Особенно отличился на этом поприще Клейнмихель. Став начальником штаба военных поселений, он создал огромное потогонное предприятие с бесплатной рабочей силой…
…Наконец, в первом дивизионе достаточно рыл начищено. Доходит очередь и до второго дивизиона.
- Кто командир?! - тотчас разражается криком молодой генерал.
- Барон Ломоносов! - отвечает бравый майор.
- Ах, Ломоносов? Академик, твою мать! Ты что, помело архангельское, б…дь?! Почему у тебя, е… твою мать, ряды не выравнены как следует?! Ты как службу ведешь?! - Проверяющий сильно завелся. И вдруг - раздается неожиданный ответ:
- Ра-азрешите спросить, господин генерал-майор? Вас, видно, мало по морде били? - Богатырски сложенный офицер свирепо раздул ноздри, пристально глядя в глаза своему сановному ровеснику. У майора на груди ордена Св. Георгия и Св. Анны за храбрость. У генерала тоже есть ордена. Ему сделало карьеру адъютантство у Аракчеева с 1812 года (по отцовской протекции) и неукоснительное выполнение самых жестоких приказов по военным поселениям. Его ордена - награда за абсолютную исполнительность.
Над рядами застыла мертвая тишина. Клейнмихель, округлив глаза, с ужасом смотрит на человека, давшего ему отпор. Затем он, точно опомнившись, поворачивает коня и скачет прочь, к штабу полка.
- Поехал донос писать! - комментирует отчаянный майор.
- Не сносить тебе головы, Ломоносов! - говорит полковой командир, седоусый полковник Тарасов. Он скачет следом за петербургским гостем, урезонивать его невероятный гнев.
Смотр окончен. Объявлена команда "Всем вольно!". Через некоторое время поступает приказ командира полка распустить эскадроны по квартирам.
Эскадроны с песней разъезжаются по отведенным им деревням. Спустя несколько часов Ломоносов сидит у себя на квартире с несколькими офицерами, среди которых три эскадронных командира, начальник штаба полка, квартирмейстер и командир первого дивизиона, смуглолицый хохол Дегтяренко.
- Конец твоей службе, Петя, - говорит он своему горячему товарищу, с наслаждением потягивая чубук турецкой трубки, доставшейся ему от отца.
- И что, подам в отставку! - отвечает Петр Ломоносов. - Все равно полк выведут в поселение. А в поселенных войсках я служить не намерен! Мужичков во фрунт гонять в самую страду. Упаси Господь!
- А почему же ты так уверен, что посадят нас на землю?
- А потому, что кирасиры только против тяжелой кавалерии и нужны! В Европе мы как будто воевать пока не собираемся. А у турок, с которыми, судя по всему, не сегодня завтра сцепимся, тяжелой кавалерии нет! Вот и выходит, что наши полки - государству обуза.
- Ну и куда же ты выйдешь? Земли у тебя нет. Крючком приказным заделаешься?
- Ан, нет. На турок вот-вот грянем, вступлю в действующую армию. А полк, по всей вероятности, оставят на квартирах. Так что, в любом случае мне с вами надобно прощаться.
- Ну-ну, как зазнался, карбонарий! - Русый начальник штаба, из полтавских помещиков, прищурился. - Тебе из истории надобно вывернуться. Бери-ка ты отпуск, по семейной необходимости, - полковой, думаю, не откажет, - да подавай прошение об отставке государю. И пока ты гуляешь, абшид тебе и выйдет - авось генерал не достанет тебя.
- Дельное предложение!
Ломоносов поступил согласно совету. Однако Клейнмихель оказался проворнее, скоро доставив свою кляузу государю.
…Красивое, но холодное лицо Александра Первого омрачилось думой, когда он пробежал глазами поданную бумагу.
- Что полагаете предпринять по сему поводу? - спросил он дежурного генерала, через которого прошел рапорт.
- Надобно майора для острастки в крепость на годик, ваше величество, - ответил генерал, наклоняя голову.
