- Проскользни незаметно между ними, как Давид прокрался в стан царя Саула .
- Царь Давид никогда не имел дела с коварными дикарями, - возразил Ворон. - Бежать! Да это значит вести прямо на погибель эту юную красавицу, потому что ночь черна, чернее чернил, а красные готтентоты засели в траве, между кустами и за деревьями! - воскликнул он с жаром.
- Ими предводительствует белый, - сказал Гэмет.
- Ренегат белый. Очень хотелось бы мне пустить ему в ухо смертельную ноту! - продекламировал Ворон.
Сильно забилось сердце Сильвины, опасения проснулись в ее душе.
- В его распоряжении находится отряд бродяг, принадлежащих к Северо-Западной компании. Вообще говоря, они неразборчивы в средствах и заклятые враги трапперов Компании Гудзонова залива.
- Скажите, если можете, какая судьба постигла наш храбрый отряд? - спросила Сильвина.
- Женщина, я был зрителем битвы, в которой кровь лилась потоками. Поистине зрелище, в ужас сердце приводящее!
- Гремучая змея! Неужели вы не принимали участия в этой схватке? - осведомился Том, разглядывая квакера с любопытством.
- Моя религия воспрещает мне наносить удары мечом; однако, теснимый язычниками, я приложил, может быть, больше усилий, чем следовало бы для их ниспровержения. О-о-о-хо-хо-о-о!
- Не приводите меня в бешенство, незнакомец, а не то я запушу когти в ваши телеса. Кто не хочет убивать индейцев, нападающих на него, тот заслуживает, чтобы с него живого шкуру содрали! - воскликнул Том.
- Откровенно говоря, я не знаю, что сделалось с твоими друзьями. Видя, что ты спасаешься бегством, гонимая филистимлянами, я последовал за ними, чтобы воспрепятствовать им пролить твою невинную кровь, и поистине многих мне стоило трудов отвратить их от смертоубийственного намерения, но восстанем и двинемся в дальний путь, в противном случае они закоптят нас здесь живьем.
- На мой взгляд, это добрый совет, - сказала Сильвина.
- Да, - отвечал ей Ворон, подумав, - пускай он проведет нас по тому же пути, по которому и сам прошел, лучше этого ничего не придумаешь.
Перекинув за спину ружье, он заткнул пистолеты за пояс, а карабин держал в руке.
- Попробуем, попробуем! - продолжал Ворон. - Но, мой храбрец, если вы не обладаете проворством кошки или сомневаетесь в предстоящем пути, то пустите меня вперед. Если же уверены в себе, то мы с молодой девушкой пойдем позади. Если попадется вам медная шкура, заткните ей глотку, да топором выдайте паспорт на тот свет. А вы, чародейка, ступайте ножками легче снежных хлопьев, падающих на землю, не шелестите платьем по кустам, подберите его и летите, подобно воздушной фее.
Глава XVI
СИЛЬВИНА В ПЕЩЕРЕ
Они вышли из хижины. Гэмет остановился на минуту, пока все выбирались под открытое небо.
- Пробирайтесь на четвереньках и покажите ей, как надо идти, - шепнул он Тому Слокомбу.
- Кажется, я без вас знаю, что надо делать, - отвечал Том, - да и ангелочек не так уж неопытна в этом деле, как вы думаете. Скалистые горы! Когда она выпутается из этих опасностей, уж нахлопаюсь же я крыльями и накаркаюсь вдоволь!
Квакер наклонил свой богатырский стан к земле и с изумительной быстротой и гибкостью зашагал по степи. Ворон не отставал от него, а Сильвина летела за ними, словно легкое перышко. Часто Тому казалось, что она отстала, и он оглядывался, но всякий раз видел, как она, едва касаясь земли, поспевала за ними, обнаруживая больше присутствия духа и смелости, чем он полагал. Авраам часто останавливался и вдруг совсем припал к земле, говоря:
- Тише, если жизнь дорога вам! Друг-охотник, побереги девушку.
