***
Страйкер лихо заломил шляпу и, положив левую руку на рукоять клинка, воодушевленно двинулся вперед. На одно мгновение он задумался, последуют ли за ним двадцать страдающих от жары мушкетеров, но затем услышал гул голосов за спиной, когда они пошли за ним. Он не отвернулся, чтобы они не заметили застывшего на его лице беспокойства.
Повозка, все еще пробиравшаяся по лесу, была в восьмидесяти ярдах. Страйкер не желал отходить так далеко от своих главных сил, но, к его облегчению, повозка преодолела последний отрезок пути, и отряд Страйкер пошел ей навстречу. Возница помахал рукой - движение, которое Страйкер, не сводивший взгляда с пассажира, приветствовал легким кивком.
- Река глубока в это время года.
Бисеринки пота, блестевшие на лысой макушке пассажира, можно было отнести на счет жары, но то, как он барабанил пальцами по коленке, говорило о другом. Он был очень бледен, темные глаза запали и потускнели, широкие плечи он неестественным образом сгорбил, втянув голову подобно черепахе. Он бросил резкий взгляд на Страйкера и произнес по-английски:
- Зато рыба в изобилии, хвала Господу.
Страйкер кивнул, довольный тем, что пароль и отзыв были произнесены:
- Добрый день, сэр. Я лейтенант Страйкер.
- На шведской службе?
- Так точно. Я здесь, дабы убедиться, что вы благополучно переправитесь.
- Меня зовут Маттиас, - лысый закрыл глаза, словно в молитве. - Хвала Иисусу, мы до вас добрались, - пробормотал он с сильным акцентом, характерным для жителей германских государств. - Мой путь был долог.
- И теперь вы в безопасности, сэр, - Страйкер одарил его решительной и уверенной ухмылкой.
- Мы никогда не будем в безопасности, лейтенант, - глаза Маттиаса сверкнули, - никогда. Континент ввергнут в хаос. Каждую неделю сдаются целые города, разоренные одной армией и уничтоженные второй. И этому нет конца.
- Тогда зачем сражаться?
- Я лютеранин, сэр, - продолжил усталым голосом Маттиас. - Если мы не будем сопротивляться, нашу реформированную церковь сотрут с лица земли католики.
Страйкер повел рукой в сторону мутных вод Одера.
- Тогда позвольте нам помочь вам в вашей битве.
- Данке, - кивнул, сверкнув лысой макушкой, Маттиас. - Это герр Заммер, мой кучер, - указал он в сторону человека, сидевшего справа, и подождал, пока Страйкер с кучером не обменялись поклонами. - К сожалению, английским он не владеет.
Взгляд Страйкера скользнул за спину мужчинам.
- Что в повозке?
- Палинка , - неодобрительным тоном пояснил Маттиас. Опустив голову, он принялся смахивать пыль со своего прекрасного синего камзола. - Крепкий напиток, как огонь. Агенты Унии в Берлине устроили мне это в качестве прикрытия, - он пожал плечами. - Я купец, везущий свой бесценный товар на север.
- Польщен видеть вас, сэр, на заключительном этапе вашей миссии, - Страйкер отошел в сторону, рукой дав знак вознице продолжать путь. Повозка пришла в движение, тронувшись за жеребцами, ронявшими на пути теплый навоз. Своим мушкетерам он приказал встать по бокам повозки. - И я буду благодарен вам, если вы не проболтаетесь о своем драгоценном грузе в присутствии моих людей, - понизив голос, добавил он. - Боюсь, это может привести к нашей гибели.
Маттиас расхохотался, наконец-то расслабившись.
- Несомненно, лейтенант Страйкер. Несомненно!
Иносент Страйкер прошел в голову процессии. У брода он заметил двенадцать человек и остальную роту, скучившуюся на дальнем берегу. Они наблюдали за успешным завершением миссии под предводительством молодого лейтенанта, который использовал свой шанс и теперь вел высокопоставленного шпиона под сень Померании. Неожиданно в хвосте колонны раздался крик, и лишь тогда он почувствовал дрожание земли у себя под ногами. Сперва едва ощутимое, но потихоньку набиравшее силу, так что через мгновение дрожь передалась его высоким сапогам. Неумолимый и невозможный звук, который ни с чем не спутать. Eщё не успев обернуться, он почувствовал, что вот-вот наложит в штаны, а к горлу подступил комок.