- Это не тот Ломоносов, что банником от французов отбивался, а потом повел кавалерию в атаку на Морана? - Государь слегка скривился - он не любил вспоминать героев двенадцатого года и вообще ту кампанию, на которой он не был полководцем. Но память у него была хорошая.
- Тот самый.
- Какой отзыв дает командир полка?
- Полковник Василий Тарасов дает благоприятный отзыв, - слегка кривится генерал.
- Надо бы посадить, да не мне человека с такой фамилией в крепость сажать, - глубокомысленно заметил император. Он взял перо и подписал другую бумагу, лежавшую на столе, - прошение об отставке.
Глава 3
На хуторе
Прошло несколько дней после отставки. Петр Ломоносов сидел в кресле в комнате небольшого помещичьего дома, верстах в десяти от уездного города Харьковской губернии, в котором располагался штаб Глуховского кирасирского полка. Дом принадлежал Николаю Васильевичу Жукову, помещику, род которого происходил из полковой старшины реестровых казаков времен царя Алексея Михайловича.
Во время оно один из предков Жукова прогулялся в Сибирь за участие в предприятии Ивана Хмельницкого и старого запорожского гетмана Ивана Сирко по обратному присоединению Левобережной Украины к польской короне. Впрочем, появление на Правобережье "незалежного" гетмана Дорошенко, который первым делом вызвал на Украину турецкую армию, отрезвило многие головы. Сам же Сирко первый пошел сражаться против турок. С тех пор утекло много времени, и в отличие от многих панов Правобережья, решившихся присягать Наполеону, Николай Жуков сражался на Бородинском поле под русским знаменем.
Но собственно хозяин дома не так интересовал Петра, как его дочь, двадцатилетняя Марья Николаевна Жукова. Это была красивая кареглазая девушка с роскошной темной косой, - что-то было в ней от женщины Востока, - вероятно, и вправду ее прадед увел дочку горского князя. Она была живая как ртуть, решительная и в то же время мягкая, и ее мягкий южнорусский говор просто пленил русоволосого богатыря. Сейчас эта девушка сидела на стуле рядом с креслом гостя.
- Скажите, майор, а страшно ли вам было на том кургане, о котором вы давече рассказывали? - спрашивала она, беря его громадную лапу своими чудно тонкими женскими пальчиками.
- Жаль я не гусар, гусары отменные рассказчики, и из их рассказов ясно становится любому, что Бонапарта победили главным образом гусары. Что мне сказать? Ваш батюшка был там. Но на кургане его быть не могло - все пали, я один стоял, не помню как, главным образом благодаря судьбе и большой физической силе. Я схватил разбитую пушку… Ну маленькую такую, и отбивался ей от примерно батальона французских гренадеров. Они, не будь дураки, подкатили фальконетик, забили картечь, и быть бы мне дырявым, как матушкин дуршлаг, ежели бы не судьба!
Как сонм белых ангелов слетели ко мне гвардейские кирасиры, изрубили в капусту всех французов.
Но тут, вижу я, идет на курган, ей же ей, гренадерская дивизия Морана! Что делать, я в панике - одному мне с ними не справиться. К счастию, вижу позади кургана проходит Ахтырский гусарский полк. Я к ним, к полковому командиру, - ваше превосходительство, ударим живее на французов! И тут вдруг между нами пролетело ядро - и одному из нас, - мне, - опять посчастливилось! Пришлось мне командовать: "К атаке! Марш!" - увлекшийся Ломоносов стал размахивать руками.
В это время позади них донеслось приглушенное квохтание - это долгоусый Николай Васильевич тщетно старался подавить хохот, но все-таки разразился, едва не свалившись со своего сиденья и заставив с любопытством оглянуться на свою дочь.
- Скажите, Петр Михайлович, - а откуда же гусарский полк взялся, если в прошлый раз был дивизион?
