- У меня достаточно глубокая шахта, копать дальше не имеет смысла. Завтра возвращаюсь на Восток к жене и детям. До того, как стать старателем, я около семи лет работал в магазине и мечтаю купить собственный.
- Будь осторожен, - предупредил Кэп.
Кларк оглянулся, затем понизил голос:
- Вы тоже слышали про убийства?
- На прошлой неделе нашли труп Уилтона, - сказал я. - Его закопали, но неглубоко, и могилу разрыли койоты.
- Я знал его. - Кларк взял тарелку мяса с бобами и продолжал: - Я верю тому, что говорят. Уилтон вез с собой много золота, но он не был болтуном. - Кларк зачерпнул ложкой бобы, затем помолчал. - Сэкетт, говорят, ты здорово владеешь револьвером.
- Преувеличивают.
- Если вы поедете со мной, я заплачу вам по сотне долларов.
- Деньги хорошие, но что станет с нашим участком?
- Ребята, это золото - для меня все. Я поговорил с Дики и Уэллсом, они надежные парни и согласились присмотреть за вашим участком.
Кэп раскурил трубку, а я налил всем кофе. Кларк беспокоился не зря. Большинство старателей, которые проиграли свои деньги в салуне "Розмари", уезжали без всяких хлопот. Охотились на тех, кто вез приличный груз. По меньшей мере три человека в округе сидели на своих шахтах, забитых золотом, и гадали, как им выбраться из этих мест живыми и сохранить все заработанное.
- Кларк, - сказал я, - хотя нам с Кэпом нужны деньги, мы поможем тебе, даже если тебе нечем будет заплатить.
- Поверьте, ребята, вы не пожалеете.
Я поднялся с земли.
- Кэп, пройдусь-ка в город, потолкую с Мартином Брейди.
Кларк вскочил.
- Ты сошел с ума!
- Почему? Я не хочу, чтобы он в нас сомневался. Доложу ему, что мы завтра уезжаем, и объясню, что с ним будет, если кто-нибудь попытается нас тронуть.
Когда я вошел, в "Розмари" сидело человек тридцать - сорок. Брейди подошел, вытирая ручищи о передник.
- У меня кончился бурбон, придется вам пить бочковое виски.
- Я просто зашел сказать, что завтра утром Джим Кларк уезжает и увозит все золото, намытое за это время.
В салуне стало так тихо, что звон упавшей монеты показался бы грохотом. Я нарочно говорил громко, чтобы все слышали. Брейди перекатил во рту сигару, лицо его побелело, но я смотрел на двоих парней, околачивавшихся у стойки/
- Зачем вы мне это говорите? - Он уже догадался, что в ответ не услышит ничего хорошего.
- Кое-кто может подумать, что Кларк едет один, - продолжал я, - и попробует убить его, так же, как убил Уилтона, Джекса и Томпсона. Но я подумал, что с моей стороны будет нечестно сопровождать Кларка и по дороге прикончить тех, кто попытается на него напасть. Понимаете, Кларк обязательно доедет целым и невредимым.
- Вот и хорошо. - Брейди снова перекатил сигару, глаза его сверкали ненавистью. - Он хороший человек.
Хозяин салуна хотел отойти, но я остановил его.
- Брейди?
Он медленно обернулся.
- Кларк доедет невредимым, потому что я лично за этим прослежу. Но потом я вернусь.
- Ну и что? - Брейди положил руки на стойку бара. - Что вы хотите сказать?
- Хочу сказать, что если у нас возникнут неприятности, я вернусь в салун и либо вышибу вас из города, либо похороню.
Кто-то ахнул, а Брейди просто побелел от ненависти.
- Звучит так, будто вы называете меня грабителем. - Он держал обе руки на стойке. - А где доказательства?
- Доказательства. Всем известно, что разбои и убийства организованы вами. Здесь нет судьи, кроме шестизарядника, но я с ним обращаюсь получше многих.
И ничего не случилось. Я так и предполагал: после того, как я публично обвинил Мартина Брейди, ему предстояло убрать меня, но сделать это сразу он не решался. Мы посадили Кларка в дилижанс и поехали обратно к своему участку.
