, черт меня возьми! - То, что всегда хладнокровный генерал от кавалерии выразился образно, показало, что полученное известие задело за живое. Присутствующие насторожились.
- Не успело тело государя остыть, как великие князья Николай и Михаил под смертельной угрозой вынудили цесаревича отречься от трона. Для того чтобы вступить в борьбу за свои права, ему нужна ваша поддержка. Тех, кто ему поможет в трудную минуту, он не забудет.
Наступила долгая тишина. Первым молчание нарушил полковник Пестель - решительный и разумный. Ему, сыну уволенного восточно-сибирского губернатора, которому с трудом удалось получить полк, чтобы сделать его лучшим в лучшей армии, теперь, быть может, удастся завоевать генеральские эполеты, а то и нечто большее…
- Нам следует на что-то решиться, господа: последовать зову чести и законного наследника, или трусливо помолчать в нашей провинции. Знаю, что Константина в армии любят, а Николая - нет. Глас народа - глас божий…
- Мы должны все взвесить, - подал голос Киселев. - Чубы, в случае чего, будут трещать не у них, а у нас.
- Присяга обязывает нас подчиниться законному наследнику, - возразил Витгенштейн. - Думаю, нам следует выступить. Необходимо немедленно известить генералов Раевского и Сабанеева. - В командире Седьмого корпуса я не сомневаюсь, а Сабанеев, даром что суворовский генерал, - хитр аки змий! Как бы не решил выждать, - заметил Павел Дмитриевич.
- У меня выждет! - Витгенштейн показал кулак. - Хотя совсем оголить турецкую границу, конечно, нельзя… Но для прикрытия хватит и одной бригады.
- Нам нужна в первую очередь кавалерия: поход пехоты растянется на два месяца, кавалерия сможет пройти это расстояние вдвое-втрое быстрее. - Витгенштейн оперся рукой на расстеленную на столе карту Российской Империи. - У нас имеется Третья драгунская дивизия при Седьмом корпусе Раевского - четыре тысячи человек…
- Но при Шестом корпусе генерала Сабанеева состоит поселенная Бугская уланская дивизия, шесть тысяч всадников. Она входит в резервный кавалерийский корпус графа Витта, начальника Южных военных поселений, - заметил Киселев. - Необходимо привлечь графа к нашему делу.
- Нигде нам без потемкинского наследства - что племянник Раевский (на самом деле Н. Н. Раевский - внучатый двоюродный племянник Потемкина), что… гм, Иван Осипович, - хмыкнул командующий.
…Матерью Ивана Осиповича Витта, потомственного польского аристократа, была прекрасная гречанка Глявоне - любовница и шпионка Потемкина. И по поводу подлинного отца Ивана Осиповича ходили досужие домыслы, хотя легкую смуглоту кожи и южный тип лица он унаследовал от матери.
- Иван Осипович - себе на уме. Запросит, пожалуй, - сказал задумчиво Витгенштейн. - Однако и правду надо с ним снестись… Только кого направить туда? Единственно, я слышал, что они с Сергеем Волконским хорошо знаются, еще по французским делам…
- Со мной так же, ваше превосходительство, - заметил Пестель.
- Ах, да, и верно! Значит, вам и карты в руки, полковник, - тонко улыбнулся командующий. - Но хочу сказать, что я предполагаю ваш полк, как самый подготовленный, послать вместе с конницей. Как говаривал наш великий враг: "Конница - дым без огня". Посему ваши две тысячи стрелков надо посадить на повозки, и вместе с конно-артиллерийской ротой они составят необходимое прикрытие.
- Да. - Он только теперь заметил Ломоносова, по-прежнему стоящего в стороне. - Майор, вы с дороги, верно, озябли и проголодались, подите отдохните в соседнем кабинете. Ивашев, распорядитесь подать ужин курьеру… Кстати, вы в курсе - упредили ли штаб Первой армии?