Уличенный Ломоносов слегка зарделся и попытался вывернуться:
- Ну понимаете, Маша, я ведь осознаю - разбить дивизию шестью эскадронами кажется нереально, вот и добавил для правдоподобия. Кстати, я могу еще рассказать о деле под Тарутиным.
- Расскажи-ка! - одобрил хозяин.
- Мы двинулись из тарутинского лагеря с вечера, четырьмя колоннами, через лес. На рассвете вышли к лагерю Мюрата. Нашу колонну вел генерал Орлов-Денисов, у него были пять тысяч казаков и легкая кавалерия. Я уже состоял в гвардии, но пошел в дело с ними, чтобы не сидеть в резерве. Мы как молния ударили по второму кавалерийскому корпусу Себастьяни, французы стремительно бежали, бросая пушки, обозы, палатки… Но, к нашему несчастью, маршал Мюрат оказался поблизости: он метался как вихрь, в одной рубашке, размахивая клинком, собирал полки и кидал их в бой. Отступление французов прекратилось. Казаки не выдержали атаки тяжелой кавалерии и кинулись назад.
- Где пехота! - кричал генерал. Но генерал Беннигсен со своей колонной заплутался в русском лесу и в коллекцию своих неудач добавил еще одну. Скажу, что у него вышел с этим перебор, и государь его убрал из войск. Но нам пришлось тяжко. Генерал Орлов-Денисов повернулся ко мне, - я был его последней надеждой, - и крикнул, указывая на Мюрата:
- Ломоносов, возьмешь его - сделаю полковником!
Я ринулся вперед. Но в это время Мюрат бросил в контратаку полк кирасир и два карабинерских - они смели егерей Горихвостова и преградили мне путь. Даже для меня это было слишком, пришлось остановиться!
Николай Васильевич наконец упал со стула и разразился приступом неудержимого хохота.
Но гость невозмутимо продолжал:
- Коротко говоря, Мюрату удалось отступить со своим войском, а мне вместо золотых эполет достался только золотой темляк на оружие…
Жуков просмеялся наконец и сказал гостю:
- Ты кончай моей дочке лапшу на уши вешать, давай-ка о деле поговорим.
- Ну давайте о деле! - послушно согласился Петр.
- Ну-ка, Мария, выйди!
- Ну! - Девушка возмущенно махнула руками, но отцу подчинилась. Когда она вышла, Жуков продолжил:
- Дочке ты моей нравишься, и она тебе - это я вижу. Я это одобряю. Но вот как ты жить-то собираешься? У тебя вроде стычка с начальством вышла?
- Ну да, отбрил я-таки одного генералика, который поносными словами меня на смотру честил. Пришлось в отставку подать. Пока другую линию возьму, гражданскую. Но, думаю, не задержусь я в статских! Война с турками, как пить дать, будет. А значит, без моих кулаков, да и головы, смею думать, государство наше не обойдется.
- Ну ежели ты так решительно настроен на войну, можно и сейчас, пожалуй, войти в кампанию.
- Какую?
- Мне известно, что в Первой армии, а точнее под крылом Шестого корпуса, происходит формирование греческого отряда. Этим занимается приятель господина Лунина, нашего дальнего родственника, - некий полковник Пестель. Он сейчас, как мне говорили, находится в Скулянах, при штабе корпуса. Езжайте к нему, представьтесь от Лунина. Думаю, затевается дело вроде тех, что проворачивал Алексей Орлов на Средиземноморье.
- А что, поеду! - загорелся Ломоносов.
Он нежно попрощался с Марией, они поцеловались тайком от отца, и Петр поехал к себе на квартиру.
Глава 4
Пестель
- Господа, генерал-интендант Юшневский и полковник Пестель, - государь вас ожидает! - подтянутый адъютант в полковничьих эполетах обратился к двум офицерам, прибывшим из Бесарабии. Этим он вызвал некоторое удивление нескольких ожидавших в приемной генералов и вельмож. Адьютант открыл дверь, и Алексей Петрович Юшневский и Павел Иванович Пестель вошли в кабинет Александра I. Адъютант плотно прикрыл дверь следом за ними и стал, точно часовой.