К тому времени мы уже дошли до скальной породы и хотели побыстрее выбрать с нее золото и отправиться восвояси. Нам не терпелось снова повидать Санта-Фе и Мору. Кроме того, меня не покидали мысли о Друсилье.
Когда мы вернулись на участок, там сидел Боб Уэллс с винтовкой на коленях.
- Я уже начал беспокоиться, - сказал он. - Брейди тебе такого не простит.
Со своего участка к нам подошел Дики и еще несколько старателей, двоих из которых я видел в салуне "Розмари" в тот вечер, когда предупредил Мартина Брейди.
- Мы тут посоветовались, - сказал Дики, - и подумали, что тебе надо стать городским шерифом.
- Нет.
- Ты можешь предложить кого-нибудь еще? - резонно заметил Уэллс. - Это месторождение истощается, но некоторые шахты будут продолжать работу, я и сам планирую здесь остаться и завести собственное дело. Но хочу жить в городе без преступников.
Остальные его поддержали, и наконец Дики заявил:
- Сэкетт, мы тебя уважаем и считаем, что ты обязан нам помочь.
Теперь я, кажется, начал понимать, куда могут завести человека умные книги. Я читал Локка, Хьюма, Джефферсона, Мэдисона и с уважением относился к долгу перед обществом.
Насилие - зло, но когда оружие находится в руках людей, безразличных к человеческой жизни и правам других, вот тогда наступают действительно тяжелые времена.
Людям, живущим на Востоке страны, легко рассуждать о том, что нельзя поддерживать правопорядок с помощью насилия. Те, которые так говорят, всегда первыми кричат "Полиция! Полиция!", предварительно убедившись, что блюстители порядка находятся рядом.
- Ладно, - согласился я. - Но у меня два условия: Первое. Когда я очищу город от этих мерзавцев, шерифом станет кто-нибудь другой. Второе. Вы соберете достаточно денег, чтобы выкупить салун Мартина Брейди.
- Выкупить? Да его надо гнать поганой метлой!
Я не заметил, кто это закричал, и обратился ко всем:
- Вот и хорошо. Кто это предложил? Тот пусть и выгоняет.
Наступила тишина, и, когда собравшиеся поняли, что кричавший не объявится, я продолжал:
- Если мы его выгоним, чем мы будем лучше него?
- Ну ладно, - согласился Уэллс, - выкупим.
- Не торопись, - сказал я, - я не говорил, что мы должны выкупить салун, я сказал, что мы предложим Брейди продать его, а там уж его дело - согласится он или нет.
На следующий день в городе я соскочил с коня напротив магазина. Ветер разносил пыль и разбрасывал сухие листья по деревянным тротуарам. Я глянул вдоль улицы, и у меня появилось ощущение, что городок долго не протянет.
Не важно, что происходило здесь раньше, важно, что я собираюсь сделать. И не только для этого города, а пожалуй, для всех людей на свете, потому что обществом должен управлять только закон и никогда - сила. Нельзя позволять силе творить беззаконие и произвол. Запад менялся. Раньше здесь виджиланты - члены общества борьбы с преступниками - устраивали самочинные казни, теперь выбирают шерифов. Следующим шагом станет собрание граждан и выборы судьи или мэра.
Мартин Брейди заметил меня, как только я вошел. Двое его подручных, стоявших у бара, тоже меня увидели, и один из них тут же повернулся так, чтобы кобура оказалась под рукой, а не под стойкой.
Я не боялся и не суетился. Наоборот, чувствовал себя спокойно, воспринимая четко и ясно каждую деталь: тень и свет, фактуру дерева на стойке бара, пятна, оставленные мокрыми стаканами, легкое подергивание щеки одного из людей Брейди, стоявшего в сорока футах от меня.
- Брейди, эта земля меняется. Сюда приезжают люди, которым нужны школы, церкви и спокойные города, где они могут гулять по вечерам на улицах, никого не опасаясь.