Слокомб заметил, что Гэмет пополз, уклоняясь от прямого направления, по которому прежде следовал. Но это обстоятельство только тогда поразило его, когда он наткнулся на тело, растянувшееся на земле. Вообразив, что это заснувший враг, Ворон обнажил было нож, но в ту минуту, как он готов был воспользоваться им, при свете мерцающих звезд он увидел глубокую рану, разделявшую голову жертвы на две половины. Из зияющей раны ручьями лилась кровь.
- Медведи и бизоны! - пробормотал он. - Что за мощная рука выдала ему последнюю болезнь!
Потом, обращаясь к Сильвине, сказал:
- Куда вы, красотка? Держитесь левее, чтобы не споткнуться о предмет, не для вас приготовленный.
Но предупреждение запоздало: Сильвина увидела труп. В ужасе при виде кровавой линии, разделявшей лицо, она прошептала с содроганием:
- Таинственный истребитель.
- Довольно таинственный, - проворчал Том, - он раскроил череп своей жертвы, как яичную скорлупу. Но не останавливайтесь, крошка. Широкополый ждет нас нетерпеливо.
- Не шутите, - прошептал Гэмет, - смерть подстерегает нас за каждым кустом.
- Но мы были свидетелями немного странного зрелища. Мы видели тварь с раздвоенной головой. Кто бы мог это сделать?
- Без вопросов! Несчастный, наверное, упал на свой томагавк и нанес себе эту рану.
- Пустяки, незнакомец, вам не переубедить меня. Я готов пропустить легкую чепуху, но проглотить такую объемистую штуку нельзя, желудок не переварит.
- Тише! Даже шепот в такую ночь опасен, - заметил Авраам строгим, не допускавшим возражений тоном.
Он опять выступил вперед, но не сделал и двадцати шагов, как перед ним возник человек. Сильвина и Том видели, как Гэмет отскочил с невероятной скоростью, и человек исчез, как призрак. Ворон подбежал к квакеру. Своей мощной рукой тот схватил индейца за горло, прижав его, уже почти бездыханного, к земле.
- Крови проливать не стану, но этому язычнику не следует кричать, - сказал квакер миролюбиво.
Том Слокомб вонзил свой нож в грудь индейца, подсмеиваясь над нежной разборчивостью и чувствительностью, которыми питалась, по-видимому, совесть квакера.
- Охотник, ты слишком запальчив и несколько необдуманно отнял эту жизнь, но, может быть, это послужит ему на пользу, - произнес квакер назидательно, - помни, что не я это сделал и что вся ответственность лежит на твоей душе.
- За этим дело не станет, - заверил Том, - да не потревожит вас рубец, сделанный мной, мне же дела до него как до прошлогоднего снега, и я готов дать целую кипу звериных шкур за удовольствие повторить этот номер. Долой нежности! Им тут не место. Вперед!
Сильвина привнесла в эту сцену свою долю впечатлений, свойственных ее полу. Насилие вызывало возмущение чистого, великодушного чувства; но, сознавая, что малейшее колебание будет роковым для всех троих, она старалась утешиться надеждой, что конец ночи принесет конец и страданиям. Страшное разочарование мгновенно разрушило ее надежды! Ночную тишину разорвал ужасный вой: "Гуп! Гуп!" - то был воинственный клич краснокожих. Авраам Гэмет мигом заколыхался, и было что-то чудесное в его многообразных движениях. Взмахивая топором, он рубил направо и налево, как молотильщик с цепом в руках, между тем как Том Слокомб с не меньшим усердием стрелял и заряжал свое ружье. Испуганная неожиданным нападением, да еще после таких сильных потрясений, Сильвина могла только молиться в душе за успех своих друзей, как вдруг две сильные руки подхватили и понесли ее в сторону от битвы. Все ее усилия освободиться были напрасны.
- Не пугайтесь, мисс Вандер, вас поддерживают не руки дикаря.
- Марк Морау! - воскликнула Сильвина.