- Да, туда также был посланный из Варшавы…
- Не знаю, какую позицию займет генерал Остен-Сакен, - сказал Юшневский, дотоле молчавший. - Но генерал Толь будет за Николая. Командир Первого корпуса Паскевич - тоже. И начштаба Дибич также выступит за зятя прусского короля.
- Тогда следует, минуя команду, обратиться к корпусным начальникам? - полувопросительно молвил Киселев.
- Майор, - обратился к еще не ушедшему Ломоносову Витгенштейн, - мы в Варшаву пошлем своего человека. Вы же езжайте в Петербург от нас и от императора разом, в Главный штаб. Пускай гвардия нас поддержит. А по дороге, в Киеве, заедете к командующему Четвертым корпусом Алексею Григорьевичу Щербатову. И попросите его о том же… Вторым корпусом командует генерал Вюртембергский - речь идет о двух его кузенах, за кого он выступит, или вовсе уклонится - трудно сказать. Генерал Рот…
- Генерала Рота Константин как-то изволил назвать плутом и мошенником - вряд ли зная это, он выступит в поддержку законного наследника в расчете на продолжение карьеры… - сказал Киселев.
Затем генералы углубились в обсуждение военных мер.
Петр, увлеченный адъютантом командующего, вышел в другую комнату. Ивашев приказал вестовому подать ужин курьеру. В это время в комнату вошел Пестель.
- Решение принято, теперь надо действовать, - сказал он.
Петр сидел, а Пестель расхаживал по комнате и продолжал говорить:
- Нам нужна пара дней, чтобы начать выдвижение. Желательно также, чтобы из Петербурга армия была регулярно извещаема о положении дел. В Киеве можете обратиться к полковнику князю Сергею Трубецкому, дежурному офицеру корпусного штаба. Когда достигнете столицы, обратитесь там к дежурному генералу Главного штаба Потапову, он был адъютантом Константина, и если пойдет против него, значит, в нем нет чести. Можете рассчитывать также на понимание генерала Карла Ивановича Бистрома, командира гвардейской пехоты. Адмирал Мордвинов, я уверен, тоже будет на стороне законного императора… Думаю, вряд ли мы можем рассчитывать на Аракчеева, хотя он и враг Николая, - это жестокий трус. Поселенные войска формально в руках генерала Эйлера, но фактически - они подчинены Клейнмихелю, а это - николаевский клеврет. Однако у Аракчеева есть еще один заместитель - Гаврила Степанович Батеньков, герой Дрезденской битвы. Попробуйте поговорить с ним - может быть, ему удастся дать нам хоть часть гренадерной пехоты из новгородских поселений… Не мне вас предупреждать об осторожности.
- Думаю, мне лучше не навещать родительский дом?
- Да. Можете обратиться к капитану гвардейского штаба Никите Муравьеву, или его брату Александру, полковнику в отставке. Или поехать в дом Русско-Американской компании на Мойке, 72, там живет ее непременный секретарь, отставной поручик Кондратий Рылеев.
- Поэт?
- Все они надежные люди, даже и поэт. Ко всем этим лицам вам будут даны бумаги. Если почувствуете, что попадете к клевретам Николая, - уничтожьте их…
Глава 19
Перехват
Утром Петр был ни свет ни заря разбужен вестовым, подавшим чай. Ему сказали, что дрожки готовы и можно выезжать. Утро было морозное, рассвет поднимался в красноватой дымке. Наскоро умывшись и выпив чаю, майор выехал. Рядом с ним в тесных дрожках дремал Пестель, всю ночь писавший бумаги, оттопыривавшие теперь мундир на груди Ломоносова. Дрожки легко катились по выпавшему мелкому и нестойкому южному снегу. Мелькали у дороги поселения, хаты, тополя. Пестель уже отправил в местечко Линцы, где стоял его полк, адъютанта с приказанием готовиться к походу. Сейчас они ехали в Гайсин, расположенный в сорока с небольшим верстах восточнее Тульчина, на полпути к Умани. Там находилась резиденция генерал-лейтенанта графа Витта, когда он не жил в Херсоне. За дрожками бежал привязанный конь полковника. К обеду они приехали в Гайсин - небольшое местечко, имевшее довольно цветущий вид благодаря своему высокоположенному хозяину. Дрожки подъехали к самому графскому дому, стоявшему на берегу речки. Петр хотел ехать дальше, но Пестель посоветовал ему зайти, чтобы вдвоем быстрее уговорить графа. Кавалергард только сбросил плащ, по какому-то капризу не пожелав снять перевязь с пистолетами, хотя полковник ему это посоветовал.
