Е л е н а. Ничего, ничего, Ларион. Вы душевный человек, хороший. Идите ко мне сюда.
Л а р и о с и к. Елена Васильевна! Ах, Боже мой, красное вино!..
Н и к о л к а. Солью, солью посыплем... ничего.
С т у д з и н с к и й. Этот ваш гетман!..
А л е к с е й. Одну минуту, господа!.. Что же, в самом деле? В насмешку мы ему дались, что ли? Если бы ваш гетман, вместо того чтобы ломать эту чертову комедию с украинизацией, начал бы формирование офицерских корпусов, ведь Петлюры бы духу не пахло в Малороссии. Но этого мало: мы бы большевиков в Москве прихлопнули как мух. И самый момент! Там, говорят, кошек жрут. Он бы, мерзавец, Россию спас!
Ш е р в и н с к и й. Немцы бы не позволили формировать армию, они ее боятся.
А л е к с е й. Неправда-с. Немцам нужно было объяснить, что мы им не опасны. Конечно! Войну мы проиграли! У нас теперь другое, более страшное, чем война, чем немцы, чем вообще все на свете: у нас большевики. Немцам нужно было сказать: "Вам что? Нужен хлеб, сахар? Нате, берите, лопайте, подавитесь, но только помогите нам, чтобы наши мужички не заболели московской болезнью". А теперь поздно, теперь наше офицерство превратилось в завсегдатаев кафе. Кафейная армия! Пойди его забери. Так он тебе и пойдет воевать. У него, у мерзавца, валюта в кармане. Он в кофейне сидит на Крещатике, а вместе с ним вся эта гвардейская штабная орава. Нуте-с, великолепно! Дали полковнику Турбину дивизион: лети, спеши, формируй, ступай, Петлюра идет!.. Отлично-с! А вот глянул я вчера на них, и, даю вам слово чести, в первый раз дрогнуло мое сердце.
М ы ш л а е в с к и й. Алеша, командирчик ты мой! Артиллерийское у тебя сердце! Пью здоровье!
А л е к с е й. Дрогнуло, потому что на сто юнкеров – сто двадцать студентов, и держат они винтовку, как лопату. И вот вчера на плацу... Снег идет, туман вдали... Померещился мне, знаете ли, гроб...
Е л е н а. Алеша, зачем ты говоришь такие мрачные вещи? Не смей!
Н и к о л к а. Не извольте расстраиваться, господин командир, мы не выдадим.
А л е к с е й. Вот, господа, сижу я сейчас среди вас, и все у меня одна неотвязная мысль. Ах! Если бы мы все это могли предвидеть раньше! Вы знаете, что такое этот ваш Петлюра? Это миф, это черный туман. Его и вовсе нет. Вы гляньте в окно, посмотрите, что там. Там метель, какие-то тени... В России, господа, две силы: большевики и мы. Мы еще встретимся. Вижу я более грозные времена. Вижу я... Ну, ладно! Мы не удержим Петлюру. Но ведь он ненадолго придет. А вот за ним придут большевики. Вот из-за этого я и иду! На рожон, но пойду! Потому что, когда мы встретимся с ними, дело пойдет веселее. Или мы их закопаем, или, вернее, они нас. Пью за встречу, господа!
Л а р и о с и к (за роялем, поет).
Жажда встречи,
Клятвы, речи -
Все на свете
Трын-трава...
Н и к о л к а. Здорово, Ларион! (Поет.)
Жажда встречи,
Клятвы, речи...
Все сумбурно поют. Лариосик внезапно зарыдал.
Е л е н а. Лариосик, что с вами?
Н и к о л к а. Ларион!
М ы ш л а е в с к и й. Что ты, Ларион, кто тебя обидел?
Л а р и о с и к (пьян). Я испугался.
М ы ш л а е в с к и й. Кого? Большевиков? Ну, мы им сейчас покажем! (Берет маузер.)
Е л е н а. Виктор, что ты делаешь?!
М ы ш л а е в с к и й. Комиссаров буду стрелять. Кто из вас комиссар?
Ш е р в и н с к и й. Маузер заряжен, господа!!
С т у д з и н с к и й. Капитан, сядь сию минуту!
Е л е н а. Господа, отнимите у него!
Отнимает маузер. Лариосик уходит.
А л е к с е й. Что ты, с ума сошел? Сядь сию минуту! Это я виноват, господа.