Брейди не сводил с меня глаз, и я понял: он знает, что сейчас последует. В тот момент я даже жалел Мартина Брейди, хотя люди, подобные ему, переживут таких, как я. Для большинства, тайное мошенничество, воровство и грабежи предпочтительнее открытого насилия, даже если это насилие приносит очищение.
Многие говорят о зле, царившем в те годы на Диком Западе, но этой земле требовались жесткие люди, и развлечения их были соответствующими. Эти люди приехали со всего мира: младшие отпрыски благородных семей, неудачники, солдаты, бродяги, банкроты, мошенники и воры. На границе освоенных территорий не задавали вопросов, там побеждал сильнейший.
Может, такие, как Мартин Брейди со своими грабителями и разбойниками, здесь тоже нужны, чтобы построить город и освоить место. Мне в голову пришла любопытная мысль: почему он назвал салун и городок "Розмари"?
- Как я сказал, на этой земле все меняется, Мартин. Ты продавал людям отраву вместо виски, обманывал их, сдирая за свое пойло три шкуры, грабил и убивал. Ты зашел слишком далеко, Мартин. Люди не хотят, чтобы их убивали, они начинают бороться.
- К чему ты клонишь, Сэкетт?
- Меня выбрали шерифом.
- Ну и что?
- Предлагаю тебе продать салун, Мартин Брейди, за разумную цену. Продавай и убирайся отсюда.
Он левой рукой вынул изо рта сигару.
- А если мне не хочется?
- У тебя нет выбора.
Брейди улыбнулся и наклонился ко мне, якобы желая что-то сказать по секрету, и в этот момент прижег мне сигарой руку.
Я дернулся и слишком поздно понял, что попал в ловушку - два головореза у бара начали стрельбу.
Рука моя дернулась, и тут же загрохотали револьверы. В меня ударила пуля и развернула боком к стойке, а еще две прочертили длинные борозды на дереве в том месте, где я только что стоял.
Я ощутил еще один удар пули и начал падать, но успел выхватить револьвер, перевернулся на полу, уворачиваясь от пуль, и выстрелил в грудь высокого темноглазого бандита, шедшего ко мне. Он резко остановился и, развернувшись, упал.
Я опять перевернулся, вскочил на ноги и краем глаза заметил, что Мартин Брейди стоит с сигарой в зубах за баром, положив обе руки на стойку, и наблюдает за мной. Я прицельно выстрелил во второго бандита, пуля попала ему в рот.
Подручные Брейди были мертвы. Я посмотрел на хозяина салуна и сказал:
- У тебя нет выбора, Мартин.
Его лицо расплылось, я почувствовал, что падаю, и вспомнил, как мама спрашивала меня о Длинном Хиггинсе.
По потолку бежали трещины. Мне казалось, что я смотрю на них целую вечность, и вспомнил, что давным-давно не был под крышей дома. Не брежу ли я?
В комнату вошел Кэп Раунтри, я повернул голову и посмотрел на него.
- Если это ад, - сказал я, - то лучших прислужников найти невозможно.
- В первый раз вижу человека, который находит так много оправданий, чтобы отлынивать от работы, - проворчал Кэп. - Долго еще мне трудиться за двоих?
- Ты, старый разбойник, и дня честно не проработал.
Кэп вернулся с тарелкой бульона и начал меня кормить.
- Последнее, что помню, - меня нашпиговали свинцом. Ты заштопал дырки?
- Не бойся, бульон не выльется. А вот песок из тебя высыпался.
На своей руке я увидел почти зажившую ранку от ожога сигарой. Да, на этот раз меня перехитрили. О таком фокусе отец мне не рассказывал, пришлось пробовать на своей шкуре, оказалось, не очень приятно.
- В тебя всадили четыре пули, - сказал Кэп, - ты потерял больше крови, чем входит в нормального человека.
- А что с Брейди?
- Он смылся, пока искали веревку, чтобы его вздернуть. - Кэп сел. - Странная штука. Вчера вечером он заходил сюда.
- Сюда?
- Зашел поинтересоваться, как ты себя чувствуешь. Сказал, что ты чертовски хороший парень, чтобы вот так умереть, а еще добавил, что вы оба - дураки, но люди созданы такими, какие они есть, и каждый идет своим путем.