Сорокапятилетний Иван Осипович Витт, с высоким лбом, который делали еще больше зачесанные кверху волосы, иронично изогнутыми бровями над детски-прозрачными глазами прожженного интригана и аккуратными усами под приличных размеров греческим носом, встретил гостей в зале.
Граф тепло поздоровался с Пестелем, с которым их, очевидно, связывали какие-то общие дела, и приветливо кивнул майору. Он предложил офицерам сесть, и когда Пестель сказал, что беседа конфиденциальная, позвал своего адъютанта Лихарева и велел никого не пускать.
- Итак, господа, что привело вас ко мне? - светским тоном спросил Витт.
Ломоносов припомнил все, что слышал об этом польском аристократе. Сын любовницы Потемкина и генерал-майора Витта, пасынок Потоцкого, блестящий кавалергард, после Аустерлица подал в отставку и после Тильзита поступил на службу к Наполеону. Затем - какие-то тайные поручения французского императора в Герцогстве Варшавском, а перед войной 1812 года - резкий поворот: он уже на русской службе, выполняет тайные поручения русского царя. В Отечественную войну на свои деньги формирует четыре полка украинских казаков и во главе их воюет с французами, получает генерал-майора. Потом заграничные походы, участие в Венском конгрессе, генерал для особых поручений при Воронцове, возглавлявшем оккупационный корпус во Франции… Последние восемь лет - создание и руководство военными поселениями на юге России… Но Петр также помнил ту нелестную характеристику, что Константин дал не одному генералу Роту, но обоим им вместе с Виттом.
- Иван Осипович, привело нас к вам нелегкое дело… - И далее Пестель изложил все известные детали о раздоре между цесаревичами. - Присоединитесь ли вы к правому делу? - закончил он.
Витт побарабанил пальцами:
- Я согласен при одном условии. Уж старость близится, а чинов я не нагулял. Хотелось бы мне назначения военным министром. Как вы смотрите, Павел Иванович, сгожусь я на этой должности?
- Мне трудно говорить за нового государя, но майор Ломоносов привез от него письмо, подтверждающее, что тех, кто поможет Константину, ждет большая награда…
- Да, это, конечно, многообещающее начало… - Граф не успел закончить фразу, как в комнату, втолкнутый снаружи, попятился Лихарев. А за ним в дверях возник весьма раздосадованный генерал-лейтенант гвардии Александр Иванович Чернышев.
- Что у вас тут за приватные свидания, Иван Осипович? И не с дамой, как я посмотрю!
- Мы тут обсуждаем деликатные проблемы престолонаследия, Александр Иванович. - С невинной улыбкой Витт жестом пригласил Чернышева войти.
- Чер-те что! - Гость рыскнул глазами, лицо его перекосилось: - Вы! - Он узнал Пестеля. И тут он обратил внимание на цвет мундира Ломоносова - это был серый мундир Подольского кирасирского полка - другого Петр не успел пошить. Поняв, что перед ним человек от Константина и слова Витта не были даже наполовину шуткой, Чернышев зарычал: - Эй, сюда!
В комнату тотчас вломились десяток гвардейских гусар, как видно дожидавшихся дивизионного командира в прихожей.