- Верно, - сказал Марк Морау, - угадали, и конечно вам было бы мудрено забыть голос, который вы так часто слышали.
- Пустите меня. Каковы бы ни были ваши намерения, я хочу идти своими ногами, - гордо сказала Сильвина.
- Как вам угодно, милая малютка, хотя очень жаль ваши прелестные ножки, которые пострадают от острых камней. Поспешим же, индейцы идут вслед за нами.
- Не надейтесь обмануть меня, Марк Морау. Ваше коварство мне известно. Вы предводитель этих индейцев и притворяетесь, будто бежите от них, - возразила Сильвина с негодованием.
- Ага! Мы, как видно, встречаемся на новом поприще, -сказал он дерзко, - перемена декорации, и я предстаю перед вами в новой роли.
- Не обольщайтесь, я вижу вас все в той же роли злодея, в какой вы и прежде были, - отвечала она с презрением.
- От вас зависит сделать из меня все доброе, что только захотите. Я вас любил - о, как я боготворил вас! Чем вы платили мне за эту пламенную страсть? Насмешкой, холодностью, презрением.
- Прибавьте: и ненавистью.
- О! Вы не знаете еще, каким упорством и какой отвагой отличается мой характер! - поспешил он заверить девушку.
- Мне все равно. Однако я попрошу вас возвратить мне свободу и прекратить преследования, настолько же постыдные, как и бесполезные. Могу заверить вас, что никогда не смогу взглянуть на вас иначе, как с недоверием и отвращением.
- Я живу только для одной цели и эта цель - вы, - отвечал Марк. - Я не переменюсь и не хочу перемениться. Цели своей я добьюсь, хотя бы мне это стоило всего, что дорого человеку. Если понадобится, для этого я пожертвую честью и даже жизнью. Подумайте хорошенько.
- Я уже думала, и мое решение непреклонно: я ненавижу вас, - отвечала Сильвина, и грудь ее высоко вздымалась от негодования.
Вне себя Марк с яростью схватил ее за руку и опять хотел подхватить, чтобы унести. Не имея столько физической силы, чтобы сопротивляться ему, она должна была покориться необходимости.
- Я уступаю силе, - сказала она, - но, по крайней мере, не будьте так жестоки. Мне больно от ваших пальцев.
- Вам больно? Но вам не так больно, как мне. Обмануться в надежде - разве это не жестокая боль? Не переживал ли я самой жестокой неизвестности с той поры, как в первый раз увидел вас? Перемены надежды и опасений разве не пытка? Скажите, неужели я один страдаю? Неужели ваша кровь…
- Ваши речи казались бы очень романтичными в какой-нибудь гостиной Нью-Йорка, Парижа или Лондона, - перебила она его, - но, согласитесь, что при настоящих обстоятельствах они не отличаются деликатностью. Прилично ли говорить подобным языком с молодой девушкой, которая не может вступить с вами в борьбу, не может даже вырваться из ваших рук? Вонзите сильнее ваши ногти в мою руку, никто вам не воспрепятствует, а вы, может быть, находите это достойным мужчины. Вот вы и разгневались. Уж не бить ли меня вы собираетесь? Ведь бывают и такие мужчины, которые не стыдятся ударить женщину!
Действительно, Марк Морау пришел в крайнее исступление. Хотя, по виду, предприятие ему удалось, но успех не обеспечил ему удовлетворения, на которое он рассчитывал. Слова Сильвины жгли его как раскаленное железо. Если бы она могла видеть его бледность, свирепо нахмуренный лоб, крепко сжатые губы, нервную дрожь, то, конечно, оставила бы насмешливый тон, который еще сильнее раздражал похитителя. Однако женский инстинкт внушил ей желание коснуться другой струны.
- Сама благодарность должна вас удержать и не попирать мои права. Кто спас вам жизнь, Марк Морау? Не рука ли Сильвины Вандер отвела пистолет, приставленный к вашей груди? Не эта ли самая рука, в которую вы вонзили ваши ногти и так жестоко терзаете?