- А другие?
- Ты о его парнях? Мертвее не бывает.
Каждый день за окном я видел солнце, отражающееся в бегущем ручье, слышал журчание воды по камням и думал о маме и о Друсилье. Через несколько дней, когда я смог сидеть, я спросил Кэпа:
- На участке что-нибудь осталось?
- За несколько недель не набрал ни грамма золота. Если думаешь продолжать мыть золото, нужно искать другой ручей.
- Поедем домой. Утром оседлаем коней.
Он с сомнением взглянул на меня.
- А ты сможешь забраться в седло?
- Если двинемся к дому - да. Я смогу забраться в седло, если поедем в Санта-Фе.
На следующее утро мы с Кэпом отправились в дорогу и поехали строго на юг, насколько позволяла местность, но от штата Айдахо до штата Нью-Мексико предстоял долгий путь.
Время от времени мы слышали известия о Сэкеттах. Люди встречаются на дорогах и передают друг другу новости, каждому хочется услышать, что где случилось. Известия о Сэкеттах касались исключительно Оррина… Происшествие в Розмари еще не получило широкой огласки, а по мне, так лучше бы там вообще ничего не произошло. Однако имя Оррина оказалось у всех на устах. Плохо только то, что он собирался жениться.
Кэп сообщил об этом, потому что узнал раньше меня, и больше мы о свадьбе брата не говорили. По отношению к Лауре Приттс Кэп чувствовал то же самое, что и я. Мы боялись, что именно она невеста брата.
Наконец показалось ранчо.
Навстречу нам вышел Боб, за ним Джо. Мама увидела нас, когда мы скакали по дороге, и вышла на крыльцо. Она выглядела хорошо, как никогда за последние несколько лет - наверное, результат спокойной, размеренной жизни и благоприятного климата. Сейчас по дому ей помогала индианка из племени навахо.
Впервые жизнь мамы стала полегче.
В гостиной стояли полки с книгами, мои младшие братья увлекались чтением.
Были и другие новости. Умер дон Луис. Его похоронили всего два дня назад, а банда из компании "Переселенец" уже начала захватывать его земли. Торрес несколько месяцев назад попал в засаду, и, как я понял, вряд ли оправится от ранений.
Друсилья вернулась в город.
А Оррин женился на Лауре Приттс.
Глава 14
Оррин приехал на ранчо утром. Он бросил вожжи и подошел ко мне с протянутой для приветствия рукой - высокий, красивый парень. Черный костюм сидел на нем так, словно Оррин в костюме и родился.
Он повзрослел, казался более уверенным в себе, в его голосе появилась властность. Оррин выбился в люди, это точно, но по сути оставался тем же самым парнем с теннессийских холмов, как и прежде. Разница заключалась в том, что сейчас он получил какое-никакое образование и приобрел жизненный опыт.
- Рад тебя видеть, малыш. - Он оценивающе смотрел на меня, и я невольно усмехнулся, потому что видел его насквозь.
- У тебя были проблемы, - вдруг сказал Оррин. - Тебя ранили?
Я рассказал ему о Мартине Брейди, о городишке под названием Розмари, о недолгой работе шерифом и о перестрелке.
Когда Оррин понял, что меня едва не прикончили, он побледнел.
- Тайрел, - медленно произнес он. - Я представляю, что тебе пришлось пережить. Здесь нужны люди, необходим честный помощник шерифа. Я уверен, что ты никогда не достанешь револьвер без причины.
- Кто-то утверждает обратное? - тихо спросил я.
- Нет… конечно нет, - торопливо произнес он. Я понял, что Оррин просто не хочет говорить об этом. - Правда, о людях, которым приходится применять оружие, все время ходят какие-нибудь сплетни. Многие их просто не понимают. - Ты знаешь, что я женился?
- Слышал. Лаура приезжала на ранчо повидать маму?
Оррин залился краской.
- Лауре не нравится мама. Она считает, что женщине неприлично курить, а курить трубку - тем более.