- Взять этих двоих! - прорычал гвардейский генерал, указывая на гостей Витта.
В этот критический момент Пестель оказался с глухой стороны зала и был оттеснен в угол четырьмя выхватившими сабли гусарами. Наоборот, когда шестеро накинулись на Ломоносова, ему оставалось сделать несколько шагов до окна. Его палаш сверкнул молнией и дважды обрушился на сабли двоих солдат, которые отлетели в сторону под этими ударами, подобными ударам молота; а следом за ними в угол отлетели еще двое, принявшие богатырский кулак. Последние двое гвардейцев отступили, растерявшись. Петр хотел броситься на выручку Пестелю. Но в этот момент в зал вбежал еще десяток гусар с обнаженными клинками, а один или два уже доставали пистолеты. Похоже, Чернышева сопровождал целый эскадрон. Тогда, помня о своей задаче, Петр с разбега со звоном выскочил через большое стеклянное окно. Осыпанный стеклом, он сбил с ног нескольких людей, карауливших с этой стороны, подбежал к коню Пестеля, вскочил верхом и дал шенкеля. Конь взбрыкнул было, почувствовав чужого всадника, но, ощутив железную руку, понесся стрелой по заснеженной дороге на Умань. Вслед прожужжали несколько пуль, но они не причинили ему вреда.
- Вахмистр! - заорал Чернышев.
- Слушаюсь! - возник перед ним унтер-офицер.
- Взять полувзвод, догнать и доставить беглеца живым или мертвым! - велел генерал.
- Есть! - Вахмистр опрометью бросился наружу, сзывая людей, и через две минуты отряд из полутора десятков всадников мчался в карьер вслед за Ломоносовым.
Чернышев теперь обратил внимание на хозяина и плененного гостя.
- Ну что, попался, заговорщик! - зарычал он на Пестеля. - Вы опасную компанию выбрали для себя, Иван Осипович, - повернулся он к Витту.
- Выступить на стороне законного государя не есть заговор, - бросил Пестель.
- Пока еще не примкнул, Александр Иванович, - сказал Витт, только теперь поднимаясь на ноги. - Быть может, ни к кому не примкну. Кстати, очень глупо было затевать этот арест здесь, между Тульчином и Уманью, где стоит дивизия Волконского. Если вы едете от Николая Павловича к Витгенштейну, я бы не советовал. Поздно.
- Во-первых, поздно никогда не бывает, - но вы правы, нынче не поеду. Во-вторых, меня, старого партизана, здесь вся дивизия Волконского не возьмет - сейчас уйду на юг, откуда приехал, - и поминай как звали. Итак, Иван Осипович, кого вы выберете: Николая или Константина?
- Думаю, что у того, кто сейчас в столице, больше шансов. Но я все-таки подожду развязки. Если победа останется за вами - можете на меня рассчитывать, если нет - вряд ли.
- Откровенно, но разумно. Что же, придерживайтесь этой позиции и все будет в порядке, Иван Осипович, - слегка насмешливо бросил Чернышев. Витт ответил улыбкой рубахи-парня. Оба старых шпиона знали цену друг другу.
Между тем Петр скакал в сторону Умани. Он не гнал коня во весь опор, чтобы не запалить его: скакуну предстояло одолеть расстояние шестьдесят верст. Чернышев действительно, как определил Петр, скача мимо растерявшихся гусар, имел с собой гвардейский эскадрон, вероятно входивший в конвой покойного государя. Однако он правильно рассудил в первый же миг, что на покровительство графа Витта, располагавшего двумя дивизиями, надеяться не стоило.
Как и ожидал Ломоносов, вскоре он заметил позади погоню - за ним мчалось пятнадцать или шестнадцать гусар. Он проверил свои пистолеты и убедился, что все они заряжены. Еще два оказались в кобурах у седла Пестеля. Гусары приближались медленно - вскоре выяснилось, что догоняет его половина всадников, а остальные отстают. Однако легкие гусары имели преимущество перед тяжелым кирасиром, которого выручал только отличный полковничий конь.
