Сомневаясь, что годы сохранили в нем что-то знакомое Винклеру, Шевлин сдвинул левой рукой шляпу на затылок, так, чтобы тот увидел его лицо.
- Шевлин! - воскликнул Винклер. - Майк Шевлин! Будь я проклят! А я слышал, что тебя убили в Нуэсесе.
- Почти так.
Однако Винклер не торопился убрать винтовку. Догадываясь в чем дело, Шевлин ничего не предпринимал.
- Что произошло там, снаружи?
- К вам приходил лазутчик. Он пытался застрелить меня.
Огромное помещение выглядело почти пустым. Там, где когда-то гигантская пила с визгом впивалась в бревна, распиливая их на доски для строительства города, ничто теперь не нарушало молчания, кроме приглушенного треска пламени и стука дождевых капель об окна и стены. Огонь в очаге и керосиновая лампа освещали все углы зала, и все же перед ним стояли только старый волчатник и девушка. А в конюшне находились четыре лошади.
В зале отсутствовали стол и стулья, зато имелось шестнадцатифутовое бревно, верхушку которого распилили на доски, а оставшуюся часть срезали так, что она могла служить одновременно и столом и скамьей. Возле очага лежала стопка поленьев, на углях грелся древний закопченный кофейник.
Девушке едва перевалило за двадцать. Держалась она строго и своим поведением внушала почтение. На Майка она смотрела с нескрываемым интересом.
- Вы всегда так скоры на руку?
- Стараюсь.
Подозрения Винклера все еще не рассеялись.
- Чего это ты вернулся? Кто тебя звал?
Сняв плащ, Шевлин подошел к очагу и протянул к огню руки. Что здесь происходит? Похоже, он вернулся в город, переполненный страхами и подозрением. Как на это могли повлиять шахты? Или не шахты?
- Зачем ты вернулся? - повторил свой вопрос Винклер.
- Элай умер.
- Элай?
- Элай Паттерсон.
- Было такое. А тебе-то что за дело, я ни разу не слышал, чтобы ты палец о палец ударил ради кого-то. Что тебе до этого старого хрыча?
- Он мне всегда нравился. - Шевлин растер ладони, держа их над пламенем. - Я ехал по дороге в Сонору. Пару недель назад услыхал о том, что он мертв.
- И сразу же примчался сюда? Послушайся моего совета и дуй отсюда. Все изменилось. У нас тут и без тебя проблем хватает.
- Я хочу знать, что случилось с Элаем.
Винклер фыркнул.
- Насколько я помню, он не имел дела со скотокрадами.
- Может, он обо мне так не думал, - тихо сказал Майк.
Тут в разговор вмешалась девушка.
- Кто послал тебя на лесопилку? - спросила она.
- Я сам решил, что лучше места для ночлега не найти. Понятия не имел, что здесь кто-то скрывается.
Клеймо "Три Семерки", должно быть, ее. Что он знает об этой команде?
- У тебя здесь есть друзья, - заметил Винклер. - Почему бы тебе не пойти к ним? Или не остановиться в гостинице?
- У меня никогда не было друзей в этих краях. Только Элай Паттерсон.
- Ты таскался с Джентри и остальными. Как насчет него? Или Бена Стоува?
Дождь барабанил по крыше, но Шевлин не сомневался, что с чердака доносятся приглушенные звуки. Так вот они где.
- Думаю, - заявила Ева, - что вы шпион.
- Можешь думать все что угодно. А я собираюсь ложиться спать, - ответил он. Потом добавил: - Элай дал мне работу, когда я был ребенком.
- Он никогда не держал скот, - вспомнил Винклер.
- Он нанял меня разгружать фургон, а потом договорился обо мне с Мурмэном. Вот так я стал работать в "Полумесяце".
- Ты шлялся с Джентри и его компанией, - упрекнула Ева. - Я все про тебя знаю.
- Кто может знать все про кого-нибудь? А что касается компании Джентри, то, по правде сказать, тут я свалял дурака.
Если уж говорить начистоту, он всегда был бродягой, человеком, который воевал за деньги, главным образом, потому что умел драться лучше многих других даже в этих краях. А это значит, ему поручали дело и, расплатившись, рады были избавиться от него навсегда. И что его ждет в конце? Смерть где-нибудь среди скал, когда у него закончатся патроны. Или смерть на виселице.