- Генерал-интендант Второй армии Юшневский! - выпрямившись, доложил старший офицер в темно-зеленом интендантском мундире, среднего роста, лет сорока, с коротко стриженными темно-русыми волосами и продолговатым, сужающимся вниз лицом.
- Командир Вятского пехотного полка полковник Пестель! - звонко отрапортовал, звякнув шпорами, невысокий, по-немецки широколобый армейский полковник с умными холодными глазами.
- Подойдите сюда, господа, - любезно улыбнулся император усталой улыбкой, выходя из-за стола, застланного картой Балкан. - Я хочу посвятить вас в некоторые свои предположения и дать вам поручение.
- Слушаем, ваше величество!
- Миру свойственно изменяться, и иной раз вопреки нашим желаниям, - констатировал государь, мимоходом подчеркнув значимость своей воли для существующего мира. - Вы, разумеется, знаете, что в Испании нынче революция?
- Как и все, ваше величество.
- Но внешность, восставшие толпы - это еще не все. Только доморощенные либералы не хотят знать, что это наши друзья англичане поспособствовали сему предприятию. Революция - любимая игрушка англичан. Чернышев, когда был в Париже во время революционной смуты, рассказывал, что везде были английские деньги. А теперь они используют революционеров, чтобы ослабить Испанию. А в ее колониях разожгли мятеж, чтобы прибрать их к рукам. Вот тонкий расчет графа Кэстлери, каким я его вижу. Они начали новый передел земель, и он будет кровав. Я пытаюсь предотвратить эти сотрясения при помощи концерна держав, но, увы, - не успеваю в этом… Стало быть, надо действовать самим, дабы не оказаться в хвосте…
Затем он продолжил:
- Ну Алексей Петрович в курсе, он у меня уже лет пятнадцать сидит на молдавских делах, еще с прежней войны с турками. - Генерал согласно кивнул. - Вас же, Пестель, рекомендовал командующий Витгенштейн. Вы были у него старшим адъютантом и попросились на полк, чтобы двигаться по службе. Похвально. Знаю и отца вашего, бывшего Сибирского губернатора, которого вынужден был отставить. С ленцой, увы, старик - распустил всех в Сибири… Теперь вам представляется случай заслужить самому. Итак, что вы знаете о греках, полковник?
- Православный народ, давно страдающий под мусульманской властью турок, - четко ответил Пестель. - Издавна стараются заручиться помощью православной России в своем стремлении к освобождению от ига мусульман. Во времена наших войн с турками, при государыне Екатерине, помогали нашему флоту в борьбе на Средиземном море. Позднее многие из этих ветеранов, равно как и других беглецов, переселились к нам и проживают в Юго-Западной и Бессарабской губерниях. Во время последней войны с турками мы также имели от них содействие на Средиземноморье.
- Да. Греки и нынче волнуются. И этим спешат воспользоваться их соседи, и не только. Буйный Али-паша , властитель Эпира, Фессалии и Мореи, уже разорвал отношения с Портой, и туда стягиваются войска из Румелии . И ему помогают британские и французские офицеры.
А не так давно до меня дошли известия, что австрийский государь питает надежды на княжества Молдавию и Валахию , хотя они находятся под нашей протекцией по договору с турками. За то ли мы воевали в одиннадцатом году, чтобы отдать княжества во власть Меттерниху? Если бы это произошло, мы оказались бы отрезаны от православных валахов, сербов, греков и не могли бы оказывать впредь им достойное покровительство… Единственно, что нынешний мятеж в Италии удачно отвлек австрийцев от этих планов. Что вы скажете об этом?