Это был стук копыт.
***
Страйкер пристально смотрел на дорогу. Она была пуста, но дрожь под ногами предвещала надвигавшуюся бурю. Он вгляделся в зеленые дебри по краям дороги. Но лес стоял густым, непроходимым изумрудным занавесом с темными колоннами древних, уходящих ввысь стволов.
Он повернулся к стоящему рядом капралу.
- Сбегай за капитаном, Брэгз.
- В чем дело, сэр?
Страйкер оглянулся на лес. Дрожь стала теперь сильнее, поднявшись до бедер.
- Кавалерия, - он выхватил эсток. Тяжесть клинка в руке придала ему сил. - Назад, к переправе! - закричал он стоявшим за ним солдатам, не сводя глаз с дороги. Лес был слишком густым, всадникам его не преодолеть, и что бы ни таилось на горизонте, приближаться ему по высохшей грязи тракта.
***
- Докладывайте, - проворчал капитан Фердинанд Лавлес, когда его заместитель добрался до реки.
Вместо ответа Страйкер вытянул руку в сторону узкой дороги. Там из окаймленного соснами прохода вырвались, подобно разливающейся по долине волне, первые всадники. Но это был не обычный отряд кавалерии. Страйкер не сводил удивленного взгляда с мчавшейся лавины, даже когда его солдаты принялись уговаривать заартачившихся жеребцов ступить в брод, Местные говорили, что лес заколдован, возможно, они были правы.
- Кровь Христова, - прошептал кто-то слева от него. - Кто они?
С первого взгляда показалось, что они вовсе не люди, а какие-то фантастические существа из неземной страны - наполовину люди, наполовину звери. Лошади были реальны - огромные, храпящие, с закатившимися глазами. Но восседавшие на них упыри были гостями из страшных снов. Они возвышались на седлах из шкур животных, с головы до ног закованные в ослепительные латы. Но от чего у Страйкера перехватило дыхание, так это от их крыльев - густых рядов перьев, торчащих из металлических гребней. Непомерно огромные и кристально белые, как нетронутый снег, развевались их крылья, возвышаясь на два-три фута на головами всадников и колыхаясь в такт движениям лошадей. Хлопая за спинами всадников, они поднимали струю воздуха, сравнимую с ветром из множества гигантских мехов.
- Когда Люцифер был низвергнут с небес,- услышал Страйкер бормотание Сайкса Боже-Упаси среди толпы мушкетеров, - он прихватил своих мятежных приспешников с собой.
Страйкер уловил мысль Сайкса, задумавшись, что за демон спустился сегодня к водам Одера.
- Кто они, сэр?
- Гусары, - прошипел капитан Лавлес, толстыми пальцами ероша коротко стриженные волосы. - Отходим за реку.
- Гусары? - обернулся к нему Страйкер.
Но Лавлес уже отошел от него, знаками приказывая своим людям отступать, а мушкетерам на дальнем берегу выдвигаться навстречу.
- Переведите повозку через эту чертову реку, лейтенант!
***
Ротмистр Луцьян Антчак до боли в пальцах сжал длинное копье и облизнул губы. Пригнувшись к крепкой спине храпевшего жеребца, он смотрел на панику в рядах удивленных пехотинцев и почувствовал, как его сердце забилось быстрей. За спинами мушкетеров змеилась река, прижав их к небольшой повозке с бочонками, и он мысленно взмолился, чтобы они хотя бы попытались защищаться, потому что его бойцам давно не приходилось участвовать в настоящей схватке. Из-за политики мира и перемирий его люди изнывали от гарнизонной службы вдоль границы, тянувшейся к востоку от Одера. Они стали мягкотелыми, располнели и обленились. Хвала Богородице, что Швеция наконец начала вторжение.