На него медленно навалилась усталость. Майк чувствовал себя опустошенным и физически, и духовно. Он устал быть настороже, устал вечно бежать, устал быть всегда готовым к любым неприятностям. Но для подобных чувств время оказалось совсем неподходящим, потому что его угораздило вернуться в город, который, очевидно, был на грани войны.
И все же пока он понятия не имел, что здесь происходит. Знал только, что город такой же холодный, сырой и недружелюбный, как и семнадцать лет назад.
Глава 2
Он прибыл в Рафтер изможденным тринадцатилетним подростком верхом на буланой кляче, у которой торчали ребра, везя с собой все свое имущество. Его собственность состояла из однозарядного "шарпа" пятидесятого калибра для охоты на бизонов, одного драного одеяла и армейского кольта. На лошади лежало старое списанное седло военного образца.
Элай Паттерсон сидел в магазине один, когда туда вошел паренек, промокший до нитки, но преисполненный чувства собственного достоинства, какое бывает у самостоятельных детей, привыкших работать наравне со взрослыми. Паренек имел потрепанный вид и понимал, что для начала ситуация складывается не в его пользу.
- Не знаешь ли, где здесь можно найти мужскую работу? - спросил он, подавив дрожь в голосе, но сам продолжая трястись от холода.
- Мне нужна помощь, - солгал Паттерсон. - Суставы совсем свело. Там, за домом, стоит вагон с барахлом, который нужно разгрузить.
- Я ищу работу ковбоя, - заявил мальчишка, гордо выпрямившись.
Паттерсон пожал плечами:
- Как хочешь, дело твое.
Гордость вступила в борьбу с голодом и проиграла.
- Согласен, - снизошел гость, - но если кто-нибудь спросит тебя, я - наездник, а не разнорабочий.
Паттерсон кивнул и, достав из кармана серебряный доллар, заметил:
- Сейчас обеденное время. Поешь и возвращайся.
Голодный подросток смерил старика холодным взглядом.
- Я этого не заработал. Потом поем.
В тот же день в магазин зашел Джек Мурмэн, суровый, прямолинейный старина Джек. Элай кивнул, указывая на парня:
- Джек, это мой приятель, только сейчас приехал. Не знаю, насколько он справится, но если тебе нужен помощник, то вот он - наездник.
Мурмэн повернулся в его сторону, с первого взгляда оценив ситуацию. Он был простым, отзывчивым человеком.
- И хорошо ты ездишь, приятель? - спросил он.
- Да, сэр. Еще я умею кидать лассо, вязать узлы, и у меня самая лучшая пастушья лошадь во всей округе. - Он указал на буланую клячу, стоявшую у коновязи.
- Вон тот мешок с костями? - усмехнулся Мурмэн. - Не хотел бы я держать такую клячу у себя на ранчо.
- Тогда сам делай свою работу, - огрызнулся Майк. - Я не пойду к человеку, который судит о лошади по количеству мяса.
Джек Мурмэн с удивлением посмотрел на Элая, словно спрашивая: да что это с ним? Потом сказал:
- Извини, сынок, я никого не хотел обидеть. Приходи сам и приводи свою лошадь. Я просто имел в виду, что ее нужно как следует покормить.
После этой встречи с Мурмэном Майк Шевлин два года гонял бычков в команде "Полумесяца", набираясь сил и взрослея. Никто не нагружал его лишней работой, учитывая то, что он младше, но сам Майк никогда не уклонялся от трудностей. Даже в тот день, когда сцепился со скотокрадом, который связал их бычка и уже наполовину переделал клеймо.
Старый Джек приехал в пастуший лагерь, узнав о том, чем закончилась перестрелка с участием Майка - перекинутого через седло скотокрада доставили в базовый лагерь. Мурмэн заметил у паренька след от пули, задевшей руку.
- Он велел мне уматывать и помалкивать о том, что меня не касается. Сказал, если не буду открывать рот, проживу дольше. Я ответил, что работаю в команде "Полумесяца" и кража скота с таким клеймом "меня очень даже касается. Нападавший схватился за оружие, но я не спешил, а вот он поторопился, выстрелил первым и промахнулся.