- Если позволите мне, государь, - подал голос Юшневский, - то тщательно скрываемая активность австрийцев - вещь не новая. Еще несколько лет назад, когда в германских государствах и княжествах прокатилась волна либеральных возмущений, мне было ясно, что вдохновитель их не революционный дух, а особы совсем не революционные. Таким образом, на мой взгляд, австрийский кабинет дал возможность государствам Германского союза прислониться к твердому охранительному плечу старого имперского центра - Вены. Вместе с мнимым либерализмом австрийским веником было выметено в немалой степени и наше собственное влияние в Германии, завоеванное русской кровью в борьбе с Наполеоном. Таким образом, Австрия вышла к Балтике. Стало быть, им надо сделать следующий шаг, чтобы простереться от Балтики до Черного моря и отгородить нас от остальной Европы. Им надо стать твердой ногой в нынешних турецких владениях! Англичане, без сомнения, поддерживают их в этом, ведь это развяжет им руки на Балканах. Но одновременно они стремятся изгнать австрийцев из Средиземноморья…
- Но-но! Политика - это моя епархия! - погрозил пальцем император. - Но ты чудно все понял, полковник! Я не ошибся в тебе. Однако же надобно и нам как-то действовать в интересах государства. Итак, слушайте, господа. - Александр простер руку над картой.
Статс-секретарь иностранной коллегии граф Иоаннис Каподистрия предложил мне один проект. Он уверен, что греки, притесненные турками и дерзкие в своих разбойничьих горах, все равно восстанут. Они готовятся. Их уже подталкивают и извне. Но нам надобно вмешаться и предложить своего человека во главу, пока другие не сделали этого.
- Но какими силами сможем мы это осуществить? - удивился Юшневский.
- Существует народная организация греков, "Гетерия", наследовавшая другим эллинским сообществам, - пустился в объяснения император. - Ибо вы, конечно, знаете, что в эпоху недавних войн наш статс-секретарь иностранной коллегии, граф Каподистрия, посредством возглавляемой им разветвленной тайной греческой организации доставлял нам важные сведения и оказывал необходимое влияние. Тогда мы держали руку на пульсе событий.
Верхушка нынешнего общества укрылась в Одессе. Они предлагают действие, - но сам Каподистрия отказался, ему теперь неуместно, хотя он считает план осуществимым.
"Гетерия" предложила возглавить дело генералу Александру Ипсиланти, природному греку, герою прошедшей войны и греческому князю. Кстати, моему адъютанту в тринадцатом году. Он решился расшевелить греков и привлечь народ на нашу сторону.
- Итак, я полагаю, что Ипсиланти должен предпринять решительные действия в княжествах Молдавия и Валахия. Он может обрести власть, а через это, если его движение будет успешно, стать и вождем, знаменем всех восставших греков. Таким образом, мы обеспечим себя от австрийских аппетитов, прикроем сербов и возобладаем на Балканах. Как, по-вашему, господин Юшневский?
- Да, это реальное дело, - ответил генерал-интендант. - В княжествах много горючего материала, а войска турок все больше оттягиваются на Балканы. Нынешний господарь Молдавии - наш человек, он окажет необходимую помощь… Если Ипсиланти создаст достаточно большую армию, он сумеет пробиться и в Грецию…
- Поэтому Ипсиланти необходимо снабдить вооружением и амуницией для создаваемого им греческого отряда. В этом помогут склады Шестого пехотного корпуса генерала Сабанеева, расквартированного на границе с Молдавией. Это ему будет шанс реабилитировать себя после той либеральной распущенности, которую он развел, будучи начальником Главного штаба. Кстати, удачное совпадение, что князь Ипсиланти - шурин генерала. Им проще будет находить общий язык. На вас, полковник, ложится практическая подготовка отряда. Командующего Второй армией Витгенштейна и его начштаба Киселева я предупрежу письменно. Вы лично отвечаете за организацию снабжения и помощь Ипсиланти и за наблюдение за ним. Если у него получится возродить греческую династию, - хорошо. Православные греки получат такую же автономию, как и сербы, - мы своим авторитетом посодействуем этому. Нет - ну, по крайней мере, австрийцы туда не полезут… Но войска наши в дело вмешиваться не должны. Я пока не могу позволить себе войну. Пока. Все понятно?