М ы ш л а е в с к и й. Стало быть, я в компанию большевиков попал. Очень приятно. Здравствуйте, товарищи! Выпьем за здоровье комиссаров. Они симпатичные!
Е л е н а. Виктор, не пей больше!
М ы ш л а е в с к и й. Молчи, комиссарша!
Ш е р в и н с к и й. Боже, как нализался!
А л е к с е й. Господа, это я виноват. Не слушайте того, что я сказал. Просто у меня расстроены нервы.
С т у д з и н с к и й. О нет, господин полковник. Поверьте, что мы понимаем и что мы разделяем все, что вы сказали. Империю Российскую мы будем защищать всегда!
Н и к о л к а. Да здравствует Россия!
Ш е р в и н с к и й. Позвольте слово! Вы меня не поняли! Гетман так и сделает, как вы предлагаете. Вот когда нам удастся отбиться от Петлюры и союзники помогут нам разбить большевиков, вот тогда гетман положит Украину к стопам его императорского величества государя императора Николая Александровича...
М ы ш л а е в с к и й. Какого Александровича? А говорит, я нализался.
Н и к о л к а. Император убит...
Ш е р в и н с к и й. Господа! Известие о смерти его императорского величества...
М ы ш л а е в с к и й. Несколько преувеличено.
С т у д з и н с к и й. Виктор, ты офицер!
Е л е н а. Дайте же сказать ему, господа!
Ш е р в и н с к и й. ...вымышлено большевиками. Вы знаете, что произошло во дворце императора Вильгельма, когда ему представлялась свита гетмана? Император Вильгельм сказал: "А о дальнейшем с вами будет говорить..." – портьера раздвинулась, и вышел наш государь.
Входит Л а р и о с и к.
Он сказал: "Господа офицеры, поезжайте на Украину и формируйте ваши части. Когда же настанет время, я лично вас поведу в сердце России, в Москву!" И прослезился.
С т у д з и н с к и й. Убит он! Е л е н а. Шервинский! Это правда?
Ш е р в и н с к и й. Елена Васильевна!
А л е к с е й. Поручик, это легенда! Я уже слышал эту историю.
Н и к о л к а. Все равно. Пусть император мертв, да здравствует император! Ура!.. Гимн! Шервинский! Гимн! (Поет.) Боже, царя храни!..
Ш е р в и н с к и й, С т у д з и н с к и й, М ы ш л е в с к и й. Боже, царя храни!
Л а р и о с и к (поет). Сильный, державный...
Н и к о л к а, С т у д з и н с к и й, Ш е р в и н с к и й. Царствуй на славу...
Е л е н а, А л е к с е й. Господа, что вы! Не нужно этого!
М ы ш л а е в с к и й (плачет). Алеша, разве это народ! Ведь это бандиты. Профессиональный союз цареубийц. Петр Третий... Ну что он им сделал? Что? Орут: "Войны не надо!" Отлично... Он же прекратил войну. И кто? Собственный дворянин царя по морде бутылкой!.. Павла Петровича князь портсигаром по уху... А этот... забыл, как его... с бакенбардами, симпатичный, дай, думает, мужикам приятное сделаю, освобожу их, чертей полосатых. Так его бомбой за это? Пороть их надо, негодяев, Алеша! Ох, мне что-то плохо, братцы...
Е л е н а. Ему плохо!
Н и к о л к а. Капитану плохо!
А л е к с е й. В ванну.
Студзинский, Николка и Алексей поднимают Мышлаевского и выносят.
Е л е н а. Я пойду посмотрю, что с ним.
Ш е р в и н с к и й (загородив дверь). Не надо, Лена!
Е л е н а. Господа, господа, ведь нужно же так... Хаос... Накурили... Лариосик-то, Лариосик!..
Ш е р в и н с к и й. Что вы, что вы, не будите его!
Е л е н а. Я сама из-за вас напилась. Боже, ноги не ходят.
Ш е р в и н с к и й. Вот сюда, сюда... Вы мне разрешите... возле вас?
Е л е н а. Садитесь... Шервинский, что с нами будет? Чем же все это кончится? А?.. Я видела дурной сон. Вообще кругом за последнее время все хуже и хуже.
Ш е р в и н с к и й. Елена Васильевна! Все будет благополучно, а снам вы не верьте...