- Сынок. - Мурмэн поудобнее уселся в седле. - Когда мы впервые встретились, у тебя был этот же револьвер. Я тогда подумал, что парень слишком для него молод, но вот прошло уже два года, и лишь первый раз ты взялся за оружие. Теперь я вижу достаточно взрослого, ответственного человека, достойного носить оружие.
В пятнадцать лет Майк Шевлин окончательно выправился и силой стал превосходить большинство мужчин. Каждый день он проводил в тяжелой работе и гордился тем, что трудится наравне с другими ковбоями и пользуется их уважением.
До приезда в Рафтер он вместе с дядей добывал золото на руднике, попеременно орудуя то киркой, то кайлом. От такого рода упражнений с тяжестями его мышцы обрели силу, а сам он научился вкладывать в удар всю свою массу.
Когда команда "Полумесяца" стала ездить на танцы в Рок-Спрингс или в Норс-Холлоу, Майк Шевлин победил в кулачном бою подряд шестерых противников, пока наконец сам не проиграл седьмому. Но и его он взгрел в следующую субботу.
И вот тогда он ушел от Мурмэна и стал работать с Гибом Джентри и Беном Стоувом. Элай Паттерсон предупредил его:
- Это плохая компания, Майк. Они тебе не ровня.
Теперь, прислушиваясь к шуму дождя за стенами старой лесопилки, он думал о словах Элая Паттерсона, в справедливости которых давно убедился. Джентри и Стоув всегда водились с дурной компанией. Их нелестную славу разделял и Майк - скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
- Старика нельзя было хоронить на Бут-Хилл. По отношению к нему это выглядело незаслуженным бесчестьем. Я намерен выяснить, что случилось.
- Спроси у своего приятеля Джентри, - сказала Ева.
- Послушайся моего совета, - покачал головой Винклер, - и смывайся, как только закончится дождь. Уноси отсюда ноги, пока цел.
Шевлин посмотрел на девушку.
- Я не знаю вашего имени.
- Ева Бэнкрофт. Я хозяйка ранчо "Три Семерки".
Но Винклер не собирался менять тему.
- Вали отсюда, - настаивал он. - Я хорошо тебя помню, Шевлин, и ту компанию, с которой ты шлялся. И все, что я о тебе слышал с тех пор, не заслуживает одобрения. Или ты отсюда уйдешь, или мы тебя тут похороним.
Не обращая внимания на старика, Шевлин сполоснул чашку и налил себе кофе. Его собственная чашка осталась вместе с вещами в конюшне.
Итак, это скотоводы. Но все дома в городе имеют отношение к руднику - пробирные палаты, склады по снабжению рудокопов, даже в названиях салунов отражается причастность к рудному делу. Так зачем эти люди с пастбищ собрались здесь на тайную встречу?
Жизнь Майка Шевлина прошла в атмосфере пастушьих стычек и скотоводческих войн, и у этой встречи налицо были все признаки подготовки к предстоящему конфликту. Зачем еще такая красивая молодая женщина, как Ева Бэнкрофт, будет встречаться здесь с таким отчаянным старым головорезом, как Винклер?
Он отхлебнул горячего крепкого кофе.
- Я залягу на чердаке, - предложил он, - и не стану вам больше мешать.
Он допил кофе, поставил чашку на место и подошел к лестнице. Взявшись за перекладину, почувствовал под рукой липкую грязь. Кто же там наверху ждет его?
Ева хотела было что-то сказать, но передумала. Винклер молча проводил его пристальным, ничего не выражающим взглядом.
Шевлин поднялся по лестнице и левой рукой приподнял крышку люка. Его внезапно ослепил яркий свет, но он небрежно сказал:
- Если нажмешь на спуск, Рэй, то будешь еще большим дураком, чем я думал.
Откинув дверцу, он пролез на чердак и ногой захлопнул люк, ни на секунду не спуская глаз с двух человек, которые поджидали его.