Конечно же, миссия имела тайный характер, так как Речь Посполитая не находилась в состоянии войны с Протестантской унией или ее союзниками, но это вовсе не значило, что она будет сидеть сложа руки, пока Густав Адольф мошенническим образом продвигается вглубь Европы. Земли Речи Посполитой были обширны (вдвое больше Франции), и жители ее верили, что Речи отведена роль правителя Балтики. Густав Адольф, надменный король Швеции, прибыл на материк, чтобы претворить в жизнь свои честолюбивые планы в надежде, что поляки заснули. Но они не зевали.
Луцьян Антчак был ротмистром, командиром хоругви крылатых гусар - шестидесяти убийц высшего разряда. Ему было почти сорок - вполне приемлемый возраст для занимаемой должности, но выглядел он намного моложе. Как говорили люди, всё дело было в глазах. На бледном, мрачном и заостренном, с широким лбом лице (почти треугольном) подобно драгоценным камням сверкала пара синих глаз. Антчаку льстило подобное заблуждение, вдохновляло его. Ведь благодаря этому противники его недооценивали, что было для них смертельно опасно, и это так же верно, как и то, что Речь Посполитая простоит тысячу лет.
Привстав на стременах, Антчак дико завопил, подняв голову к небу, наслаждаясь лязгом своих доспехов и оружия. Его люди подхватили крик, возвещавший об их силе и смелости. Их латы были сделаны из наложенных друг на друга металлических пластин с прикрепленными к спине крыльями, издававшими устрашающий шелестящий звук при атаке. Одни лишь крылья могли обратить в бегство целую армию еще до удара кавалерии.
Но сегодня им не противостояла армия. Солдаты у переправы по численности едва превышали роту, все в пешем строю, уже дрогнувшие, а их дозоры в лесу тихо уничтожили. Антчак не знал, кто эти люди, хотя это его совсем не интересовало. Его командир, вкрадчивый Петр Микрут, сообщил, что разношерстная компания наемников должна встретить в этом богом забытом месте шведского шпиона, и что он вместе со своими крылатыми гусарами должен сорвать эту встречу и схватить предателя. Теплое сентябрьское утро, полное легкой добычи, и, если верить словам Микрута, щедрой наживы.
Луцьян Антчак уже различал белки глаз своих врагов, и это зрелище подстегнуло его. Прижавшись к седлу, он откинулся назад, правой рукой подняв длинную пику на уровень прижатого уха своего жеребца. Пика - оружие гусар - была сработана из ели, длиной более четырех ярдов, с наконечником из кованного железа и закрепленным за ним прапорцем из тафты. Она могла сбить с лошади всадника или пригвоздить к земле пехотинца и вместе с огромными лебедиными перьями подавала врагу сигнал о присутствии гусар почище любого знамени. Люди у переправы могли не знать это оружие, но бояться его они научатся.
***
- Чертовы крылатые гусары! - в сердцах выругался капитан Фердинанд Лавлес, поспешно отводя своих людей к броду. - Несгибаемые ублюдки с востока!
Вместе с ним находился и Страйкер со своим взводом, отступая назад, солдаты рассыпались цепью. Мушкетеры зарядили оружие и дули на свисавшие концы запальных фитилей, намотанные на предплечья, некоторые уже вставляли фитили в зубцы серпентина, установленного над спусковым крючком. Один из солдат выстрелил, нервное напряжение подвигло его на бездумный поступок, за что Лавлес его отчитал, пока тот поспешно перезаряжал мушкет.
Менее чем за сто шагов перед ними всадники перешли на галоп, и всё больше мушкетов вскидывалось к плечу. Ружья были огромны - громоздкие чудовища, слишком неуклюжие, чтобы результативно стрелять по движущимся целям, и Лавлес приказал своим людям разворачиваться. Мушкетеры выстроились в шеренгу и стояли, уперев в землю зубчатые сошки, на которые были установлены стволы мушкетов. Лавлес велел им не открывать огонь и повернулся к Страйкеру.
- Я приказал тебе переправить повозку, парень.