Е л е н а. Нет, нет, мой сон вещий. Будто мы все ехали на корабле в Америку и сидим в трюме. И вот шторм. Ветер воет. Холодно-холодно. Волны. А мы в трюме. Вода поднимается к самым ногам... Влезаем на какие-то нары. И вдруг крысы. Такие омерзительные, такие огромные. Так страшно, что я проснулась.
Ш е р в и н с к и й. А вы знаете что, Елена Васильевна? Он не вернется.
Е л е н а. Кто?
Ш е р в и н с к и й. Ваш муж.
Е л е н а. Леонид Юрьевич, это нахальство. Какое вам дело? Вернется, не вернется.
Ш е р в и н с к и й. Мне-то большое дело. Я вас люблю.
Е л е н а. Слышала. И все вы сочиняете.
Ш е р в и н с к и й. Ей-Богу, я вас люблю.
Е л е н а. Ну и любите про себя.
Ш е р в и н с к и й. Не хочу, мне надоело.
Е л е н а. Постойте, постойте. Почему вы вспомнили о моем муже, когда я сказала про крыс?
Ш е р в и н с к и й. Потому что он на крысу похож.
Е л е н а. Какая вы свинья все-таки, Леонид! Во-первых, вовсе не похож.
Ш е р в и н с к и й. Как две капли. Пенсне, носик острый...
Е л е н а. Очень, очень красиво! Про отсутствующего человека гадости говорить, да еще его жене!
Ш е р в и н с к и й. Какая вы ему жена!
Е л е н а. То есть как?
Ш е р в и н с к и й. Вы посмотрите на себя в зеркало. Вы красивая, умная, как говорится, интеллектуально развитая. Вообще женщина на ять. Аккомпанируете прекрасно на рояле. А он рядом с вами – вешалка, карьерист, штабной момент.
Е л е н а. За глаза-то! Отлично! (Зажимает ему рот.)
Ш е р в и н с к и й. Да я ему это в глаза скажу. Давно хотел. Скажу и вызову на дуэль. Вы с ним несчастливы.
Е л е н а. С кем же я буду счастлива?
Ш е р в и н с к и й. Со мной.
Е л е н а. Вы не годитесь.
Ш е р в и н с к и й. Ого-го!.. Почему это я не гожусь?
Е л е н а. Что в вас есть хорошего?
Ш е р в и н с к и й. Да вы всмотритесь.
Е л е н а. Ну побрякушки адъютантские, смазлив, как херувим. И голос. И больше ничего.
Ш е р в и н с к и й. Так я и знал! Что за несчастье! Все твердят одно и то же: Шервинский – адъютант, Шервинский – певец, то, другое... А что у Шервинского есть душа, этого никто не замечает. И живет Шервинский как бездомная собака, и не к кому Шервинскому на грудь голову склонить.
Е л е н а (отталкивает его голову). Вот гнусный ловелас! Мне известны ваши похождения. Всем одно и то же говорите. И этой вашей, длинной. Фу, губы накрашенные...
Ш е р в и н с к и й. Она не длинная. Это меццо-сопрано. Елена Васильевна, ей-Богу, ничего подобного я ей не говорил и не скажу. Нехорошо с вашей стороны, Лена, как нехорошо с твоей стороны, Лена.
Е л е н а. Я вам не Лена!
Ш е р в и н с к и й. Ну, нехорошо с твоей стороны, Елена Васильевна. Вообще у вас нет никакого чувства ко мне.
Е л е н а. К несчастью, вы мне очень нравитесь.
Ш е р в и н с к и й. Ага! Нравлюсь. А мужа своего вы не любите.
Е л е н а. Нет, люблю.
Ш е р в и н с к и й. Лена, не лги. У женщины, которая любит мужа, не такие глаза. Я видал женские глаза. В них все видно.
Е л е н а. Ну да, вы опытны, конечно.
Ш е р в и н с к и й. Как он уехал?!
Е л е н а. И вы бы так сделали.
Ш е р в и н с к и й. Я? Никогда! Это позорно. Сознайтесь, что вы его не любите!
Е л е н а. Ну, хорошо: не люблю и не уважаю. Не уважаю. Довольны? Но из этого ничего не следует. Уберите руки.
Ш е р в и н с к и й. А зачем вы тогда поцеловались со мной?
Е л е н а. Лжешь ты! Никогда я с тобой не целовалась. Лгун с аксельбантами!
Ш е р в и н с к и й. Я лгу?.. А у рояля? Я пел: "Бога всесильного"... и мы были одни. И даже скажу когда – восьмого ноября. Мы были одни, и ты поцеловала в губы.