Рэй Холлистер казался старше своих лет и похудел, с тех пор как Шевлин видел его последний раз. В морщинах вокруг глаз и рта застыли горечь и разочарование. Майк не помнил таких морщин у Рэя. Видно, ему приходилось несладко. Он не тянул на ту роль, на которую претендовал, и сознание этого его явно удручало.
Спутником Рэя оказался Бэбкок, худой, терпеливый человек, руководствовавшийся немногими принципами, но придерживавшийся их с безжалостной решимостью. Он верил в Холлистера и в скотоводов. Шевлин не сомневался, что из этих двух Бэбкок - наиболее опасный; мнение, которое не только удивило бы, но и возмутило Рэя, знай он о нем.
- Кто сказал тебе, что я здесь? - спросил он. - Ева?
- Тебя ждут в городе. Увидев в конюшне четырех лошадей, я догадался, что кто-то прячется наверху, а поразмыслив, понял, что встречу тебя.
- Я не прячусь! Будь я проклят, если от кого-то скрываюсь.
- В кого ты стрелял? - спросил Бэбкок.
- В человека, который следил за ним. - Шевлин кивнул в сторону Холлистера, на чьих сапогах все еще поблескивала мокрая грязь. - Не знаю, кто напал на меня, но я застукал его, и он в меня выстрелил.
- Никто не следил за мной! - заорал Холлистер. - Они даже не предполагают, что я поблизости!
- Джентри знает, - напомнил ему Бэбкок.
- С Гибом все в порядке. Он скотовод.
- Разве? - усомнился Бэбкок. - Не мешало бы тебе в этом как следует убедиться.
Холлистер был возбужден и настроен воинственно. Он всегда имел глупость соревноваться в расточительности с мотами, садиться за карточный стол с шулерами и мериться силами с теми, кто заведомо сильнее его. Рано или поздно и его самого, и тех, кто его поддерживает, обязательно прикончат. Майк не хотел иметь с ним ничего общего.
- Я слышал, что Джентри убил Элая Паттерсона, - произнес Майк, не спуская глаз с Рэя.
В атмосфере на чердаке произошли неуловимые изменения. За годы конфликтов и разборок Майк научился распознавать, когда в разговоре кто-то задевает больное место противника. Сейчас так и произошло.
- Не могу до сих пор понять. - Бэбкок выглядел действительно озадаченным. - Не верится, чтобы Элай взялся за оружие.
- Всякий, кто утверждает, что Элай стрелял, - отрезал Шевлин, - лжет. Элай - квакер. Его принцип - миролюбие.
- Кто знает? - слабо возразил Холлистер.
- Я хорошо знал его.
- Да черт с ним! Никогда до конца не разгадаешь человека, пока не припрешь его к стенке. Ладно, ты пришел сюда спать, так спи. Нам нечего делить.
Шевлин подошел к куче соломы, взял охапку, подстелил и улегся, накрывшись плащом. Успокоившись, он стал думать о Паттерсоне. Старик прожил жизнь, руководствуясь принципами, и он, Шевлин, должен жить так же, хотя между их принципами и могут быть различия. Миролюбивый человек Элай, ненавидевший насилие, погиб от пули. А как закончит свои дни он? На этом его размышления оборвались, и Майк погрузился в сон. Но открыв глаза навстречу яркому свету дня посреди опустевшего чердака, он продолжил свои раздумья. Потом спустился по лестнице и расшевелил огонь в очаге. Кто-то проявил заботу, поставив кофейник на угли. Кофе оказался горячим, как ад, и черным, как грех.
Ладно, наконец решил Майк, раз уж он тут, то будь что будет. Он не станет изменять себе и поступит как всегда - пойдет вперед не сворачивая, беспокоя тех, кому есть что скрывать, и вынудит их на ответные действия. Когда люди действуют поспешно, они часто совершают ошибки.
А начать стоит, наверное, с Мэйсона.
Прискакав в город, Майк завел вороного в стойло, даже не взглянув на худого старика с узким лицом и проницательными голубыми глазами, по которым невозможно было прочитать его мысли. Конюх сидел, откинувшись на спинку плетеного кресла, и держал в зубах видавшую виды трубку.