- Может оно и так, - осторожно ответил я. - Здесь не увидишь курящих женщин, но мама есть мама.
Оррин мрачно поддел носком землю.
- Ты можешь подумать, что я поступил неправильно, Тайрел, однако я люблю эту девушку. Она… Она не как все - красивая, нежная, благородная… Ну и все прочее. Человеку, который занимается политикой, нужна именно такая жена. И что бы ты ни говорил о Джонатане, он сделал все возможное, чтобы помочь мне.
"Еще бы! - сказал я про себя. - Еще бы он не помог. Ведь за это он потребует твоей помощи. Пока я не заметил, чтобы Джонатан Приттс отдавал что-нибудь даром, кроме чужой земли".
- Оррин, если Лаура тебе подходит, если она тебя делает счастливым, тогда не важно, кому она нравится, а кому нет. Человек должен жить своей собственной жизнью.
Мы с Оррином вышли из кораля, облокотились на огораживающие его жерди и разговаривали, пока не село солнце и не появились звезды на небе. Он многому научился за то время, пока я был на севере. Оррина выбрали в конгресс штата, причем благодаря мексиканским избирателям, однако в последнюю минуту за него проголосовали и люди, поддерживающие Приттса. Брат мой выиграл у соперника с большим преимуществом, а в политике человек, который смог собрать много голосов, становится видной фигурой.
Ходили слухи о том, что Оррина изберут в сенат США или он даже станет губернатором. Глядя на Оррина и слушая, как он разговаривает с мамой и братьями, я представил его в роли сенатора и вынужден был признать, что сенатор из него получится.
Мой брат - умный парень, а со временем он еще и приобрел жизненную хватку. У него не было никаких иллюзий относительно того, как приобретаются голоса избирателей или как надо удерживаться на должности. Он был честным человеком и не искал для себя особой выгоды, кроме той, которую мог получить законным путем.
- Я приглашал Тома Санди работать заместителем шерифа, - говорил Оррин, - но Том не согласился, заявив, что подачки ему не нужны. Я его люблю и уважаю, а к тому же здесь нужен сильный человек.
- Конечно, Том мог бы справиться, - сказал Кэп. - Плохо, что он затаил обиду.
Оррин кивнул.
- Нехорошо получилось. А знаешь, Кэп, Том очень изменился. Он слишком много пьет, но это еще не все. Он сейчас как старый медведь с больным зубом, я боюсь, что если так будет продолжаться и дальше, он кого-нибудь убьет. Или убьют его. - Брат посмотрел на меня. - Том всегда любил тебя, Тай. Если кто и сможет помочь ему, то только ты. Любого другого, кто попытается поговорить с ним, и меня в том числе, он просто застрелит.
- Хорошо, поговорю.
На второй день к нам приехал Мигель, и мы долго с ним разговаривали. Друсилья не хотела меня видеть - он приехал, чтобы сообщить об этом.
- Почему, Мигель?
- Из-за той женщины, на которой женился твой брат. Сеньорита считает, что дона Луиса погубил Джонатан Приттс.
- Я не нянька своему брату, - медленно ответил я. - И не я выбирал ему жену. Мигель, я люблю сеньориту.
- Знаю, сеньор. Знаю.
Наше ранчо процветало. Скот нагулял жир, и в тот год мы продали часть стада.
Шерифом в Море был Билл Секстон. Он мне сразу понравился, хотя я понял, что ему больше подходит канцелярская работа, вращающееся кресло и письменный стол.
Здесь меня все знали, и работы особой не находилось. Один раз пришлось гнаться за парой конокрадов, но я обезвредил их без стрельбы: вначале по следам дошел до их логова, затем - после того, как они легли спать, - подкрался, взял оружие и разбудил.
С Томом Санди мы встретились лишь однажды. Он приехал в город, небритый и неряшливо одетый, но когда увидел меня, расплылся в улыбке и протянул руку. Мы несколько минут поговорили, выпили кофе, и мне показалось, что вернулись старые времена.
- Об одном можешь не волноваться, - сообщил он, - Рид Карни умер.
- Что случилось?
- Чико Крус убил его в Сокорро.