- Не участие ко мне руководило вашим поступком, - отвечал он с жаром, - потому что вы без всякой жалости оттолкнули от губ моих чашу блаженства. А теперь вы вызываете во мне ненавистное воспоминание, потому что с несомненной гордостью вспоминаете имя вашего героя, этого Кенета Айверсона.
- В сравнении с Марком Морау он, конечно, герой, - возразила она, забывая в негодовании о благоразумии.
- Остерегитесь! - закричал он злобно. - Не доводите меня до крайности. Я теряю власть над собой. Кровь кипит в моих жилах. Молчите, заклинаю вас, или…
Сильвина чувствовала, как пальцы ее захрустели в руке Марка. Он сжимал их как в тисках. Девушка, не открывая рта, шла, куда ее вели. Вот они подошли к лесу, откуда вышли двое людей, державших четырех лошадей. В одной из них она узнала свою собственную лошадь с ее всегдашним седлом.
- Вот плоды вчерашнего грабежа! - не удержалась она.
- Садитесь и не теряйте времени! - скомандовал Марк.
Сознавая бесполезность сопротивления, Сильвина молча приняла услуги Марка, помогавшего ей сесть в седло. Люди, державшие лошадей, тоже вскочили на своих и пригласили Сильвину следовать за ними.
Морау сел на оставшуюся лошадь, и все пустились в путь по направлению к северо-западу. Путешествие продолжалось целые сутки. Можно себе представить, какое это было печальное путешествие! Сильвина, поглощенная мрачными мыслями, отвечала нехотя, Марк Морау тоже не выказывал особенного желания к разговору. Его блестящие, глубокие глаза, смотревшие на свою жертву, говорили только о страсти, сжигавшей его сердце, и о зловещих планах, внушаемых ему ревностью.
Утром на следующие сутки Сильвина получила приглашение сойти с лошади и позволила завязать ей глаза. Надо было повиноваться. Она вынесла и это оскорбление. Затем ее провели по неровной дороге, усеянной камнями. Почувствовав свежий воздух и смутное журчание, она догадалась, что путь их идет по берегу потока. Вскоре она услышала скрип песка под чем-то тяжелым и догадалась, что ее спутники спускают на воду лодку.
- Войдите, - сказал Марк, ведя ее за руку, - это лодка. Не дрожите, я не имею намерения вас утопить.
Сильвина, не отвечая на дерзость, села в лодку. Их спутники, которыми оказались Крис Кэрьер и Джон Бранд, взялись за весла, и лодка полетела.
Желая узнать, куда ее везут, Сильвина попробовала приподнять платок, которым были завязаны ее глаза. Ей удалось это наполовину, она увидела гладкую поверхность озера и высокие утесы далекого берега. Но более ничего, потому что Крис Кэрьер тотчас заметил ее уловку и, поправляя платок, сказал:
- Прошу вас, сударыня, избавьте нас от лукавых взоров.
Вскоре челнок достиг берега, и Джон Бранд, подхватив Сильвину на руки, пронес ее некоторое расстояние.
Даже под платком она чувствовала, что темнота усиливалась, а по сырости, окружавшей ее, она поняла, что ее привели в подземелье. Джон приказал ей наклониться пониже. Исполняя приказание, Сильвина несколько минут шла совсем согнувшись. Вскоре ей предложили выпрямиться и развязали глаза. Ослепительный свет заставил ее снова зажмуриться. Когда же она опять обрела способность видеть, перед ней стояла толстая негритянка, обрадованная ее появлением.
- Где я? - спросила Сильвина в ужасе.
- Мисс-госпожа вы здесь, ваша милость меня видит, - отвечала негритянка торопливо на ломаном английском языке.
Сильвина оглянулась, отыскивая взглядом Марка Морау, Криса и Джона, но они исчезли. Подняв глаза кверху, она увидела потолок, украшенный сталактитами, которые сверкали, переливаясь тысячами огней при свете лампы. Стены и пол были покрыты звериными шкурами. В одном углу было углубление в скале, в виде алькова, закрытого красной занавесью, как это принято в индейских конторах в Селькирке . В этой подземной зале были столы, стулья, небольшое зеркало и другие предметы, употребляемые в цивилизованном обществе. В другом углублении лежала стопа книг.