Но часа через два между ним и передним всадником оставалось полсотни сажен.
- Оставьте, братцы, богом прошу! Не хочу вас бить! - донесся голос беглеца до передних преследователей. Но "братцы" в азарте продолжали делать свое дело. Наоборот, пущенная твердой рукой пуля пронеслась где-то совсем рядом. Тогда Петр решился, замедлил бег скакуна, выбросил назад руку с пистолетом и, мельком оглянувшись, чтобы прицелиться, сделал выстрел. Это было последнее предупреждение: пуля повалила коня на месте, обезножевший всадник едва успел выдернуть ногу из стремени, чтобы его не придавило. В ответ раздалось еще несколько выстрелов, одна из пуль попала в седло, напугав коня, который сделал большой скачок, едва не выбросивший Петра из седла. Успокоив скакуна, он достал новый пистолет, отбросил руку назад, быстро прицелился, выстрелил. Убрал разряженное оружие и достал новое, не глядя, как валится из седла подстреленный всадник, снова откинул руку назад, новый выстрел, еще одна лошадь вместе со всадником летит на обочину… И так пять раз подряд - в кого попадет - в коня или в человека. Затем пришла очередь пистолетов Пестеля. Первый дал осечку. Зато второй сработал как надо. Поблизости за спиной оставался один всадник - Петр повернул коня с палашом в руке - навстречу вспыхнул огонек, и пуля обожгла плечо. Второго выстрела сделать времени не было, гусар выхватил саблю, но Петр уже махнул своим мечом… Коня, потерявшего хозяина, он подхватил за повод и заставил бежать рядом в качестве заводного. Далеко позади него растянулась серая цепочка из восьми отставших всадников. Петр продолжал скакать дальше, меняя коней и отрываясь все больше.
Когда он в темноте въехал в Умань, отставшая погоня развернулась обратно.
Глава 20
На пути в Петербург
При въезде в город Петра остановили часовые.
- Я майор Ломоносов, с важным известием к командиру дивизии Волконскому. Меня преследовали изменники, - обратился он к начальнику караула, доставая свои бумаги.
При свете фонаря увидев на подорожной подпись и печать нового императора, тот отдал честь и распорядился:
- Открывай!
- Проезжайте, господин майор, - сказал он, когда подняли шлагбаум. Миновав плохо различимый в темноте парк, разбитый магнатом Потоцким в честь своей ненаглядной Софьи, Ломоносов подъехал к зданию штаба. Тут он уже побывал почти полгода тому назад, и сразу сориентировался, куда идти. Волконский был у себя на квартире, откуда его вызвал дежурный офицер. Генерал явился в наброшенной на плечи шинели.
- Вы, майор? - удивился князь, увидев Ломоносова. - Зная ваши обстоятельства, не чаял вас так скоро в дивизию.
- Я еду в Киев от штаба армии, куда прибыл с пакетом из Варшавы. Обстоятельства чрезвычайные. - Он изложил всю предысторию, чем вверг князя в нелегкие раздумья.
- Мы с Пестелем въехали к графу Витту, чтобы убедить его присоединиться, - тут подъехал генерал Чернышев и арестовал полковника, а я ушел, уложив на землю семерых гусар, - кого на минуту, кого навсегда.
- Жаль, что сии подвиги приходится совершать на родной земле, - посмурнев, сказал князь. - Я пошлю пару эскадронов, стоящих у меня в городе, на выручку полковнику. Но не уверен в успехе - Чернышев старый партизан, опытен и хитер как лиса. Что касается императорского дела - моя дивизия выступит согласно общему решению штаба армии. Надеюсь, мой старший брат, генерал-губернатор Полтавы Репнин-Волконский, примет нашу сторону…
- А как вы думаете, что Воронцов?