Е л е н а. Я тебя за голос поцеловала. Понял? За голос. Матерински поцеловала. Потому что голос у тебя замечательный. И больше ничего.
Ш е р в и н с к и й. Ничего?
Е л е н а. Это мучение. Честное слово! Посуда грязная. Эти пьяные. Муж куда-то уехал. Кругом свет...
Ш е р в и н с к и й. Свет мы уберем. (Тушит верхний свет.) Так хорошо? Слушай, Лена, я тебя очень люблю. Я тебя все равно не выпущу. Ты будешь моей женой.
Е л е н а. Пристал, как змея... как змея.
Ш е р в и н с к и й. Какая же я змея?
Е л е н а. Пользуется каждым случаем и соблазняет. Ничего ты не добьешься. Ничего. Какой бы он ни был, не стану я из-за тебя ломать свою жизнь. Может быть, ты еще хуже окажешься.
Ш е р в и н с к и й. Лена, до чего ты хороша!
Е л е н а. Уйди! Я пьяна. Это ты сам меня напоил нарочно. Ты известный негодяй. Вся жизнь наша рушится. Все пропадает, валится.
Ш е р в и н с к и й. Елена, ты не бойся, я тебя не покину в такую минуту. Я возле тебя буду, Лена.
Е л е н а. Выпустите меня. Я боюсь бросить тень на фамилию Тальберг.
Ш е р в и н с к и й. Лена, ты брось его совсем и выходи за меня... Лена!
Целуются.
Разведешься?
Е л е н а. Ах, пропади все пропадом!
Целуются.
Л а р и о с и к (внезапно). Не целуйтесь, а то меня тошнит.
Е л е н а. Пустите меня! Боже мой! (Убегает.)
Л а р и о с и к. Ох!..
Ш е р в и н с к и й. Молодой человек, вы ничего не видали!
Л а р и о с и к (мутно). Нет, видал.
Ш е р в и н с к и й. То есть как?
Л а р и о с и к. Если у тебя король, ходи с короля, а дам не трогай!.. Не трогай!.. Ой!..
Ш е р в и н с к и й. Я с вами не играл.
Л а р и о с и к. Нет, ты играл.
Ш е р в и н с к и й. Боже, как нарезался!
Л а р и о с и к. Вот посмотрим, что мама вам скажет, когда я умру. Я говорил, что я человек не военный, мне водки столько нельзя. (Падает на грудь Шервинскому.)
Ш е р в и н с к и й. Как надрался!
Часы бьют три, играют менуэт.
Занавес
Действие второе
Картина первая
Рабочий кабинет гетмана во дворце. Громадный письменный стол, на нем телефонные аппараты. Отдельно полевой телефон. На стене огромная карта в раме. Ночь. Кабинет ярко освещен.
Дверь отворяется, и камер-лакей впускает Шервинского.
Ш е р в и н с к и й. Здравствуйте, Федор.
Л а к е й. Здравия желаю, господин поручик.
Ш е р в и н с к и й. Как! Никого нет? А кто из адъютантов дежурит у аппаратов?
Л а к е й. Его сиятельство князь Новожильцев.
Ш е р в и н с к и й. А где же он?
Л а к е й. Не могу знать. С полчаса назад вышли.
Ш е р в и н с к и й. Как это так? И аппараты полчаса стояли без дежурного?
Л а к е й. Да никто не звонил. Я все время был у дверей.
Ш е р в и н с к и й. Мало ли что не звонил! А если бы позвонил? В такой момент! Черт знает что такое!
Л а к е й. Я бы принял телефонограмму. Они так и распорядились, чтобы, пока вы не придете, я бы записывал.
Ш е р в и н с к и й. Вы? Записывать военные телефонограммы?!.. Да что у него, размягчение мозга? А, понял, понял! Он заболел?
Л а к е й. Никак нет. Они вовсе из дворца выбыли.
Ш е р в и н с к и й. То есть как это – вовсе из дворца? Вы шутите, дорогой Федор. Не сдав дежурства, отбыл из дворца? Значит, он в сумасшедший дом отбыл?
Л а к е й. Не могу знать. Только они забрали свою зубную щетку, полотенце и мыло из адъютантской комнаты. Я же им еще газету давал.
Ш е р в и н с к и й. Какую газету?
Л а к е й. Я же докладываю, господин поручик: во вчерашний номер они мыло завернули.