С невыразимым удивлением Сильвина рассматривала все эти предметы. Она предчувствовала, что означала эта подземная зала и ее украшения, душевное потрясение сломило ее мужество, она села и залилась горькими слезами.
- Не надо печалиться, мисс-госпожа - сказала Агарь, - вам долгое время надо здесь пробыть, и сами увидите, как все хорошо пойдет. Все, все тут ваше. Вот спальня вам, а я много-много дней все ожидала вас, - продолжала Агарь коверкать язык.
- Как! Вы ждали меня? - спросила Сильвина между рыданиями.
- Да, мисс-госпожа, я давно ждала. Маса Морау заново все украшает. У меня много труда, чтобы все в порядке приготовлять. Это ваша гостиная. Ну что, хорошо?
Сильвина так была потрясена, что не сразу собралась с силами, чтобы ответить.
- Как вас зовут? - спросила наконец Сильвина, сообразив, что это отвратительное существо может помочь ей выбраться на свободу.
- Меня зовут Агарь, мисс-госпожа, - отвечала негритянка со смехом, от которого ее жирные щеки задрожали как студень.
- Давно ли вы живете здесь?
- О! Так давно, что и счет потеряла и не сумею, наверное, сказать.
- Довольны ли вы своей судьбой?
- Можете поверить, если у меня много смеха, а смеха много, значит, и счастье есть, не правда ли?
Сильвина вздохнула разочарованно. Чего же ждать от женщины, счастливой своим жребием?
- Здесь живут воры, разбойники? - опять спросила она, пытаясь разъяснить вопрос с другой стороны.
- Что же тут мудреного? Но это не помешает веселиться. Я буду у вас хозяйничать, а вы будете прекрасной госпожой.
- Марк Морау заходит сюда?
- О да! Теперь он будет часто жить здесь Он много, много любит вас. Он и не расстанется с вами, пока совсем не поладит.
Агарь громко расхохоталась в знак сердечного удовольствия.
- Погибла! Безвозвратно погибла! - воскликнула Сильвина с отчаянием.
- А маса как раз и нашел вас, - подхватила Агарь и, довольная своим остроумием, рассмеялась и ушла, предоставляя бедной девушке полную свободу обдумать свое положение.
Глава XVII
ЗАТРУДНИТЕЛЬНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Придя в себя, Кенет обнаружил, что лежит на сырой траве. Теплый и мелкий дождь хлестал его по лицу и давно промочил до костей. Уже рассвело, сквозь густой туман пробивалось солнце, чтобы радовать все мироздание. Рядом с Кенетом лежали еще два человека. В одном из них он признал Ника Уинфлза, в другом - одного из охотников Саула Вандера. Не совсем понимая, что все это значит, он хотел приподняться, но это оказалось невозможным. Страшная боль во всех членах была единственным результатом его попыток.
Внезапное озарение промелькнуло в его затуманенной голове: он попал в плен и был крепко связан! Попытавшись оглядеться, Айверсон увидел вокруг много людей, лежащих на земле и, по-видимому, спавших. Неподалеку от них стояли лошади охотничьего отряда. Кенет припомнил все подробности внезапного нападения, яростной битвы, опасности, грозившей Сильвине, и свои нечеловеческие усилия по ее спасению.
Каков же был результат? Увы! Слишком очевидна была неудача. Отряд потерпел поражение и был разбит. Некоторые из храбрых воинов попали в плен, еще большее число погибло с оружием в руках.
- Ник! - произнес наконец Кенет.
- А! Вы еще живы? Я думал, что вас и на свете нет, ей-же-ей, право слово так, ваш покорнейший слуга! - отозвался Ник в обычной своей шутливой манере.
- Если я и не умер, то все же боюсь, что недолго остается жить, - по всему видно, что мы попали в неприятное положение.