Страйкер повернулся и, вложив эсток в ножны, помчался к повозке, достигшей края берега. Влетев в воду, он почувствовал, как его ноги шатаются на нетвердых камнях, и схватил под уздцы одну из лошадей, до сих пор отважившихся пройти вглубь бурлившей пучины лишь на три-четыре фута. Отскочив назад, он глянул на возницу, Заммера, побелевшими пальцами вцепившись в поводья.
- Заставь их шевелиться!
Раздался треск мушкетов, заглушив крики наступающих кавалеристов. Вопль возвестил о том, что один из кавалеристов ранен, но остальная часть свинцовых пуль застучала по деревьям, лишь рассеяв по сторонам щепки. Последовало еще несколько выстрелов, на этот раз с западного берега Одера, где стояла в ожидании оставшаяся часть роты. Куски свинца со свистом проносились мимо Страйкера, но прицельной стрельбе мешала повозка и пехотинцы, сгрудившиеся на берегу. А гусары всё наступали. Всё также шелестели в воздухе крылья.
Страйкер, изрыгая страшные проклятья, тянул за узду заартачившегося жеребца, который упрямо мотал головой из стороны в сторону. За его спиной кто-то закричал. Гусары нанесли удар. Отойдя немного в сторону, Страйкер выглянул из-за повозки, увидев, как за спинами товарищей в сомкнутые ряды англичан влетели первые всадники. К горлу Страйкера подступила рвота, и он не сомневался, что еще мгновение, и он обмочит штаны. Он знал, что пики продырявили его солдат, протыкая им животы, грудные клетки и лица. Большинство мушкетеров носили защитные куртки, что предохраняли от клинков, но длинная тяжелая пика, занесенная на такой скорости, пробьет и толстые складки куртки. Подобные сцены пронеслись в его воображении, но видел он лишь крылья. Жуткие и огромные, белые и трепещущие крылья, вздымавшиеся всё выше, по мере того, как всё больше всадников втягивалось в схватку.
Он опять схватился за поводья, на этот раз не отпуская недовольно захрапевшего жеребца, и, опустив плечо, что есть силы потянул. Кони, подстегиваемые возницей, спотыкаясь, пошли вперед. Сзади загрохотали бочонки, и двое мужчин ухватились за доски повозки, когда она загромыхала по неровному дну переправы. Вода залила сапоги Страйкера и большие спицы колес.
Страйкер слышал, как у самого берега ревел Лавлес, и обернувшись, увидел, что гусары выходят из боя. Но всё равно обзор его был ограничен схваткой, побитыми остатками отряда, который он перевел через реку. Сквозь лес плеч и мушкетов он видел блеск стальных наконечников пик, надвинутых шлемов и крылья. Чертовски много крыльев.
- Они перестраиваются! - закричал Лавлес. - Перезаряжай! Стройся в две шеренги!
Страйкер бросил повозку, которая продолжала свой страдальческий путь через ставший мельче брод. За спиной он услышал всплески, поняв, что всё больше мушкетеров пересекают реку, чтобы присоединиться к схватке. Подойдя к капитану, он обнажил свой эсток.
- Сэр!
Но Лавлес, с безумными глазами, сжимая незапятнанный кровью клинок, набросился на него.
- Защищайте повозку!
- Я могу сражаться, сэр! - запротестовал Страйкер, сглотнув подступившую горечь.
- Защищайте лазутчика, лейтенант, или вы мне за это ответите! Переправьте его на другой берег и пришлите мне пикинеров.
В это мгновение Страйкер почувствовал, как желчь отступила, но вместе с облегчением на него нахлынул стыд. Потому что, вложив клинок в ножны и побежав назад к повозке, он уже ничем не мог помочь, хоть и чувствовал облегчение. За его спиной под открытым небом стонали раненые, которых относили в задние ряды строя. Лавлес ругался и подгонял мушкетеров, отчаянно пытаясь привести строй в некое подобие порядка до начала следующей атаки. Они построились посреди брода в два ряда, всего тридцать человек, забивая в дымящиеся дула мушкетов заряды и лихорадочно дуя на фитили. Сражение еще не закончено, и они это знали.