Ш е р в и н с к и й. Позвольте, да вот же его шашка!
Л а к е й. Да они в штатском уехали.
Ш е р в и н с к и й. Или я с ума сошел, или вы. Запись-то он мне оставил, по крайней мере? Что-нибудь приказал передать?
Л а к е й. Приказали кланяться.
Ш е р в и н с к и й. Вы свободны, Федор.
Л а к е й. Слушаю. Разрешите доложить, господин адъютант?
Ш е р в и н с к и й. Нуте-с?
Л а к е й. Они изволили неприятное известие получить.
Ш е р в и н с к и й. Откуда? Из дому?
Л а к е й. Никак нет. По полевому телефону. И сейчас же заторопились. При этом в лице очень изменились.
Ш е р в и н с к и й. Я надеюсь, Федор, что вас не касается окраска лица адъютантов его светлости. Вы лишнее говорите.
Л а к е й. Прошу извинить, господин поручик. (Уходит.)
Ш е р в и н с к и й (говорит по телефону на гетманском столе). 12-23... Мерси... Это квартира князя Новожильцева?.. Попросите Сергея Николаевича... Что? Во дворце? Его нет во дворце. Я сам говорю из дворца... Постой, Сережа, да это твой голос!.. Сере... Позвольте...
Телефон звонит отбой.
Что за хамство! Я же отлично слышал, что это он сам. (Пауза.) Шервинский, Шервинский... (Вызывает по полевому телефону, телефон пищит.) Штаб Святошинского отряда... Попросите начштаба... Как – его нет? Помощника... Штаб Святошинского отряда?.. Что за чертовщина!.. (Садится за стол, звонит.)
Входит к а м е р-л а к е й.
(Пишет записку.) Федор, сейчас же эту записку передайте вестовому. Чтобы срочно поехал ко мне на квартиру на Львовскую улицу, там ему по этой записке дадут сверток. Чтобы сейчас же привез его сюда. Вот два карбованца ему на извозчика. Вот записка в комендатуру на пропуск.
Л а к е й. Слушаю. (Уходит.)
Ш е р в и н с к и й (трогает баки, задумчиво). Что за чертовщина, честное слово!
На столе звонит телефон.
Я слушаю... Да. Личный адъютант его светлости поручик Шервинский... Здравия желаю, ваше превосходительство... Как-с? (Пауза.) Болботун?!.. Как, со всем штабом?.. Слушаю!.. Так-с, передам... Слушаю, ваше превосходительство... Его светлость должен быть в двенадцать часов ночи. (Вешает трубку.)
Телефон звонит отбой. Пауза.
Я убит, господа! (Свистит.)
За сценой глухая команда: "Смирно!" – потом многоголосый крик караула: "Здравия желаем, ваша светлость!"
Л а к е й (открывает обе половинки двери). Его светлость!
Входит г е т м а н. Он в богатейшей черкеске, малиновых шароварах и сапогах без каблуков кавказского типа и без шпор. Блестящие генеральские погоны. Коротко подстриженные седеющие усы, гладко обритая голова, лет сорока пяти.
Г е т м а н. Здравствуйте, поручик.
Ш е р в и н с к и й. Здравия желаю, ваша светлость.
Г е т м а н. Приехали?
Ш е р в и н с к и й. Осмелюсь спросить – кто?
Г е т м а н. Как это – кто? Я назначил без четверти двенадцать совещание у меня. Должен быть командующий русской армией, начальник гарнизона и представители германского командования. Где они?
Ш е р в и н с к и й. Не могу знать. Никто не прибыл.
Г е т м а н. Вечно опаздывают. Сводку мне за последний час. Живо!
Ш е р в и н с к и й. Осмелюсь доложить вашей светлости: я только что принял дежурство. Корнет князь Новожильцев, дежуривший передо мной...
Г е т м а н. Я давно уже хотел поставить на вид вам и другим адъютантам, что следует говорить по-украински. Это безобразие, в конце концов! Ни один мой офицер не говорит на языке страны, а на украинские части это производит самое отрицательное впечатление. Прохаю ласково.
Ш е р в и н с к и й. Слухаю, ваша светлость. Дежурный адъютант корнет... князь...(В сторону.) Черт его знает, как "князь" по-украински!.. Черт! (Вслух.) Новожильцев, временно исполняющий обязанности... Я думаю... думаю... думоваю...