Подойдя к двери конюшни, Шевлин остановился и раскурил испанскую сигару. Прикрыв руками горящую спичку, он сказал, не поворачивая головы:
- Далековато ты забрался от дома, Бразос.
- Здесь мой дом, и не надо портить мне удовольствия.
- Мне всего лишь нужна информация.
- В таком городе? Именно это здесь труднее всего достать. Город объят страхом. У всех денег куры не клюют, и все трепещут от ужаса.
- Ты слыхал о человеке по имени Джек Мурмэн?
- Вот одна из причин, по которой все трясутся. Кажется, однажды его забили до смерти ночью на улице, но никто этого не видел и никто не верит, что он мертв.
- Что еще говорят?
- Больше ничего. Только если напьются. Случилось так, что в Рафтере все вдруг собрались разбогатеть. И только два человека в городе не потеряли рассудок. Мурмэн был одним из них. Поэтому его и убили… чтобы не мешался.
- А другой - Паттерсон?
- Следствие установило, что выстрел был честным, - усмехнулся Бразос. - Но смерть Элая никого не интересовала. Никто не ходил на расследование, о ней меньше всего говорят. Такое впечатление, что каждый чересчур озабочен тем, чтобы не упустить свой кусок пирога.
- Говорят, это сделал Джентри, - заметил Шевлин.
- Ну да. Он был одним из немногих, кто присутствовал на расследовании, и взял всю вину на себя.
- Но ты так не думаешь?
- Ты спрашиваешь мнение конюха? Это то же самое,
что бармен или официант, - уклончиво ответил Бразос. - Люди говорят так, словно их здесь вообще не было или они родились без ушей. Привыкли к ушам настолько, что забыли об их существовании. Я слышал выстрел, который убил Паттерсона, - продолжил Бразос. - Слышал отчетливо - один-единственный выстрел, который прозвучал в тот день, но тогда я не обратил на него внимания. Вокруг постоянно палят какие-нибудь пьяницы. Да и времени проявить любопытство, даже если бы возникло такое желание, у меня не хватало. Почти в тот же момент прискакал Джентри. Он обещал Мерриэму Клэггу объездить лошадь, поэтому снял куртку и пояс с револьверами и повесил их на гвоздь возле стойла. Пока все суетились возле загона, я обратил внимание на новые револьверы Джентри - два красавца марки "Смит-и-вессон". Мне доводилось слышать о них, но видел впервые. Должен сказать, мне тогда и в голову не приходило, что кого-то убили. Знаю точно, что револьверы Джентри были полностью заряжены и хорошо вычищены. Привести их в порядок после того рокового выстрела у него не хватило бы времени… Не прошло и минуты, как он появился, и еще несколько минут он скакал по улице у всех на виду. Спустя десять минут кто-то приехал и сообщил, что Паттерсон мертв.
- По общему мнению, чьих это рук дело? - спросил Шевлин.
- Никто понятия не имеет. К концу дня поползли слухи, что Джентри стрелял и сам явился к шерифу. Состоялось слушание, и Мэйсон поклялся, что все видел и что выстрел честный.
- Спасибо, Бразос. Держи уши открытыми, ладно?
Пока они говорили, к воротам конюшни подъехала повозка, которой правила хорошенькая девушка.
- Лучше затяни потуже подпругу, сынок, - посоветовал Бразос. - Ты попал сюда не в добрый час.
Майк захватил вещи и, не оглядываясь, пошел на другую сторону улицы в гостиницу "Невада". Если бы он обернулся, то увидел бы, как Бразос указывал в его сторону, хотя и не смог бы расслышать ни слова.
- Мэм, - сказал Бразос вполголоса, помогая девушке сойти с повозки, - если вам когда-нибудь понадобится помощь, обращайтесь вон к тому парню. Попади я сам в беду, не пойду ни к кому другому, кроме него. Если нужно, он вам луну с неба достанет.
В гостинице Шевлин зарегистрировался (клерком там был приезжий), поднялся в номер и снял снаряжение. Он как раз закончил бриться и застегивал рубашку, когда в дверь тихонько постучали.
Его "смит-и-вессон" сорок четвертого калибра лежал на столе. Майк бросил на него полотенце так, словно только что вытирал лицо, и произнес:
- Входите, но без оружия.